ВВЕДЕНИЕ
Дни начала войны 1914 года были днями всеобщего восторженного патриотизма и подъема всех народов России, единодушно выступивших в защиту общей Родины. На торжественном заседании Государственной Думы выступали представители национальных групп с декларациями лойяльности и поддержки обороны государства. Не было только выступления украинцев по той простой причине, что в Думе не было украинской группы, ни украинского клуба. Не потому, что это как- нибудь запрещалось, а потому что не было отдельной украинской политической жизни и депутаты-украинцы входили в общероссийские партии и фракции. Жизнь украинцев переплелась с жизнью русского народа не только политически и экономически, но и культурно. Чувствуя себя органической частью России, украинцы никакой специфически украинской платформы в вопросе войны не занимали. Настроения Российской Малороссии-Украины в начале и во время войны были настроениями полностью созвучными с патриотическими настроениями общероссийскими.
С началом войны в Австрии был создан «Союз Визволения Украины». Эта, якобы независимая организация, пребывала в Вене и являлась послушным орудием Австрийского генерального штаба, на иждивении которого и находилась. Цель этой организации (сокращенно СВУ) была оторвать от России Украину и, соединивши ее с Галицией, создать автономную украинскую монархию в границах Австро-Венгрии.
Австрийское правительство денег не жалело на пропаганду СВУ, выпуская множество брошюр и книг на разных языках и устраивая встречи и беседы с политическими деятелями Германии, Турции, Болгарии, Италии, Швейцарии и т. д. Естественно, что Российское правительство отрицательно относилось к деятельности этой организации и не без основания считала государственными изменниками тех немногих, кто был связан с СВУ, а таких ренегатов было лишь 4 (четыре) эмигранта — В. Дорошенко, Д. Донцов, М. Зализняк и А. Жук, а все остальные были галичане.
Кроме пропаганды среди иностранцев, СВУ занялся пропагандой среди военнопленных в лагерях, среди которых было немалое число украинцев-малороссов. Успехи пропаганды среди них оказались слабее, чем среди мусульман и немцев. Пленные ели повышенный паек, слушали «просветителей» галичан, охотно пели украинские песни, но на измену общей родине — России так легко не пошли. И когда в 1918 году немцы приступили к формированию отдельных украинских частей, то из всей массы пленных не нашлось добровольцев больше чем на две неполные дивизии. Когда они были летом 1918 года доставлены в Киев, большинство дезертировало и разбежалось по домам.
Пропаганда СВУ, направленная на Российскую Украину и на разложение российской армии, путем внесения в ее ряды межнациональной вражды, потерпела полное поражение. До самой революции 1917 г. во всей российской армии не было ни одного конфликта или проступка на этой почве. Но если вся масса народа не хотела иметь никакого общения с СВУ, некоторые деятели социалистического направления одобряли деятельность СВУ, имевшего целью изъять Украину из под власти Монарха Российского и отдать под власть католического монарха Австрийского. Можно только удивляться, что действия этих деятелей не привели к обвинению в государственной измене и суду по законам военного времени, что, несомненно, было бы сделано в любом государстве. Обвинения сепаратистов в удушении российским правительством украинской культурной деятельности и печати, не только теряют всякую убедительность, но звучат как сознательное искажение истины в пропагандных целях.
ГАЛИЦИЯ
Какие же события происходили в это время в Галиции и каковы были думы народа? Каким образом, вообще, Галиция оказалась под властью Австрии?
При первом разделе Польши в 1772 году, Австрия получила западную часть бывшего Киевского государства — Галицию. Свои претензии на Галицию Австрия обосновала тем, что когда-то, в 14 веке, венгерский король Людовик был одновременно и королем Польши, к которой принадлежала тогда Галиция.
Воспрепятствовать этому акту Россия тогда не могла, ибо была занята войной с Турцией за выход на берега Черного моря и, в случае конфликта с Австрией и возможного ее выступления на стороне Турции, могла бы войну проиграть. Выход же на Черное море тогда был, конечно, гораздо важнее Галиции. Но Россия могла это сделать после победы над Наполеоном, на Венском конгрессе, однако этого не сделала, а создала «Царство Польское», оставив под властью Австрии единокровную и единоверную Галицию, народ которой тяготел к России. Эта ошибка Александра 1-го была повторена в 1848 году Николаем 1-ым, когда Россия спасла, уже было распавшуюся Австрию, вернула ее бежавшего императора и оставила под его властью Галицию, которая тогда никаких сепаратистов не знала и стремилась к воссоединению с Россией.
