Кто до сих пор считает Пушкина верным декабристскому движению, пусть прочитает и подумает над следующим пушкинским признанием: «Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества». 10 июля 1826 года Пушкин пишет Вяземскому: «Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда». К написанному в июне прошению на имя Государя Николая I Пушкин прилагает следующее заявление: «Я нижеподписавшийся, обязуюсь впредь к никаким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них».11 мая 1826 г. 10-го класса Александр Пушкин» Но Пушкин, как гениальная творческая, добрая натура не может пройти мимо участи декабристов после восстания 1825 года. Ему важно поддержать узников не сочувствием их политическим делу, но их тяжелому положению. Поэтому его послание «В Сибирь» исполнено надежды, что узники переменятся к лучшему, что заключение пойдет на пользу их душе. Поэт верит: «Не пропадет ваш скорбный труд/И дум высокое стремленье./Несчастью верная сестра,/Надежда в мрачном подземелье/Разбудит бодрость и веселье,/Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас/Дойдут сквозь мрачные затворы,/Как в ваши каторжные норы/Доходит мой свободный глас./Оковы тяжкие падут, /Темницы рухнут - и свобода/Вас примет радостно у входа,/И братья меч вам отдадут» Как важна для любого человека поддержка именно любовью и дружеством! Это не значит, что Пушкин разделяет политические убеждения декабристов, но он желает им освободиться от химер внутри них и стать свободными не на словах, а на деле, то есть верить и любить. Взявшие меч неправды, потерпели урон и приняли достойное наказание, но есть другой меч – Правды Божией (Глагол Божий), разделяющий сердца и утробы и устрояющий еще на земле любовь и жизнь. Взявшие этот меч, не погибнут, и дело их прославится в веках.

«Мысль! Великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль! Да будет она свободна, как должен быть свободен человек: в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых обществом», - это восклицание Пушкина очень важно и сегодня. Сначала добрый помысел, затем и доброе слово – вот путь рождения добрых Божественных стихов! Пушкин замечает, что «нравственность (как и религия) должна быть уважаема писателем». Мысли, в отличие от дел, в которые мысли воплощаются, не подлежат суду и уголовному преследованию. И дела, и мысли (а их по слову Лермонтова Бог «знает наперед») оставлены на произволение совести и чести человека. Борьба со злыми мыслями, уклонение от грешных помыслов и составляет сущность духовной брани всякого христианина. Прекрасно сказал Пушкин: «Мысль уже стала гражданином, уже ответствует за себя, как скоро она родилась и выразилась». Но это значит и то, что за свои мысли человек подлежит суду, так как принимая добрые, он и совершает добрые дела, а отметая злобные, тоже делает великое добро, оставаясь не с дьяволом, а с Богом. Видя другого человека, и, разговаривая с ним, мы имеем дело с мыслями и духом его. По мыслям, выражаемым тем или иным человеком, и по делам его, мы быстро распознаем, какого он рода и нрава – доброго или не очень. «Всякое правительство вправе не позволять проповедовать, что кому в голову придет», - заключает великий поэт. Воистину, если злонамеренность не останавливать, то оно распоясается, и тогда укротить ее будет гораздо сложнее. Поэтому да здравствует добрая и умная цензура, что бы и кто бы не говорил из лагеря ее противников. Если всех слушать, тем более, по-русски говоря, всякую ахинею, то толку никогда не будет, не то что элементарного порядка. Однако надо всегда иметь ввиду, что и цензура может стать чистейшей воды профанацией, если в ее основании не будет краеугольного камня благодатной христовой нравственности. Сочинение Радищева «Путешествие» вызвало у Пушкина высказаться о свободе книгопечатания и цензуре. Александр Сергеевич пишет, что Радищев вполне разрешил «сам себе сию свободу, напечатав в собственной типографии книгу, в которой дерзость мыслей и выражений выходит из всех пределов». «Долгом почитаю сказать, что я убежден в необходимости цензуры в образованном нравственно и христианском обществе, под какими бы законами и правлением оно бы не находилось». По Пушкину «влияние обнародованной мысли» должно ограничивать цензурой, чтобы обществом овладели не те, кто разрушает, но кто созидает. По мысли Пушкина «сан цензора имеет нечто священное. Место сие должен занимать гражданин честный и нравственный, известный уже своим умом и познаниями».

