ПРИОБРЕСТИ КНИГУ В НАШЕЙ ЛАВКЕ
https://vk.com/market-128219689?screen=group
Быстрое разрешение, к которому идут события на ближнем Востоке, говорит нам, что настало время рассеять тот туман обычной красной лжи, которым Ленинская власть окутывает все происходящее на свете, и показать глазам наших русских братьев настоящую, неприкрашенную правду относительно событий в Турции и во всем мусульманском мире.
Проследим в коротких словах, что творилось в мусульманском мире в последние годы.
Когда окончилась Великая Война, то на Турцию, которая воевала на стороне немцев, союзнами державами Антанты был наложен тяжелый и унизительный мир, по которому она теряла в пользу Греции почти все свои владения в Европе на юге Балканского полуострова (кроме клочка земли под самым Константинополем) и большую часть своих владений в Азии, из которых некоторые (Палестина, Аравия, Месопотамия и Сирия) попали в прямое или замаскированное владение Франции или Англии, а другие (значительная часть Малой Азии) были отданы Греции.
Константинополь был с самого окончания войны занят союзными войсками, и под их давлением правительству безсильного Султана ничего не оставалось, как подписать этот мирный договор, представляющий для Турции форменное самоубийство, так как она была отрезана от всех морей и загнана в глубину Малой Азии.
Султан этот мир заключил, на патриотическая Турция отказалась ему повиноваться. Внутри Малой Азии вспыхнуло сильное национальное движение, для борьбы за восстановление и независимость Турции в ее естественных турецких границах, во главе которого стал любимый народом военный вождь, Кемаль-Паша.
Обосновавшись в городе Ангоре, он созвал Турецкое Национальное Собрание, получил от него власть главнокомандующего и диктатора и образовал около себя национальное правительство, которому подчинилась вся Турция, кроме Константинополя и его окрестностей, занятых до сих пор союзными войсками.
Первым делом Кемаль-Паши было организовать сильную армию и объявить, что он не признает никакого мирного договора, заключенного Султаном по принуждению, и не сложит оружия, пока Турция не отвоюет своих справедливых прав. С некоторыми земельными потерями (в Палестине, Аравии, Месопотамии и Сирии) Ангорское Правительство было готово, скрепя сердце, помириться, но он решительно отказывалось отдать своим исконным врагам грекам всю прибрежную часть Малой Азии с богатейшим городом Смирной и Фракию на Балканском Полуострове с ее столицею Адрианополем.
Так как весь спор на деле шел из-за новых владений, доставшихся грекам, которые притом в Малой Азии хотели еще более увеличить их, то державы Антанты, по просьбе самой Греции, предоставили ей усмирять самой движение Кемаля-Паши.
Война шла больше двух лет с переменным успехом. Наконец, патриотическое воодушевление турок и их решимость лечь до последнего за свою родину одержали верх. Греческая армия в Малой Азии в ряде последовательных боев разгромлена в конец. Половина ее с главнокомандующем взята в плен, а остатки поспешно эвакуировались на кораблях из Малой Азии, которая теперь вся в руках войск Кемаля-Паши.
В Греции вспыхнула революция, выполненная недовольными бездарным начальством войсками и флотом, и Король Константин отрекся от престола, передав его своему наследнику Георгию. Греческие войска, потеряв Малую Азию, настаивают все-таки на удержании и защите Фракии, и под этим лозунгом и состоялась революция.
Опьяненные успехом, войска Кемаль-Паши, угрожая самому Константинополю, требуют оставления его Союзническими силами и передачи его национальной Турецкой Армии, которая тогда получит возможность переправиться через Босфорский пролив на европейский берег и завладеть Фракией, выгнав оттуда греков.
Между тем, Константинополь на деле защищается только одними английскими отрядами и броненосцами, так как во время этой долгой и затяжной войны Франция и Италия успели уже сепаратным образом поладить с Кемалем и состоят с ним (особенно Франция) в самых дружественных отношениях.
