После Октября
При первом известии об Октябрьском перевороте, по инициативе Рады, был создан «Краевой комитет для защиты революции». Комитет считался «ответственным перед Радой», а теоретическая власть его распространялась на всю территорию Украины. В своем воззвании к гражданам Украины, Комитет оповестил, что «на улицах Петрограда идет борьба между Временным Правительством и Советом Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов», и, что «враги революции и народной воли, могут воспользоваться этой борьбой Для того, чтобы вернуть старый царский порядок и бросить народ в неволю».
Из этого обращения явствует, что «Комитет» своего отношения к борющимся не высказывал, а опасался только во ображаемой «контр- революции», против которой и собирался бороться. Но уже в ближайшие дни, бороться пришлось не против «контр-революции», а между собой трем силам, представленным в Комитете, сторонникам Временного Правительства, Центральной Рады и большевиками. В этой борьбе приняли участие и, заседавшие в эти дни в Киеве, два съезда: «3-й Украинский военный» и «Всероссийский Обще-Казачий».
Наиболее отчетливую позицию занимали сторонники Временного Правительства, которые проявили себя в Киеве гораздо более стойкими, чем само Правительство в Петрограде, чей глава, перед лицом опасности, бежал, спасая свою драгоценную жизнь.
Командующим войсками Киевского военного округа в то время был энергичный генерал Квинцинский, а его верными сотрудниками были два украинца: комиссар при военном округе Кириенко и комиссар города Киева Василенко, оба члены общероссийских партий и заклятые враги Центральной Рады.
Генерал Квинцинский не признал «Краевой Комитет» на том основании, что в него входят и большевики (Пятаков и Затонский), и поставил караул около всех правительственных и общественных учреждений, а верные части начал собирать вокруг своего штаба.
Городская Дума резко осудила выступление большевиков и постановила создать свой «Комитет защиты революции». Большевики срочно приводили в готовность боевые дружины, обильно снабженные оружием и усиленно вели пропаганду.
Центральная Рада «нащупывала пульс настроений» и открыто против большевиков не выступала.
Киев постепенно превращался в вооруженный лагерь, в котором каждая сторона концентрировала свои силы около своих центров: Штаба Округа, Центральной Рады и Арсенала-цитадели большевиков. По городу ходили патрули: украинские, «штабовские» и большевистские.
Большевистский Революционный Комитет находился во дворце (на Печерске) и целый день принимал делегации от отдельных украинских частей, которые заявляли, что, в случае столкновения, они поддержат большевиков. Вечером 10 ноября отряд в 1000 человек, составленный из участников казачьего съезда, юнкеров и офицеров — членов Союза Георгиевских Кавалеров, окружил дворец навел на него орудия и пулеметы; украинские части не успели прибыть на подмогу большевикам. Революционный Комитет сдался и чуть не был растерзан казаками и офицерами и был спасен заступничеством членов Рады, прибывшими для его защиты. Хотя Революционный Комитет большевиков и был спасен, но оставался под арестом. Однако, большевики не считали себя побежденными и, уже через день, подняли в Киеве восстание.
Три дня длились бои в разных частях города. Сражались сторонники Временного Правительства и большевики. Центральная Рада заняла позицию, определенно дружественную боль шевикам. Отдельные же части, так наз. «Украинской армии» совершенно открыто сражались на стороне большевиков. В боях за защиту цитадели большевиков — Арсенала, самое активное участие принимали 1-й Запасный Украинский полк и полк Богдана Хмельницкого, вмешательство которых спасло, уже окруженный и отрезанный Арсенал от падения. Центральная Рада вынесла резолюцию с требованием немедленного освобождения арестованного большевистского Революционного Комитета, мотивируя, как сказано в резолюции, «полным отсутствием, с их стороны, попыток восстания».
Случаев активного вооруженного участия украинских частей на стороне большевиков, в их борьбе с Временным Правительством, было множество не только в Киеве, но и в других городах Украины. И, нигде, не было ни одного случая, чтобы украинские части выступили против большевиков. Неопровержимые факты дают основание утверждать, что, или Центральная Рада не имела никакой власти над «четырех- миллионной» украинской армией, или она сама была на стороне большевиков. Утверждения самостийников, что «вся Украина была против большевиков» и что она ими «завоевана», — являются абсурдом.
Активное выступление украинских частей на стороне большевиков подорвало дух защитников Киева. Ни казаки, ни юнкера не видели смысла в дальнейшей борьбе, а потому решили ее прекратить и уйти на Дон. В результате перговоров между борющимися сторонами, в которых принимала активное участие Центральная Рада, арестованный большевистский Революционный Комитет был выпущен, в обмен на пленных юнкеров, и защитники Киева уехали на Дон. Таким образом, с половины ноября, в Киеве и на всей Украине, остались две силы: большевики и Центральная Рада. Всем было ясно, что долго существовать и соперничать между собой, эти силы не будут и начнется борьба между ними.
Сразу же после Киевской борьбы, большевики начали создавать во всех крупных городах «революционные комитеты»; такие же «ревкомы» начали появляться и в малых городах, местечках, селах. В течение ноября-декабря 1917 они покрыли густой сетью всю Украину и повели энергичную пропаганду, завоевывая симпатии малограмотной крестьянской и солдатской массы своими радикальными большевистскими лозунгами: «Грабь награбленное», «Вся власть советам», «Долой войну», «Мир хижинам, война дворцам» и т. д. Левые украинские соц.- революционеры и соц.-демократы в Центральной Раде начали свой отход на большевистские позиции, на которых уже давно пребывали «независимые боротьбисты»-марксисты.
Что же делала в это время Центральная Рада? Вообразив, что она является хозяином положения на Украине, бросилась в законодательство и в «государственные дела». Воззвания, обращения, декларации чередовались с реконструкциями правительства, обсуждениями внешней политики, вынесением законов, предписаний, приказов и распоряжений, которых никто не выполнял.
