С обеспеченным тылом Добровольческая Армия приступила ко второй фазе своей борьбы и, для пополнения своего вооружения, предприняла в конце апреля рейд в направлении на Сосыки, где и захватила большую военную добычу.
На Кубани в это время были сосредоточены большие силы красных, состоявшие из войск быв. Кавказского фронта, а также вытесненные с Дона. Это были опытные фронтовики, одурманенные большевизмом сознательно или безсознательно и слепо шедшие за своими комиссарами. Численность этой, так наз. Северо-Кавказской армии под командой Сорокина исчислялась прибл. в 100 тысяч бойцов.
Численность Добровольческой Армии, сосредоточенной в южных станицах Донской области, не доходила до 10 тысяч штыков и сабель и 20 орудий. Эти силы были сведены в пять полков пехоты и 8 конных полков, из которых 7 полков были кубанцы. В самом начале 2-го Кубанского похода в июне месяце левый фланг Добровольческой Армии прикрывался большим отрядом донских казаков под командой полк. Быкадорова. Этот отряд донцов был силою в три тысячи при 8 орудиях и действовал в долине реки Маныч.
12 июня (1918) Добровольческие части начали свой 2-ой поход на Кубань движением в направлении станции Торговой, которая и была занята добровольцами после длительного, целый день, боя. В этот день был убит легендарный, мужественный воин, генерал Марков,— шпага генерала Корнилова.
Был убит человек, в котором сочетались качества выдающегося офицера Генерального штаба и качества храбрейшего строевого офицера. Одаренный исключительными военными дарованиями, 39-летний офицер был уже генерал- лейтенантом, имел стаж профессора Николаевской военной академии и признание своих боевых качеств в виде ордена св. Георгия и Георгиевского оружия. Генерал Сергей Марков являлся прообразом и символом русского офицера мученика долга и чести. Безвременно ушел из жизни от разрыва русской гранаты витязь, драгоценный сын Национальной России.
Добровольческая Армия стремилась в первую очередь захватить узловые станции железной дороги и тем прервать всякую связь красных с Царицыным. В последующие дни июня были взяты с боем мосты через реку Маныч офицерской ротой, двинувшейся во весь рост в атаку; заняты станица и станция Великокняжеская, где была захвачена большая военная добыча. Обеспечив тыл, добровольческие части снова повернулись на юг и двинулись в направлении на Белую Глину. С 18 по 23 июня шли упорные бои с приближением к этому огромному селу. В занятом с боем селе Песчаноковском было обнаружено очень много скрывшихся матросов—«красы и гордости революции»; мужское население села было почти полностью мобилизовано красными.
В ночь на 23 июня, 2-ой батальон Дроздовского полка, под командой полк. Жебрака, атаковал Белую Глину и занял хутор перед селом, где попал под сильнейший огонь и понес очень большие потери.
Красные перешли в контратаку и вытеснили батальон из хутора. Подошедшие к рассвету части ген. Боровского и полк. Кутепова стали продвигаться вперед с запада и юга, артиллерия открыла огонь, дроздовцы снова двинулись в атаку и большевики, не выдержав, снова бросились бежать.
По занятии села началось вылавливание красных, которые там скрывались массами. Были обнаружены трупы свыше 100 чел. дроздовцев и среди них трупы 43 офицеров и полк. Жебрака. Трупы были изуродованы в результате пыток и издевательств; у многих были отрезаны уши, носы, языки, вывернуты руки и ноги. Часть офицеров было сожжена живьем, будучи ранеными. Полк. Жебрак был также сожжен.
Погиб храбрейший воин и благороднейший человек. И над павшими воинами,—кровью и честью на поле брани венчанными,—издевались чудовища в человечьем облике, порождения сатаны и большевизма, достойные выученики российского палача Ленина.
На рассвете 1 июля было приступлено к овладению узловой станцией и станицей Тихорецкой. На марше, без большого боя, была взята станица Терновская и станция Порошино.
Перед станцией Тихорецкой разыгрался упорный бой с красными, имевшими несколько бронепоездов, ведших огонь по нашим цепям. Здесь впервые был пущен в атаку Солдатский, впоследствии Самурский, полк, сформированный из военнопленных красных. Первым его командиром был полк. Шаберт. Полк действовал очень хорошо и, при содействии пластунского батальона и корниловцев Тихорецкая была взята. На станции была захвачена большая военная добыча, несколько эшелонов и 2 бронепоезда.
Одновременно, движением на юго-запад, дивизия ген. Боровского заняла 5 июля станцию Кавказскую, большой железнодорожный узел, и отбросила красных за Кубань, а полк. Шкуро с Партизанской дивизией, прорвав фронт красных, быстрым маршем занял 8 июля город Ставрополь, к восторгу настрадавшегося под красными населения.
К 1 августа (1918) части Добровольческой Армии достигли подступов к Екатеринодару. С раннего утра того дня началось наступление по всему фронту. Под вечер кубанская конница генерала Эрдели широким охватом с северо-запада атаковала дрогнувшие красные части, начавшие отход, и в 9 часов вечера проникла за город. Части 1-ой пехотной дивизии вступили в город 2 августа с северной стороны.
