Часть 1.
Памяти Александра Михайловича Родионова посвящается.
24 мая 2011 года Александр Михайлович Родионов выступал на радио «Серебряный дождь в Барнауле», был в ожидании презентации своей книги о Барнауле, вышедшей в Тобольске. Он с удовольствием рассказывал о находках, рассказывающих о старом Барнауле, которые вошли в книгу. В том числе упомянул и меня в связи с поэтессой Белого двжения Марианной Колосовой. Родионов назвал меня гончей, идущей по следам Марианны. Нисколько не обижаюсь на это сравнение. 16 августа 2013 года Александра Михайловича не стало. Не перед кем мне теперь отчитываться о своих находках, рассказывающих о судьбе этой незаурядной женщины.
Книга со стихами Марианны Колосовой «Вспомнить, нельзя забыть» давно уже живет своей жизнью и стала раритетом. Но обнаружилось уже столько новых фактов, что стоит ими поделиться. Биография Марианны Колосовой, представленная в интернете, выдумана на 90 процентов. Единственной достоверной датой из биографии является 6 октября 1964 года – день ее ухода из жизни. Вынужден признаться, что в вышеупомянутой книге статья Анатолия Медведенко о Марианне Колосовой оказалась во многом выдумкой. Прежде всего, не было никакого знакомства белой поэтессы с Паблой Нерудой и другими чилийскими поэтами и коммунистами. Не было никакого примирения с коммунистической идеологией. Вышеупомянутые состоятельные господа никогда не заходили в чилийские трущобы, и тем более не посещали на порядок более бедных русских белоэмигрантов. Анатолий Медведенко переврал даже отчество женщины, с которой беседовал о Колосовой. Судьба Евгении Александровны Золотухиной достойна отдельного рассказа. Именно Евгения Александровна сохранила библиотеку Марианны Колосовой. Внучка Золотухиной носит гордое имя – Марианна!
…Совсем недавно правильная история России начиналась с 1917 года. И все, что было до этого, рассматривалось «в свете Великого Октября». Так было принято, так было надо. Повелением высокого начальства в связи с празднованием 100-летия начала Первой мировой войны временные рамки правильной обсуждаемой истории были расширены до 1914 года. Вдруг оказалось, что Россия принимала участие не в империалистической, а в Великой войне. Начавшаяся на высоком патриотическом подъеме, она переросла в нечто страшное и уродливое, в гражданскую войну. Страна, общество забыли свою веру, забыли свои корни. Новой народной власти были чужды идеалы
многих и многих законопослушных граждан.
Многие учителя, священнослужители, лесники, землемеры, солдаты и офицеры стали чужими, лишними, бывшими людьми. Часть сливок общества пыталась смириться с новой властью, подстроиться под нее. Что с ними стало - это одна история. Но хотелось бы вспомнить барнаульцев, ушедших за границу, эмигрантов, унесших родину в своих сердцах. Право, они достойны этого. Их нужно вспомнить. Благо, многие из них оставили воспоминания, рассказы о своей жизни в старом Барнауле и за границей. В этой книге вы найдете истории наших земляков. Одна из них Марианна Колосова – всемирно известная поэтесса Белого движения.
К сожалению, она не написала автобиографии, и этому были причины. Но, видимо, пришло время составить ее биографию, опираясь на архивные документы, слова самой Марианны, ее статьи в газетах и журналах.
Марианна Колосова (Римма Ивановна Виноградова) родилась 14 июня 1901 года в селе Новообинка Бийского уезда Томской губернии (ныне Петропавловского района Алтайского края) в семье псаломщика Пророко-Ильинской церкви Ивана Михайловича Виноградова и его жены Раисы Яковлевны Виноградовой. У Риммы был брат Алексей 1909 года рождения. Мама умерла в 1916 году. И. М. Виноградов служил псаломщиком в селе Новообинка с 1889 года. С 28 мая 1903 года он был переведен в село Покровское Змеиногорского уезда, с 16 июня 1908-го служил в церкви села Черно-Курьинское, с 9 сентября 1911-го - в церкви села Спирино. С 15 сентября 1914 года и до конца 1917-го Виноградов служил в церкви села Ложкино (ныне Целинного района Алтайского края). Далее следы его теряются. Из сельскохозяйственной переписи 1917 года можно узнать, что у Ивана Михайловича Виноградова имелись в хозяйстве лошадь, корова, теленок, два поросенка. Засеивал он одну десятину яровой пшеницы на арендованной земле. Дочь его Римма в 1917 году заканчивала обучение в Томском епархиальном училище по классу домашней учительницы. В 1920 году состоялась ее знакомство с Валерианом Куйбышевым. Три месяца они были вместе, он звал ее в Москву. Как знать, что было бы, если бы Марианна приняла его предложение. Однако Марианна вернулась в Томск, и какое-то время жила там. Позже перебралась во Владивосток. В 1922 году Марианна покинула родину. Китай, филиппинский остров Тубабао, Бразилия, Чили – страны, где ступала нога этой женщины. Вернуться на Родину, на Алтай она стремилась в своих стихах.