В такой атмосфере, 19 ноября, был принят «3-й Универсал». Объявлялось «Народу Украинскому и всем народам Украины», что Украина называется «Украинская Народная Республика», которая «не отделяясь от Российской Республики и оберегая ее единство, твердо стоит на своей земле, чтобы помочь всей России, чтобы вся Русская Республика стала федерацией равных и свободных народов». Далее, «Универсал» оповещает:
об упразднении права собственности на все земли нетрудовых хозяйств; о всеобщей амнистии; о принятии мер к немедленному началу мирных переговоров; о демократических свободах; о выборах в Украинское Учредительное Собрание 27 декабря 1917 г. и о его созыве 9 января 1918 г.
Было выпущено также воззвание, в котором было сказано, «все слухи и разговоры с сепаратизме, об отделении от России — или контр- революционная провокация, или обычная обывательская неосведомленность. Украина имеет быть в составе Российской Федеративной Республики, как равноправно государственное тело».
«3-й Универсал» был принят городским населением не только отрицательно, но и иронически-презрительно.
Киевская и Харьковская Судебные Палаты (высшие судебные институции) отказались выносить приговоры именем «Украинской Народной Республики», не признавая Центральную Раду и Генеральный Секретариат за высшие государственные установления. Большевистские «Революционые комитеты» выносили решения о непризнании Центральной Рады, как органа который сформировался «помимо воли населения». В Киеве большевики вели себя как параллельное правительство, игнорировали Генеральный Секретариат, реквизировали для своих надобностей здания и типографии, открыто формировали отряды «красной гвардии».
В конце ноября прошла волна еврейских погромов в Каневе, и в Умани, а в первой половине декабря — в целом ряде городов и местечек, и в них дружно принимали участие «национально- сознательные» части «украинского войска», при полном бездействии милиции. Параллельно с этим, шли разгромы помещичьих имений, сахарных и винокуренных заводов. К концу года на Украине наступила анархия, а Центральная Рада продолжала свою деятельность писанием воззваний и обращений к населению; большевики же готовились к захвату власти.
Однако они были предупреждены несколькими энергичными офицерами-украинцами, которые не побоялись взять на себя инициативу и, с небольшими отрядами, в ночь на 13 декабря, разоружили большинство большевистских сил, захвативши их врасплох. Глава «Ревкома» Пятаков и несколько его членов были арестованы, а разоруженные большевики посажены в поезда и отправлены «в Московском направлении». Вся эта операция была проведена небольшими анти-большевстскими и антисоциалистическими силами — так наз. «сердюцкой дивизии». Эта дивизия начала формироваться, вопреки протестам социалистов, из антибольшевистски настроенных офицеров и солдат, а также киевлян, которые в этой дивизии видели единственную возможность борьбы с большевиками.
Но уже на следующий день, по распоряжению Центральной Рады, арестованные вожаки большевиков, были выпущены на свободу, а Генеральный Секретариат выпустил воззвание по поводу происшедшего нарушения «завоеваний революции» и обещал впредь уважать свободу «общественных военно-революционных организаций». Совет Рабочих и Солдатских депутатов устроил шумную овацию выпущенному на свободу Пятакову и потребовал немедленного возвращения оружия и наказания виновных в разоружении.
16 декабря открылся Краевой Съезд большевистской партии; было решено «бороться против нынешнего состава Центральной Рады и стремиться к созданию на Украине подлинно революционной власти Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Все это делалось открыто, на глазах Украинского правительства — Генерального Секретариата, но никаких мер противодействия замыслу большевиков не предпринималось.
Центральная Рада в это время была полностью занята двумя важными вопросами: выборами в Украинское Учредительное собрание и созданием Всероссийского Федеративного Правительства в противовес Совету Народных Комиссаров в Петрограде, путем обращения 8 декабря к «Юго-Восточному Союзу Казаков, Правительству Кавказа, Правительству Сибири, к органам автономной Молдавии, к органам автономного Крыма, Башкирии и т. д., с предложением немедленно начать переговоры с Генеральным Секретариатом о создании социалистического правительства для всей России».
На эти фантастические развлечения Центральной Рады, большевики реагировали ультиматумом (3 дек. ст. ст.) потребовав не пропускать никаких воинских частей, направлявшихся на Дон и Урал; оказывать помощь в борьбе с Калединым и «кадетами»; прекратить все попытки разоружения рабочей красной гвардии и т. д.
В ответ Центральная Рада обвинила Совет Народных Комиссаров во вмешательстве во внутренние украинские дела и предложило создать для всей России социалистическое федеративное правительство из представителей всех социалистических партий и заверило, что украинские солдаты, рабочие и крестьяне защитят свои права и свой край, если народные комиссары поднимут руку великороссийских солдат на братьев-украинцев.
Создался кризис в отношениях этих двух самозванных правительств, но большевики военных действий не начинали, имея план захвата Украины, а именно путем решения Съезда советов крестьянских, рабочих и солдатских депутов Украины. Но Центральная Рада включила на этот Съезд тысячи делегатов «Спилки» (крестьян. Соц. Револ. организация) и провалила затею большевиков. Тогда они перенесли заседания Съезда в Харьков, где происходил Съезд Советов Донецко-Криворожской области. Уехавшие из Киева делегаты объединились с этим Съездом, провозгласив его «Всеукраинским Съездом Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов» и выбрали «Всеукраинский Центральный Исполнтельный Комитет Советов», который объявил, что он является единой властью на Украине. Таким образом в конце декабря 1917 г. на Украине появилось два правительства, обвинявшие друг друга в «контрреволюционности». Харьков говорил, что за ним «массы», а Киев твердил, что кроме «масс» за ним еще и «миллионы штыков». «Массы» же занимались личными делами: крестьяне — землей, т. е. разгромом имений и самогоном; горожане заботой о сохранении жизни и имущества от тех, кто обещал им «счастливую жизнь» в будущем.