Александр Сергеевич Пушкин родился в один день с празднованием памяти Блаженной матери Ксении Санкт-Петербургской! Если вы направитесь ко входу Смоленского кладбища Санкт-Петербурга, где покоятся святые мощи Блаженной Ксении, то слева под входной аркой вы не сможете не заметить большую мемориальную доску. Внизу под ней всегда цветы. На доске начертано, что на Смоленском Богородичном кладбище погребена любимая няня поэта Пушкина – Ирина Родионовна Яковлева. Надеемся и молимся, что ее душа в Царствии Небесном соединилась с дорогим поэтом. Скорее всего, поэт ее называл ее Орина. Это видно из повести «Дубровский», в которой также выведена няня Орина. Кто была няня Арина Родионовна для Пушкина, как не верная раба и его добрый народный ангел, знавшей столько народных песен, сказок, пословиц и поговорок. Сам Бог послал простую крепостную северную русскую женщину-мать к будущему великому поэту Руси. Вот какое значение имеет воспитание в народном духе, а не в духе непостоянного и изменчивого времени.

Пушкин за народную поэзию и за то, чтобы язык русской поэзии стал народным. «Наши народные легенды, - пишет он, - заключают в себе столь много истинной поэзии». Далее поэт сетует, что «стихотворство у нас, в разных смыслах как приемлется, далеко отстоит от величия. Поэзия было пробудилась, но ныне паки дремлет...». По Пушкину «ПРЕКРАСНОЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ВЕЛИЧАВО», то есть носить Божественную печать, а не печать мира сего. Что же говорить о современной поэзии в России, если она практически не берет пример стихотворчества с Ломоносова, Державина и Пушкина, то есть когда «стихосложение шагнуло один раз и стало в пень» (Пушкин)?.. Все же ХIХ век богат на прекрасных русских поэтов – Крылов, Жуковский, Батюшков, Лермонтов, Тютчев, Кольцов, Фет, Майков, Полонский, Некрасов и других.  Далее можно рассматривать только три сияющие вершины  - Блок, Есенин и Рубцов. Пожалуй, только у них, по определению Пушкина, поэзия действительно величава, то есть в высшей степени религиозна. Уже в его время Пушкин отмечал, что «теперь дать пример нового стихосложения очень трудно, ибо примеры в добром и худом стихосложении глубокий пустили корень. Парнас окружен ямбами, и рифмы стоят везде на карауле». Пушкин писал о большем, чем другие языки, употреблении в России французского языка. Теперь в России, да и во всем мире остро встал вопрос о влиянии английского языка на нашу речь и слово. Для Пушкина это был нешуточный вопрос. Поэт записывает: «Чувства наши, как гибкое и молодое дерево, можно вырастить прямо и криво, по произволению». От того, что сегодня можно услышать и увидеть на улице, узнать по телевизору и радио, могут завянуть уши. Пошлость перешла все разумные границы и торжествует, словно новоявленная царица, доселе пребывавшая в служанках трактиров и площадей. Поэтому Пушкин и мягко указует: «Но все модное мгновенно, а особливо в стихотворстве. Блеск наружный может заржаветь, но истинная красота не померкнет никогда. Омир, Виргилий, Расин, Вольтер, Шекспир, Тассо и многие другие читаны будут, доколе не истребится род человеческий».

«Обращаюсь к русскому стихосложению. Думаю, со временем мы обратимся к белому стиху», - такова позиция Пушкина. Он заключает: «Вероятно, будущий наш эпический поэт изберет настоящий русский стих и сделает его народным». Один из примеров такого народной стихопесни у Пушкина можно назвать «Песнь о вещем Олеге». Пушкинская же «Песнь о вещем Олеге» действительно вещь замечательная, светлая, народная, былинная, вечная. Тут сам народ – действующее лицо, это его рассказ и его язык! «На чужой манер хлеб русский не родится»... По мысли Пушкина в его «Барышне-крестьянке»: «Без особенностей национального характера и самобытности  не существует и человеческого величия». А без величия нет поэзии. Без особенностей и самобытности души становятся «столь же однообразными, как головные уборы» (Пушкин).

Пушкин анонимно сотрудничает в составлении «Словаря святых». В 1832 году Пушкин пишет, что он «с умилением и невольной завистью читал «Путешествия по Святым местам А.Н.Муравьева». В четырех книгах «Современника» Пушкин напечатал три рецензии на религиозные книги.