Таким образом, в настоящее время победоносная турецкая национальная армия стоит лицом к лицу в сущности только с Англией, да с разбитыми греками, прячущимися за ее спиной.
Нет сомнения, что Турция получит назад не только Константинополь и уже отвоеванную ею Малую Азию, но также и Фракию.
Великие державы уже согласились на это. Вынуждена согласиться и разбитая Греция. В будущем ясно одно,— что Турция, стряхнув с себя узы всяческих опекунов, снова возродится к жизни и будет сплоченным и крепким государством, в меньших, чем прежде, границах, но зато единоплеменным по составу и оттого только более сильным.
Какое же отношение имеют ко всему этому большевики? Каким образом возник между ними и Ангорским Правительством Кемаль-Паши союз, который обе стороны так рекламируют? Что этот союз обещает и чего стоит на деле?
На все эти вопросы мы постараемся дать совершенно ясные ответы.
Теперь перед победоносным Кемалем открываются отличные перспективы, но было время, и долгое время, когда Кемалю приходилось необычайно трудно, и он чувствовал себя, как зверь в клетке, в глубине Малой Азии, окруженный отовсюду врагами и никем на всем свете не признаваемый.
Бывают иногда положения, когда не приходится выбирать союзников, и тогда черта берут в союзники, если черт может быть полезен.
В таком именно положении оказался с самого начала Кемаль, которому важно было любою ценой хоть одну сторону иметь неугрожаемой и получать оттуда поддержку.
И вот Турция Кемаля, Турция сплошь и насквозь национальная и воодушевленная любовью к родине и к вере, взяла себе в союзники того самого красного черта, который «родину» и «веру» называет «глупыми буржуазными выдумками».
Так состоялось взаимное признание и союз между национальным Правительством Кемаля и коммунистическим правительством Ленина.
Поступая так, Кемаль-Паша хорошо взвесил и хорошо знал, что делать.
Что крепкие турецкие головы, твердо хранящие свою религию Ислама и готовые на все жертвы для спасения отечества, заразятся коммунизмом, — этого он не боялся ни капли и на этот счет был спокоен.
За то союза с большевиками давал ему обезпеченный тыл, свободное плавание по Черном Морю и сообщение с Кавказом, а также возможность получать от большевиков поддержку и золотом (куда только не идет краденое у русского народа золото!), и оружием, и в крайности даже людьми. Вместе с тем он получал возможность руками большевицкой пропаганды будоражить и волновать мусульманских подданных Англии в Индии и других английских владениях, ослабляя тем врага и получая оттуда для турецкого дела и денежную и материальную поддержку. Помощь большевиков в смысле противо-английской в английских колониях была особенно важна Кемалю, так как главным врагом его во всем деле восстановления Турции была Англия, которая держала в своем кулаке Грецию, воевала ее руками и хотела держать в своей фактической зависимости и Константинополь, и самую Турцию, между тем как Франция и Италия, как уже было сказано, постепенно столковались с Кемалем и их дело было сторона.
Большевикам, в свою очередь, союз с Кемалем был тоже очень выгоден. Во-первых, их кто-то признал, во-вторых представлялась возможность, поддерживая Кемаля, солить Антанте и отдалять установление в Европе спокойствия, только усиливающего «буржуазный» строй, наконец, в-третьих, союз с национальной Турцией привлекал к большевикам симпатии далеких ветвей мусульманского мира и облегчал тем их красную пропаганду в Азии и в Индии, которую большевики упорно вели и ведут в безумной надежде постепенно добраться таким образом до мировой революции.
Словом, обе стороны были довольны. Игра стоила свеч, и правоверные турецкие националисты, последователи пророка Магомета, жали руки интернациональным кремлевским бандитам, последователям пророка Карла Маркса.
Турки считали даже, что они выиграли больше. Кроме всего, они еще получили возможность припугивать Европу тем, что, если с ними не сговорятся, они действительно станут коммунистами и рядом с красной Россией составят новую угрозу для Европейского спокойствия.
