Чего бы не касается Тютчев, будь то вопросы добра и зла, веры и неверия, света и тьмы, жизни и смерти, даже Запада и Востока, все у него выходит запоминающее цельно, убедительно, мощно, и, с другой стороны, необычайно проникновенно, единосущно, лирично, умилительно. Такой сплав всеобъемлющего и самого малого, макромира с микромиром, их разнообразное сочетание и соединение просто потрясает. Это не какой-нибудь доморощенный псевдомистицизм и так сегодня распространенные человеческие фантазии, больше напоминающие магию и оккультизм, а самые настоящие духовные прозрения, направленные на немедленную помощь человеку. Стоит только взять томик поэта Тютчева, и займутся внутри и вовне таинственные видения, «и древностью повеет вдруг из дола!», оживет Серьезная, Молящаяся Матерь-Русь, и непрошенные слезы хлынут из глаз… «По всемогущему призыву/Свет отделяется от тьмы, /И мы не звуки - душу живу,/В них вашу душу слышим мы» (Тютчев «Ю. Ф. Абазе»). Вот главное в поэте – в душе своей сначала отделив свет от тьмы, явить свет людям! И, как сказано, – слышать души! Сегодня более слышат звон монет, чем трепет души и звоны колоколов. Кому звон злата дороже России, тот не может быть русским человеком, хоть бы и в графе национальность у него была соответствующая запись. Так что, приступаешь читать Тютчева не без некого страха – в его стихах действующий словом Бог.
Не менее важны идеи Тютчева, которые впоследствии гениально разовьет Ф. М. Достоевский, - о бесовстве революции в России и взаимоотношениях Запада и России. Тютчев прекрасно отдавал отчет в том, что он, скорее всего, не будет услышан в своем Отечестве, но отступаться поэт не собирался. Человек, высказавший правду от Бога, может быть спокоен, он уже свое дело сделал. Если Пушкин и Лермонтов обнажили язвы и болезни современного им общества, которое оторвалось от народа и встало во враждебное к нему отношение, то Тютчев в полной мере осознал всю опасность создавшегося положения, когда если не принять срочных мер, то зло накроет целиком России подобно злобному цунами. Гибель Пушкина и Лермонтова была знаковым для всех: те, кто готовил сценарии революции в России показали, насколько они уже сильны; патриоты же искали выхода из революционных сценариев, в глубине души понимая, что все страны, рано или поздно столкнутся с мировой революционной заразой, единственная цель которой – поразить христианство и ее оплот – Россию. Схватки революции с Самодержавием, увы, было не избежать. Но как минимизировать результаты такого глобального противостояния? К сожалению, время показало, что мир пошел по самому кровавому пути. То, что сотворили безбожники во время французской революции, было детскими шалостями по сравнению с тем геноцидом, какой был запущен в действие против народов и христиан всей России. Это еще одно доказательство того, что зло всегда идет до конца в человекоубийстве. В оценке революционного движения и влияния Запада на него, Тютчев не питал никаких иллюзий. Что лично от него зависело, он все делал и даже более того. Будучи цензором высокого ранга, Тютчев запретил выход в России «манифеста коммунистической партии» на русском языке. «Кому надо, пусть читают на немецком», - многозначительно отвечал поэт. Действительно, зачем Святой Руси «призрак коммунизма», шатающийся по Европе? Другое дело, что призраки при определенных обстоятельствах быстренько обращаются в самых настоящих монстров и пощады уже не будет никому…
Тютчевское свободомыслие укоренено не на зыбком песке человеческих прописных истин, а, как и у всего здравомыслящего народа, на камне исповедания Иисуса Христа. Если в конституции можно внести поправки, то Закон Божий неизменен и неотменим. Жизнь без Бога-Любви – ад, в котором один безбожники поджаривают других на раскаленных страстями сковородках взаимной ненависти, злобы и убийств. Никакие самые обоснованные и хлесткие теории о человеческих «правах» и «ценностях» не создадут ничего нового, кроме хорошо организованного всемирного ГУЛага или, по Достоевскому, «маравейника». «Управляющая демократия» - этот тот же миф, как и доморощенный «коммунизм». Вне Христа мир, кроме гипертрофированного материального развития (да и развития ли, если миллионы голодают до сих пор?!), ничего такого особенного не произвел. Зато оправдание греха и порока стало обычным явлением. Людей приучают привыкнуть к самым омерзительным грехам. И все для того, чтобы разлучить человека с Богом. Ведь Бог призывает человека стать выше греха и сделать царем свою душу.