У Пушкина все под пером выходит по-доброму, по-народному, так как сам он необыкновенно честен и добр: «Над главою их покорной/Мать с Иконой Чудотворной/Слезы льет и говорит:/«Бог вас, дети, наградит» («Сказка о царе Салтане»). Пушкин дает нам примеры небесного языка!

Не оставил Пушкин без внимания религиозное рыцарство, написав «Жил на свете рыцарь бедный». Этот рыцарь молчалив и прост, духом смел и прям, как сам Пушкин в жизни!

                                    Проводил он целы ночи

                                    Перед ликом Пресвятой,

                                    Устремив к Ней скорбны очи,

                                    Тихо слезы лья рекой.

И когда влюбленный, печальный рыцарь скончался без причастия, дух лукавый хотел душу рыцаря утащить в ад, обвиняя ее во всех грехах. И дивен конец стихотворения:

                                     Но Пречистая сердечно

                                     Заступилась за него

                                     И впустила в Царство Вечно

                                     Паладина Своего

Как жить, чтобы спастись? Пушкин отвечает на этот вопрос очень дивно и просто

                                     Птичка не знает

                                     Ни заботы, ни труда;

                                     Хлопотливо не свивает

                                     Долговечного гнезда;

                                     В долгу ночь на ветке дремлет;

                                     Солнце красное взойдет;

                                     Птичка гласу Бога внемлет,

                                     Встрепенется и поет

                                                       («Цыгане»)

Так эта дивная певчая жар-птица и есть наш поэт Пушкин! Внемля Божьему гласу, «встрепенется и поет» одно светлое и доброе! А ведь это не что иное, как духовное раскрытие слов Самого Господа: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц, они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, Отец ваш Небесный питает их Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?  потому что всего этого ищут язычники и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его и это все приложится вам» (Матф.6:25).

Именно с точки зрения отстаивания чести  и святости брачных уз семьи Пушкиных, можно уверенно говорить, что специально распускаемые слухи о его «ветрености» и «непостоянстве», «волокитстве за женщинами» – это позор для тех, кто это делал и продолжает делать. «Много худого говоришь ты обо мне, любезнейший. Если говоришь справедливо, то виноват я, который дал повод твоему языку. А если несправедливо и ложно, что мне до твоих речей? Говори даже всякому: за это, без сомнения, большее наказание получишь от Бога» (Святитель Григорий Богослов). Для Пушкина брак священен именно в христианском смысле, о чем говорят его слова: «Я согласен принести в жертву свои вкусы, все, чем я увлекался в жизни, мое вольное, полное случайностей существование». А вот еще одно пушкинское признание жене: «Конечно, друг мой, кроме тебя в жизни моей утешения нет». Что же и дальше будем обвинять поэта и его жену в том, чего они не совершали? А вот и самые пронзительные слова А.С.Пушкина к горячо любимой им жене, матери четверых детей: «Душу твою я люблю более лица твоего». Душеспасительный поэт Пушкин и не мог сказать иначе, и не только сказать, но и без страха выступить на защиту поруганной чести жены и семьи и вообще всего православного, русского. Многие ли сегодня мужчины могут сказать вслед Пушкину своим подругам: «Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу»? Конечно, великий гений Пушкина, признанный при его жизни, семейное благополучие четы Пушкиных – все это крайне раздражало светскую чернь, которая, по словам того же Пушкина о Байроне, завистливо грозила: «Он должен быть мал и мерзок, как мы, а если он не таков, мы его погубим». До сих пор винят Государя в гибели поэтов Пушкина и Лермонтова. Но это и была едва ли не главная задача заговора против Русской Поэзии: представить поэтов Самодержавной России не теми, какими они были на самом деле, а какими нужно кому-то для подрыва авторитета Власти Помазанника Божиего - Царя и выдающихся поэтов России – царей живого, неподкупного Слова. Умирая Пушкин, сказал: «Мне все равно не жить». И это было сказано не в смысле, что он знал о неминуемой и скорой смерти от смертельной раны, но потому, что жить бы поэту все равно не дали. Так что Императора Российского Николая I следует давно оставить в покое, как даже и тех, кто   т а м   уже получил положенное за нераскаянность в грехе подготовки и осуществления убийства Пушкина.