Утром 3 августа генерал Деникин и кубанский атаман Филимонов, верхом на лошадях, в сопровождении штабных офицеров и членов Кубанского правительства, торжественно въехали в город, восторженно приветствуемые народом, и направились в Войсковой Собор. После торжественного благодарственного молебна состоялся парад добровольческих частей и кубанской конницы.
Но не было на параде генералов Корнилова, Алексеева и Каледина,—истинных вождей и вдохновителей Белой Борьбы.
Доблестью и кровью давались победы по освобождению Кубани и Северного Кавказа. Весь октябрь месяц велись ожесточенные бои с большими силами красных в районе Ставрополя, которые им удалось захватить. За его обладание были сосредоточены не только пехотные добровольческие части, но и большие силы конницы. В этих боях добровольцы понесли очень большие потери. Был тяжело ранен начальник 3-ей дивизии полк. Дроздовский (ранение завершилось заражением крови, и обожаемый вождь и рыцарь скончался 1 января 1919 г.), был убит командир Корниловского Ударного полка полк. Индейкин, ранен командир Самурского полка полк. Шаберт; в Корниловском конном полку убит командир полка полк. Федоренко. Очень большие потери были в офицерских дроздовских рядах.
Потери в личном составе частей возмещались притоком добровольцев из Кубанской, а позднее из Терской области. Конные дивизии ген. Покровского, ген. Врангеля и полк. Шкуро продолжали теснить красных, освобождая Сев. Кавказ, и повели наступление в направлении на Царицын. Численный состав Добровольческой Армии значительно возрос: было уже 10 пехотных полков, 20 батарей. С декабря 1918 г. началась переброска добровольческих частей в Донецкий бассейн.
В то время, когда Добровольческая Армия двинулась во 2-ой Кубанский поход, на Дону, после успешного восстания, началась работа по формированию сил, способных не только отстоять Дон от большевиков, но и включиться в борьбу Добровольческой Армии за Россию.
Армия восставших донцов состояла из полков станичной, дружинной организации: полки возникали по постановлению станицы, комплектовались станичниками и обычно даже кормились станицей. Такой дружинный характер не мог быть применен при формировании постоянной армии, и атаман Краснов, преодолевая большие трудности, приступил к формированию регулярной армии.
Ему удалось уже к августу (1918) создать 4 корпуса, а также немедленно приступить к формированию и обучению постоянной Донской армии из молодых и необученных казаков, еще не служивших и не затронутых революционными новшествами. Началось обучение и служба частей строго на основании Устава старой Российской армии, в духе старых воинских традиций, с твердым внутренним порядком. Готовился особый 30-тысячный корпус молодых казаков всех родов оружия, и на первом смотру, уже в конце августа (1918), части Постоянной армии показали себя блестяще и выправкой и выучкой.
Западные границы Донской Области с Украиной не нуждались в защите, пока Украина была оккупирована немцами, с которыми установился некоторого рода нейтралитет. Военные действия велись на северном и Царицынском направлении.
С поражением Германии, оккупационные немецкие части начали покидать Украину, нелюбезно провожаемые населением; отряды повстанческих атаманов пускали поезда с немецкими солдатами под откос и расправлялись с ними. С уходом немцев образовался новый, Донецкий фронт, протяжением в 600 верст. Потребовалось новое напряжение сил и помощь со стороны.
Возникла надежда на помощь союзников, англичан и французов, в деле борьбы Юга России с коммунистами. Добровольческая Армия и казачество питали надежду, что союзники отдадут свой долг России, принесшей неисчислимое количество жертв для успеха общего дела. Юг России почти не имел фабрично-заводской промышленности, война же требовала пушек, снарядов, патронов, медикаментов, обмундирования и пр. Без помощи извне можно было лишь с трудом защищаться, но без движения вперед не ждать победы.
Прибывшие на разведку в Таганрог на двух миноносцах англичанин кап. Бонд и француз кап. Кошен, — ехали не без страха, однако их ожидал приятный сюрприз. Прибывшей делегации ген. Краснов показал Донскую Офицерскую Школу, Военное училище, военно ремесленные мастерские гор. Новочеркасска, отвез показать Северный фронт и на обратном пути Русско-Балтийский завод в Таганроге, где полным ходом шла перестройка завода на изготовление снарядов и патронов.
Доклад делегации главе союзнической миссии генералу Пулю, прибывшей в Екатеринодар, произвел впечатление, и генерал Пуль пожелал видеть генерала Краснова. Свидание состоялось 13 декабря (1918) в Кущевке, причем ген. Пуль условием помощи союзников Дону поставил признание Донским Атаманом принципа единого командование на Юге России в лице ген. Деникина. Ген. Пуль вполне удовлетворился объединением Армии Юга России лишь в оперативном отношении.
Уехала делегация, и с ней ее обещания... Реальная помощь не спешила.
Большевики летом 1918 года произвели крупную организационную работу, мобилизовав тысячи офицеров, и сосредоточили против Дона армию в 130 тысяч бойцов, при 460 орудий.
