Долгожданную оттепель после суровой сталинской стужи сразу же почувствовали все жители села во всех многомиллионных крестьянских семьях после заметного ослабления налогового бремени по инициативе Георгия Маленкова, а спустя несколько лет её ощутили и многие миллионы горожан сначала в Москве, а потом и в других городах областного масштаба, когда по указанию Никиты Хрущёва, главы партийной власти, в сжатые сроки было налажено массовое строительство быстро возводимых, типовых пятиэтажных жилых домов, позднее названных хрущёвками. Многоквартирные дома строились в городах и раньше, в эпоху сталинского безраздельного единовластия. Украшенные незатейливой советской символикой на фасадах, они были разные – большие и малые, одноэтажные и многоэтажные, деревянные и кирпичные. Возводились с социалистическим размахом и дома другого типа – своеобразные советские небоскрёбы, устремлённые в небо высотки с пятиконечной золочёной звездой, вознесённой в облака. Однако все эти дома, в большинстве своём не различавшиеся ни оригинальным архитектурным обликом, ни планировкой квартир, заселялись преимущественно партийными господами, их служаками и расплодившимися не по дням, а по часам многочисленными чиновниками. И только в исключительно редких случаях в «стране рабочих и крестьян» небогатые семьи рабочих и рядовых служащих получали квартиры, чаще всего коммунальные. А в начале шестидесятых годов с наступлением хрущёвской оттепели совершилось невероятное земное чудо – многие простые семьи, получив бесплатное жильё, смогли переселиться из сырых полуподвалов с затхлым воздухом и из тесных клетушек-коммуналок в новые квартиры, пусть и не просторные, пусть и с небольшой кухней, едва вмещавшей плиту и стол с треногими табуретками, но всё же квартиры отдельные, жить в которых хотели и хотят все семьи, дабы не испытывать неудобств коммунального совместного проживания, когда много общего, но не всё своё, как при «светлом будущем», которое во всеуслышание провозглашали партийные властители, но тем не менее предпочитали жить вопреки коммунистическому принципу в отдельных роскошных квартирах с видом на золочёные купола древнего Кремля либо в незатейливых дворцах на Ленинских (ныне Воробьёвых) горах с чудесным панорамным видом на всю златоглавую Москву.
Если в двадцатые и тридцатые годы прошлого века с советским размахом везде и всюду строились лагеря с колючей проволокой для «врагов народа» и многие промышленные гиганты, то в хрущёвскую оттепель стали возводиться не только многоквартирные жилые пятиэтажные дома, но и многофункциональные комплексы многочисленных академических и отраслевых институтов для проведения экспериментальных исследований и научных разработок с практическим выходом. Вокруг научно-исследовательских институтов, расположенных в пригородах и, прежде всего в Подмосковье, в живописных местах, прямо на природе среди сосен и берёз вырастали небольшие научные городки с благоприятными условиями для творческой работы учёных и их проживания. Многие институты находились на территориях, огороженных высоким бетонным забором с колючей проволокой и с вооружённой охраной, и внешне они были похожи на тюремные лагеря. Это были закрытые предприятия, где все исследования и разработки проводились под грифом секретности. И работали там не заключённые и не вольнонаёмные, как это было совсем недавно в гулаговских шарашках, а научные сотрудники и инженеры, направленные на работу по распределению после окончания технических вузов и университетов.
Новые отраслевые исследовательские институты, входили, как правило, в научно-технические комплексы, доводившие научные разработки до внедрения и производившие высокотехнологичную продукцию военного и гражданского назначения. Было налажено массовое производство различных видов отечественной техники. Например, выпускались самолёты и вертолёты многих модификаций разного назначения, уникальные инструменты, высокочувствительные приборов и многие другие виды техники – все они по своим технической характеристикам не только не уступали, но и превосходили зарубежные аналоги. В разработке ракетно-космической техники наша страна занимала лидирующее место, и тому подтверждение – первый в мире отечественный искусственный спутник Земли и первый в мире космонавт Юрий Гагарин.
Поступательному развитию науки, технологий и производства разнообразной технической продукции, прежде всего для оборонных отраслей промышленности, в значительной степени способствовала хорошо отлаженная система отечественного образования, начиная от начального и кончая высшим профессиональным. Высокий уровень образования задавал и задаёт до сих пор Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, новый комплекс зданий для которого был открыт на Ленинских горах вскоре после окончания войны, в начале пятидесятых годов прошлого века. Широкие врата этого уникального университета, одного из лучшего в мире, распахнулись для всех желающих покорить Ленинские горы, но прошедших строгий конкурсный отбор. Здесь учились студенты не только из самых отдалённых уголков нашей необъятной страны, но и из многих стран мира, включая развитые. Самый большой конкурс для поступающих был на физическом факультете – в конце пятидесятых и в начале шестидесятые годов он доходил до двадцати и более человек на одно место. В те годы многие юноши и девушки мечтали стать физиками, охотно веря в то, что «физика – соль, а остальное всё ноль», как это считали молодые учёные-физики, овеянные романтикой и стремившиеся поведать тайны материального мира. Гораздо меньший конкурс был на гуманитарных факультетах: филологическом, историческом, экономическом и других.