Об отношениях Пушкина и Натальи Гончаровой написано очень много, с любовью или, увы, с осуждением. Но Пушкин везде остается христианином и не только во взглядах на христианский брак, но во всем, что касается исполнения долга христианина в церковном браке. Разве «Станционный смотритель» не показывает со всей очевидность пагубность непослушания Богу и родителям, когда дело касается отношения двух полов. Пушкин в письме от 6-11.04.1830 года испрашивает у отца и матери благословления на брак, «не как пустой формальности, - пишет поэт, - но с внутренним убеждением, что это благословление необходимо для моего благополучия». Может ли быть «случайным» факт, что Пушкин свое официальное предложение семейству Натальи Николаевны Гончаровой сделал в самый праздник Светлого Христового Воскресенья, 6 апреля 1830 года? Зная, как сложно складываются его отношения с матерью невесты, поэт явно надеялся на помощь Божию в его счастливой женитьбе. Вот чему практически надо учиться у Пушкина, так это его отношению к женщине и к браку, как к Таинству Церкви, а не как к одной записи в книге актов гражданского состояния. О так называемых «гражданских браках», которые есть на деле блуд, и говорить не стоит. Так что у Пушкина можно научиться не только поэзии, но и священному жительству в браке. Церковное венчание поэта Пушкина с Натальей Гончаровой произошло 2 марта 1831 года в московском храме Вознесения Господня в Сторожах. В воскресенье 1834 года Пушкин пишет: «Христос воскрес, моя милая женка, грустно, мой ангел, грустно без тебя». Но поэт не идеализирует брак, потому что, как мы видим и дальше, семейное счастье Пушкиных стало предметом черной зависти, и именно семья была выбрана целью в атаке на поэта Пушкина с целью опорочить первое перо России раз и навсегда. Поэтому сохранение семьи – это есть сохранение России и Самой Церкви! Но при всей полноте любви к жене, Пушкин осознавал свое предназначение: «Мне тоска без тебя. Кабы не стыдно было, воротился бы прямо к тебе, ни строчки не написав. Да нельзя, мой ангел. Взялся за гуж, не говори, что не дюж – то есть: уехал писать, так пиши же роман за романом, поэму за поэмой. А уже чувствую, что дурь на меня находит – я и в коляске сочиняю: что же будет в постеле?» А вот самые откровенные слова жене Наталье Николаевне: «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив». Счастлив Пушкин был в браке 6 лет и, слава Богу. Прислушаемся к твердому утверждению гениального поэта о браке: «Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным». В 1834 году Пушкин пишет жене, словно отвечая на все дальнейшие вопросы литературоведов и пишущих о нем и его отношениях с Натальей: «Но ты во всем этом не виновата, а виноват я из  д о б р о д у ш и я, коим я исполнен до глупости, несмотря на опыты жизни». Не использовали ли это же самое добродушие и великодушие простого  русского православного народа враги его, которые, будучи «волками в овечьей шкуре», всегда имели цель перевернуть Россию на выгодный им манер. В августе этого же 1934 года поэт пишет Н.И.Гончаровой: «Жена моя прелесть, и чем доле я живу с ней, тем более люблю это милое, чистое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Богом». Вот обращение Пушкина к жене: «Здорова ли ты, душа моя?» Значит, душа человека была более всего дорога нашим великим поэтам – Пушкину и Рубцову. Очередные, увы, обвинители Пушкина должны знать его покаянные слова: «Молодость моя прошла шумно и бесплодно... Счастья мне не было». А у кого молодость не прошла вот так же бурно и косо? Не зря в Церкви молятся: «Юности грехов моих не помяни, Боже». «К тому же, - продолжает поэт, - я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей». Нельзя без внутренней горести читать письма жены поэта после убийства Пушкина, оставшейся одной с четырьмя детьми, но не павшей духом. Так в письме к М.Ю.Виельгорскому в 1838 году Наталья Николаевна пишет об утверждении в юных сердцах своих детей священной памяти об их отце. И так оно и получилось. Потомков Пушкина не счесть по всему миру! И все они хранят священную, дивную память не только о сроднике - поэте и человеке Пушкине, но наверняка задумываются о праведности Пушкина. Кстати, в 1997 году насчитывалось 219 пушкинских потомков! Но как бы не важна была кровь и плоть в спасении человека, Царства Божия они не наследуют. Поэтому хранение священной памяти о Пушкине – это означает следовать душой всему светлому и доброму, в том числе, конечно, священному пушкинскому.

Андрей Башкиров

для "Русской Стратегии"

http://rys-strategia.ru/