Весь ноябрь и декабрь, пока Добровольческая Армия вела тяжелые бои на Кубани и сев. Кавказе, Дон доблестно отстаивал свое существование против сильнейшего врага. Донская Армия неизменно одерживала верх. По существу, как свидетельствует ген. Деникин, стратегическая победа была уже на стороне донцов, зимняя операция красных расстроилась. Но то, что было выиграно в месяцев оружием и моральным подъемом, в один миг было утеряно упадком духа. „Переутомленные непосильной войной и обманувшиеся в ожидании помощи союзников, казачество дрогнуло не перед силой противника, а перед его пропагандой", как сказано Донским историком полк. Добрыниным в „Донской Летописи".
Дух казаков на фронте, почти уже год ведших тяжелую борьбу и усталых от лишений, начал заметно понижаться. Срочно потребовалась помощь Добровольческой Армии.
Пропаганда красных обрела новую силу в ставке на крестьянина- единоличника. В ноябре 1918 г. Советы постановили упразднить в деревне комитеты бедноты, терроризировавшие крестьянство, и перейти к „нормальному строительству в деревне". Это, возможно временное, ухаживание за средним крестьянством, составлявшим наиболее численный слой в деревне, и привлечение этого слоя к строительству на местах быстро дало свои плоды.
Скоро упало дезертирство из Красной армии, наступило падение крестьянских волнений. Большевикам удалось заключить военный союз со средним крестьянством, — основное условие победы в вооруженной борьбе. Стала возможной сколько-нибудь действительная мобилизация крестьянства.
Новые настроения крестьян передались и ближайшим соседям, казакам. Первыми, поверившими „новому курсу" были казаки Вешенской станицы, которым большевики-агитаторы обещали соблюдение принципа „нормального строительства" с сохранением казачьего уклада жизни. Усталость казаков от тяжелой войны, повлекшая упадок веры в свои силы, с одновременным разочарованием в возможность помощи союзников, довершили остальное, и за Вешенской станицей весь Верхне-Донской округ заключил мир с большевиками.
Хотя разрыв Донского фронта произошел против самого слабого места фронта противника, где бездействовала совершенно разбитая 8-ая советская армия, однако измена Верхне-Донцов принудила к отходу соседей Хоперцев, фланг которых повис в воздухе. Отход Хоперцев обнажил фронт Царицынской группы ген. Мамонтова. Эта группа, усиленная с сентября частями Постоянной Армии, первоначально продолжала развивать свой прежний успех, и 5 января (1919) подошла вплотную к Царицыну, готовясь к штурму. Однако дальнейший отход Северных групп заставил Мамонтова начать отход. Лишь на Луганском направлении прочно держалась, доблестно отбивая все атаки красных, 3-я Донская дивизия Постоянной армии.
Отход Северного и Царицынского фронтов, советская пропаганда, известие об измене Верхне-Донцов, быстрая утрата всего добытого тяжелыми и кровавыми боями, разочарование в союзниках, — деморализовало казаков, и Донская Армия быстро начала таять, уменьшившись к 1 февраля в своей численности до 15 тысяч. В резерве оставалась лишь 1-ая дивизия Постоянной армии, составлявшая гарнизоны Таганрога, Ростова, Новочеркасска и Александровска-Грушевского. Положение на фронте было грозное; авторитет атамана Краснова сильно упал, и 1 февраля, на заседании Большого Войскового Круга, уступая оппозиции, он отказался от атаманства, бросив свой атаманский пернач на стол. На пост атамана был избран генерал А.П. Богаевский.
Ген. Краснов уехал на Север к генералу Юденичу продолжать борьбу с красными.
Положение на Донском фронте создалось очень тревожное в связи с деморализацией в казачьих частях. Потери в боях и от сыпного тифа, самовольный уход по домам целых полков или сдачи в плен, — ослабили до крайности фронт. Остатки Донской армии отошли за реку Донец. Была угроза дальнейшего отхода к югу и оставления Зверевского узла.
Большевики были уверены в дальнейшем успехе и, оставив развитие успеха и преследование за Донец, изменили направление удара на более южное: Новочеркасск-Ростов. Создалось катастрофическое положение, так как с дальнейшим продвижением большевиков по кратчайшему пути в сердце Донской области и занятием ими Новочеркасска и Ростова, — Донское казачество выбывало из борьбы, а Добровольческая Армия, ведшая тяжелые бои в Угольном районе, — оказывалась отрезанной в районе Юзовки.
Казалось, что вновь надвинулись февральские дни 1918 года; в Новочеркасске царила тревога. Ген. Деникин спешно направил с Сев. Кавказа полки ген. Шкуро и Покровского, однако их прибытие не могло осуществиться ранее конца февраля. Оставшиеся части Донской Армии должны были во что бы то ни стало продержаться на Донце до оттепели, обращавшей эту реку в серьезную преграду. В Ростове и Новочеркасске открылась запись учащейся молодежи в отряды партизан; на фронт были двинуты части 1-ой Дивизии Постоянной армии.
Прибытие свежих полков молодых казаков, под звуки своих трубачей, на фронт у хутора Грушевского внесло коренное изменение в обстановку. Немногочисленные части, сдерживавшие наступление красных, получили подкрепление из казаков местных станиц и воспрянули духом.
