Трехметровую скульптуру, которую установили в Пскове в октябре 2020 года, создали скульптор Плохоцкий и архитектор Асафов. Вокруг — скамейки, имитирующие фрагменты древних руин. В руках у Ямщикова его знаменитый посох — подарок легендарного хранителя Пушкинского заповедника Семена Гейченко.

Памятник стоит на улице Воеводы Шуйского, рядом с Покровской башней Окольного города: по преданию, именно здесь в 1581 году Богородица явилась кузнецу Дорофею и ее милостью псковичи отстояли город от войск польского короля Стефана Батория. Героическая оборона длилась 170 дней.

Судьбы Пскова и Ямщикова неразрывны. Савва Васильевич посвятил много лет работе на Псковщине, спасая древнерусские памятники архитектуры и искусства. Об этих годах он написал книгу "Мой Псков". Начинается она с биографии автора, который рассказал о том, как жизнь связала его с этим городом.

Дело Саввы Васильевича продолжает его дочь, искусствовед Марфа Ямщикова. Она же бережет память о реставраторе, сохранила кабинет Саввы Васильевича в доме Палибина в Москве. Память о Ямщикове и его визитах в Псков хранится и в моей семье: Савва Васильевич был близким другом моего деда, псковича Анатолия Викторовича Лукина.

ЛЮБОВЬ К СЕДОЙ ДРЕВНОСТИ

Савва Васильевич родился в Москве 8 октября 1938 года. "Отец часто с теплом вспоминал детство, несмотря на то, что оно было нелегким, — вспоминает Марфа Ямщикова. — Он очень рано потерял отца, воспитывали его бабушка и мама. Они были старообрядками, и этот домашний уклад, воспитание, конечно, наложили отпечаток на все его последующее мировоззрение. И, скорее всего, определили выбор профессии".

С детства Савва Васильевич знал о том, что его предки были раскулачены. "Под корень были вырублены прочные устои многочисленной семьи моего деда по материнской линии, — писал Ямщиков. — Прогнали моих предков из живописных деревень Калужской и Брянской губерний, разбросали по белу свету, а многих мужчин упекли в ГУЛАГ". Савва Васильевич был уверен: пережить те страшные времена, помноженные на военное лихолетье, его семье помогла только вера в Бога.

Жила семья в Москве бедно, в железнодорожных бараках на Павелецкой набережной в домике с земляным полом. Савва с детства помогал маме и бабушке: сначала часами стоял в очередях, например за бутылкой подсолнечного масла, позже разгружал вагоны на станции, там же можно было раздобыть ведро угля для барачной печки, подобрать несколько картофелин. "Детство было нелегкое, но отец никогда не делал на этом акцент. Наоборот, он вспоминал его с радостью, вспоминал игры — футбол, коньки. Когда пошел в школу, любимым его занятием стало чтение, — рассказывает Марфа Ямщикова. — В старших классах он увлекся кинематографом, посещал театральный кружок при Доме творчества. В дальнейшем навыки актерского мастерства ему пригодились в профессии. С каким артистизмом он рассказывал о памятниках истории и искусства!"

После школы Ямщиков выдержал вступительные экзамены на искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ. На первых порах обучения, очарованный лекциями профессора Павлова, он увлекся искусством Древнего Египта. Начал изучать иероглифы, часами пропадал в восточных залах Эрмитажа и Музея изобразительных искусств, готовил курсовую работу о фаюмских портретах. Но на втором курсе студентов МГУ повезли на летнюю практику во Владимир и Суздаль. Руководил поездкой историк искусства Виктор Михайлович Василенко. Потомок русских генералов, героев Плевны и Шипки, Василенко недавно вернулся из ссылки: в 1947 году он был осужден по делу Даниила Андреева. Виктор Михайлович увлеченно рассказывал о скульптурном убранстве Дмитровского и Успенского соборов, познакомил студентов с храмом Покрова на Нерли. Эта поездка произвела на Ямщикова чрезвычайно сильное впечатление. "С той поры я собой не распоряжаюсь, — писал Савва Васильевич. — Влюбившись раз и навсегда в творчество мастеров Древней Руси, стараюсь служить верой и правдой делу охраны, реставрации и изучения памятников отечественного искусства". Так что когда студенту Ямщикову предложили место ученика во Всероссийском реставрационном центре имени И.Э. Грабаря, он с радостью согласился. И вновь ему повезло с учителями: среди них оказалась Евгения Михайловна Кристи, воспитавшая не одно поколение отечественных реставраторов. "Лучшего пути, чем работа реставратора, для проникновения в тайники богатейшего мира древнерусской живописи и представить нельзя, — писал позже Ямщиков. — Временами мне казалось, что я совершаю фантастическое путешествие на машине времени, попадая в мастерские псковских и новгородских средневековых иконописцев, присутствую на празднике окончания ферапонтовских росписей Дионисием с сыновьями, наблюдаю за монтировкой иконостаса Благовещенского собора в Московском Кремле".

