Лермонтов не просто любит, он любит страдать. Страдание смиряет, страданием искупаются грехи, страданием привлекаются другие сердца не для ненависти, но любви. В одном из черновых набросков 1831 года Лермонтов записывает: «Я сын страданья». Великим Страдальцем за людей был Христос! Поэтому, кто страдает за Христа, тот и есть сын Божий!!
Мои слова печальны: знаю;
Но смысла их вам не понять.
Я их от сердца отрываю,
Чтоб муки с ними оторвать!
Но лучше печаль – этот духовный нашатырь от грехов и житейского веселья, чем самодовольство и гордость. Печальные слова – это куски сердца поэта, печальника за нас и сегодня на Небе.
Лермонтов открывает нам предивное
Когда былое ежечасно
Очам являлося моим
И все, что свято и прекрасно,
Отозвалося мне чужим, -
Тогда молитвой безрассудной
Я долго Богу докучал
И вдруг услышал голос чудный
Можно ли выдумать такое – разговор с Богом? Нет, конечно! Он был! Более того, судя по стихам, Лермонтов постоянно разговаривал с Богом!
«Чего ты просишь? – Он вещал, -
Ты жить устал? Но Я ль виновен;
Смири страстей своих порыв,
Будь, как другие, хладнокровен,
Будь, как другие, терпелив
Так вот откуда была у Лермонтова просьба не о смерти, как пишут иные, а прошение о новой небесной жизни: «Устрой лишь так, чтобы Тебя отныне недолго я еще благодарил», то есть сил нет, Господи, жить больше в развращенном мире, устрой, Господи, иное, хоть и не сразу, но быстрее, я за все, за все благодарю Тебя. Что же в этом плохого! Вот если бы поэт действительно просил о смерти, не успев свершить ничего во Славу Божию – Христа, то это был бы великий грех. Полное непонимание и неприятие духовной жизни демонстрируют те, кто решается обвинять Лермонтова в разного рода грехах и даже в пороках. Не богоборцы ли они? Неужели кто-то думает, что поэт такой величины, поэт-пророк и более того – поэт-праведник Лермонтов, постоянно докучавший Богу исповедью сердца, что он уставший жить в этом бездушном мире, станет выдумать молитвы и просьбы к Богу и Его, Бога и ответ ему…
Твое блаженство было ложно;
Ужель мечты тебе не жаль?
То есть все те, кто ищет блаженства плоти и чувств от мира, сильно ошибутся, особенно когда душа неминуемо расстанется с телом, и тогда многое из того, что представлялось ценным, станет не более чем мечтой, пустышкой. Лермонтов, рожденный с чистою душою и все максимально возможное в этом мире сделавший для сохранения этой чистоты в неустанной борьбе со злом, и Бог – вот с какой, единственно правильной, духовной позиции, следует понимать отношения поэта с миром и с людьми. А Бог на все недоумения Лермонтова, как и любого смертного человека милостиво отвечает
Глупец! Где посох твой дорожный?
Возьми его, пускайся вдаль;
Пойдешь ли ты через пустыню
Иль город пышный и большой,
Ни обожай ничью святыню,
Нигде приют себе не строй
Земное Отечество наше – лишь преддверие вечного Отечества Отца и Сына и Святого Духа на Небесах. Здесь борьба, а там покой; здесь страдание, там – полная радость; здесь злоба, там - всесовершенная любовь; здесь смерть, там – полнота всего Христос. Задача христианского православного творчества – не обожать человеческое, даже лучшее и претендующее на святость, и не устраиваться на земле, но «совершить течение и веру соблюсти». Лермонтов великую веру в Бога доказал спасительным делом – творчеством гениальной души во Славу Божию. Так как верил и любил он, Лермонтов, так до него и после него не будет любить и верить на земле никто из смертных. Это совершенно особый путь христианского пророка и мыслителя! Пророк в отличии от многих других, кто радуется и горюет над земным, - «ликует и плачет», то есть ликует о всем небесном и плачет над попранием небесного в душах людей. Поэтому он и приобретает вместе с мудростью отличения Божественного добра и сатанинского зла способность выражать Премудрость Божию.