Но судьба сложилась так, что Родины она не увидела, и умерла в полной нищете 6 октября 1964 года в Чили - всего 18 дней не дожив до восстановления дипломатических отношений между этой страной и СССР. В 1966 году в Сантьяго был открыт Русский центр. Советские дипломаты, наслышанные о
библиотеке Марианны Колосовой, посетили ее гражданского мужа Александра Покровского. Предложили ему работу в Русском центре, чтобы библиотекой его жены могли воспользоваться все желающие этого учреждения. Покровский отказался. Наверное, Марианна Колосова приняла бы предложение дипломатов.
Часть библиотеки Марианны Колосовой в настоящее время все же переместилась в Русский центр. И стихи поэтессы стали известны на родине. Но как все-таки жаль, что она так и не увидела «милого Барнаула», а «пуля» догнала ее через 45 лет…
В Барнауле
Это было в старом Барнауле.
Правду всю скажу, не утаю;
Это было там, где чья-то пуля
Догоняла молодость мою.
Серебром украшенная сбруя,
Расписная золотом дуга…
Там, у жизни милый час воруя,
Мчались мы сквозь легкие снега.
Чью-то душу ранили глубоко.
Навсегда. Бессмысленно и зло…
Под сосной сибирской одинокой
Чье-то счастье снегом замело.
Молодой и храбрый, не твое ли
Счастье под сугробом снеговым?
Не шатайся, не клонись от боли,-
Нелегко в России молодым!
Тяжело в России молодому
С непокорной русскою душой!
Никогда не жалуйся чужому,
Что на свете жить нехорошо…
Мчат по снегу кони вороные!
Та дорога сердцу дорога…
Крепости мелькают ледяные,
Да летят сыпучие снега.
Поворот. Знакомая дорожка.
Городок, похожий на село…
Сколько снегу под твое окошко
Барнаульской вьюгой намело!
Ты в дохе, накинутой на плечи,
С побледневшим радостным лицом
Синеглазой девушке навстречу
Выходил поспешно на крыльцо.
В моей голове рисовался образ Марианны Колосовой с карими глазами. Однако Ольга Скопиченко в своем стихотворении «Твои глаза» запечатлела голубые глаза.
Твои глаза
Марианне Колосовой
Когда чем-нибудь ты озабочена,
У тебя голубеют глаза,
Вот такого же цвета точно
Отливает волны бирюза.
Да и вся ты на море похожа
Своей бурной и пестрой судьбой:
Каждый день у тебя тревожный,
Каждый день у тебя иной.
И тебе не чужды перемены-
Ты меняешься, словно зыбь.
Как морская белая пена,
Белоснежен души призыв.
Я тебя до конца не знаю,
Но, как море, тебя люблю,
Ведь недаром жизнь огневая
Заплелась случайно в мою.
Ты, наверное, реже, реже
Вспоминаешь меня сейчас.
Но мне дороги вечно те же
Огоньки твоих синих глаз.
Я проеду многие страны
Я увижу много людей,
Только имя твое Марианна
Для меня будет Песнь песней.
Ветер брызжет в лицо водою,
Словно горсть самоцветных камней,
Я невольно рассталась с тобою,
Но ты стала сказкой моей.
И, наверное, реже, реже
Будет память тебя навещать,
Но глаза у тебя все те же,
Как морская синяя гладь.
Обнаружил, что собаку Марианны Колосовой звали Турандот (Турка). Это было самое близкое живое существо у Марианны. Она посвятила своей собачке несколько стихов. В том числе вот это, очень биографическое стихотворение «Наедине с собакой»
Наедине с собакой
Зачем кладешь ты лапку на тетрадь.
Дружок родной, смешная собачонка?
Уйди с колен и не мешай писать,
Вон там в углу твоя печенка.
Печальные стихи пишу
Про собственную горькую отвагу,
Что я еще жива, еще дышу
И порчу неповинную бумагу.
Что узенькими лентами стихов
Я в эти дни, как никогда богата.
И с каждым часом больше ярких слов
Поющих, разноцветных и крылатых!
О, Господи за эту радость вот,
За эту муку, светлую такую,
Которая в душе моей поет,-
Благодарю! И большего взыскую!