Оба украинских правительства не бездействовали. Харьковское захватывало власть в губернских и уездных городах, путем чисто внутренних переворотов и провозглашения советской власти. К концу декабря Харьков, Чернигов, Полтава уже были в большевистских руках, а в начале января была провозглашена советская власть в Екатеринославе и во всей Екатеринославской и Херсонской губерниях. Перевороты совершались без сопротивления. Лишь в Екатеринославе было оказано сопротивление отрядами из местного населения, стоявшего на общероссийских позициях. Сопротивление было сломлено, когда Овсеенко-Антонов (украинец), который командовал большевистскими войсками, оперировавшими против Дона, послал на подмогу отряд под командой Егорова. Многочисленные части «Украинского войска» не оказывали сопротивления; посланные в Полтаву на помощь местным сторонникам Рады, «Богдановцы», скоро сами обольшевичились, занялись погромами, грабежами и вернулись в Киев.
К середине января Киев уже был почти окружен. Вся территория Центральной Рады состояла из Киева, нескольких уездов Черниговской и Полтавской губерний и полосы на северо-запад от Киева. Однако, Центральная Рада, не теряя времени попусту, занималась законодательством. Земельный закон, собственные деньги, реорганизация суда и целый ряд законов были приняты Радой. Кроме законодательной деятельности Центральная Рада отправила ноту ко всем государствам мира, как воюющим, так и нейтральным. В том дипломатическом (а по Киевски — юмористическом) документе сообщалось, что «война есть наибольшее несчастье всех держав», а потому Держава Украинская решила немедленно ее прекратить путем переговоров о мире с Центральными державами.
«Мир должен быть без аннексий и контрибуции, на основе самоопределения народов». Нота жалуется, что большевики опередили украинскую демократию и заключили перемирие, не спросив согласия Украинской Народной Республики. Заканчивается нота приглашением на «Международный Съезд» всех воюющих держав.
На это приглашение марксистских недорослей не ответило ни одно государство, кроме немцев, пригласивших в Брест-Литовск мирную делегацию украинцев, что понятно в свете их стремлений на восток. (Характерно мнение французского консула в Киеве о Раде, высказанное им французскому журналисту Пелисье: «Как? Вы хотите идти в Раду? Ведь, это же все не существует! Нет ничего, кроме банды фанатиков без всякого влияния, которая разрушает край в интересах Германии. Ни Альбер Тома, ни другие французы, которые побывали в Киеве, не унизились до того, чтобы посетить Раду».)
В Брест-Литовск была послана украинская мирная делегация из четырех Соц. Революционеров (С.Р.) и одного Соц. Демократа (С.Д.), возглавляемая 27-ми летним самоуверенным премьером Голубовичем. В Брест-Литовске в это время уже шли переговоры о мире, на которых от имени всей России выступали большевики. Вначале, глава русской делегации — Троцкий, имевший помощником украинца ген. Самойло, против участия в переговорах украинской делегации никаких возражений не делал. Но 12 января в Брест прибыла вторая делегация от Украины — Харьковского Правительства, под властью которого была уже почти вся Украина, и предъявила претензии выступать от имени Украины. Претензии эти начал поддерживать и Троцкий и на этой почве возникли препирания.
Центральной Раде был необходим не только мир, но и, связанная с ним, возможность восстановить власть над Украиной с помощью немцев. Мир с Украиной был крайне необходим и немцам, в особенности Австро-Венгрии, которая зимой 1917-18 г. находилась на грани продовольственной катастрофы. Немцы могли тогда без всякого мира попросту оккупировать всю Украину, отлично зная, что «миллионы украинских штыков» не существуют. Но они хотели мир, и мир со Самостийной Украиной. Миром они формально отрывали Украину от России и получали возможность, в дальнейшем, создать Украину как свое вассальное государство. Выдвинутый еще в первые дни войны «Союзом Визволения Украины» план об отрыве Украины от России и присоединении ее к Центральным Державам, был близок к осуществлению.
Уже 12 января немцы официально признали за украинской Киевской делегацией право вести переговоры самостоятельно и предложили и посоветовали им провозгласить независимость Украины, т. к. с формальной точки зрения неудобно заключать мир с государством, которое еще само себя не объявило независимым. Поэтому Голубович уехал в Киев, где после его приезда немедленно был оглашен «4-ый Универсал» с объявлением независимости.
Длинный и лирически написанный «4-ый Универсал» вещал, что «Отныне Украинская Народная Республика становится самостоятельной, ни от кого независимой, вольной, суверенной Державой Украинского Народа». Универсал провозгласил «упразднение собственности и социализацию земли», «национализацию важнейших отраслей торговли», «вступление в переговоры о мире, независимо ни от кого», «роспуск армии и заведение народной милиции», «введение государственной монополии на железо, сахар и иные продукты и товары», «национально-персональную автономию для всех народов», «наблюдение за внешней торговлей», «государственной изменой за агитацию против самостийной Украинской Народной Республики и за возвращение старого строя».
«4-ый Универсал» был принят 22 января (9 января ст. ст.) в заседании Малой Рады. Из 49 присутствовавших ее членов, за Универсал голосовало 39, 4 было против и воздержалось 6. Итак, без всякого Учредительного собрания, 39 марксистов провозгласили появление на свет Божий нового государства — Украины, что приводит в восторг нынешних сепаратистов в эмиграции. Акт этот был оглашен в заседании Рады в ночь с 24 на 25 января под звуки орудийного и пулеметного огня, когда в Киеве уже шли уличные бои с большевиками, поднявшими восстание.
Вместо Голубовича в Брест поехал Севрюк с инструкцией как можно скорее заключить мир; делегатам было дано полномочие самим ратифицировать будущий мирный договор, на случай, если бы Рада не была в состоянии это сделать. Севрюк прибыл в Брест 1-го февраля и быя радостно встречен немцами, которые опасались, что украинская делегация не приедет, так как в Киеве шли уличные бои.