У нас с некоторых пор принято отделять песнетворчество Церкви от гениальной духовной поэзии поэтов в миру. Но с какой стати, если Бог – источник всего самого небесного, поэтического! Главное – в стремлении души к Богу, выраженное в самой совершенной форме. ЦЕРКОВЬ – это не только то, что принадлежит сугубо церковной иерархии, но ЖИВОЕ ТЕЛО ХРИСТОВО – НАРОД БОЖИЙ. Более того, когда представители официальной церковной иерархии переставали соответствовать духовно-нравственным Божиим критериям, тогда и начинали происходить ужасные общественные катаклизмы и перевороты, за которые страдал весь народ. Поэтому Христос пришел не к богословам и религиозным вождям, но к простому страдающему народу. Так же и великий поэт – он приходит не к знатокам, не к культурологам, а к страдальцам, чтобы утешить их в духовной борьбе. Такое слово из мира не менее ценно, чем известного проповедника и богослова, ведь последние говорят, в том числе, в силу своего официального служения, а поэт исходит только из чистоты своего сердца, которую он приобретает в миру ценой невероятных духовных и физических усилий. Лермонтов сетует: «Почему я не родился этой синею волной?», то в этом необходимо видеть не оторванный от жизни псевдоромантизм, но глубокие духовные размышления поэта над смыслом человеческого существования, так как он, если бы стал волной, «все, чем так гордятся люди, набег бы (волны) разрушал», и более того – «и к …студеной груди я б страдальцев прижимал». И вот гениальный Лермонтов и есть такая волнующая синяя волна, обдающая нас брызгами бездонного океана Божественной Поэзии, в котором висит ничем не подкрепляемая, кроме силы Святого Духа, планета Земля. Такую дивную волну не может остановить и смерть.
О гениальных поэтах Святой Руси рассуждают так, как будто специалисты знают, что творилось в великой поэтической душе. Творит поэзию не богословие, а сердце, исполненное страданием и любовью. У поэта Ф. Тютчева на могиле горят слова: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Высшая поэзия и есть милость Божия ко всем, как к монахам, так и мирянам. «Не может человек ничего принять на себя, если не будет дано ему с неба» (Ин. 3, 27).
Блажен был и, верим, есть великий Лермонтов! И не только потому, что писал о высших состояниях блаженства и борьбе со злобой, но и потому, что, будучи злобно гоним в этом мире за Святую Правду, не озлобился, а прошел свой тернистый путь мученика до конца.
Почему сегодня, когда деятельность Церкви разрешена, и богословие имеет возможность развиваться дальше, так мало у нас простых, скромных и кротких христиан? Почему так мало воодушевляющей сердца Божественной Поэзии? Да потому так, что недостаточно еще решимости идти до конца, как это сделал поэт Лермонтов, который не озирался ни на что земное и приобрел такую благодать от Бога, что она действует и не иссякает до сих пор! Стоит открыть лермонтовский томик стихов или прозы, как мы ее сразу чувствуем, хотя не всегда имеем силы выразить словами. По Лермонтову определяющее качество в христианине не по букве, а по духу: «В надежду на Бога Хранит она детскую веру Как племя родное, У чуждых опору не просит И в гордом покое Насмешку и зло переносит». По Лермонтову «Летают сны-мучители Над грешными людьми, И Ангелы-хранители Беседуют с детьми…»
В нашем литературоведении стало обычным делом обвинять гениев доброй русской поэзии в том, что де они находились под влиянием демонизма. Но быть под влиянием демонизма, а под ним находятся все без исключения живущие, - это одно, а не покориться демонизму, жить и писать без тени злобы, да еще неповторимо гармонично в помощь другим – это совсем другое. Это и есть высший христианский подвиг! И его в полной мере совершил раб Божий Михаил Юрьевич Лермонтов! Тщетно искать у Лермонтова и нотки превозношения – кто любит всем напряжением сил, тому не до гордости. Не к себе лично он относил дарованные ему «уста и премудрость, которой не возмогут противоречить, ни противостоять все противящиеся вам» (Лк. 21; 15), а к Богу.
