ПРИОБРЕСТИ КНИГУ В НАШЕЙ ЛАВКЕ
https://vk.com/market-128219689?screen=group
От того самого дня, как в России рухнула историческая Царская власть, и вплоть до самых последних дней, в течение целого ряда лет, нам, русским, все время приходится слышать о «плодах революции».
Спасайте плоды революции! Защищайте плоды революции! Плоды революции в опасности!
Этими самыми «плодами» нам прожужжали до противности все уши.
О них рассудительно долбил, поправляя свои профессорские очки, кадетский мудрец Милюков, о них вопил, истерически захлебываясь, без пяти минут герой Керенский, о них промямлила успевшая разинуть рот только на полчаса наша печальной памяти Учредилка, о них же кричали и большевики, разгонявшие эту самую Учредилку.
И коммунисты продолжают кричать о них во все эти годы своей власти в России, — на митингах, в плакатах и воззваниях, в газетных статьях.
Спасайте плоды революции! Да здравствуют плоды революции!
Между тем всякому человеку в России, у кого есть голова на плечах, совесть в душе и глаза во лбу, давно уже ясно, что на деле «плоды» эти свелись к тому, что во-первых весь русский народ попал в рабство к разбойничьей шайке, которая помыкает им, как рабочей скотиной, и во-вторых и эту свою крепостную скотину красные рабовладельцы не кормят, предоставляя ей подыхать, сколько вздумается, с голоду или есть друг друга.
Можно сколько угодно ругать старый режим и указывать на его вопиющие недостатки, но одно совершенно ясно: среди всей огромной народной русской массы нет ни одной сколько-нибудь значительной части, которая могла бы искренно признать, что теперь ей живется лучше.
Это хорошо понимает и крестьянин, и рабочий, и солдат, и интеллигент.
Лучше теперь живется только хулиганам, бездельникам, бандитам и бывшим каторжникам, наполнившим собою ряды коммунистической партии и составляющим ее вернейшую опору.
Этим людям, действительно, при старом строе жилось хуже, да и то не потому, что он был к ним по-особенному суров, а просто потому же, почему им живется худо при всяком решительно государственном строе, в любом из цивилизованных государств.
Итак, коммунисты — единственные, кто могут сказать про себя, что при теперешних порядках им живется лучше, и потому вполне понятно, что они зубами держатся за власть, не желая расставаться с тем выгодным положением, когда под вывеской «рабоче-крестьянского» правления можно бить баклуши самим и заставлять работать на себя тех же рабочих и крестьян.
Но однако же членов коммунистической партии всего несколько сотен тысяч, тогда как русского народа, как его ни вымаривает теперешняя власть, все-таки много больше ста миллионов.
Неужели помириться с такими «плодами революции»? Неужели признать, что так этому порядку и быть до скончания века на русской земле?
Мы думаем, что это не так, и нам, так же, как и каждому честном русскому человеку, ясно, что этому невыносимому и позорному рабству должен быть положен конец. И этот конец, мы верим, будет скоро положен самим прозревшим русским народом.
Но что же мы выведем из этого и где искать нам настоящих «плодов революции»? Или стоило свергать вековой строй, проливать в гражданской войне целое море братской крови, дать разорить всю Россию до тла и переморить голодом половину народа, чтобы увидать, что мы сделали глупость, и не вынести из этого всего решительно ничего, никакого действительного «плода», никакого разумного урока?
Да! Глупость мы, русские, с нашей безтолковой революцией сделали, и, надо сознаться, большую, давши доверчиво и слепо с места оседлать русскую революцию тем, которые не имели ничего общего ни с Россией, ни с самой русской революцией.
Думали делать для себя, а сделали для других! И та самая революция, которая, будь она совершена во имя России, могла бы открыть новую светлую эпоху в нашей истории, попала в чужие для России руки и была повернута не во имя России, а во имя всемирного Интернационала, во имя всемирного социализма и во имя всемирной революции.
Черт бы побрал эти «всемирные» фрукты!
Ничего «всемирного» не получилось, а Россию зарезали.
Тянули освобождать товарищей-китайцев, товарищей-негров, да товарищей-индусов. А в итоге сами мы, русские, попали в негры и в индусы: работаем, как негры, и голодаем, как индусы. А товарищи-китайцы нас же ставят к стенке.
И мы тянем эту проклятую лямку под палкой целой орды международных коммунистов, которые слетелись к нам со всего мира начинать отсюда общую революцию, а как не выгорело, то утешились тем, что гложут одну Россию.