Итак, понимая, что ополчение антихристианской тьмы, разумеется, маскирующейся для обольщения под «свет и свободу», против России и битва с Христолюбивой Россией лишь дело времени, наши поэты стремились все сделать от них зависящее для разоблачения истинных планов и идей черного антихристианского легиона. Одно доброе, святое слово, как Давид, противостоит сатанинскому Голиафу и поражает его в главу. Тютчев известен своими предапокалипсисными предчувствиями, которых сегодня столько, что можно отдельную «науку» из них учреждать. А в то время в Императорской России мало кто смог выразить свою тревогу не только за Россию, но и за судьбу всего мира. Поэт не просто кожей осознал, что мир лежит во зле, но что мир безбожный готовит окончательное восстание на Творца, что антихристианство всех видов и мастей готовит, как пели революционеры, «последний и решительный бой». Тютчев стал обращаться к совести тех, от кого еще зависело, если не отвратить зло, то хотя бы замедлить его воинствующее наступление. «Анархия всюду, порядка нигде», - с горечью замечает поэт в статье «Революция и Россия». Злу то и надо, оно мастер ловить рыбку в мутной воду устраиваемой им анархии и торжестве человеческой правды над Божией Истиной. В «Зараженном воздухе» поэт пишет:
Люблю сей Божий гнев!
«Век без души» - век, зараженный человеческим грехом. И если мир не очищается от греха с помощью Святой Православной Церкви, то в нем люди собирают угли над своими головами, и все когда-нибудь вспыхнет и займется Божиим гневом так, что мало не покажется. Христос призвал не любить мира и того что в мире. Во всем тленном, самом красивом, нет небесного исхода. Самое красивое из земного призвано лишь напомнить человеку о нетленной Красоте – Боге, Который спасает в мире то, что принадлежит Любви Божией. Зло попущено Богом, чтобы бы, видя злое, люди устранялись от него и прилеплялись к доброму, Божественному и Всесовершенному. В этом состоит принцип духовной свободы и разрушение самовластья. Разумность человека определяется его отношением к выбору между добром и злом, жизнью и смертью. Финал в руках человека, а не Бога. Поэтому никакой судьбы нет. В каждую минуту человек может осознавать себя по отношению к добру и злу совершенно свободно, но от правильности выбора зависит жизнь человека: либо добрая, либо злая. Когда Тютчев пишет, что любит «…сие, незримо/Во всем разлитое, таинственное зло», то отнюдь не означает, что поэт любит само это зло. В отличие от других Тютчев понимает устроение мира Божией Премудростью, когда «в цветах», «в источнике, прозрачном, как стекло» (вспомним рубцовское – «вода прозрачнее стекла»), и во многом другом земном, что сегодня воодушевляет и радует глаз человеческий, сокрыто преходящее и его финал – неизбежное разрушение. На земле ничему нельзя доверяться полностью, кроме Бога. Вот вывод, который должен сделать любой из смертных, чтобы тем успешнее и плодотворнее наследовать совсем иное не от мира сего бренного – воскресение и нетление. Земля – лишь форма, а главное содержание – душа человеческая. Что из того, что душа не видима, - все бессмертное невидимо пребывает, что служит только доказательством серьезности и основательности Бессмертного Бога Творца, Которого «никто никогда не видел», да и, слава Богу, а то бы умер тут же. Слепой тоже не видит солнца, но по действию тепла солнечного определяет и верит несомненно, что солнце существует. Так и мы, ощущая в себе злобу, раздражение, гнев и прочие непотребства, сразу узнаем, что на нас действует мысленный враг наш – диавол, а по спокойствию, умиротворенности и любви души определяем, что она в состоянии Божественном, вполне Ангельском и добром. Опытно, а не в разговорах, человек знает, что если поддаться злобе и разделениям, то беды не оберешься. И, наоборот, любя, примиряя и прощая, достигнешь самого Царства Небесного.