Профессиональное бесплатное образование в университетах и других вузах было нацелено на подготовку высококлассных специалистов в разных сферах трудовой деятельности, а не на выпуск за плату из родительского кармана скороспелых «экономистов», «менеджеров», «юристов» и «социологов» с дипломом высшего образования, пополняющих в последнее время ряды многомиллионных безработных.
Партийно-бюрократическая система управления далеко не всегда и не во всех высших учебных заведениях благотворно сказывалась на качестве образования, включая высшее профессиональное, когда ректорские посты занимали очень часто вовсе не известные учёные и не опытные организаторы учебного процесса, а партийные функционеры с красным билетом в кармане, едва научившиеся читать по слогам. Были случаи, когда кандидатские и докторские диссертации будущим ректорам писали подчинённые им научные сотрудники. А некоторые «продвинутые» вёрткие ректоры, не проводившие самостоятельно научно-исследовательских работ, не ограничиваясь своей высокой должностью, якобы выборной учёным советом, шли ещё дальше – пролезали в академию наук, становясь сначала членами-корреспондентами, а потом и академиками наряду с другими учёными, внесшими весомый вклад в науку и признанными во всём мире. В то же время было немало высших учебных заведений, возглавляемых выдающиеся учёными-организаторами. В частности, ректором Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова более двадцати лет был опытный талантливый организатор науки и образования И.Г. Петровский, академик АН СССР, известный во всём мире математик. Будучи беспартийным, он в некоторой степени был свободным от партийно-бюрократического влияния на процесс управления в университете.
Несмотря на многие недостатки и изъяны партийной организации отечественного образования, многие ведущие вузы в то время готовили высококвалифицированных специалистов для всех отраслей народного хозяйства и для академических и отраслевых институтов, включая закрытые, ориентированные на оборонную промышленность. Отраслевых закрытых научно-исследовательских институты, называемых почтовыми ящиками, особенно много было в Москве. Ничем необоснованное засекречивание работ иногда приводило к тому, что в разных почтовых ящиках, находившихся в одном и том же городе, а иногда даже рядом друг с другом, проводились одни и те же исследования, и при этом отвлекались интеллектуальные ресурсы и впустую расходовались финансовые средства.
Далеко не всегда научно обосновывалась целесообразность проведения некоторых фундаментальных исследований и даже технических разработок, не находивших затем практического применения, хотя и были потрачены немалые финансовые и материальные ресурсы. Такие якобы исследования или разработки инициировались чаще всего самими учёными для подтверждения своих фантастических идей либо гипотез, весьма далёких от естественно-научной истины. Например, в начале 80-х годов прошлого века, чтобы оказаться впереди планеты всей, в Подмосковье построили гигантский тоннель для ускорительного комплекса, по размерам сопоставимый с кольцевой линией московского метро. Такой подземный монстр оказался не востребованным, хотя безрассудно израсходованы астрономические суммы бюджетных средств. Баснословные деньги тратились и тратятся на дорогостоящие эксперименты, чтобы любопытства ради заглянуть подальше за космический горизонт и поведать тайны загадочного микромира. Весьма сомнительна целесообразность разработки термоядерного реактора и строительства новых атомных электростанций, требующих чрезвычайно больших материальных средств и финансовых вложений. Во многих цивилизованных странах возведение атомных станций запрещено, дабы не оставлять опасного радиоактивного наследства своим потомкам.
Партийно-бюрократическая форма управления научно-изыскательскими и конструкторскими работами и излишнее их засекречивание не редко препятствовали практическому внедрению изобретений и новых научных разработок. Такое управление не стимулировало росту и продвижению молодых способных высокопрофессиональных кадров, и, следовательно, сдерживало развитие отечественной науки и препятствовало налаживанию массового производства высокотехнологичной продукции. По этой же причине многие новые наукоёмкие технологии, разработанные в закрытых организациях, не внедрялись в производство гражданского назначения. В некоторых открытых институтах и в почтовых ящиках ключевые посты занимали вовсе не признанные учёные, опытные организаторы исследований, а весьма посредственные руководители, далёкие от науки и техники, но продвинувшиеся по партийной линии. Пользуясь своим почти неограниченными властными полномочиями, они, не проводя самостоятельно научных исследований, получали запросто не только руководящие должности, но и учёные степени, а иногда и звания члена-корреспондента и даже академика.