М.Ю.Лермонтов в силу глубокой личной веры очень глубоко ощущал действие греховного яда не только внутри себя, но и в человечестве, в истории и вообще в жизни (Высокой мыслью и душой Ты рано одарен...; Ты видел зло и перед злом Ты гордым не поник челом»).
Жизнь любого великого поэта протекает в труднейших условиях: «Средь битв незримых, но упорных, Среди обманщиц и невежд, Среди сомнений ложно черных И ложно радужных надежд». Видеть грех - это высший дар Божий, потому что если не видеть греха, закрывать глаза на грех, то он быстро сведет к безчестию и в могилу. Поэтому Бог и посылает Своих поэтов в мир, как кротких овец среди волков, чтобы свидетельствовать о Святой Правде, а не человеческих «правдах». Ведь кто решится жить по Правде Бога, тот и спасен будет! Но чего стоит человеку видение и понимание того, в каком греховном болоте мы все оказались! Поэтому великие поэты творят через эту внутреннюю боль, и по этой именно причине их народ почитает, прославляет, хвалит и любит. Любовь и преданность к одному чистому и святому, что вне Церкви невозможно, не может не порождать ненависти к греху и стремление как можно достойнее жить и умереть ради Бога. Очень часто волки умертвляют овец, чтобы предстать перед всеми в овечьей шкуре, но этим они осуждают себя еще больше, а люди, видя гибель агнцев Божиих, получают силу отвращаться от всего злобного, волчьего.
В открытом сопротивлении злобе словом-делом и всем существом кроются причины того, что Лермонтов решает изменить свой жизненный путь и встать на путь служения Отечеству в рядах русских офицеров. И в том, что он отстаивал силой оружия Кавказ – Богородичную Иверию от врагов России и веры тому лучшее подтверждение. «…Без малейшей укоризны Должны мы жертвовать собой Для непритязательной отчизны» (М.Ю.Лермонтов). «Ужель мы будем только петь Иль с безнадежием немым На стыд отечества глядеть…». Стоит именно здесь привести строки из завещания отца великого поэта Лермонтова, пехотного капитана в отставке: «Ты имеешь, любезный сын мой, доброе сердце… («Доброе сердце» – вот как следовало бы величать нашего великого поэта!) Не ожесточай его даже и самою несправедливостью и неблагодарностью людей, ибо с ожесточением ты сам впадешь в презираемые тобою пороки (презрение пороков было едва ли не главной чертой Лермонтова уже в самом юном возрасте, согласно слов отца, что очень важно!) Верь, истинная и нелицемерная любовь к Богу и ближнему есть единственные средства жить и умереть покойно… Выполнением в точности сего завещания моего, дражайший сын мой, ты успокоишь дух отца твоего, который в Вечности благословлять и молиться за тебя у Престола Всевышнего будет» (28.01.1832). И великий сын России исполнил волю своего отца и, верим, там, у Бога, сейчас они вместе. Мы по праву возмущаемся убийством Лермонтова. Наше негодование свято. Но есть вещи выше этого! «Не плачьте… я родной стране/ И жизнь и счастье принес…/Не требует свобода слез!» - говорит один из героев Лермонтова, выражая и позицию великого поэта. Имя Лермонтова записано в земных и в небесных скрижалях навечно и оттого наша радость пересиливает все остальное и торжествует над смертью.
Великое, небесное дается великими муками или, как утверждают святые подвижники Церкви, великими трудами стяжания Божественной Благодати. Так и с великой поэзией! Она дается за кротость и смирение творцу слов: «Опять явилось вдохновенье Душе безжизненной моей И превращает в песнопенье Тоску, развалину страстей». Лермонтов опытно утверждает: «Меня спасало вдохновенье от мелочных сует…». Поэт приоткрывает нечто духовное для понимания смысла страданий в мире:
В заботах жизни, в шуме света
Теряет скоро ум поэта
Свои Божественные сны.
Среди различных впечатлений
На мелочь душу разменяв,
Он гибнет жертвой общих мнений.