Торговля с немцами продолжалась несколько дней и в ночь с 8 на 9 февраля мир был подписан. Киев в это время был уже в руках у большевиков, а часть министров Правительства, с горсточкой своих сторонников, находилась в дороге на запад, навстречу полной неизвестности.
В договоре о мире было два тайных пункта: о предоставлении немцам 1 миллиона тонн продовольствия и о будущем выделении украинских земель Австрии в автономную австрийскую область. После подписания договора, встал вопрос о вооруженной помощи Центр. Раде. Ген. Гофман, возглавлявший немецкую делегацию, вызвал к себе Любинского (который замещал Севрюка, уехавшего в Вену просить о помощи) и дал ему готовый текст «Обращения украинского народа к немецкому народу с просьбой о вооруженной помощи». Любинский послушно подписал; немцы и австрийцы двинулись на восток, не встречая нигде сопротивления.
Правительство и Рада узнали о заключении мира и о движении немцев на Украину, находясь в вагонах около станции Сарны и перед ними стала нелегкая задача объяснить населению приход немцев и оправдать себя перед народом. У Рады было тогда всего около 3.000 «Украинского войска», включая штабных и нестроевых и это войско тоже двинулось на восток, имея перед или за собой немецкие дивизии. Немцы методично продвигались на восток не встречая сопротивления; от «украинского войска» никто не бежал, как бежало оно само, всего несколько недель перед этим, по направлению к немцам.
Немцы быстро продвигались вперед и 1-го марта они и «украинское войско» вошли в Киев. За свое короткое пребывание в Киеве, большевики учинили в нем страшную расправу, от которой пострадали главным образом их враги, русские офицеры. Их большевики легко опознавали и расстреливали на месте. Погибло в первые же дни около 5 тысяч офицеров; «сознательные украинцы» и сторонники Рады пострадали меньше, главным образом молодежь, служившая в украинских частях.
Харьковское правительство переехало в Киев и издало ряд декретов: о недействительности украинских денег, о ликвидации Центр. Рады и объявлении ее бежавших членов «уголовными преступниками».
К половине апреля почти вся Украина была оккупирована немцами; Центр. Рада продолжила свою деятельность, прерванную бегством 9-го февраля. Распоряжения Харьковского правительства (большевистского) были отменены; подтвержден закон о социализации земли, призваны «земельные комитеты», в селах наступил хаос. Не лучше чем в земельном вопросе было положение и в остальных областях жизни. У немцев росла мысль о необходимости самим брать все в свои руки, чтобы обеспечить себе транспорт, снабжение и собственную безопасность.
Немецкие и австрийские агенты доносили своим правительствам о хаосе на Украине, об отсутствии авторитетного правительства и его непопулярности у населения. По их мнению, никакой Украинской Республики нет, что это один фантом, что кучке молодых людей радикального направления удалось каким-то образом очутиться в роли правительства. Личный контакт немцев с малокультурными «диячами» (деятелями) производил на них удручающее впечатление. Все это были или студенты, или молодые люди не достигшие 30-тилетнего возраста, или полу-интеллигенты — все ярые социалисты близкие по своей идеологии к большевикам. «Все они», как доносил в Вену представитель австрийского командования граф Форгач, «находятся в опьянении своими социалистическими фантазиями, а потому считать их людьми трезвого ума и здравой памяти, не приходится. Население относится к ним даже не враждебно, а иронически-презрительно».
Уже к середине апреля, немцы стояли перед диллемой: или сменить Правительство Украины или попросту всю власть взять в свои руки, провозгласив оккупацию Украины. Они решили вступить в связь с местными силами, враждебными Центральной Раде и ее социалистической политике. Это была, прежде всего, «Украинская Народная Громада», состоявшая из анти-социалистов и врагов шовинизма, которым отличались деятели Центральной Рады. Затем «Союз Земельных Собственников» и «Украинская Демократическая Хлеборобская Партия», где главным элементом было зажиточное крестьянство.
Члены этих организаций люто ненавидели всяких социалистов и искали случая с ними расправиться и прекратить их эксперименты, которые они считали «грабежом среди бела дня». Постоянные конфликты между «земельными комитетами» и зажиточными крестьянами, вынуждали крестьян обращаться к немцам защитить их от самоуправства социалистов — представителей Центр. Рады. Эти протесты и сведения, даваемые правыми организациями, выявили и представили богатый фактический материал о социалистческой деятельности органов Центральной Рады, парализовавшей всякую хозяйственную жизнь.
Это вынудило командующего немецкими войсками на Украине фельдмаршала Айхгорна, издать приказ, сильно ограничивший деятельность «Земельных Комитетов». Приказ Айхгорна вызвал бурю негодования в Центральной Раде и она издала распоряжение о его невыполнении. Однако немецкие коменданты на местах неукоснительно проводили в жизнь приказ фельдмаршала и не считались с протестами «Земельных Комитетов».
Между тем «Украинская Народная Громада» и «Союз Земельных Собственников», по соглашению с немцами, подготавливали свержение Центральной Рады, занятой подготовкой к созыву Украинского Учредительного Собрания, наметив его на 12 мая. 28 апреля все лидеры Центральной Рады выступили с резкими осуждениями действий немцев на Украине. В самый разгар дебатов в зал заседания вошел немецкий лейтенант с несколькими солдатами и приказал всем поднять руки вверх, что было исполнено без протеста. Были арестованы, находившиеся в зале, министр иностранных дел — Любинский и высший чиновник министерства внутренних дел — Гаевский. Затем участники заседания были проверены, обысканы и им было разрешено опустить руки. Немцы удалились; удалились и «вожди».