Российское правительство не поняло, или не обратило должного внимания на стремление народных масс к воссоединению и отдало их Австрии. Интересы народные были подчинены идее легитимного монархизма, которым руководствовалась Российская Империя, связанная формально «Священным Союзом». В результате же этих ошибок, Австрия получила возможность из рядов, так тяготевшего к России населения Галиции, создать кадры ее врагов и пропагандистов расчленения России.
К началу Первой мировой войны все важнейшие положения в Галицийской украинской политической и общественной жизни заняли шовинисты, хотя подавляющее большинство народа занимало определенно прорусское, так наз. «москвофильское» направление. Попытки сепаратистов-«украинцев» бороться с руссофильскими настроениями путем обвинения их вождей в государственной измене, позорно провалились на нескольких политических процессах. Вопрос свелся к чисто идейному стремлению к воссоединению с братским русским народом, а не о деятельности «московских шпионов» и агентов, как утверждали сепаратисты. После провала на этих политических процессах, борьба с руссофильскими настроениями велась другими методами: административно-полицейскими притеснениями, травлей «москвофилов», при чем насилия, совершаемые «украинцами» оставались безнаказанными.
В Галиции и Угорской Руси, несмотря на почти шестисотлетние усилия поляков, немцев, венгров и католической церкви, в народе не умерло сознание единства всей Руси и всегда было стремление к ее воссоединению. Широкие народные массы Галиции встретили, вступившую в 1914 году, российскую армию не как врагов и завоевателей, а как освободителей и совершенно ничтожно численно оказались те, кто был отравлен шовинизмом-сепаратизмом.
После Февраля
После февральской революции, уже 4 марта, в Киевской городской Думе собрались представители общественных организаций и политических партий и выбрали из своей среды Исполнительный Комитет из 12 членов. В новой власти из этих 12 членов, только один был представитель организованных украинцев, так наз. «Товариство Украинских Поступовцив» (ТПУ). Все другие украинцы левого социалистического толка, пребывали в рядах общероссийских партий и не ощущали потребности создания своих отдельных украинских партий. Этот Исполнительный Комитет, пополненный впоследствии многочисленными кооптациями, в течение первых 3-х месяцев революции, фактически был высшей властью в Киеве.
Картину настроения населения, до некоторой степени, дают результаты выборов в органы городского самоуправления летом 1917 года. Выборы были всеобщие, прямые, равные, тайные и свободные. В главнейших городах 8 Российских губерний с украинским «малороссийским» населением: Киеве, Екатеринославе, Одессе, Умане, Чернигове, Виннице, Кременчуге, Житомире, Херсоне, — поражение «национально-активных» украинцев было полным. Ни в одном из городов Украины они не получили не только большинства, но даже сколько-нибудь значительного меньшинства. Результаты выборов были таковы: Партии общероссийские — 870; украинские федералисты — 128; сепаратисты — 0. Даже в столице Украины, место городского головы занял русский — Рябцов, его заместитель— еврей Гинцбург.
Центральная Рада
Вскоре, из представителей ТПУ, социалистов-демократов, украинских социалистов-революционеров, украинцев военных, рабочих, студентов, православного духовенства г. Киева, техников и агрономов и пр. — создалась так наз. Центральная Рада. Маленькие социалистические группы и кружки переименовали себя в политические партии, создали целый ряд новых украинских организаций и каждая из них получила для своего представительства место в Центральной Раде, которая численно росла изо дня в день и достигла до 600 человек. Никаких выборов в Центральную Раду не было. Депутаты из армии заседали на основании удостоверения, что «такой-то» командируется в Киев для получения в интендантстве партии сапог, для отдачи в починку пулеметов, для лечения и пр. Депутаты «тыла» имели частные письма на имя лидеров (Грушевский, Винниченко, Порш и др.) с подписью председателя или секретаря какой-нибудь партийной или общественной организации. Например депутаты Полтавы были избраны советом старшин украинского клуба, на заседании которого присутствовало 8 человек.
Совершенно ясно, что Украинская Центральная Рада не имела ни формального, и морального права выступать от имени всего населения Украины и утверждать, что она выражает его волю.
В самом лучшем случае она могла выступать только от ее известной части — «национально-активных украинцев». Какова же была эта часть установить невозможно, по той причине, что тогда никаких свободных выборок, в которых бы участвовало все население Украины не производилось. Выборы же в органы городского самоупразления в главнейших городах с украинским-«малороссийским» населением, дали уже упомянутую картину (июльские выборы).