Помимо бренности мира, лежащего во зле, и нередко кичащегося «победами» над добром, Тютчев находит конкретный образ мирового зла: «В самом небе Рима» - смерть!.. Здесь Рим не столица Италии, а тот самый новый Вавилон, отступник от Православия, Рим земной, пышноцветение которого будет ему поставлено в грех. Россия в этом смысле, как Третий Православный Рим, сохраняет во всей чистоте Апостольское Христианство. В такую Россию – Небесный Рим и призывает верить Тютчев. Чем чревато иноверие и многоверие? Поэт дает четкий и однозначный такой ответ:
Ложь, злая ложь растлила все умы,
И целый мир стал воплощенной ложью!
Да, страшная картина и печальная. Такова расплата людей за их приверженность своей или чужой правде, а не Истине Христовой:
О, этот век, воспитанный в крамолах,
Век без души, с озлобленным умом,
На площадях, в палатах, на престолах,
Везде он Правды личным стал врагом!
Корень зла скорее не в том, что мир предался лжи, это было с самого начала падения еще первых людей, но что очень много людей стали более падки на злое, чем на доброе. Весьма многие из смертных объективно стали на сторону зла, неважно в мыслях, чувствах или делах, а, значит, врагами Правды Божией. Буду не отвергать Бога, но и праведником зачем становиться, себе дороже, – так рассуждают сегодня. Намерены без стяжания, без алтарей стать своими Богу. Мол, дома помолимся, сами с усами, мы хорошие и… происходит неизбежное охлаждение души к Богу и к исполнению заповедей Божиих, а потом и падение.
Правда ушла на Небо, а на земле господствует грех. Это правда, но это не значит, что Небо отменено и нужно удариться в грех во все тяжкие. Наоборот, как воин, видя смертельного врага, не расслабляется, а собирается с духом, так и христианин, зная тайну беззакония, ведая, что беззаконие убивает, готовится к сражению с ним. Вот и Тютчев , никого не боясь, утверждает:
Хотя б она сошла с лица земного,
В душе царей для Правды есть приют
Все этим и сказано! Если хочешь царствовать над своим грехом и вообще злом, то прими в душу Царство Божие – Правду от Бога и будешь Божиим. Так что Тютчев – это самый настоящий царь с его «торжественным» правдивым словом! «Века веками передают» не только Слово Божие, но и слово Ломоносова, Державина, Батюшкова, Кольцова, Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Майкова, Фета, Блока, Есенина, Клюева, Рубцова и многих других правдивых подвижников духа. Сила Божия в Правде совершается, и эта Правда от Бога снисходит по благодати в ответ на мольбы человеческие в земное, тленное и преображает человека в нетленное и вечное.
Состояние современного праведника все более становится похожим на пребывание библейского Лота среди развратников и нечестивцев. Чистое сердце не может не болеть среди пучин греха, ставшего если не нормой, то обычным явлением. Но одновременно страдающее сердце способно извлекать такие звуки, которые слышит земной и небесные миры. И вот еще что: поскольку человеческая жизнь проходит «среди колебаний и сомнений многотревожных лет, при этой смеси безобразной бессильной лжи, так ненавистной для души», то редкие избранные решаются на подвиг преодоления тягот и скорбей, вполне доброхотно презирая мир. Но весь парадокс и заключается в том, что, не смотря на то, что в мире «Все гуще мрак, все пуще горе,/Все неминуемей беда…», те из людей, кто презрели мир греха, те и веселятся о Христе (блаженствуют!) и тому, что вторым Его пришествием окончательно установится всеобщее ликование праведников, а грешники постыдятся, как это правдиво изображено Тютчевым
Страдай, томись, злодей, ты жертва адской мести!