На рассвете 19 февраля казачьи части перешли в наступление и разгромили красных, переправлявшихся через Донец. Были захвачены пленные, орудия, пулеметы, винтовки, снаряды, походные кухни и пр. В сводке Штаба Донской армии было сказано, что при атаке Гвардейской бригады в районе хутора Семимаячного батальоны противника перестроились в карэ, встретили атакующих огнем в упор и были смяты только натиском коней. У многих лошадей были штыковые раны. 199-ый полк красных был почти полностью уничтожен.
Успех на Донце 19 февраля поднял дух других частей Донской армии. Разбитые части 9-ой советской армии были отброшены за Донец; попытка красных захватить Новочеркасск на плечах отходившей и расстроенной армии была сорвана. Красное командование изменило направление своего наступления на Новочеркасск-Ростов с кратчайшего на более длинное, через Каменноугольный район, в котором с декабря 1918 года Добровольческая армия вела тяжелые бои с большими силами противника в районе Юзовка-Бахмут.
Пользуясь численным перевесом, красные непрерывно вели атаки, изматывая добровольцев, несших большие потери.
Приняв план удара по Белым силам в юго-восточном и восточном направлении, большевики сосредоточили следующие формации:
10-ю армию Егорова (23 тысячи) для отвлечения Белых сил и наступления на юг вдоль линии жел. дороги Царицын-Великокняжеская;
9-ю армию (28 тысяч) на пассивном фронте по Дону и далее по Донцу;
8-ю армию Тухачевского (27 тысяч) в районе Луганска по Донцу;
13-ю армию Кожевникова (25 тысяч) в районе Никитовки и
14-ю армию (20-25 тысяч), состоявшую из украинских формирований.
Трем последним упомянутым армиям была поставлена задача уничтожить Белые силы, прикрывающие Донецкий бассейн, и выйти на линию Ростов- Новочеркасск.
В конце февраля против этих трех советских армий, общей численностью в 70-75 тысяч бойцов, были противопоставлены: на правом фланге, в районе Луганска, Донская конная ударная Донская группа ген. Коновалова, численностью в 3-4 тысячи, составлявшая левый фланг Донской армии. Далее на юг шло почти никем не обороняемое пространство до Колпаково, а оттуда до Мариуполя растянутый фронт 12-ти тысячной Добровольческой армии ген. Май- Маевского (см. карту стр. 67).
kub_pox2 (15K) В тылу, у города Александро-Грушевска сосредотачивались перебрасываемые с Кавказа дивизии ген. Покровского и ген. Шкуро. В начале марта была переброшена одна Донская дивизия (1-ая) в Каменноугольный район, в стык между Добровольческой армией и Донской группой ген. Коновалова.
По директиве генерала Деникина, наши формации должны были нанести встречный удар наступающим красным силам, направляя его на линию Дебальцево-Луганск. Начались ежедневные встречные бои с превосходящими силами красных. Наши конные и пешие атаки чередовались с атаками красных вплоть до встречного штыкового боя. Населенные пункты переходили из рук в руки в течение всего марта месяца; обозначился полный неуспех операций 8-ой сов. армии.
Этот неуспех повлек за собой попытку 9-ой сов. армии, дотоле пассивной, начать наступательные операции. Красные с большими силами перешли Донец у станицы Каменской и у Белой Калитвы и, потеснив слабые Донские части, угрожали ст. Лихой.
Донское командование, пользуясь неудачами 8-ой сов. армии, временно сняло с Луганского направления 2 конных Донских дивизии и бросило их на переправившихся красных. Советские полки, сначала у Каменской, а затем у Белой Калитвы, были сброшены в реку. Трофеями были 50 орудий и 200 пулеметов. На фронте 9-ой армии вновь наступило затишье.
Все зимние и весенние месяцы 1919 г. шли непрерывные, почти ежедневные встречные бои как на фронте Донской армии по Донцу, так и на фронте Добровольческой армии в Каменноуголном раойне Юзовка-Бахмут. Как пример: запись ген. Абрамова, начальника 1-ой Донской конной дивизии: „...Полки тают в месяц на 50%..."
Начальник Штаба Добровольческой армии ген. Юзефович сообщает 30 марта (1919) Главнокомандующему ген. Деникину:
„С правого берега Дона надо убрать ядро Добр. армии — корниловцев, марковцев, дроздовцев и другие части, составляющие душу нашего бытия. Надо их пополнить, сохранить этих великих страстотерпцев — босых, раздетых, нищих, великих духом, на своих плечах, потоми кровью закладывающих будущее нашей родины... Сохранить для будущего. Всему бывает предел... И эти бессмертные могут стать смертными".
К концу весенних месяцев наши пехотные части были уже очень слабого, малочисленного состава (20-25 штыков в роте) и несли службу без отдыха. Слабо экипированные, в стужу, снег, дождь, неся потери в боях и от тифа, добровольческие части держали фронт против многочисленного противника. Артиллеристы, сопровождавшие отряды пехоты, большей частью по-орудийно, терпели все невзгоды не меньше пехоты, присовокупляя заботу о лошадях, зачастую на руках вытягивая орудия на крутых замерзших подъемах или в жидком грунте распутицы.