Сильные своею восточною хитростью и посмеиваясь под своими чалмами себе в бороду, они даже иногда в сношениях с Европой называли Ангорское Правительство «Советом Турецких Народных Комиссаров», а Кемаля-Пашу — «Председателем Турецкого Совнаркома».
Они знали, что, когда придет время и когда красный черт сделает свою работу, все эти маски можно сбросить, а его самого послать, куда следует, то есть к чертовой матери.
В ожидании этого турки пользовались услугами красных, однако всякий раз давая им больно по рукам, когда они лезли, куда их не просят.
Так, например, называя себя в торжественных случаях «Турецким Совнаркомом» и охотно поощряя большевиков вести свою пропаганду в Индии, куда мудрые турки никогда лезть не собирались, Ангорское Правительство, крича на всю Европу о своем союзе с большевиками, в то же время резко и систематически пресекало и пресекает в своей стране все попытки коммунистической пропаганды и, несмотря на все жалобы большевиков, упорно арестовывает и высылает их агитаторов, ссылаясь на преждевременность коммунизма для турецкого народа. Нередки случаи, когда турки просто истребляли красных агентов, оправдываясь их собственной неосторожностью с народом и «неотвратимыми вспышками народного гнева».
На этой почве между Кремлевской властью и Ангорским Правительством происходили и происходят постоянные трения, доходившие до того, что прошлой весной большевики даже арестовали в Москве турецкого Посла Фуад-Пашу, обвиняя его в военном шпионаже, связах с белогвардейскими организациями и явных насмешках над коммунизмом.
Турки, со своей стороны, тоже не оставались в долгу. Так еще недавно Киазим-Паща, турецкий главнокомандующий Эрзерумско-Карского района, расстрелял консула Советской Армении, уличенного в красной пропаганде. Кремлевская власть завалена жалобами из Закавказья, что Киазим-Паша ведет себя с закавказскими советскими республиками не как союзник и сосед, а как победитель и завоеватель.
Но ссориться невыгодно. Потому до сих пор все это кое-как удавалось замять.
Однако ж, тайные трещины в советско-турецких отношениях продолжают увеличиваться, и они ширятся тем больше, чем ближе турки к своей конечной цели, т.е. к победе и почетному миру.
Эти трещины особенно сильно сказываются в вопросах, касающихся Туркестана и Кавказа, и эти вопросы, вероятно, и будут теми внешними поводами, об которые окончательно сломает себе голову турецко-советский союз.
Дело в том, что, насколько турецкие националисты даже в самых дальних своих мечтах никогда не заглядывались на далекие мусульманские области Английской Индии, настолько они, наоборот, не могли быть безразличными к участи своих братьев-мусульман в соседней России и равнодушно выслушивать их вопли о помощи, которые постоянно направляют к Турции мусульманские народности России, потерявшие справедливую для всех защиту русского Двуглавого Орла и теперь изнемогающие под грабительской красной властью.
Для надеющейся возродиться Велкиой Турции мусульманские области России, естественно, являются ближайшим предметом великодержавных мечтаний. У прежней России туркам никогда не приходило в голову надеяться что-нибудь отобрать, одинаково — и по причине ее мощи, и потому, что мусульманские народы в России не имели никаких оснований быть недовольными русской властью. У красной же России, где правительство люто ненавидимо своими собственными подданными и в особенности мусульманами, никаким концом не приемлющими коммунизма, — дело другое.
От Великой России областей не оторвать, но от красной России, при случае, и очень возможно.
Вот почему Ангорское Правительство, при всех своих заигрываниях с красной Москвой, не могло не поддерживать надежд в мусульманских народностях России, куда ехали из Турции во множестве проповедники объединения воскресающего Ислама и турецкие офицеры-добровольцы.
