Приобрести книгу в нашей лавке:

https://vk.com/market-128219689?screen=group

Мое возвращение из плена. Приезд в лазарет императрицы. «Союз бежавших из плена».

Первые денежные сборы.

Работая во время мировой войны в качестве сестры милосердия Красного Креста в одном из лазаретов Варшавы и не имея возможности эвакуироваться, по причинам от меня не зависевшим, я попала в плен при занятии немцами Варшавы в 1915 году.

Сравнительно скорым возвращением из плена я обязана князю Ольгерду Чарторийскому. Он был главноуполномоченным германского Красного Креста, находился в то время в Варшаве и помог мне вернуться в Россию.

Помню, как несколько немецких солдат привели меня к князю. Я была принята им любезно. Мы говорили по-польски. Князь обещал, что через несколько дней я уеду в Петроград через Швецию. Так, действительно, и случилось на третий день после моего визита. Я считаю своим долгом от себя и от тех сотен тысяч русских, что находились в то время в германском плену, выразить князю мою глубокую благодарность за его поистине христианское отношение к русским пленным.

Описывать пребывание в плену я не буду, в свое время в России я много писала на эту тему. К тому же пребывание в плену далеко не приятное воспоминание. Но я не могу не вспомнить здесь о нашем переезде через Швецию. Эта страна оказала нам, возвращающимся из плена, столько теплого внимания — и король Густав, и правительство, и весь шведский народ. Конечно самым счастливым днем для каждого из нас был день 15 ноября 1915 года, когда поезд наш подошел к финляндскому вокзалу в Петрограде. Со мною приехали из плена 362 солдата, сплошь калеки и больные туберкулезом. На вокзале встречали нас войска, власти, все союзы, учебные заведения и многотысячная толпа народа.

От имени Государя нас встретил барон Мейендорф (Государь был тогда в ставке). Играли оркестры музыки, но ее звуки заглушались дружным «ура» в толпе... Если не ошибаюсь, мы были одной из первых партий, вернувшихся из плена.

Поезд остановился, в вагон вошел бар. Мейендорф со свитой и вручил мне большой букет белых роз, сказав, что это от войск, и надел мне на шею золотой образок с надписью: «спаси и сохрани» — подарок императрицы. На перроне был отслужен молебен, по окончании которого опять подошел ко мне бар. Мейендорф и передал маленькое евангелие с собственноручной надписью государыни: «Сестре Нестерович — Александра».

Евангелие было на польском языке. Я прослезилась и спросила бар. Мейендорфа, откуда государыня знает, что я полька?

С вокзала в автомобиле меня отвезли в лазарет, так как у меня шла кровь горлом.

Палата, где я лежала, была полна цветов, которые приносили неведомые мне петроградцы.

Первыми из друзей навестили меня г-жа Нератова с дочерью и уговаривала переехать к ней на квартиру, но здоровье мне этого не позволило.

Кажется на третий день моего пребывания в лазарете, около 12ч. дня, произошел необычайный переполох в палате. Сначала я не могла понять, что случилось. Поняла только, когда к моей кровати подошла императрица в сопровождении великих княжон Ольги Николаевны и Татьяны Николаевны. Государыня приблизилась к моей кровати, перекрестила меня и протянула руку, которую я поцеловала.

Потом поздоровались со мною великие княжны.

При малейшем движении показывалась у меня кровь горлом, поневоле я должна была лежать спокойно... Государыня пробыла у меня около пятнадцати минут, предложив мне уехать на излечение в Крым. Но этого не случилось. Набравшись сил, я уехала в Москву, где стала работать в качестве сестры милосердия в одном из московских госпиталей. Эта работа, однако, меня мало удовлетворяла, — ведь целью моей по возвращении из плена было сорганизовать, как можно скорее и шире, помощь оставшимся в плену.

+++

События в России развивались быстро. Надвинулась революция. Вскоре я оставила работу в госпитале и занялась вопросом помощи пленным.

1 июня 1917 года ко мне явился делегат московского «Союза бежавших из плена», вольноопределяющийся Юберт. Он попросил меня от имени союза посетить их комитет. Я исполнила эту просьбу на следующий же день. Комитет помещался на Скобелевской площади в гостинице «Дрезден», комната № 253. Он состоял из 12 человек — все солдаты. Бежавших из плена офицеров не было.

Главной целью этого комитета являлось облегчение участи наших пленных и оказание им возможно широкой помощи. Тут первой откликнулась гр. Варвара Бобринская, предоставившая комитету комнату в гостинице «Дрезден». Вообще же в Москве тогда еще не знали о его существовании.

Поговорив с солдатами я сразу поняла, что передо мной элемент весьма надежный, который легко можно будет использовать в критическую для государства минуту. Впоследствии это и подтвердилось. Затем состоялось заседание комитета: меня единогласно выбрали председательницей благотворительного отдела. Не откладывая своей работы в долгий ящик, я решила действовать сразу, а главное ознакомить население Москвы с целями и задачами комитета. 4 июня я взяла с собою трех солдат союза, полных георгиевских кавалеров, и стала с кружкой для денежного сбора обходить по Ильинке все крупные фирмы, рассказывая о горькой жизни в плену. Наша кружка быстро наполнялась. После часового сбора в ней оказалось 2.700 рублей. Солдаты были в восторге... Оставалось направить дело. Я решила прежде всего позаботиться о создании хороших условий жизни для членов комитета, чтобы была возможна спокойная работа. До моего визита комитет сидел буквально на черством хлебе. Закупив все необходимое, обеспечив солдат одеждой и обедами, остальные деньги я внесла в государственный банк на текущий счет.

Время шло. О комитете бежавших все больше узнавала Москва, и с каждым днем возрастал наш текущий счет, на который вносились пожертвования и по 25.000 рублей, как например, Н. Н. Второвым, А. А. Понизовкиным: комитет разросся в очень большую и надежную военную организацию. Членами союза оказались 27.000 солдат, 37 офицеров и два бежавших из плена генерала — Корнилов и Осташев.

События развивались все быстрее, Корнилов был назначен верховным главнокомандующим, приближался день 12 августа — день особого совещания в Москве. Узнав о предстоящем приезде Корнилова в Москву, наш комитет решился просить его принять почетное председательство в союзе.