Население Каменноугольного района, главным образом рабочие, относились к добровольцам недоброжелательно, в противоположность интеллигенции. Учащаяся молодежь и городские жители вступали в ряды добровольцев, без каких-либо принуждений, но непривычные к физическим лишениям, тяжело переносили холод, недоедание, усталость, невзгоды и тяготы походной жизни.
Большую помощь в боях оказывали бронепоезда („Единая Россия", „Полк. Жебрак", „Ген. Алексеев", „Ген. Корнилов"), крейсировавшие в развитой сети железных дорог Каменноугольного района и своим метким артиллерийским огнем не раз спасавшие нашу пехоту в критических положениях.
Изредка прибывали подкрепления из Южной армии: рота Кабардинского полка, 1-ый стрелковый полк (100-120 штыков), Белозерский полк, такого же состава, Алексеевский партизанский полк, 42-ой Якутский полк.
Пополнение частей проводилось также включением пленных красноармейцев в боевые части после предварительного опроса. Опыт с Самурским полком во 2-ом Кубанском походе послужил тому примером. Все же выявить коммунистов не всегда было возможно, и этот недосмотр иногда имел трагические последствия, как это случилось 17 апреля в бою к северу от Юзовки у Скотоватой. С 1-ым батальоном Дроздовского полка в бой были введены 13-ая и 14-ая роты, сформированные из пленных. Когда в ходе успешного боя произошла заминка и потребовался отход, обе эти роты перебили своих офицеров и перешли на сторону красных. Разумеется, в случае своего вторичного пленения, эти люди не могли рассчитывать снова оказаться в рядах белых сил, а лагерей для военнопленных ни у нас, ни у красных не было.
В конце апреля и начала мая красные несколько раз переходили в энергичное наступление, но успеха добиться не смогли, встретив упорное и стойкое сопротивление, стоившее больших жертв. Довольно будет упомянуть, что только в корниловском полку с 1 января по 1 мая потерь было 3303 человека; кроме 75 офицеров командного состава, за это время выбыло из строя 683 офицера, служивших в полку в качестве рядовых бойцов.
Шли беспрерывные дожди, люди не раздевались, так как по ночам всегда можно было ожидать нападения; орудийные лошади не разамуничивались. Только днем, лишь изредка, снимались хомуты.
Этот последний период перед наступлением был очень тяжел и людям и лошадям.
В этот тяжелый период радостным событием было прибытие Кубанского корпуса ген. Шкуро. Коннице ген. Шкуро была дана задача ударить по тылам 13- ой и 14-ой сов. армий. В течение двух недель, с 17 марта по 2 апреля, кубанцы прошли от Горлова до Азовского моря, наводя страх на большевиков, разогнав, порубив и взяв в плен несколько тысяч человек, бронепоезда-и другую военную добычу.
10-ая и 12-ая советские армии, предприняв наступление вдоль железнодорожного пути Царицын-Торговая, потеснили слабые Донские части и проникли в глубокий тыл, угрожая Ростову. Но новая армия ген. Врангеля, усиленная мощным корпусом ген. Покровского, при поддержке на левом фланге донскими частями ген. Савельева и на правом фланге конным Кубанским корпусом ген. Улагая, — наголову разбили красных, взяв 15 000 пленных, 55 орудий, 150 пулеметов и вышли на Волгу, взяв Царицын и Сарепту.
В марте месяце, в тылу 9-ой советской армии восстали казаки Верхне- Донского округа. Силы восставших доходили до 30 тысяч и были поддержаны как местными крестьянами, так и соседней Воронежской губернией. На помощь восставшим была направлена конная группа генерала Секретова в три казачьих полка, переправившись через Дон. Казаки перерезали фронт 9-ой советской армии и двинулись в район восставших.
Этот прорыв дивизии ген. Секретова в тыл красным на 75 километров сыграл решающее значение для всего Донского фронта. С занятием ст. Миллерово была разрезана на части 9-ая сов. армия.
С концом мая Донские части постепенно переходят в наступление по всему фронту, чему, впрочем, способствовало и состояние сил и духа красных. Они понесли не только огромные потери в боях и от тифа, но и утратили веру в свою способность противостоять белым. Надежды на провозглашенный в ноябре курс советской власти в деревне сменились разочарованием. По признанию советских источников, недовольство крестьян было вызвано „бесчинством советских войск, тяжестью поборов по разверстке, самодурством комиссаров". В результате дезертирство из советских частей росло, начались волнения крестьян на Украине.
В противоположность красному стану, положение Добровольческих сил стало быстро улучшаться. В начале мая было получено английское обмундирование; на ст. Иловайскую прибыли и стали разгружаться танки; подошли Кубанские пластуны в сотнях большого состава, 150-200 штыков; части Терских казаков; вновь сосредотачивался корпус ген. Шкуро после рейда по тылам красных.
С 14-15 мая (1919) началось наступление. Впервые в бой были введены танки, одновременно с конницей ген. Шкуро. Операция майского наступления была хорошо разработана, организована и проведена. Под согласованными ударами Добровольческих, Донских, Кубанских и Терских полков, фронт советских армий дал трещины и стал быстро распыляться, ширясь по окружности как раздуваемый пузырь (см. карту на стр. 68).
kub_pox3 (29K) 1-ый Донской корпус наступал по Дону на Чир, Усть-Медведицкую станицу и Арчеду; 2-ой Донской корпус на Усть-Хоперскую и далее на Балашов; 3-ий Донской корпус, поддерживая связь с Добровольческими частями, наступал в воронежском направлении.