На следующий день Рада занялась законодательством: приняла проект Конституции Украинской Народной Республики и единогласно изменила «земельный закон» — вместо социализации земли признала частную на нее собственность и выбрала Грушевского Президентом Украинской Народной Республики.
Итак, «вожди», заключившие мир с немцами и пригласившие их к себе, чтобы в безопасности «управлять» государством, — посрамили себя и свои принципы, отказавшись от своих социалистических бредней о социализации земли.
Гетман Скоропадский
Пока Рада принимала новые законы и выбирала Президента Украины, в Киеве собрался «Хлеборобский Конгресс», организованный «Украинской Народной Громадой» и «Союзом Земельных Собственников». Прибыло больше 6 тысяч полномочных представителей со всей Украины, в своем подавляющем большинстве зажиточные крестьяне, ненавистники социалистических опытов. Процент крупных землевладельцев был незначителен и они терялись в общей массе хлеборобов, большинство которых было в национальных костюмах. Были и «вольные казаки» в живописных старинных казацких жупанах с кривыми саблями на боку.
После ряда докладов и речей, с резкой критикой Центральной Рады и требованием положить конец анархии, было предложено выбрать Гетмана. Предложение было принято с восторгом и Гетманом был провозглашен генерал Павел Скоропадский, который был потомком брата Гетмана Ивана Скоропадского, сменившего в 1708 году Мазепу.
Богатый помещик, генерал царской свиты, гвардейский офицер, — он не был «украинцем» шовинистом, но был украинцем по рождению, происхождению. Среди украинских помещиков, потомков казацкой старшины, было не мало воспринявших общероссийскую культуру, но не забывавших и своей Украины, ее истории, языка, культуры. Они гармонически совмещали в себе патриотизм свой, украинский, с патротизмом общероссийским. Когда волна большевизма захлестнула всю Украину, Скоропадскому пришлось скрываться, как от большевиков, так и от украинских социалистов.
В 3 часа дня Конгресс закончился, а в 4 часа все его участники собрались на Софийской площади на молебен. Перед молебном на площади, в Софийском соборе, епископ Никодим благословил и миропомазал Гетмана, а затем начался молебен. Во время молебна, в своем здании, заседала Центральная Рада и принимала новые законы, а хорошо организованные генералом Дашкевичем-Горбацким отряды «гетьманцев» приступили к занятию правительственных зданий и учреждений. Никто нигде не оказал никакого сопротивления, а конный отряд охраны Центральной Рады в полном составе перешел на сторону Гетмана. Только галичане — «сечевые стрельцы» сделали попытку защитить Центральную Раду, но их сопротивление было легко сломлено, они были немедленно разоружены и распущены. Распущена была и Центральная Рада без всяких указов и церемоний: небольшой отряд «геть-манцев» выгнал членов Рады на улицу и отпустил их на все четыре стороны, чему они были рады, так как боялись что их всех перепорят. «Вожди» исчезли в разных направлениях и 30 апреля (1918) открылась новая страница истории Украины — Гетманство Павла Скоропадского.
Переворот прошел без всякого участия немцев, но, конечно, с их ведома и согласия. Весть о ликвидации Рады вызвала в Киеве всеобщую радость. Радовались не только «правые» и зажиточные, но и «левые», пробольшевистские элементы, со злорадством принявшие известие о падении тех, кто не имея поддержки в народе, обратился за помощью к немцам.
Большинство министров у Гетмана были не партийные люди, а специалисты в своей области с большими знаниями и опытом. Кабинет был высоко культурен по своему составу, но несомненно «украинофильским» по своим национальным устремлениям. Гетман был вынужден считаться с немцами и их требованиями о снабжении их продовольствием в большом количестве, поэтому ставка его была на помещиков и зажиточных крестьян. Принятые меры к скорейшему возрождению крупных хозяйств были крайне непопулярны в широких крестьянских массах и породили среди них симпатии к большевикам, особенно когда ограбленные владельцы требовали возвращения разграбленного имущества и расправлялись с виновниками грабежей, чаще всего поркой. На этой почве вспыхивали восстания и появились банды партизанских отрядов. Несколько тысяч повстанцев, разбитых немцами, ушли к советам и положили основание украинским красным дивизиям в северных уездах Черниговской губернии. На юго- востоке появились и начали расти неуловимые партизанские отряды Махно. Все же, из-за присутствия немцев, хозяйственная жизнь налаживалась, снабжение городов шло бесперебойно и не было затруднений с продовольствием.
Но если Гетманское правительство имело не мало активных сторонников среди зажиточных крестьян и помещиков, то в городах положение было иное, так как там главным мотивом был вопрос политический и национальный. «Левые» украинцы были сторонниками большевиков и социалистов. «Правых» украинцев как бы не существовало. Подавляющее большинство городского населения было общероссийских настроений, а потому враждебно Правительству, не соглашаясь с ним в вопросе самостийности Украины и проводимой украинизации администрации и культурной жизни. В это время, Добровольческая Армия уже вернулась на Дон с 1-го Кубанского похода, а на Дону восстание против большевиков было в полном разгаре. Все симпатии городского населения, кроме социалистов и большевиков, были на стороне Добровольческой Армии. Не все понимали, что Гетман был вынужден проводить украинизацию под давлением немцев, считая все это временным и верил в скорое возрождение России.
Сжившееся с общероссийской культурой население, особенно интеллигенция и горожане, относились резко отрицательно к украинизации, всячески ее саботировали и свое отношение перенесли на Гетманский режим вообще. Немцы требовали, чтобы вся культурная жизнь шла на языке украинцев, чтобы подчеркнуть самобытность Украины и оправдать ее отдаление от России. На этом настаивали, появившиеся из Галиции, сепаратисты и их подголоски — сторонники Центральной Рады, нередко требованием «украинизации» прикрывавшие собственную некультурность и малограмотность.
