Я, как любящая женщина, хотела знать, что переживал в душе мой дорогой генерал перед смертью, и спустя много времени после его гибели пошла к ясновидящей, жившей вблизи русского кладбища. Она была совсем простой женщиной. Часто, говорят, ходила босая, в платочке, жила бедно — в избушке на краю города, много молилась и нередко всю ночь проводила в церкви. Разговаривала она просто — всем говорила «ты», со всеми была ласкова и удивительно верно и правдиво предсказывала. Ее дар называли «даром открытых очей».
Мы видели друг друга впервые. Конечно, она не знала, кто я. Сначала я хотела проверить ее и спросила, когда увижу свою старшую дочь, которая к тому времени уже больше полугода покоилась на кладбище. Ясновидящая ответила, что она умерла, и видеть ее я не могу. По словам этой удивительной женщины, в кружевном платье, с распущенными волосами дочь лежала в гробу целехонькая, только все тело как пухом покрылось — зацвело. Сам гроб был из серебряной парчи, а туфли на дочери — белые, атласные. Это верное описание ясновидящей изумило меня. Перед каждым ответом она молилась, крепко закрывала глаза и говорила: «Если Божья воля мне показать, отвечу на твой вопрос».
Я просила ее рассказать, как умирал мой муж, прибавив, что не присутствовала при его кончине и хочу все <о ней> знать. Опять помолившись, она закрыла глаза и сказала: «Ох, родная, да сколько же ты пережила! Ведь муж твой умер не своей смертью, а его убили. Убивали не русские, а какие-то разбойники в черкесках. Вижу — весь кровью облит, злодеи проткнули ему глаза, поистыкали бока кинжалами. Вот и стреляют, а муж-то твой молится в душе, весь в Боге, и Бог дает ему силы терпеть. Стоит все время, как колонна, не шелохнется. Вот упал — убили».
Глубоко взволнованная рассказом, я не смогла сразу уйти. Немного у нее посидела, поблагодарила за правду, дала денег и ушла. Много есть в мире непонятного, но наука с помощью Бога постепенно все открывает. Откроет и это чудо.
Хочу восстановить в памяти образ дорогого мужа генерала Ренненкампфа. В нескольких страничках опишу, что вспомню из семейных разговоров, и то, чему лично была свидетельницей.
П.К. Ренненкампф был на редкость хорошим сыном, всегда помнил мать свою. Овдовев, она поселилась в Петербурге на Васильевском] острове вместе со старшей дочерью Бетси (Елизаветой) Крузенштерн, тоже вдовой, и с двумя крошками внучками — дочками генерала от первого брака с Аделью фон Тальберг. Она умерла очень молодой от последствий родов.
Все большие праздники — Р[ождество] Хр[истово] и Пасху генерал проводил в кругу своих близких — у матери и малолетних детей-сирот. Он их очень любил и баловал, как мог. Вел с близкими большую переписку, интересовался каждым касавшимся их пустяком. Постоянно посылал подарки детям и матери. Ежемесячно присылал ей <денег> «на булавки», хотя она и не нуждалась, но это только лишний раз доказывало, как он заботился о ней.
Детям, когда они стали подрастать, генерал дал хорошее образование. Он опасался дурного влияния со стороны подруг. Хотел, чтобы девочки росли под крылышком бабушки и тетки, поэтому не отдал их в гимназию. Они учились дома и ежегодно сдавали экзамены. Дети изучали французский, немецкий и английский языки, занимались рисованием и музыкой. Старшая дочь Ира была очень способной к языкам и живописи. Она рисовала карандашом, тушью, углем, масл[яными] красками и акварелью. Талант к живописи в семье Ренненкампф не прерывался. Мой муж недурно рисовал, а его сестру Ольгу Кёллер — сотрудницу журнала «Нива», знал весь Петербург.
Младшая дочь моего мужа Адель жила недолго. Совсем еще юной девочкой она умерла от скарлатины. Генерал рассказывал, что девочка чувствовала приближение смерти и звала его. Получив депешу, он все бросил и успел приехать за полчаса до ее кончины. Она узнала его, и спокойная, счастливая, что отец с нею, прошептав «папа», тихо скончалась у него на руках.
Старшая Ирочка выросла, выдержала выпускные экзамены и получила аттестат зрелости. Она была большой спортсменкой, и отец поощрял ее любовь к спорту. Ира отлично и фала в теннис, ездила верхом и на велосипеде, ходила пешком в далекие экскурсии. Много путешествовала морем, объехала, как говорится, весь свет — была на Дальнем Востоке, в Сибири, в Японии, Индии и пр., и пр. Кроме того, была отличной хозяйкой, женой и матерью. Когда пришли большевики, она зарабатывала на окраине России, в Грозном себе и детям на хлеб, преподавая в школе иностранные яз[ыки] и живопись.
Муж, как мог, берег своих детей, сестер и мать. Он боялся доставить беспокойство престарелой матери и однажды даже не сообщил ей, что держит экзамены в Академии Генер[ального] штаба, а только просил не ждать его к обеду. Сказал, что обедает у приятеля. Муж великолепно выдержал все экзамены. Вернувшись домой, он попросил поскорее дать ему покушать, так как проголодался и совсем забыл о том, что якобы обедал у друга. В ответ на удивленный взгляд матери и ее недоумение, как можно проголодаться после званого обеда, он рассмеялся, и тут вся правда открылась.
Со своими братьями и сестрами (у него было три брата и две сестры) он жил в большой любви и дружбе. Семья их была очень сплоченной: горе или радость одного была горем или радостью всех братьев и сестер.
Муж особенно дружил со старшим братом Владимиром. Они вместе росли, учились и служили. Самым же старшим из братьев был Яков. Последние годы он жил в Петербурге, а до этого в Астрахани, куда муж ездил его навещать. Владимир оставил воин[скую] службу из-за слабого здоровья и поселился в Петербурге. Он занимался пороховым делом, был директором нескольких порох[овых] об[ществ] — видным петербургским деятелем и богатым человеком. С ним мой генерал виделся чаще всего. Владимир устраивал для него парадные обеды, на которых бывали желающие познакомиться со знаменитым тогда генералом Ренненкампфом.
Младший брат Жорж жил в поместье и управлял еще двумя своими имениями. Он хотел обеспечить безбедную жизнь своим семерым детям, но, оставаясь на военной службе, не смог бы этого сделать. За тремя имениями нужен был хозяйский глаз, иначе управляющие злоупотребляли бы, и неизвестно, что досталось бы детям после его смерти. Он ушел в отставку и стал настоящим помещиком. Этот брат был удивительно здоровым человеком — гнул подковы. Всю свою энергию, время и груд он отдавал хозяйству и был прекрасным хозяином. В его имениях росли и грибы, и спаржа, причем на почве, на которой раньше невозможно было ничего посеять. Люди приезжали посмотреть на его чудеса и поучиться уму-разуму. Он же всегда говорил: «Терпение и труд все перетрут».
Он погиб, когда ему было за пятьдесят — немолодым, но был силен, бодр и неустрашим. Мир праху твоему, маленький герой, ты сделал, что мог.
Продолжение следует.
https://vk.com/wall-54521580_68323 |