1-ый армейский корпус ген. Кутепова и пластуны наступали на Славянск- Лозовую-Харьков; Терская дивизия восточное 1-го корпуса на Белгород; корпус ген. Шкуро, наступая западнее 1-го корпуса в направлении на Екатеринослав, имел южнее себя группу ген. Виноградова.
22 мая 1-ый армейский корпус занял Славянок, 2 июля дроздовцы взяли Харьков, пройдя 300 верст от исходных позиций. Терцы ген. Топоркова 1 июня заняли Купянск и продолжили движение на Белгород. Кавказская дивизия корпуса ген. Шкуро разбила 23-25 мая под Гуляй-Полем Махно и продолжила движение к Екатеринославу, который и был занят 16 июня.
Красная армия беспорядочно отходила. Погода установилась прекрасная. Походным порядком части двигались на север, имея по пути боевые столкновения, сбивая противника и приветствуемые населением. По взятии Харькова обнаружились зверства, учиненные чекистами в городе. Население встретило добровольцев восторженно, с цветами. 15 июня, после торжественного богослужения в соборе, состоялся парад войскам, который принял ген. Деникин. Такой же смотр ген. Деникин произвел 8 июля 1-ой дивизии Донской армии. Дивизия была переведена в с. Россошу на отдых и пополнение после больших потерь. В строевом отношении пополненная дивизия представилась отлично, но некоторые пешие сотни пополнения были выведены на церемониальный марш босыми. В результате, ген. Деникин обещал лично распорядиться об отпуске обуви на дивизию.
Чтобы впредь не возвращаться к больному вопросу об экипировке войск, нужно заметить, что всю войну дело с обмундированием обстояло плохо, интендантство не справлялось с этой задачей. Текстильных фабрик на юге не было, английского обмундирования, видимо, не было в достаточном количестве, а возможно, и волокита в интендантских канцеляриях имела значение.
8-ая Конно-артиллерийская батарея, в которой я имел честь состоять и исполнять обязанности старшего в команде разведчиков 2-го взвода, — получила отличные английские седла с потниками, некоторое количество рейтуз, фуражки и красные шейные платки. Все остальное обмундирование было русское из каких-то интендантских складов и довольно ветхое, вероятно 2-го срока. Сапоги у большинства добровольцев были свои собственные. Кавалерийские длинные шинели видимо были военного качества, тонкие и изнашивались быстро; мерзнуть в них было делом обычным. На правой стороне спины, у места, где касался затвор неразлучного винчестера, образовывалась со временем дыра как следствие трения затвора о сукно. Кубанские казаки в своих толстых крепких бешметах и бурках такой красоты не имели и при встречах позволяли себе удовольствие зубоскалить, спрашивая, в какой губернии собаки рвут шинели. Не было белья, кроме своего из дому; не было шерстяных чулок или портянок. Но не было и слова жалобы, только стучали зубами; знали на что шли.
Мы были очень бедны, а союзники не щедры. Очень скоро они постарались забыть, что Россия для них сделала за 3 года войны. Просьбы ген. Деникина о разрешении доставить в Армию покинутые нашими частями в Румынии оружие и снаряжение были оставлены без ответа. Скудная помощь снаряжением оказывалась только англичанами. Франция же, видимо, совсем не была заинтересована в победе белых сил и позаботилась только о Польше. Позднее, уже в 1920 году, встретившись после Бредовского похода, с польскими частями, мы увидели польское воинство одетыми с головы до ног в французскую форму (голубую и колониально-защитную).
Не вся молодежь, только со школьной скамьи, легко переносила невзгоды походной жизни. Как то к нам в батарею вступил вчерашний гимназист. Крепкий и здоровый с виду, он очень легко простудился и сгорел в несколько дней от воспаления легких. Так отдать свою жизнь за Отечество было обидно. Совсем не героически было выйти из строя отморозив ноги. Так едва не случилось со мной в ноябрьскую стужу за Путивлем.
Высланные вперед в дозор и разведку пути на Путивль, мы вдвоем с моим другом, разведчиком, быв. гимназистом, Анатолием Никифоровым, с трудом, шагом, двигались по снежной пустыне, в глубоком снегу по брюхо лошади. Где-то далеко, позади нас, тяжело, с трудом, по нашим следам шла батарея. Было очень холодно, ледяной ветер дул в лицо, забивая глаза снежинками. Изредка мы поворачивались спиной к ветру чтобы перевести дыхание, дать отдых коням и оглядеть дальнюю, едва заметную колонну батареи. А заутра, ранним-рано, дорога дальше, к северу за Путивль, а там встречный бой с красными. Крепкий мороз с ветром и целый день, до сумерок, борьба за село с красной пехотой и конницей. Батарея вела огонь по разным целям, а я, назначенный для связи с уланами, не слезал с коня, не чувствуя ни холода, ни голода. Когда же я спешился, то стоять не мог от невыносимой боли в пальцах и ступнях ног, промерзших от железа стремян. Сразу же были приняты меры с растиранием ног для возобновления циркуляции крови и смазыванием чудодейственным гусиным жиром. Помощь была оказана своими, солдатскими силами.