К появившимся галичанам «специалистам» отношение было неприязненное. Их «украинский» язык с обилием немецких и польских слов был далек от языка Днепровской и Слободской Украины. Старания Гетманской администрации по созданию армии, реформы суда, финансов, рабочего законодательства, церковной жизни и т. д., проводились в расчете на длительное существование суверенного государства. Но разрабатываемые планы встречали сопротивление населения, которое не верило в долговечие самостийной Украины. Поражение Германии вот-вот предвиделось, а вместе с немцами решалась и судьба, связанной с ними Украины.
Гетман искал связи с Доном и Добровольческой Армией. В своих попытках Гетман натолкнулся на недоверие и отрицательное отношение со стороны Добровольческой Армии. Попытки организовать встречу ген. Алексеева, атамана Краснова и Гетмана, — кончилась неудачей, так как ген. Алексеев не пожелал свидания со Скоропадским. Гетману пришлось ограничиться встречей с Красновым, который во время этого свидания открыто сказал, что пришло время Дону и Украине подумать о «завершении» дела — о создании Единой России (свидание состоялось 3 ноября 1918 г. и поражение немцев уже было очевидностью). Носителем же идеи единой России была Добровольческая Армия и ее вождь ген. Алексеев, который в Скоропадском не видел союзника и имел на это основание.
Вскоре, после получения булавы гетманства, Скоропадский, лодстрекаемый украинскими националистами, возымел желание распространить свою власть и на Кубань, где, как и на соглашался даже на советскую власть на Украине, при условии чтобы ему дали полную волю в деле проведения украинизации (требование о «диктатуре украинского языка» было важно для Винниченко, так как его, как писателя, русские «затирают»).
Разные группировки на Украине, не только политические, но и бытовые и профессиональные, конечно левые и «сознательных украинцев», — готовились к моменту когда наступит поражение Центральных Держав, и объединились в так наз. «Украинский Нацональный Союз». В этом «Союзе» ру ководящую роль играли украинские Соц. Революционеры, Соц. Демократы и, к концу сентября, Союз превратился в не что подобное Совету Рабочих и Солдатских Депутатов.
Гетман, чуя шаткость своего положения, пригласил к себе для переговоров представителей Союза и тем означил свою капитуляцию. На переговоры явились представители «Союза» во главе с Винниченко и с готовым списком нового Правительства. После почти трехнедельных переговоров, 24 октября, было сформировано новое Правительство и в него во шли 5 представителей «Союза», членов более умеренных политических партий. Несмотря на то, что это Правительств< было сформировано в результате переговоров с «Союзом», возглавление Союза заняло к нему открыто враждебную позицию. Председатель Союза Винниченко начал подготовлять восстание, против того самого правительства, в составлена которого он сам принимал участие. Готовясь к этому, он осведомлял только группу своих единомышленников.
События назревали быстро в связи с поражением Германии Общая европейская ситуация в октябре 1918 г. была так охарактеризована Троцким: «Немецкий милитаризм будет вынужден покинуть Украину, а на смену ему поспешит милитаризм англо-французский. Нам нужно продвинуться между немецким милитаризмом, который отходит, и англо-французским, который приближается... Нам нужно поддержать рабочих и крестьян Украины. На нашем южном фронте бьется как пульс, судьба нашей власти».
Действительно, если бы Украина, с налаженной жизнью и запасами продовольствия, без потрясений оказалась во власти общероссийских антибольшевистских сил, для большевистской власти это было бы начало конца. Добровольческая Армия получила бы огромные пополнения на Украине и свое наступление на Москву могла бы повести не с далекой Кубани, а с границ Курской и Орловской губерний. Никогда большевистская власть не была в более опасном положении, чем в ноябре 1918 г.
Директория. Петлюра
Но в тот момент выступили украинские социалисты и поддержали большевиков, подняв восстание против Гетмана. На тайном заседании заговорщиков 14 ноября, была выбрана Директория из 5 лиц (в числе которых были Винниченко и Петлюра). Руководители восстания несколькими днями раньше встретились в Белой Церкви, откуда восстание и было объявлено. Центром для поднятия восстания была выбрана Белая Церковь потому, что там находились «сечевые стрельцы» — галичане. Разоруженные и распущенные в первые дни Гетманства, они ходатайствовали о разрешении вновь сформироваться, на что Гетман и дал свое согласие.
Петлюра еще в июле был арестован по подозрению в заговоре против Правительства, но после соглашения Гетмана с «Союзом», незадолго до восстания, был выпущен. При этом он дал честное слово, что в деятельности против Гетмана и Правительства участия принимать не будет. Давши это слово, он сразу же уехал в Белую Церковь для подготовки восстания, где он и провозгласил себя главнокомандующим всех вооруженных сил повстанцев.
Петлюра обратился к населению с «Универсалом», который очень характерен, как по содержанию, так и по форме. Он гласит в выдержках:
«По приказу Директории Украинской Республики, я, как Верховный Главнокомандующий, призываю всех украинских солдат и казаков бороться за государственную самостийность Украины против изменника, бывшего царского наймита, генерала Скоропадского, самочинно присвоившего себе права Гетмана Украины. По постановлению Директории, Скоропадский объявлен вне закона за преступления против самостийности Украинской Республики, за уничтожение ее вольностей, за переполнение тюрем лучшими сынами украинского народа, за расстрел крестьян, за разрушение сел и за насилия над рабочими и крестьянами. Всем гражданам, живущим на Украине, запрещается, под угрозой военного суда, помогать кровопийце-генералу Скоропадскому в бегстве, давать ему продукты и защиту... Войска Республики имеют целью вдребезги разбить строй установленный гетманским правительством, уничтожить нагайку, на которую он опирался до последнего момента. В этот велиикй час, когда на всем свете падают царские троны, освобождаются на роды, когда на всем свете крестьяне и рабочие стали господами, — в эту минуту мы, разве позволим себе пойти за помещиками?.. служить продажным людям, которые сами продавались и хотят Украину продавать бывшим царским министрам России и господствующему классу — безработному русскому офицерству и мародерам, которые собрались в контрреволюционное логово на Дону». (Под таким «Универсалом» могли бы подписаться и Ленин с Троцким).