Когда ему в пылу забав
Обдумать зрелое творенье?..
Зато какая благодать,
Коль Небо вздумает послать
Ему изгнанье, заточенье
Иль даже долгую болезнь:
Тотчас в его уединенье
Раздастся сладостная песнь!
Предназначение поэта как раз и состоит в том, чтобы давать людям благое Божие, а не свое, мягко сказать, несовершенное. Если поэт не радуется Божиему и не плачет вместе с плачущими, не переносит боль и страдания, то он ничего такого не напишет, что будет волновать целые поколения и утешать их в неизбежных земных тяготах. Если в основе стиха Божие – вера и любовь, то и будет Божественный стих, а не умелая расстановка рифмованных слов, претендующих на значимость.
Конечно, для земного сластолюбца, могущего маскироваться под «верующего», Божественные стихи являются чем-то подобием кинжала, поражающего его, как ему кажется, в самое сердце. «Что святой обряд тому, кто ищет лишь земных наград», - замечает Лермонтов в поэме «Литвинка». Поэтому и гениальный поэт от Бога представляется ему «дерзостным» «разрушителем» «устоев» и пр.. На самом же деле, поэт помогает человеку освободиться от мучающей его земной тины и болотины, чтобы приобрести долгожданную небесную свободу в исполнении всякой добродетели. Пламенный поэт от Бога – самый верный Божий служитель, воздающий Небу святым обрядом – молитвенными стихами. В полной ли мере священник тот, кто не обладает поэтической душой и рвением, а лишь по долгу службы исполняет требы и поизносит сухие проповеди? Причащение же верным Богу словом многого стоит – оно изменяет душу и ведет ее правильным путем к Христу.
Лермонтов любит слово – кинжал - «товарища светлого и холодного»: светлого в отношении к светлым душам и холодного к пороку и равнодушию людскому. Этот заветный кинжал вручила поэту-пророку совесть – глаз Божий в каждом человеке, вручила со «слезой – жемчужиной страданья» («блаженны плачущие», ибо если наш плач
по Богу, то мы непременно получим утешение, и наши слезы обратятся в жемчуг). Совесть понимает, что вручает дар мученику, что поэт дойдет до конца в отстаивании Правды Божией: «И черные глаза, остановясь на мне,/Исполнены таинственной печали,/Как сталь твоя при трепетном огне,/То вдруг тускнели, то сверкали». Совесть обличает нас и не дает мириться с пороком, ибо если порок не остановить, то он будет заражать и убивать всех, разумеется под масками «толерантности», надобности», «закона» и всего прочего. Слово дается каждому в спутники, оно «залог любви немой», а не вражды под видом любви, трубящей о себе на каждом шагу. Поэтому вывод Лермонтова однозначен:
Да, я не изменюсь и буду тверд душой,
Как ты, как ты, мой друг железный
То есть не покорюсь ничему порочному и греховному, более того, восстану на них и поражу их, где бы он не находился и чем бы не маскировался! Поэтому-то очень многие, в том числе и даже в Церкви нашей, не поняли эту холодную твердость Лермонтова в отношении всего земного греховного, которую в нем выковал Сам Бог вопреки устоявшимся человеческим традиционным мнениям и доводам. Лермонтов был предан Богу в высшей степени, какой мы до конца на земле не узнаем. Эта лермонтовская преданность Богу есть выражение воли всего нашего церковного народа – пострадать на земле ради осуществления Святой Правды и претерпеть все до конца. Когда Божественный Лермонтов утверждает, что
Любовь и песня – вот вся жизнь певца;
Без них она пуста, бедна, уныла,
Как небеса без туч и без светила!..
то ведь это касается каждого человека на земле! Любить Бога и петь о любви Божией – вот цель христианской жизни на земле. Духовная поэзия – голос небесного рая здесь, где царит далеко не рай, но виноват в этом не Бог, а сами люди, избравшие вместо Божиего блага недоброе, разрушительное, тленное и этим обратили свою жизнь во зло.
Андрей Башкиров
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/ |