Но все-таки от всей этой многолетней нашей страды, когда она окончится, останется и должен остаться и должен остаться один безобманный «плод».
Это — сознание необходимости гражданского равенства.
В старой России были сословия, — были дворяне, купцы, мещане и крестьяне. И у всех у них были разные, неодинаковые права, — у одних больше, у других меньше, для разных сословий разные законы. Таким образом одни стояли перед законом в более привилегированном положении, а другие нет.
Ошибка старого строя была не в том, что он выдумал это, а в том, что он замедлил это.
Сложилось у нас все это не по капризу Царей, а долгим, естественным и в своей время неизбежным историческим путем. Такое сословное неравенство было и у других народов и отпадало по мере их развития.
Оно неминуемо и скоро исчезло бы и у нас, по мере развития нашей конституции, даже при монархическом строе, так как существовало и существует сколько угодно монархических государств, где все имеют одинаковые права.
Но нам давно долбили в голову, что царская власть неразделима с сословным неравенством, и мы привыкли ей ставить это в вину.
Эти неравенства, эти сословные привилегии, хотя добрая их половина была уже только на бумаге, злили и раздражали народ. Если престол русских царей рухнул от бунта не желавших идти на фронт запасных полков Петроградского гарнизона, а русский народ не помешал этому, то больше всего потому, что революция манила нас надеждой полного равенства всех перед законом.
И если бы она осуществила эту надежду, то она была бы права и она заслужила бы право на благодарность.
Но русскую революцию мы со слепу дали подменить нерусской. И вот к чему мы пришли.
Вместо равенства всех граждан перед законом — равенство всех русских перед Чека!
Вместо равенства свободных граждан перед национальной властью — равенство русских рабов перед интернациональным коммунистическим кнутом!
Теперь весь русский народ сравнялся в несчастьи, — и крестьяне. И рабочие, и бывшие дворяне, и бывшие купцы. Мы ругали старый сословный строй, нам показали новый, только в чертовом зеркале: красные аристократы — коммунисты, красные крепостные — все прочие.
По одну сторону — они, по другую сторону — мы, весь русский народ.
Для них власть, для нас рабство. Но этим рабством они, действительно, привили нам чувство равенства.
Не равенства с ними, ибо нет равенства у жертвы с палачом, но равенства между собою.
И это чувство равенства, выстраданное в общей беде, стало нишей потребностью. Большевики будут сброшены, но с потребностью равенства мы не расстанемся.
Мы теперь уже ясно поняли, каково то разумное равенство, которое мы могли получить и которое от нас в свое время ускользнуло.
Мы поняли, что дать всем людям равный кусок и равную работу— нелепый вздор, так как никогда способный не будет равен глупому, лентяй работящему, а ученый неученому, и всякую работу, будь она чище или грязнее, кому-нибудь надо делать.
Но мы поняли также, что у каждого по закону должны быть одинаковые права и одинаковая законная защита, будь он умный или глупый, сын крестьянина или сын графа.
И тогда равенство прав, вместе с широко доступным для всех образованием, каждому откроет в жизни свободную дорогу, чтобы он мог без помех добиваться на свете места, которого он стоит по своим способностям, энергии и таланту.
Реформы и меры, нужные, чтобы обезпечить всей массе народа достаток и благосостояние, нужны своим чередом.
Но гражданское равноправие будет первое, что ляжет в основу будущего возрождения России.
Большевики дали нам почувствовать весь ужас равенства безправия и тем научили нас понимать и любить равенство прав.
Сословный строй не может воскреснуть потому, что в общей нашей беде мы все, к каким бы раньше сословиям мы ни принадлежали, изжили его внутренно, и он умер в наших душах.
Когда русский ветер свеет с России коммунистическую заразу, мы, русские, сумеем, проученные опытом, создать национальную власть, — крепкую власть! Мы сумеем внести в нашу жизнь дисциплину, — прочную, сознательную дисциплину! И власти, народом поставленной и народом признанной, мы будем повиноваться и заставим повиноваться ей всякого непокорного.
Но строить ряды русской власти и все здание русской жизни будем мы не по сословиям и не по рождению, а по знанию, опыту, честности, патриотизму и таланту.
И какова бы ни была форма государственного правления нашего, будет ли она — монархия или республика, по существу своему наш строй будет стоять на демократической основе всеобщего гражданского равенства.
Пока коммунистический гнет еще не свергнут, он не дает этому равенству осуществиться на деле, но мы, русские, все, без различия прежних сословий, уже выносили его в своей душе.
И в этом единственный и безспорный «плод» и вместе урок русской революции.
|