Все большевики на Украине им сочувствующие дружно поддержали Петлюру и Директорию. Разрозренные и разбросанные по всей Украине, гетманские силы были застигнуты врасплох; одни соединения просто разбегались, другие, понимая безнадежность сопротивления, признавали власть Директории, как это сделал Запорожский Корпус полк. Балбачана в Харькове. Этот корпус был настроен прорусски и впоследствии Петлюра за это расстрелял Балбачана.
В течение первых двух недель восстания вся Украина, за исключением Киева, была в руках Директории или, вернее, тех масс, которые откликнулись на ее призыв и захватили власть на местах. Массы же эти были настроены больше пробольшевистски, чем пропетлюровски, что вскоре и выяснилось, когда Директория должна была сама бежать от этих самых масс.
Гетман поздно понял, что поражение Германии повлечет за собой увод ее войск с Украины и также потерю твердой защиты его режима. Зная общероссийские настроения кругов населения, он делает крутой поворот своей политики и, по иронии судьбы, того же 14 ноября выпускает Грамоту о федерации Украины с Россией. Этим он надеялся привлечь те силы, которые раньше отказывали ему в поддержке из-за его «украинизации» и самостийничества. Но его Грамота была встречена холодно; все были под обаянием победы союзников, верили в ее силы и желание восстановить Россию и никакой необходимости в поддержке вчерашнего самостийника Скоропадского не видели.
Гетман и его правительство бороться с повстанцами вне Киева и не пыталось, а ограничилось лишь обороной Киева, полагаясь на «сердюцкую» дивизию и кадры начавших только формироваться частей для отправки в Добровольческую Армию. Назначенный командующим войсками ген, граф Келлер, лично храбрый с высокими моральными принципами, был вскоре сменен кн. Долгоруким, занимавшм враждебную к Добровольческой Армии позицию. Он позволил себе такую политическую глупость, как арест представителя ген. Деникина в Киеве ген. Ломновского, что отрицательно подействовало на двух офицеров, защитников Киева. Вскоре «сердюки» перешли на стороу повстанцев, а наскоро сколоченные офицерские дружины еще две недели держались на подступах к Киеву, тщетно ожидая помощи войск союзников-французов.
В ночь с 13 на 14 декабря выступили местные, Киевские, боевые дружины большевиков и еврейских социалистических партий, и захватили различные учреждения, разоружив небольшие гетманские части и в том числе личную охрану Гетмана. В город прорвались повстанческие отряды извне.
В полдень 14 декабря Гетман подписал отречение от Гетманства, оставил дворец и был скрытно вывезен немцами в Германию. В тот же день войска Директории вступили в Киев, предводительствуемые галичанами — «сечевыми стрельцами». Единичные и редкие крики приветствия тонули в гробовом молчании жителей города. Приказом нового коменданта — австрийского капитана, галичанина Коновальца, было предписано все вывески на русском языке переменить на украинские. Киев был украинизирован под редакцией галичан, благодаря чему киевляне не понимали многих вывесок. Одновременно начались охоты на «гетьманцев» и «контр-революционеров». Пошло повальное избиение офицеров ,тела которых лежали всюду на улицах. Петлюровцы глумились над всем русским и на каждом шагу оскорбляли русские национальные чувства. Все это было настолько невыносимо, что многие мечтали о приходе большевиков.
В это время в Галиции шла борьба галичан с поляками, мечтавшими о Польше «от моря и до моря» и утверждавших, что Киев их старый польский город. На юге в Одессе высаживались французы, дружественные идее Единой России и враждебные сепаратистам, тем же членам Директории, которые не так давно заключили мир и союз с немцами. На северных границах Украины стояли две украинские большевистские дивизии, сформированные из повстанцев против Гетмана ушедших туда летом (1918).
Члены Директории увидели, что им одним не удержаться, так как народ в большинстве был против них и стали искать союзников. Одни стояли за соглашение с союзниками, а другие за союз с Москвой. В большинстве склонялись за союз Москвой. Неудачи Центральной Рады в предыдущий период и расширение симпатий к большевикам среди украинских масс, толкали их на сговор с Москвой. Все больше и больше они склонялись принять всю программу большевиков, но чтобы власть оставалась в их руках, а не перешла к их конкуренту — Харьковскому Правительству.
Попросту забота Дитории была о том, как бы удержать власть, а не о том, как бы принести пользу народу, о чем они много, говорили. Поэтому, как только гетманская власть была свергнута, повстанческие отряды становились на сторону советской власти. Григорьев — в Херсонщине. Зеленый — под Киевом, Махно — в районе Екатеринослава. С Директорией не считались и провозглашали свою, советскую, власть или полное безвластие (Махно).
Территория Директории таяла очень быстро и, к середине января (1919) большая часть Украины была вне ее власти.
Вооруженные силы Директории состояли из корпуса «сечевых стрельцов» — галичан под командой австрийского капитана Коновальца, кое-какие дружины добровольцев и «Запорожский корпус» полк. Балбачана, резко антисоциалистический и тяготевший к уже качавшемуся Белому Движению на Украине.
Приход большевиков
К концу января (1919) почти вся Украина была под властью Украинского Советского правительства (Харьковского), а украинские советские части были на подступах к Киеву. Директория слала протесты в Москву, а советчики отвечали, что войну с Директорией ведут украинское советское правительство, которому Москва действительно помогает, но эта помощь неизмеримо меньше той, которую Центральная Рада получала от Германии и Австрии.
В это время в Киеве происходили заседания Трудового конгресса, делегаты которого были только «трудовой элемент» (культурные силы, как врачи, были лишены права голоса). Выборы в этот Трудовой Конгресс не везде могли быть проведены и в некоторых населенных пунктах голосовали всего несколько десятков «трудового элемента».