Твой гроб забвенный здесь покрыла мурава! -
И навсегда со гласом лести
Умолкла о тебе молва!
Мысли Тютчевы не просто поразительны и заразительны. Они обладают таинственной энергией высекания даже в окаменевших душах спасительных чувств. Подобно Моисею Тютчев открывает в безводных, скальных породах человеческой души источники воды живой. Христианские стихи, словно небесная манна, оживотворяют странников на путях, пролегающих через житейские миражи и греховные пустыни, выводя в обетованную землю спасения. Тютчеву подсильно все! Он творит, как хочет, вернее, как ему шепчет Слово Небесное. По Тютчеву мы не просто живем и существуем, но, слушайтесь: «И мы плывем, пылающею бездной/Со всех сторон окружены». Но ведь ясно, что «пылающая бездна» не может быть небытием, что это пылает Сам Бог – Огонь, все сущее содержа Безначальным Светом. Если бы стало возможно изобразить библейскую «Книгу Бытия» в самой совершенной поэтической форме, насколько она возможна человеку, то такая задача, пожалуй, была по плечу Тютчеву. Но тому же Тютчеву по силам отобразить самые малейшие, тонкие и важные движения человеческой души. Так ведь и душа наша что, как не та же Божественная бездна, сотворенная Богом для Вечной Жизни!.. Важно другое, что тютчевские миры приближают человека к Богу, они не оторваны ни от Церкви, ни от действительности, какой бы ужасной последняя не была.
Дух жизни, силы и свободы
Возносит, обвевает нас!..
И радость в душу пролилась,
Как отзыв торжества природы,
Как Бога животворный глас!
Такое ощущение, что поэт Тютчев живет посреди огромного храма и имеет, вернее даже заслуживает своей огненной душой, счастливую возможность подняться на крыльях веры выше всех житейских дрязг и суеты. В этом дивном полете он нам и показывает все земное и небесное! Для поэта Россия сродни Святой Матери. Она дороже кровного материнства, ибо Святая Родина-Мать не умирает, а с земной матерью приходит горький час временного расставания и разлуки. Стихи Тютчева – это как бы огромный памятник России-Матери во всем Ее величии и смирении, в славе и в кротости, в бессмертии и в жертве за всех сыновей и дочерей всей земли. Россия-Мать у Тютчева - Богопокровительница всего народа жившего, живущего и призванного жить ради Царства Небесного. Непризнание и отвержение Святого Церковного Материнства уже привел к исполнению одного из тютчевских пророчеств:
Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льется через край, и Запад тонет в ней.
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши! –
Славянским мир, сомкнись тесней…
Запад, виновный в развязывании двух последних мировых войн; Запад, погрязший в многоверии и прославлении общечеловеческих ценностей; Запад, влюбленный по всем статьям только в самого себя, этот самый Запад и пьет горькую чашу гнева Божия до дна. Но это преступное пролитие крови касается и всех других, спрятаться и отсидеться никому не удастся. Известно, что поэт Тютчев не относил себя ни к «западникам», ни к «славянофилам», что и понятно. Но зато он явно за славянский мир, который мало общего имеет как с Западом, так и с русским намеренно выпяченным патриотизмом. Славянский мир – это мир Православного Христа. А во Христе Воскресшем нет русских, западников, славянофилов, чехов, евреев, немцев и т.д.. Славянский мир всегда более в духовном стремлении своем был объединен во Христе, чем в чем-нибудь ином земном. По тютчевски можно сказать так, что противостоят друг другу не Запад и Россия, а Запад и Славянский мир Христов. В чем же состоит единение мира? Как объединить грешников всех стран? Тютчев ясно отвечает – только Любовью во Христе может быть реально объединен мир. Как бы не считали себя хорошими грешники всех стран и народов, они не смогут «ни за какие коврижки» объединится, разве что в самом последнем уродстве и низости.
«Единство, - возвестил оракул наших дней, -
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его Любовью, -
А там увидим, что прочней…
Все и сказано! Сказано, что все объединяемое Любовью Божией не умрет и перейдет в Жизнь Вечную, а все остальное разрушится до основанья. И, право, стоило ли так бесноваться кое-кому и перечить Любви-Богу?!..