Вспомнив этот случай, вспомнил и певца Белой Идеи, добровольца Ивана Савина, поэта Божьей милостью, восхитившего И. Бунина. Мой однолетка, 18-ти летний быв. гимназист, — он служил в рядах Белгородских улан, входивших эскадроном в 3-й конный полк, с которым наша 8-я конная батарея была крепко связана совместными походами и боевой страдой. Он был не только певец жертвенного патриотизма и писал не только о ген. Корнилове, которого обожал, не только о русской молодежи, отдавшей свои цветущие годы России, не только о судьбе юных мальчиков кадет, гимналистов и реалистов, страдавших и погибших в огне боев, на лазаретных койках или от рук ленинских палачей. В порыве внезапной жалости к самому себе, он коротко выразил чувство горечи и обиды на судьбу:
Если б ты, мама, увидела,
Как я озяб на ветру!
Солдатские ряды пополняли еще не возмужавшие юноши, и такая жалоба к маме была понятна. В тифозном бреду, на границе смерти, когда температура подымается до 42° С, вскакивает белый воин на койке и зовет: „мама, мама". Заболев тифом, к счастью уже по завершении Бродовского похода, и лежа в огромной палате лазарета в г. Стрые (Галиция), я видел эти тяжелые сцены. На утро выносили трупы скончавшихся за ночь и где-то хоронили в общей могиле. Матери не знали где погибли их сыновья.
Теряя сознание, я увидел сестру милосердия, подошедшую ко мне с иглой. Она сказала одно слово: „Камфара". Значит смерть, если камфара не поможет. Помню, что сказал: „Господи, помоги и сохрани маму и папу".
Страшно было заболеть тифом. В период наступательных операций раненый и заболевший эвакуировался в больницу ближайшего города. Но уже при отступлении это была трагедия. Возили с собой на крестьянской подводе и при невозможности эвакуировать оставляли в больнице местечка, которое проходили. Навсегда прощались с ним, зная, что уж больше не увидимся. Среди шедших за нами красных неизбежно были кровожадные звери и садисты. Скроет ли больничный персонал беспомощного белого воина? Была какая-то надежда на сострадание и человечность, но, увы, как часто людская подлость торжествовала.
Отечество, еще не так давно великое и могучее, было в руках проходимцев. Торжествовало насилие, зло и ложь, а Слава и Честь были преданы поруганию. Любовь к родине и гнев души властно звали на борьбу, и молодежь пошла на этот зов. Вспомним слова проф. И.А. Ильина, друга Белого Движения, чтобы понять тех, кто брал винтовку: „Слабы были наши плечи; скудны были наши силы; неясны были наши пути... Но нас вел наш святой добровольческий девиз: ПОДЪЕМЛЮ ДОБРОЮ ВОЛЕЮ, и родина оценит наше Белое дело".
На Москву
К середине июня (1919) Белые силы освободили уже огромное пространство. Были взяты Харьков, Полтава, Царицын. Добровольческая армия, донцы, кубанцы и терцы вышли на громадную растянутую линию Царицын- Балашов-Белгород-Екатеринослав-Херсон. Малые силы наши распылялись в пространстве, а отходившие красные, несмотря на потери, сохранили свои кадры. Темп наступления несколько замедлился, наступила полоса затишья и собирания сил.
Но уже 20 июня ген. Деникин вынес решение об общем наступлении на Москву. Согласно так наз Московской директиве, трем группам войск: Кубанским частям ген. Врангеля, Донской армии ген. Сидорина и группе войск Добровольческой армии, кубанцам и терцам ген. Май-Маевского — указывались фронты и направление наступления к конечной сходящейся точке: МОСКВЕ.
Начались снова наступательные бои на всех направлениях. На Донском фронте, по решению Донского командования, после упорных боев, обошедшихся потерей многих жизней, был прорван фронт красных, и конный корпус ген. Мамонтова двинулся на север по тылам красных, портя железные дороги, уничтожая военные склады и базы снабжения Красной армии. Рейд значительно облегчил положение армии ген. Врангеля, с фронта коего был снят корпус Буденного и направлен на борьбу с Мамонтовым.
Части ген. Май-Маевского двинулись вперед, встречая временами слабое, а иногда и очень упорное сопротивление. Сбивая красных захватывались пленные; так, 24 июля были взяты в Ахтырке многочисленные пленные 4-го и 5-го крепостных полков, преимущественно уроженцев Воронежской губернии. Пленные были вооружены новыми японскими винтовками. Жители встречали добровольцев восторженно.
Наступление и продвижение вперед продолжалось в августе; на широком фронте зачастую образовывался большой, в десятки верст, разрыв между частями. В это время обозначилась угроза наступления красных на Донском фронте.
После июньского поражения, большевики проявили лихорадочную деятельность по восстановлению своих поредевших рядов. Была проведена мобилизация многих возрастов, произведен учет и призыв бывших офицеров и унтер-офицеров старой армии. С прослойкой коммунистов из рабочих, около 30 тысяч офицеров и 160 тысяч унтер-офицеров оказались в рядах Красной армии, не считая военных чиновников, врачей и медицинского персонала.