В первые же месяцы революции Киев стал быстро заполняться галичанами-самостийниками. Часть их пробиралась из Австрии через фронт, который разваливался, часть из лагерей военнопленных и мест расселения галицийских беженцев. Так очутились в Киеве австрийский полковник Мельник и капитан Коновалец — будущие вожди украинского фашизма.
Эти галичане-«украинцы» считали себя носителями украинской культуры, влияли на молодое поколение социалистов и требовали немедленной украинизации всей жизни под их руководством. Имея союзников в лице вчерашних студентов, мелких служащих и жаждущих власти полуинтеллигенции, — напористые галичане распространили свое влияние и Центральная Рада стала их орудием.
Отпора своей деятельности они почти не встречали ни со стороны Центральной власти в Петрограде, ни со стороны местной администрации и органов самоуправления, занятых своими партийными несогласиями и обессиленных борьбой с созданными везде Советами солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, сила и значение которых росло и которые все больше и больше склонялись к большевикам.
Предпринятые Центр. Радой шаги по «украинизации» школ, суда и административных учреждений не нашли отклика у населения. Посыпались многочисленные протесты и определилось резко отрицательное отношение большинства населения, как в городах, так и в селах. Протестовали, не Центральное Русское правительство в Петрограде, а — Киевский Университет и Политехникум, Духовная Академия, представители суда и администрации, городские думы всех городов Украны и многочисленные органы самоуправления в селах.
Однако, эти неуспехи не остановили «национально-сознательных» украинских социалистов-революционеров и социал-демократов выступать от имени всей Украины и настойчиво создавать «основы для автономии Украины». В конце мая в Петроград выехала специальная делегация украинских социалистов для ведения переговоров с Временным правительством. Делегация состояла из 10 человек: интеллигенты, солдаты, матросы, крестьяне и офицеры; возглавлял ее Винниченко. Единственым умеренным и в то же время культурным человеком был социалист-федералист Ефремов; остальые Соц.- революц. и соц.-демократы. Меморандум этой делегации не был политическим документом, а больше походил на напечатанную митинговую речь и, конечно, не мог стать базой для серьезного разговора. Все Петроградские газеты, включая социалистические, отказались его напечатать. К тому же Временное Правительство и «второе правительство» — Совет солдатских и прочих депутатов — к моменту приезда социалистического посольства Винниченко, получило из Киева множество протестов и предостережений, как от своих киевских представителей, так и от ряда общественных организаций.
Несколько дней делегация добивалась приема у Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, а когда она была принята и выслушана, то Исполнительный Комитет Совета, направил ее к Временному Правительству, которое, в свою очередь, поручило ее вниманию комиссии профессоров. В этой комиссии были и украинцы-юристы Лазаревский и Котляревский. По сравнению с профессорской комиссией, украинская делегация (кроме Ефремова, человека образованного и серьезного), была политически невежественна и осталась посрамленной.
Желание Временного Правительства поставить разговоры на серьезную базу социалисты сочли за намеренную проволочку и «унижение» для себя и, не солоно хлебавши, вернулись в Киев, где в это время открывался «Всеукраинский Крестьянский Съезд» (10 июня). Главнейшее решение этого съезда, руководимого социалистами всех толков, было уничтожение права частной собственности на землю. Под конец съезда была получена телеграмма от Временного Правительства, где было сказано, что оно «не признало возможным удовлетоврить желания Центральной Рады, ибо все вопросы, связанные с автономией Украины и других частей государства, могут быть разрешены только учредительным Собранием».
Отказ Временного Правительства был воспринят как «сознательные действия против интересов трудового народа Украины». Центральная Рада решила выступить открыто и провозгласить самочинное проведение автономии Украины. На этом особенно настаивали Галичане-«украинцы», действовавшие закулисно. Сделано это было в форме обращения к народу — «универсале» 23 июня (1917), на 2-м «Войсковом Съезде», вопреки запрещению военного министра Керенского.
В этом «универсале» было заявлено, что Украина «не отделяется от России и не разрывает с Державой Российской», но в то же время сообщает, что украинцы «отныне сами будут создавать свою жизнь», то есть самочинно ввели автономию. Через несколько дней Центральной Радой было образовано правительство Украины под названием «Генеральный Секретариат Украинской Центральной Рады». Это «правительство» было чисто социалистическим и состояло из 5 соц. демократов (среди них Винниченко и Пеглюра), 2-х соц.-р-ов и одного социалиста-федералиста (Ефремова) и одного члена «Спивки», находившейся в руках социалистов-революционеров.