Официальный союз Ангоры и Москвы, выгодный обеим сторонам для устрашения Европы, оставался своим чередом, а рядом с этим по всей русской Средней Азии, Туркестану, Кавказу и Закавказью среди мусульманских народностей началась уже давно и все время ширится и растет, всячески замалчиваемая и преуменьшаемая красными газетами волна повсеместных восстаний против коммунистической власти, питаемых лозунгами свержения ненавистного коммунизма и объединения всего мусульманского мира под одною державой. В Чечне, Дагестане, Азербейджане, Аджарии идет партизанская война мусульманского населения против красных. В Аджарии, например, прошлым летом вся сформированная большевиками красная Аджарская Армия ушла в горы и превратилась в зеленых.
То же самое, только в гораздо более грандиозных размерах, происходит в Средней Азии, где весь Туркестан, Ферганская и Кокандская области, Андижан, Хива и Бухара представляют собою сплошное кипящее море восстаний, причем красная советская лвасть с трудом держится в самых крупных центрах, благодаря сильным красным гарнизонам.
Повстанцы, так называемые «басмачи», под зеленым знаменем Ислама, объединяются в многотысячные прекрасно вооруженные отряды вокруг выдвинутых народным движением своих национальных вождей. Имена Куширмата, Исламкуля, Махмуд-Бея, башкира Валидова, Муэтдин-Бека и Муллы Кагора гремят по всей Средней Азии. Они получают скрытую поддержку оружием и деньгами из Индии от Английского Правительства, недовольного красной пропагандой в своих владениях, через нейтральный, с виду Афганистан, где царствует родственник изгнанного красными Эмира Бухарского.
Ленинская власть, безсильная подавить движение оружием, делала всякие попытки свести его на нет мирным путем, старясь подкупить повстанческих вождей, но это не привело ни к чему. Дошло до того, что даже красный Совнарком Туркестанской советской республики занял враждебную позицию к центральной Кремлевской власти, решительно отказавшись признавать ее сделки по распродаже иностранным фирмам концессий в Туркестане и угрожая отложением, и красные агенты в своих докладах в Кремль горько жаловались на то, что в новый Туркестанский Цик, поддерживающий Туркестанский Совнарком, населением сплошь выбраны мусульманские «правые и буржуазные элементы». С местными Совнаркомом и Циком Ленинской власти путем уговоров и уступок кое-как удавалось ладить, но с восстаниями она ничего не могла поделать.
Этим летом, против советской власти на сцену выступило еще новое лицо, — Энвер-Паша, знаменитый Турецкий национальный герой, виднейший деятель турецкой национальной партии «Единение и Прогресс», одной из главных сил в Ангорском национальном Собрании. Работавший сперва в Москве с большевиками для налаживания аппарата красной пропаганды на Востоке и в Индии, он был отправлен ими для замирения Туркестанских повстанцев, но там, ознакомившись с соотношением сил, он перешел на сторону восставших, возглавил собой движение и провозглашен «Эмиром всего Туркестана и Закаспийской Области».
Его выступление и внесенный им в дело восстания блестящий организаторский и военный талант вместе с прибывающим ему на подмогу мужеством турецких добровольцев-офицеров теперь составляют страшную угрозу для советской власти в Туркестане и заставляют Кремлевский Совнарком лихорадочно перебрасывать туда массами красноармейские части умирать за Интернационал. Чем кончится выступление Энвера, предсказать еще трудно, но несомненно одно, что, несмотря на все замалчивания или лживые уверения красной печати, оно все ширится и, вытесняемое из одного места, перебрасывается на ряд других вплоть до самого Каспийского Моря и до границ Персии. О нем можно сказать только одно: если бы оно даже и было временно подавлено при сопутствии обычных советских приемов поголовного избиения и расправы над правым и виноватым, семена ненависти и озлобления все равно останутся среди мусульманского населения навсегда и при первом случае дадут свою жатву с новой силой.
По самым последним известиям Энвер, получив помощь от восставшего Шагир-Хана, объединившего Мервское ханство, снова занял Бухару.