Командующим Южным фронтом был назначен быв. генерал-лейтенант Егоров. Большевистский план генерального наступления ставил совей целью уничтожение источника живой силы Добровольческой армии ударом по Дону и Кубани. С этой целью 9-ая и 10-ая советские армии под командованием полковника генерального штаба Шорина, численностью в 57 тысяч штыков и сабель, 1000 пулеметов и 240 орудий, должны были нанести главный удар с фронта Камышин-Балашов на Донские и Кубанские части ген. Врангеля.
Вспомогателный удар должен был быть нанесен 8-ой и частью 13-ой сов. армии под командой быв. генерала Селивачева. В этой группе войск было 36 тысяч штыков и сабель, 1400 пулеметов и 250 орудий. Удар должен был последовать с фронта Лиски-Новый Оскол. Остальные части 13-ой и 14-ой армий должны были содействовать общему наступлению армий Шорина и Селивачева.
Наступление Селивачева началось 3 августа против 3-го Донского корпуса, занимавшего фронт протяжением в 200 верст и имевшего в своих рядах 10 тысяч штыков и сабель.
Ген. Кутепов, за три дня до начала операции Селивачева, наступая 1-ым армейским корпусом (корниловцы, дроздовцы, марковцы), разрезал фронт 13-ой и 14-ой советских армий о отбросил их к Курску и Ворожбе, поэтому никакого содействия Селивачеву эти армии оказать не смогли. Дроздовцы, 4 августа, после упорных боев заняли ст. Ворожбу, где было захвачено 3 бронепоезда и железнодорожные эшелоны, которые тянулись на несколько верст. Добыча была огромная.
В это время, 3-ий Донской корпус под натиском превосходных сил отступал, ведя ежедневные ожесточенные бои с большими жертвами. Наступление ударной группы красных развивалось удачно. Малочисленные дивизии донцов с боем отходили, и левый фланг Донской армии повис в воздухе. Красные заняли Купянск, оказались в одном переходе от Харькова и отделили Добровольческую армию от Донской, забив клин шириной около 200 верст. Ген. Деникин решил срезать этот клин ударами с востока и запада. Ген. Гуселыциков прорвал фронт противника и 14 августа занял ст. Бирючи, перерезав железную дорогу Купянск-Лиски. Фланговый удар с запада Кубано- Терского конного корпуса ген. Шкуро, усиленного тремя батальонами марковцев, корниловцев и самурцев, разбил 15 августа две советские дивизии у Волчанска, а 21 августа еще одну дивизию южнее Н. Оскола и у Грушевки- Александровки. Корпус ген. Шкуро немедля двинулся дальше на Бирюч, гоня потрепанные красные дивизии.
Большевики группы Селивачева, получая удары со всех сторон и имея в тылу конницу ген. Мамонтова, спешно начали отходить. Разыгрались кровавые бои у Лисок после занятия Подгорной; донские части понесли большие потери.
Здесь у большевиков сосредоточились 4 дивизии, правда уже истощенных, но насыщенных артиллерией. При попытке взять Лиски лобовой атакой, выбыл из строя весь старший командный состав 3-го корпуса во главе с ген. Гуселыциковым, командирами бригад и несколькими командирами полков.
Большие потери понес и 4-ый корпус, перешедший через Дон; здесь выбыл за ранением командир бригады ген. Татаркин, несколько командиров полков, командиры всех батарей, в одной из которых погибла вся прислуга. Правда, корпус, понеся потери до трети своего состава, уничтожил бригаду красных. Они отбивались у Лисок своими последними кадрами. Беспрерывные ожесточенные бои, продолжавшиеся две недели, привели армию Селивачева к полному расстройству.
Одновременно с началом наступления советских сил Селивачева, 1 августа перешла в наступление против Кавказской армии ген. Врангеля, 1-го и 2-го Донских корпусов, 9-ая и 10-ая советские армии численностью в 50 тысяч под командой быв. полковника ген. штаба Шорина.
После тяжелых непрерывных боев с сильнейшим противником, ген. Врангель вынужден был очистить Камышин и отойти к Царицыну. Были введены в бой последние резервы, и, широко пользуясь Кубанской конницей, ген. Врангель нанес противнику поражение и сохранил Царицын. В боях с 23 по 27 августа было взято в плен 18 тысяч пленных, 31 орудие и 160 пулеметов. Одновременно 1-ый и 2-ой Донские корпуса, после тяжких боев, перешли в наступление и к 9 сентября отбросили красных за реку Хопер, захватили 15 тысяч пленных, 11 орудий и 70 пулеметов.
Новое контрнаступление большевиков 14 сентября вынудило 2-ой Донской корпус отойти за Дон, и Шорин сосредоточил свои усилия против ген. Врангеля. Однако, после 9-дневного ожесточенного оборонительного боя, ген. Врангель перешел в наступление и разбил главную массу войск Шорина, отбросив их на 70 верст от Царицына.
Группы Селивачева и Шорина понесли громадные потери; однако большие потери понесли и донцы и кубанцы. Сильно уменьшилась численность и Кавказской армии ген. Врангеля. |