Живу. Ищу огней в самой себе.
Смотрю вокруг внимательно и строго.
Ведь в этой долгой жизненной борьбе
Огня и силы надо много.
Воспитывалась я в монастыре,
Цвела во тьме и холоде теплушек,
Участница в чудовищной игре
Под грохот революционных пушек.
Ты лапку положила на тетрадь.
Ты снова тут, мой друг четвероногий?
Да ты права, не надо вспоминать
О пройденной безрадостной дороге
Иди к дверям, ложись и карауль,
Готова будь ежеминутно к драке.
Оберегай меня от вражьих пуль,
Ну, а себя… от бешеной собаки.
И снова я вдыхаю аромат
Моих стихов, моих воспоминаний…
И вижу вновь: карательный отряд
Куда-то мчится в утреннем тумане.
Не запах роз, а дым пороховой,
Не музыка, а залпы по бегущим!
И чей-то труп с пробитой головой,
И чей-то конь без всадника отпущен.
Был ветер неминуемо свиреп…
Вопрос ребром; ты с нами или с ними?
И ненавистное «совдеп»…
И родины зачеркнутое имя…
И, подойдя к тюремному окну,
Я прошептала: нет, моя родная,
Тебя в душе моей не зачеркну
И на паек тебя не променяю.
Ночной допрос. Душа моя, молчишь?
И ставка очная. И провокатор рядом…
Потом… меня кокаинист-латыш
Бил рукояткой… вспоминать не надо!
Зачем ты подошла опять ко мне,
Сердечко чуткое, дружок четвероногий?
Не я одна, - в то время, в той старне
Не только били, убивали многих.
Зачем же обе лапки на тетрадь?
Спасибо за твою любовь собачью.
Ну не волнуйся, я не буду вспоминать.
Нам спать пора. И я… совсем не плачу.
Дальнейшую судьбу Марианны Колосовой постараемся сложить по ее публикациям в прессе Харбина и Шанхая, а также по воспоминаниям современников.
ВИЗИТ К ТАЛАНТЛИВОЙ ПОЭТЕССЕ
В интересной беседе для «Рупора» Марианна Колосова любезно согласилась открыть эту страницу прошлого, опустив, однако, ряд фактов, имеющих для нее личное значение или опасных для тех, кто может пострадать в СССР. Мы приводим беседу в таком виде, как она велась.
Наше посещение поэтессы пришлось на утренние часы. Хозяйка только что встала ото сна и занималась в смежной спальне своим туалетом. А на кухонной плите в это время весело посвистывал и приветливо пыхтел паром на примусе огромный чайник.
Нас провели в комнату, где Марианна Колосова отдыхает от работы и набирается поэтического вдохновения, чтобы писать свои чудные стихи. Она встретила сотрудника «Рупора» с очаровательным равнодушием, сразу же рассеявшим неловкость, вызванную нашим вторжением. Наша задача облегчалась тем, что деликатная тема о Куйбышеве затронута самой поэтессой в стихотворении «Письмо к наркому», опубликованному в прошлом году, в четвертом томе ее произведений.
- В ваших стихах, посвященных Куйбышеву, - заметили мы, - есть пророческие слова:
«Задумаюсь о чьей-то смерти,
Вздохнув о юности сперва».
Любовь Куйбышева
- Да, Вы можете написать, что я предсказала смерть Куйбышева. Я, действительно, часто думала о том, что он скоро умрет. – В голосе Марианны Колосовой послышались жесткие нотки и глаза блеснули враждой.
- Что значит «часто думала»?
- А вот почитайте последнее восьмистишие:
«Но я твой след подкараулю
И обещаю, как врагу,
Что в черном браунинге пулю
Я для тебя приберегу.
За то, что многих злобно мучишь,
За то, что многих ты убил,-
Ты пулю смертную получишь
От той, которую любил».
- Он сильно любил вас?
- Думаю, что да. Я знаю, что я ему очень нравилась.
- А вы тоже любили его? Ведь вы пишете в ваших стихах:
«И молодость мою и нашу
(Ты тоже был молод тогда)
Любовной памятью украшу…»
Враг России
- В конце стоит «похоронивши навсегда», - заканчивает поэтесса.- Он нравился мне потому, что я ему нравилась. Это часто бывает с молодыми девушками. Я же была тогда совсем глупенькой девчонкой. Но ненависть все же победила. Ведь он – красный комиссар. Враг моей России!
Русая голова склоняется к руке. Глаза опускаются долу, Марианна Колосова на минуту задумывается, потом со вздохом говорит:
- Ах, если бы я тогда была старше! Если бы я была в России сейчас!