Иногда и сегодня можно слышать: «Мы теряем страну! Мы…» Но Святое не может потеряться и никуда не девается, если мы сами в том не будем виновны. Святое скрывается о грешников и наступает ад. А как же иначе? И долгим, наряженным стяжанием Любви приходится потом людям усваивать Ее доверие и благость. Самое страшное, по Тютчеву:
И чувства нет в твоих очах,
И правды нет в твоих речах,
И нет души в тебе…
Всех, кто не принимает бездушие и ложь, поэт призывает:
Мужайся, сердце до конца!
И это вполне в духе Евангелия: «Претерпевшие до конца, спасутся»!
И нет в творении Творца!
И это вполне в духе Церкви, Которая учит искать Бога не в тварном, преходящем, а через сотворенное видеть Несотворенного Бога! Поэтому сильно ошибаются те, кто уповает на творение и природу. Сказано даже: «Проклят всякий, надеющийся на человека»! А все потому, что тварное второстепенно и подлежит изменению, а Бог вечен и неизменен в Любви, впрочем, как и в наказании тех, кто сознательно идет против Любви, сея бездушие и смерть. Кто молит у творения спасение, тот глуп и несчастен:
И смысла нет в мольбе!
Что толку молить звезды, луну, солнце, дерево, ветер, как это делали и делают идолопоклонники? Что толку молиться на тот же кусок золота и радоваться ему, если он и всякая вещь под солнцем, все вообще тварное, вместе взятое, – не более, чем прах и тлен? Нет в этом никакого смысла. А вот умолять Творца видимого и невидимого очень даже нужно и спасительно для души и для страны. Нет хуже жизни – преклонения перед всем земным, ибо такая жизнь не имеет смысла. Смысл имеет, по слову Чудотворца Серафима Саровского, одна только жизнь во Христе, цель которой – «стяжание благодати от Бога». Если нужно и полезно, Бог, если порлезно, тебе гору золота даст. Но об этом Бога не молят. Молятся Богу о смирении, здравии, спасении и всякому доброму делу.
Как видим, Тютчев не моралист. Поэт говорит, что вот вы живете, молясь не на иконы и звоны Церкви, а что вам приятно и услаждает, так зря вы этим занимаетесь, ничего не получится, смысла в этой работе нет. Тютчев никого не винит, желая всем в разум Истины Христа придти:
Не их вина: пойми, коль может,
Органа жизнь глухонемой!
Увы, души в нем не встревожит
И голос матери самой!
Не почитая родную мать, не почитая Родину-Мать, а, самое главное, не почитая Матерь Божию, человек обращается в скотину, подобие культурной и на кое-что способной обезьяны, смысла существования которой нет: побегал, пошумел такой «человек» и нет его…
Нам скажут, хорошо вам вещать о Любви, когда
Все упорнее усилья,
Все назойливее зло…
«Никому нельзя верить!» - только и раздается со всех сторон. Но такой веры и нет – веры в человека! Верить-то надо в Бога, Богу поверять свою душу, а не под прикрытием Бога «обтяпывать» свои дела и строить жизнь. Оттого и упорнее и все назойливее зло, что оно не находит в людях сопротивления себе. Вина целиком ложится на человека. Своего высшего проявления духовное зло находит в так называемых предтечах антихристовых, гениях не в добре, а в зле. Тютчевская характеристика завоевателя Наполеона убийственна:
Он сам – могучий южный демон
Но демон или бес – не человек, а человек может уподобиться демону, если преуспеет во зле и в обожествлении себя самого:
И с высоты, как некий бог,
Казалось, он парил над ними
И двигал всем и все стерег
Очами чудными своими…
Тут явно от Лермонтова, от написания им своего демона. Но Тютчев идет дальше – он дает портрет антихриста – человека погибели, который объявит себя богом и потребует поклонения себе. Разумеется, кто не сделает этого, тот будет уничтожен. Как видим, ничего нового зло не придумало в осуществлении человекоубийства.