Не-социалистов в этом «Секретариате» не было; не было также никого от той части населения, которая, не являлась сторонниками автономии, через несколько дней после создания Генерального Секретариата, на городских выборах во всех городах Украины, своими голосами нанесла такое страшное поражение, выступавшим единым блоком, «национально-сознательным украинцам». Всякое, уважающее себя, правительство, после такого очевидного к себе недоверия, должно бы было поставить вопрос о своем праве выступать от всей Украины, тем более, если оно само себя называет «демократическим».
Но социалистический Генеральный Секретариат этого не сделал, а постарался затушевать свой провал на выборах бесчисленными «приветствиями» и «одобрениями», посылаемыми от «имени населения», украинскими соц.-революционерам и соц.-демократами из разных городов и сел, и заявлениями, что — «все села за нас». Однако, все это не могло обмануть группы населения, несогласные с фактической диктатурой украинских марксистов. и оно энергично протестовало против введения автономии и украинизации явочным порядком. В бесчисленных заседаниях «Исполнительного Комитета Объединенных Общественных Организаций» и Совете рабочих и солдатских депутатов, посвященных этому вопросу, единодушно выступали с осуждениями деятельности Рады, как все общероссийские партии и группы, так и группы национальных меньшинств.
Украинское войско
В ответ на это Рада устраивала торжественные шествия по городу, с участием не только, вызванных из сел, своих сторонников, но, самое главное, « украинского войска», которое, боясь отправки на фронт, всемерно поддерживало свою покровительницу — Раду. Откуда появилось это «украинское войско»? История возникновения войска напоминает возникновение «Рады».
Уже было сказано, как под крылышком Временного Правительства, старанием Совета Рабочих Депутатов и приказа Л» 1, — разлагалась Российская армия, превращаясь в самую «демократическую и свободную». Пала дисциплина, нарушились все устои воинского порядка, появились тысячи, десятки тысяч дезертиров из многомиллионной фронтовой и тыловой армии. Дезертиры прежде всего наполняли тыловые города, как Киев, и все города Украины. К концу апреля (1917) в Киеве накопилось много тысяч дезертиров и их положение не было легким, так как военное командование Киевского округа их «беспокоило». И вот, в последних числах апреля весь Киев был залеплен плакатами:
«Товарищи дезертиры! все, на митинг на Сырце 30 апреля».
Огромный пустырь против Политехнического Института заполнила многотысячная толпа дезертиров. После выступления большого количества ораторов, оправдывавших свое дезертирство украинским патриотизмом, была вынесена резолюция, предложенная штабс- капитаном Путником-Гребенюком, о немедленном сформировании украинской части в Киеве и немедленном «зачислении на все виды довольствия». Требование о немедленном зачислении на «все виды довольствия», вызвало «громовое» рукоплескание. Дезертиры, во главе с избранным ими командиром полка. Путником-Гребенюком, направились к дворцу (где в это время помещались исполнительные комитеты) и заявили требование признать их «Первым украинским имени Богдана Хмельницкого полком».
Центральная Рада вынесла резолюцию: «данную группу солдат признать полком и считаться с этим, как с фактом». Совет солдатских депутатов стал на другую точку зрения и категорически воспротивился такому способу создания украинской армии.
После длительных переговоров и совещаний, к которым были привлечены ген. Брусилов и Керенский, дезертиры восторжествовали и был признан факт сформирования этого первого полка украинской армии, но с оговоркой, что не все дезертиры, объявившие себя полком, будут таковыми признаны, а из их среды будет отобран только кадр полка, который в дальнейшем будет пополняться только добровольцами, не обязанными военной службой, а все же остальные должны быть отправлены на фронт. Но оговорка эта не удалась: все, не попавшие в кадр полка, попросту разбежались и на фронт не поехали. Полк же продолжал формироваться, не двигаясь из Киева и пополняясь не добровольцами (таковых, среди «сознательных украинцев» не нашлось), а исключительно дезертирами. Удобно расположившись в казармах, полк рос как на дрожжах, ежедневно увеличивая требования довольствия, не нес никаких караулов по гарнизону и не помышляя ни о каком фронте. Это была какая-то, никого и ничего не признающая, «Сечь Запорожская» в центре Киева, которая бездельничала, митинговала и пьянствовала, разлагающе действуя на другие части. Вскоре сам полк арестовал своего командира- основателя «Украинской Армии», шт.-ка-питана Гребенюка и доставил его под конвоем в распоряжение командующего войсками Киевского военного округа. Оттуда, в сопровождении одного офицера Гребенюк был отправлен на фронт, где след его потерялся. Тронуть «Богдановцев» никто не смел, ибо они находились под особым покровительством Центральной Рады и всякое действие против них рассматривалось как «контрреволюционное» и «антиукраинское».