В степной полосе (Семипалатинская и Семиреченская область) восстали киргизы и туркмены.
Всякому понятно, с каким глубоким волнением и тайным сочувствием смотрят теперешние официальные советские союзники, Правители Ангорской Турции на те усилия, которые делают для своего освобождения их единоверные братья в пределах красной России…
Пока их собственное дело в самой Турции еще не выиграно, пока они тамеще не добились мира и всеобщего признания и не стали твердой ногой в Константинополе и во Фракии, конечно, они, в ответ на упреки Кремля, будут отговариваться, что они тут не при чем, что Энвер действует на свой страх, что они вполне нейтральны и т.д. Но так же ясно, что, лишь только турки устроят свои собственные дела, их ПЕРВАЯ МЫСЛЬ будет об мусульманских областях смежной им советской России. В другие стороны возрождающемуся Исламу податься некуда, ибо это значило бы вступить в борьбу со всеми силами объединенной Антанты, и потому красная Россия есть единственный край, куда новая Национальная Турция может направить, при удобных обстоятельствах свои великодержавные мечты.
Надо при этом заметить, что, стань Россия не коммунистической, а русской и хорошо управляемой, у Турции не явилось бы и не явится такого желания. Но если Россия останется Россией Интернационала, никто на всем свете не станет упрекать Турцию, если она, наконец, подаст активную помощь своим единоверным собратьям, протягивающим к ней руки и изнемогающим под чуждой их быту и притом вовсе не русской властью коммунистов.
Если еще Турция не сразу решилась бы думать о сравнительно далеком Туркестане, то сможет ли она, малоденежная и сидящая по уши в долгах, удержаться от соблазна протянуть руку к совсем близкому мусульманскому Азербейджану с его баку и богатейшею в мире нефтью, владение которой сразу дало бы Турции возможность поправить свои дела? При этом нет сомнения, что присоединение Баку в замирившейся Турции было бы только на руку всей Антанте, так как сами турки народ не торговый и под их флагом на деле в Баку владел бы и распоряжался иностранный капитал.
Вот то, что мы хотели сказать нашим братьям в России по турецкому вопросу. Пусть они знают, какая цена хвастливым выкрикам красной власти об ее единственном союзнике — Ангорской Турции с ее диктатором, Кемалем, и какая цена этому союзу.
Сокол коршуну не товарищ! Государствам, где любят родину и веру, может быть временно по дороге с коммунистами и, скрывая презрение и ненависть, они могут с маской на лице жать красным руки.
Но нет у коммунизма злейшего врага, чем национализм, в какой бы стране он ни был, и при первой возможности маска будет сброшена, и красный увидит вместо улыбки кулак.
Переждать, а потом задушить! Ни в одном государстве мира нет иного отношения к красной власти в России, будь то скрыто или открыто.
Переждать, а потом задушить! — таково же и подлинное отношение Национальной Турции к ее теперешнему красному другу.
Временно, чтобы усыпить красную подозрительность, Турция может притворяться другом красных. Она даже может в угоду им при занятии Константинополя выдать красным тамошних белых эмигрантов. Но положение от этого не изменится, и в своей глубине новая Турция была и остается злейшим врагом красной власти.
Нам, русским, конечно, не приходится особенно плакать при мысли о новых врагах красной власти, ибо она не наша и не русская, а только временно захватившая Россию.
Но беда в том, что, как мы уже не раз говорили, если красную власть в России задушат другие, то для России это даром не сделают, кто бы это ни выполнил. В частности, если ее задушат турки, то нам это будет стоить во всяком случае потери доброй половины Кавказа с Баку и Батумом, а, кто знает, может быть, и всего Туркестана и всей Средней Азии.
Если же мы сами задушим Кремлевских комиссаров, то это обойдется нам даром, ибо от воскресшей России никто не оторвет ничего.
Подумайте об этом, пока не поздно.
|