Очень характерно описанием Тютчевым двух противостоящих сил – французской в данном случае, завоевательной и русской, защищающейся и освободительной. Если у Наполеона:
Победно шли его полки,
Знамена весело шумели,
На солнце искрились штыки,
Мосты под пушками гремели…
то у народного любимца фельдмаршала Кутузова:
И так победно шли полки,
Знамена гордо развивались,
Струились молнией штыки,
И барабаны заливались.
И тут же в видении «со всех сторон нагрянули они,/Иных времен татары и монголы…» (Рубцов) с флагами, на которых крестная смерть всем непокорным: а вот уже пылят июньские дороги и весело шагают эсэсовцы с закатанными по локоть рукавами, а с них каплет невинная человеческая кровь: фашистов сменяют псы-рыцари с мечом в одной руке и с распятием в другой… У всех одна цель – закрестить Русское Небо и обратить христиан в рабов. Мать – Россия, сколько ударов Ты вынесла за свою долгую, страдальческую Жизнь. Это по Тебе Голубице били, не жалея, черные коршуны, над Тобой, надсадно каркая, кружилось воронье. Твоих сынов и дочерей расстреливали и распинали на месте, Твои храмы грабились, осквернялись и разрушались всеми без исключения завоевателями. Поэтому вся Мать-Россия в крестах и в памятниках… Но все выдержало русское сердце, не помнящее зла. Тютчев писал: «Если вы встретите ветерана наполеоновской армии, напомните ему прошлое и спросите, кто из противников, с которыми он воевал на полях Европы, были наиболее достойны уважения, кто после отдельных поражений держался гордо, - можно поставить 10 против 1, что наполеоновский ветеран назовет вам русского солдата… Пройдитесь по департаментам Франции, где вражеское вторжение 1814 года оставило свой след, и спросите жителей этих провинций, какой солдат из войск противника постоянно проявлял величайшую человечность, строжайшую дисциплину, наименьшую враждебность к мирным жителям, безоружным гражданам, можно поставить 100 к 1, что вам назовут русского солдата». Боевым русским офицером в кампанию 1814 года был великий поэт Руси Константин Батюшков. Он был тяжело ранен и дважды награждался орденом. Тютчеву в это время всего девять лет, но, по словам И. Аксакова, «в нем рано зажглась та упорная, пламенная любовь к России, которая дышит в его поэзии и которую потом уже никакие житейские общества не были властны угасить».
С точки зрения непрерывных войн, которое ведет человечество, вся его история – сплошная цепь насилия и страданий, когда больших, когда меньших. Особенно это ощущают чистые поэтические души, которые переживают, как свои, и внешние трагедии и личную судьбу:
Дни сочтены, утрат не перечесть,
Живая жизнь давно уж позади,
Передового нет, и я, как есть,
На роковой стою очереди
Из-за того, что напористое зло в мире доминирует, жизнь честного, вдумчивого человека обращается в настоящий кошмар, и, если бы не помощь Божия, то мир давно бы погиб, подобно Содому и Гоморре. «Выпадают минуты, когда жизнь внезапно прерывает философские рассуждения и начинает вас задирать, как скверный бретер… В этом-то и состоит истинная трагичность человеческого бытия. В обычные времена ужасная жизненная реальность дозволяет мысли свободно порхать вокруг нее, но едва та проникнется чувством безопасности и верой в свою силу, эта реальность внезапно оживает и одним ударом своей лапы ломает ей хребет…», - замечает в письме к Гагарину Тютчев 2.05.1836 г. (Мюнхен). Мир погибнет из-за сумасшествия людей в отвержении христанской святости. И он уже гибнет, и осознавая, что гибнет… усиливает яростные нападки на Христа и его последователей. Поэтому христолюбцы не обольщаются видимым, считая себя странником и пришельцем на земле плача и страданий, и все свою душу устремляют в невидимое, которое неотменимо наступит, хочет того человек или нет:
Но долго ль страннику томиться в заточенье.
Когда на лучший мир покину дольный прах,
Тот мир, где нет сирот, где вере исполненье,
Где солнцы истины в нетленных небесах?..