Во второй половине прошлого века, несмотря на все изъяны и недостатки партийно-бюрократического управления фундаментальной и отраслевой наукой в нашей стране было немало научно-технических комплексов, возглавляемых признанными во всём мире учёными-конструкторами, которые, преодолевая мыслимые и немыслимые партийно-административные преграды, смогли организовать и наладить на высоком профессиональном уровне исследования, разработки и массовое производство выпускаемой высокотехнологичной продукции. Среди множества талантливых организаторов можно назвать выдающихся учёных-конструкторов Туполева, Ильюшина, Яковлева, имена которых носят многие модификации отечественных самолетов не только военного, но и гражданского назначения, по основным техническим характеристикам превосходившие зарубежные аналоги.
Однако в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов прошлого века, хотя и были достигнуты значительные успехи в науке и технике и партийное руководство страны под началом Никиты Хрущёва стремилось, как могло, в рамках существующей тоталитарной системы улучшить жизнь граждан, но всё же в Советском Союзе массово производились товары широкого народного потребления очень низкого качества. Например, в костюме отечественного производства считалось стыдно появиться на улице или в каком-либо приличном обществе. Партийные господа предпочитали носить одежду зарубежного покроя и шитья из импортных материалов. Производилось отечественных промышленных товаров очень много, но большинство из них было очень низкого качества. Поэтому они не пользовались спросом и подолгу залеживались на полках магазинов и складов. На некоторых отечественных товарах широкого потребления, хотя и стояли знаки качества, но они вовсе не означали высокого качества, а скорее напоминали покупателям о том, что их производитель сделать лучше не может. Партийные громкие лозунги и призывы переходить от количества к качеству не доходили до реальных дел – качество товаров нисколько не улучшалось.
Гораздо хуже обстояли дела с производством продовольственных товаров. В магазинах почти всегда продавалась, например, картошка, которая считалась и считается вторым хлебом на российской земле, но она была полусгнившей и большая часть её уходила в отходы. Продавалось и молоко сивого цвета, «пастеризованного» до такой степени, что в нём совсем ничего не оставалось от натурального продукта. Отстояв длинную очередь, можно было купить и мясо, в котором больше половины было костей, при этом сытые и довольные продавцы-мясники с ехидной улыбкой на лице объясняли «непросвещенным» покупателям, что мяса без костей не бывает. Не хватало мяса с костями и пастеризованного до сивизны молока даже в Москве, куда по велению партии и отмашке сверху свозилось продовольствие со всего необъятного Советского Союза, не говоря уж о других городах и посёлках, гораздо хуже снабжаемых продовольственными товарами.
Совсем плохо обстояло дело с обеспечением населения хлебом насущным, самым востребованным продуктом питания. Во многих городах и посёлках его просто не хватало. Чтобы купить буханку чёрного хлеба, надо было с самого раннего утра отстоять не один час в длинной очереди, а иногда проголодавшиеся покупатели вынуждены были брать штурмом полупустые продовольственные магазины, и так повторялось каждый день. В сельские лавки чёрный и белый хлеб вообще не завозился – верховные партийцы считали, что крестьяне сами себя прокормят, а смогут ли они прокормить свои многодетные семьи с шестью детьми, пользуясь приусадебным участком не более пятидесяти соток, – этот животрепещущий вопрос обеспеченных сытых партийцев вовсе не интересовал. Чтобы как-то выжить и дотянуть до нового урожая, не умерев с голоду, некоторые крестьяне вынуждены были собирать ранней весной мёрзлую полусгнившую картошку и оставшиеся в поле после жатвы колоски, за что их партийные служаки ловили и сажали в тюрьмы.
Ни громкий призыв Никиты Хрущёва «Догнать и перегнать Америку!», произнесённый с высокой партийного трибуны, ни широкомасштабное освоение целинных залежных земель, ни другие нововведения, внедренные по его инициативе, не приводили к полному обеспечению продовольствием населения страны. Тогда партийные руководители, повернувшиеся лицом к науке, решили привлечь к решению этой проблемы учёных, для работы которых открывались многие научно-исследовательские институты. К тому времени отечественная наука вывела многие промышленные отрасли на передовые рубежи, и партийные мифотворцы поспешили заявить, что тогдашнее поколение будет жить при коммунизме.
При обращении к учёным был сделан упор не на естественно-научные исследования, где критерий истины – эксперимент, а на экономические изыскания, где критерий истины строго не определён, ведь не проверенные практикой социальные эксперименты никогда не давали положительных результатов, о чём свидетельствовала недавняя отечественная история с печальными трагическими последствиями. Все надежды возлагались на учёных-экономистов, которым было предписано разработать научно обоснованный путь выхода страны из продовольственного кризиса. Однако, как показали ближайшие события того времени, такие надежды не оправдались – «научные» предписания, спущенные на землю, привели к окончательному разорению крестьянских хозяйств и вымиранию многих деревень и сёл на российской земле с последующим неизбежным падением тоталитарного коммунистического режима и развалом «нерушимого» Советского Союза.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология. М.: Директ-Медиа, 2015. – 662 с.
Карпенков Степан Харланович |