Пример «Богдановцев» был заразителен и вскоре в Киеве сформировался еще один такой же полк — «имени гетмана Павла Полуботка». Как и «Богдановцы», он о фронте и не помышлял, но зато принял активное участие в попытке захватить большевиками власть в Киеве, в дни большевистского восстания в Петрограде. Возникновение этого второго полка «украинского войска» очень характерно для того времени и достойно авторитету властей. В ночь на 5 июля группа украинцев-солдат, около 5 тысяч, находясь на распределительном пункте, назвала себя полком имени гетмана Полуботка, захватила арсенал, вооружилась и поставила караулы около 2-х государественных учреждений.
От государст. зданий и из города они были изгнаны, но расположившись в с. Грушки, организовали своеобразную дезертирскую Сечь. Попытка привести их повиновению силой первого полка — «Богдановцев», не увенчалась успехом, т. к. значительная часть «Богдановцев» перешла на их сторону. Власти, тем не менее снабжали их всем необходимым и пытались «уговорить». Центральная Рада вынесла грозную резолюцию: «призвать товарищей солдат, которые живут в Грушках, к национальной гражданской дисциплине». Подстрекаемые двумя прапорщиками-дезертирами (Майстренко и Гузиенко), «полуботковцы» не хотели никому подчиняться, а только предъявляли требования увеличения довольствия.
Все попытки отправить на фронт украинизированные части, кончались неудачей. Только один раз, в августе (1917), после уговоров удалось посадить в вагоны для отправки на фронт два эшелона «Богдановцев», но дальше Поста Волынского (9 километров от Киева) они не уехали. Они подняли стрельбу и начали так безобразничать, что, находившийся на Посту Волынском эскадрон Кирасирского полка их разоружил и вернул в Киев. После этого больше никаких попыток отправки на фронт «национально сознательных» не было. Украинский историк Д. Дорошенко (быв. министр Самост. Украины) говорит так:
«Реальной пользы от украинизации было немного: солдаты разбегались, у себя в казармах ничего не делали, митинговали, не хотели пальцем пошевельнуть, чтобы помочь Украине».
Командующий войсками в Киеве полк. Оберучев, в своих воспоминаниях пишет следующее:
«Чуть только я посылал в какой- нибудь запасный полк приказ о высылке маршевых рот на фронт, как в, жившем до того мирной жизнью и не думавшем об украинизации, полку созывался митинг, поднималось украинское желто-голубое знамя и раздавался клич:
пойдем, но только под украинским знаменем! И затем — ни с места. Проходят недели, месяцы, а роты не двигаются. Ни под красным, ни под желто-голубым знаменем».
Для полноты картины, следует добавить, что главными подстрекателями к немедленной украинизации были галичане — «украинцы», австрийские подданные, действовавшие или по прямым заданиям своего правительства, или потому что ими руководила ненависть к России. Украинизация ослабляла боеспособность Российской армии, следовательно, была полезна Австрии и Германии.
Самостийная Рада
Познакомившись с «украинским войском», вернемся к описанию действий самозванной Центральной Рады. В начале июля 1917 Рада начала ускоренно проводить в жизнь ряд мероприятий, которые имели целью превратить Раду в Краевой Парламент с законодательными функциями, а Генеральный Секретариат — в Правительство Украины.
С исключительной быстротой были проведены все мероприятия по введению автономии Украины явочным порядком, и уже 9 июля Винниченко огласил декларацию, в которой сообщалось о уже проведенных «реформах» и намечался план на будущее. Генеральному Секретариату было поручено начать подготовку к созыву Украинского Учредительного Собрания. Но так как Учредительное Собрание может быть созываемо только в независимом государстве, то Центральная Рада тем самим высказалась, косвенно, за полное отделение Украины от России, хотя прямо об этом и не сказала.
Но это прекрасно понимали все, даже тщеславный болтун Керенский. Он появился в Киеве с министрами Церетели и Терещенко для «обсуждения с Центральной Радой создавшегося положения». Два дня длилось это «обсуждение» и закончилось 13-го июля полной капитуляцией Всероссийского Временного Правительства перед украинскими социалистами, выступавшими от имени всей Украины. О том, кого представляют те, кто с ними говорит от имени «всей Украины» и по какому праву они это делают, Керенскому даже не пришло в голову спросить. В то время считались людьми и гражданами лишь социалисты — «революционная демократия».