Тогда, быть может, прояснится
Надежд таинственных спасительный предмет,
К чему душа и здесь еще стремится
И токмо там, в отчизне, обоймет...
Как светло сонмы звезд пылают надо мною,
Живые мысли божества!
Какая ночь сгустилась над землею,
И как земля, в виду небес, мертва!..
Встает гроза, и вихрь, и лист крутит пустынный!
И мне, и мне, как мертвому листу,
Пора из жизненной долины, -
Умчите ж, бурные, умчите сироту!..
Помните знаменитое рубцовское восклицание: «Я - лист!» или «Ох, замети меня, метелица, замети!» Мир греха и человеческих прав гонит праведников, сживает их с лица земли и тем готовит себе ужасную участь. Лучше быть сиротой на земле для зла, чем его общником. Это духовное сиротство ведет к усыновлению Богу и спасению. Мы одиноки без Бога, а с Богом мы наследники настоящих, истинных, нетленных благ. Это постоянно бьющаяся мысль у поэта Тютчева. Много что рухнуло в мире, казавшееся незыблемым и даже вечным, но иное дело пламенные и светлые стихи – вечные спутники лучших в мире людей, этой «соли земли», без которой все давно бы сгнило и истлело до конца. Несомненно, что после всей нашей современной информационной каши, читать любого великого русского поэта – это самое настоящее счастье. После массовой безликости и просто одурачивания, тютчевское слово – целебный бальзам. С Тютчевым легче дышать, легче мыслить, легче жить и есть за что умирать. Кто умрет за журнал или газету, да за тот же современный книжный магазин? Но, зная Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока, Есенина, Рубцова, хочется жить по-другому и умирать совсем за другое, например, как пишет Рубцов: «За старинный плеск ее паромный,/ За ее пустынные стога…» Кто бы из нас еще умер за это? А ведь Рубцов говорит о Матери-Родине, Святой и Верующей, Молящейся за каждого из нас.
Требует отдельного изучения и осмысления тема духовной связи двух великих корифеев русской поэзии – Батюшкова и Тютчева. Не умолкают обвинения Батюшкова в «отвлеченном мифологизме» его стихов, «эпикурействе» и прочем надуманном. Критикам поэтов-гениев для оправдания своих претензий всего лучше было бы написать нечто сравнительное со стихами того же Батюшкова. Но тогда бы они… перестали заниматься ерундой. Тютчев неожиданно для многих, и это после Пушкина и Лермонтова, поддержал линию русской поэзии на легкость, глубину и многоплановость в тех формах, которые наиболее соответствуют передаче сложного поэтического замысла. Так, если бы кто сегодня стал, но опять-таки ввиду конкретно поставленных поэтических задач, использовать образы древнегреческих героев и персонажей, то что бы в этом, скажите, было плохого. Снял же кинорежиссер Кончаловский фильм об Одиссее, и никто его не осудил за это. Как снял и зачем – это уже другой вопрос, но сам факт примечателен. Ранний Тютчев, как и его предшественник Батюшков, не отказывается от переводов зарубежных поэтов и от того, чтобы ввести в стихи персонажей Древней Греции и Рима. И сделано это блестяще! Пример, стихотворение Тютчева «Еще в полях белеет снег», переложенное на известнейший романс, завершающийся так:
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила
Не следует исключать и того, что оба поэты прибегали к мифологическим «богам» и героям вполне с понятной только им целью – скрыть под ними то, что нельзя выразить обыкновенно, напрямую. Вспомните, сколько врагов нажил Батюшков из-за того, что посмел современных литературных творцов наделить, кроме своего имени, именем того или иного мифического персонажа. Так он добился большего эффекта и точности. Но не это даже главное. Суть в том, что и Батюшков, и Тютчев показали себя истинными всеевропейцами, которыми ничто из культуры других народов Европы не чуждо. Жаль, что большинство Европы до сих пор понятия не имеет ни о Батюшкове, ни даже о Тютчеве, как великих, в том числе и для них, поэтах.