- Что же тогда?
- О, я рассмотрела бы тогда истинное лицо Куйбышева. Я бы другими глазами видела комиссаров, чем 15 лет назад, - с затаенной решимостью восклицает она, а мы невольно бросаем взор на то же «Письмо наркому», где стоит:
«Слезами женскими заплачу
Над милым сердцу словом «Русь».
Решать мудреную задачу
С мужской отвагою возьмусь».
- И долго длилось ваше знакомство с Куйбышевым? – продолжаем мы наш «инквизиторский» допрос.
- Около трех месяцев. Но мы виделись каждый день, - следует ответ
- Расскажите, пожалуйста, как это случилось.
15 лет тому назад
- Это было в 1920 году, - начала Марианна Колосова свои воспоминания. - Я работала тогда в тайной офицерской организации. Нас раскрыли. Посадили в ГПУ. Угрожал расстрел. Случайно наше дело попало на ревизию к Куйбышеву. Он тогда ревизировал целый ряд городов и приехал в наш город инкогнито. На допросе мы встретились. Я работала в нашей организации в качестве агента связи. Белые в то время часто пользовались услугами женщин для этой цели. И вот, будучи под арестом, я решила прибегнуть к моей опытности в такого рода делах. Увлекшись мною, Куйбышев отнесся, однако, ко мне по-джентльменски. Тогда еще у большевиков не было звериного отношения к женщинам, а национализация их пришла много позднее. Благодаря заступничеству Куйбышева меня и моих сообщников выпустили на свободу, но оставили в качестве поднадзорных.
Конечно, не только интерес ко мне заставил Куйбышева так поступить. Был тайный расчет, что мы войдем в связь с оставшимися не пойманными офицерами и выдадим их, таким образом, с головой ГПУ. К счастью, этого не случилось. Как ни была я молода, я взяла правильную тактику и стала вращаться только среди видных комиссаров и членов компартии.
- Это произошло в Москве? – спрашиваем мы.
-Нет. Я не могу сказать, в каком городе. Быть может, мои сотоварищи по организации еще живы и находятся там же. Я не могу послать их на смерть необдуманной болтливостью.
- Вы говорили, что знали Куйбышева только три месяца. Что было потом?
Письма Куйбышева в Томск
- Он всячески пытался не отпускать меня далеко от себя. Уговаривал поступить в сельхозинститут в Москве. Тогда он развивал в беседах со мной грандиозные планы о строительстве, стараясь заразить меня своим коммунистическим энтузиазмом. В то время он не был таким, как в последние годы…- сильный эпитет срывается с губ Марианны Колосовой. - Но я уехала в Томск.
- Могли бы еще что-нибудь сообщить о нем?
- О, я мало знаю его! Помню, он рассказывал мне, что был одно время личным секретарем Ленина. Вот если бы я могла показать вам его письма ко мне, вам легко было бы составить мнение о нем как о партийном работнике. Но я уж теперь плохо помню, что он писал. Куда? В Томск. Там и остались письма. Они имели историческую ценность, но я боялась взять их с собой, потому что Владивосток, куда я пробралась из СССР, был тогда в руках белых, и переписка с Куйбышевым могла быть превратно понята и скомпрометировала бы меня.
- Быть может, вы вспомните какой-нибудь характерный случай из ваших встреч с Куйбышевым?
В теплой компании
- Он не прочь был иногда поиронизировать над советским режимом. Случалось это, конечно, в «своей компании», среди таких же комиссаров. Куйбышев любил под веселое настроение рассказать последний анекдот про Ленина или Сталина или вообще про советскую жизнь. Бывало, вдруг запоет: «С красным знаменем вперед оголтелый прет народ». Другие комиссары в долгу не оставались, тоже рассказывали что-нибудь. Видно, веры в то конечное торжество коммунизма ни у кого не было! Думаю, нет и сейчас.
Беседа подходит к концу. Благодарные за милую откровенность нашей собеседницы, мы только тут спохватываемся, просим прощения за нашу настойчивость: ведь мы, наверное, разбередили старую рану.
- Нет такой раны, - бодро отвечает Марианна Колосова.
- Только, пожалуй, не напишите чего-нибудь лишнего, - внезапно просит она.
- Только то, что вы рассказали.
- Ну, хорошо. Пишите. Только я очень боюсь, - смущенно улыбается она на прощание.
Юрий Холмин, «Рупор», 28 января 1935 года.
Виктор Суманосов. Гончая идет по следу или история с биографией Марианны Колосовой (2)
Литературно-общественный журнал "Голос Эпохи", выпуск 2, 2016 г. | 