Заседания этого Конгресса происходили в Городском театре, с публикой в солдатских шинелях, при оружии, в волнах махорочного дыма, с бурной реакцией на выступления ораторов, начиная от криков «слава» и кончая свистом и матерной руганью.
Конгресс вынес решение о слиянии Украинской Народной Республики с Западной Украинской Народной республикой в одно государство — «Соборную Украину». Этот «исторический акт» был оглашен на Софийской площади под канонаду из за Днепра, подходивших большевиков, а закончился подготовкой к бегству обоих сливающихся правительств: Киевского — на Запад, а Западно- Украинского на Восток. Вскоре они и встретились в районе бывшей русско-австрийской границы. Решение Трудового Конгресса о слиянии не было ратифицировано Украинским Учредительным Собранием, которое никогда не состоялось.
2-го февраля (1919) Директория, Правительство, лидеры разных партий, часть членов Трудового Конгресса и пр., а также часть «вооруженных сил», бежали из Киева в направлении на Винницу. Население столицы провожали их насмешками, особенно, ненавидимых в Киеве «сечевых стрельцов» («австрийцев»).
Бегством Директории из Киева закончился ее 45-ти дневный «киевский период» и начался длинный период «пребывания на колесах», который закончился покаянием перед большевиками и переходом к ним на службу одной части деятелей Директории или уходом в эмиграцию другой. Характеристику этих вождей дает украинец, С. Шелухин, бывший самостийнический сенатор и министр, вращавшийся в их среде и хорошо их знавший:
«Работа этой части интеллигенции, хотя и незначительной, но благодаря духовной дефективности и патологической жажде власти над народом и всем — была разрушительной. На деле они показали себя бездарной и разрушительной силой, лишенной от природы конструктивного мыш- ления. Я два раза, по необходимости, был министром юстиции и оба раза отказался, после попытки работать продуктивно в составе неспособного партийного большинства. Проявив жажду власти, эти люди создавали негодные правительства, какие уничтожали свободу нации и не выявляли ни малейшей способности к конструктивной работе. Узость понимания, свойство думать по трафарету, недостаток критики, самохвальство, нетерпимость к инакомыслящим, упрямство, неспособность разобраться в фактах, непригодность предвидеть и делать выводы из собственных поступков, неустойчивость и недостаток чувства настоящей ответственности за работу — их отличительные свойства»... («Украина», Прага, 1936 год).
Эта характеристика полностью применима не только к прошлому, но и к деятельности лиц, выступающих от имени украинского народа в эмиграции после Второй мировой войны («Неизвращенная история Украины-Руси», 1961).
Как известно, покаялись: Грушевский, два премьера — Голубович и Винниченко, военный министр и главковерх — Порш и Тютюнник. «Вожди» же мелкие и министры «колесного периода» оказались в эмиграции. Поделились они по «ориентациям»: польской, французской, английской, немецкой. Получая соответствующие поддержки от соответствующих государств, они выступали от имени населения Украины так, как будто бы они были полноправные и правомочные ее представители.
Вот эти-то люди 2-го февраля 1919 г. оставили Киев, чтобы «бороться» за Украину. Народ за ними не пошел. Подавляющее большинство населения отошло от всякой политики вообще, политически-активное меньшинство отдало свои симпатии или большевикам или белым добровольцам. Оставим на время Директорию в вагонах с ее территорией под вагонами: в начале в Виннице, а после бегства оттуда в Проскурове и, наконец, в Ровно, и вернемся к событиям на Украине.
Вступив в Киев большевики выпустили воззвание успокоительного характера, с намеками на справедливость и закономерность. Офицерам было предложено зарегистрироваться, причем объяснялось, что это делается не с целью каких-либо мобилизации, а исключительно ради обеспечения их от самосудов. Многие поверили и обрекли себя на расправу. По истечении сроков, назначенных для регистрации, новым декретом срок был еще продлен на три дня для всех тех, кто по каким- либо причинам не успел этого сделать. Если же после этого срока будут обнаружены офицеры незарегистрированные, то они будут расстреливаться на месте без суда. Начались облавы и обыски, налеты матросов и чекистов. Че-Ка обосновалась в Липках, в аристократических барских особняках. Ночью там происходили пьяные оргии и расстрелы приводимых на допрос арестованных. Однажды, после облавы, были согнаны в анатомический музей арестованные офицеры, там заперты, а здание подожжено. Пытавшиеся выскочить были перебиты пулеметным огнем.
Итак, конец 1917 г. и весь 1918 год ознаменовались на юге России кровавой и тяжкой борьбой Добровольческой Армии, Донских и Кубанских казаков с большевиками ,а на Украине словесной борьбой и договорам украинских марксистских недорослей с матерыми марксистами, наводнившими Россию из Швейцарии и Америки. К концу 1918 г. и началу 1919 г. большевики освоили Украину частями украинских красногвардейских формирований (Богунская и Таращанская дивизии), частично китайцами (5,000) и 7-8 тысяч великороссов. Освоение Украины было не столько вооруженной силой, как пропагандой большевистских идей.
Социальные, общероссийские лозунги большевиков оказались сильнее шовинистических лозунгов украинских «вождей», тем более, что противники этих «вождей» не готовили никакого национального угнетения украинского народа. Сами же «вожди» шовинисты никак не отражали воли населения Украины и за всю свою пламенную словесную борьбу никто из господствующей демагогической части украинской интеллигенции не был ни убит, ни ранен, разве что выпорот. Легко и просто, имея таких врагов, большевики заняли Украину и продолжали дальнейшее движение на еще незанятые части малыми силами. Главные же силы были брошены на борьбу с Добровольческой Армией и Казачеством — наступил 3-ий период БЕЛОЙ БОРЬБЫ. |