«Соглашение» это, которое Милюков в своей «Истории русской революции» называет «бесформенным и юридически неграмотным», — вызвало разногласия во Временном Правительстве и привело к выходу из его состава пяти министров не социалистов (кадетов), что, в свою очередь, вызвало дальнейшее полевение Временного Правительства и полное господство в нем социалистов. Керенский от имени Временного Правительства известил Центральную Раду о согласии Правительства на условия «соглашения».
Рада немедленно созвала торжественное заседание своего пленума и тут же был оглашен «2-ой Универсал». В отличие от «1-го Универсала», теперь обращались не к «Народу Украинскому», а к «Гражданам Земли Украинской», желая это подчеркнуть, что теперь Центральная Рада есть уже не центр «национально-сознательных украинцев», а Краевой Парламент, который выступает от имени всего населения.
Известный юрист проф. Нольде пишет об этом «соглашении» так:
«на скорую руку, между двумя поездами, три русских министра и проф. Грушевский (идеолог украинского сепаратизма) договорились в деле создания Украинского государства»... «неопределенному числу российских граждан, которые живут на необозначенной территории, приказано подчиняться государственной организации, которую они не выбирали и во власть которой теперь их отдают, без каких бы то ни было серьезных оговорок. Российское Правительство не знало даже, кого оно передало в подданство новому политическому творению»...
Центральная Рада была сплошь социалистическая. Ее численный состав был 822 члена и главную роль играли украинские соц.- революционеры, с которыми соперничали соц.-демократы меньшевики и, набиравшие силу, большевики. Эта социалистическая братия мало задумывались над тем, что такое реальная власть, что такое ведение администрации и народного хозяйства, думая, что можно регулировать жизнь края путем воззваний, резолюций и деклараций. Это были люди с молоду воспитанные в понятиях, враждебных государственному порядку вообще.
Между тем анархия по всей России, в том числе и на Украине, росла и ширилась. Боязнь же контр-революции, постоянный страх, как бы она не произошла, ослепила революционную демократию и она не замечала опасности слева — от растущего и усиливающегося большевизма.
После подавления июльского большевистского восстания в Петрограде, совершенное только благодаря казакам, юнкерам и офицерам, никто из власть имущих не подумал, что это восстание есть грозное предупреждение и, что оно может повториться. Попытка генерала Корнилова спасти разлагающийся фронт и всю Россию, кончилась неудачей благодаря отпору революционной демократии. Его попытка вооруженной силой прекратить анархию, вызвала обвинения в «контрреволюции». Когда, 9 сентября, в Киеве, было получено известие о выступлении Корнилова, там, немедленно, сформировался «Комитет Спасения Революции» и был сформирован ряд отлично вооруженных «боевых дружин» из рабочих-большевиков. Началась организация, так наз., «Вольного Казачества». В селах и городах создавались отряды «Вильного Казацства», получали оружие и облачались в «историческую» форму:
шапки со шлыками, жупаны, кривые сабли и т. п. Возможность легально получить оружие и формировать отряды привлекала в ряды «Вольного Казачества» разнообразные элементы. Атаманом был выбран ген. Скоропадский, писарем — сотник Кочубей.
В своих воспоминаниях Гетман Скоропадский пишет что: «деревенская молодежь, отчасти и пожилые крестьяне, охотно вступали в казачество; менее сознательные — ради шапок с кистью и жупанов; более сознательные увлекались романтичными картинами прошлого. Некоторые состояли из зажиточных хлеборобов и были настроены полностью антисоциалистично и антиреволюционно. Наряду с ними некоторые сотни принимали характер разбойничих организаций».
В «Вольном Казачестве» было немало дезертиров, объявлявших себя «сотней вольных казаков» и элементов, определенно большевистски настроенных.
Вот на эту разношерстную вооруженную массу возлагала надежду Центральная Рада, надеясь, что она остановит надвигавшуюся анархию.
Против организации «Вольного Казачества» и выдачи оружия непроверенным людям высказался Съезд Губернских и Уездных комиссаров и Комитет Гражданской безопасности, так как «вольные казаки» производили самочинные обыски, аресты и конфискацию имущества.
Вскорости «Вольное Казачество» растворилось в волнах наступивших событий и нельзя указать случай, чтобы какая-либо мизерная часть «казачества» выступила в защиту Центральной Рады. |