В 1950–1960-е годы мастерские Грабаря вели восстановительные работы на территориях, оккупированных во время Великой Отечественной войны. Московские художники отбирали для реставрации иконы, пылившиеся в местных хранилищах. Благодаря этим командировкам Ямщикову удалось организовать составление реставрационной описи произведений древнерусской живописи, хранившихся в музеях. Во время этой работы Савва Васильевич начал осознавать масштабы истребления и упадка памятников архитектуры и искусства, имевших мировое значение. Одновременно его поражали мужество и бескорыстие людей, которые спасали от гибели памятники архитектуры и искусства. Таких оказалось немало. "Русская провинция... Как много значит это понятие не для одной только России, но и для всего человечества, — писал Ямщиков. — Не квасной патриотизм, а подкрепленная многочисленными историческими фактами, подлинными документами осведомленность и личный опыт позволяют мне быть уверенным в будущем русской провинции".

Художником-реставратором Центра им. И.Э. Грабаря Ямщиков проработал двадцать лет — с 1959 по 1979 год. В 1983 году он возглавил отдел Всероссийского института реставрации. Все эти годы он помогал восстанавливать наследие русской провинции и знакомил с ним современников. Это было, конечно, непросто. Ямщиков часто повторял: ему помогали Бог и люди, встречавшиеся на его пути.

ВСТРЕЧА С ТАРКОВСКИМ

С молодым режиссером Андреем Тарковским Ямщиков познакомился в модном московском кафе "Националь". Представил их друг другу общий знакомый. "Давно вас ищу, чтобы поговорить о важном для меня деле, — обратился кинорежиссер к Ямщикову. — Мы с Андроном Кончаловским заканчиваем сценарий об Андрее Рублеве. Даст Бог, запустимся в производство. Хотел бы пригласить вас в консультанты". Савва Васильевич не был уверен, справится ли он с такой задачей. "Не лучше ли пригласить на роль консультанта маститого доктора наук?" — спросил он. "Мне нужен единомышленник, а если появятся трудные проблемы, обратимся к маститым. Уверен, что профессора не откажут в помощи", — ответил Тарковский.

Так и получилось. Ямщиков, работая консультантом фильма "Андрей Рублев", вышедшего в 1966 году, привлекал и других специалистов по русской истории и культуре XIV–XV веков. Правда, трудности у съемочной группы возникали не столько с древнерусской живописью или историческими деталями, сколько с разного уровня худсоветами и комиссиями. Ямщиков попросил о помощи своего учителя — профессора Николая Петровича Сычева, осужденного в 1933-м по "делу славистов" и освободившегося из лагеря в 1942 году. Стойкость характера известный профессор не потерял: помимо замечаний фактического характера к фильму написал для худсовета положительный отзыв о ленте.

Работа над фильмом "Андрей Рублев" сплотила близких по духу и по взглядам людей. Ямщиков подружился с актерами Николаем Бурляевым, Иваном Лапиковым, Юрием Назаровым, оператором Вадимом Юсовым, часто беседовал с Андреем Тарковским. Они провели детство по соседству: от барака на Павелецкой набережной было рукой подать до старого деревянного дома Тарковских на Щипке. Тарковский, увлеченный Ингмаром Бергманом, жадно слушал рассказы Ямщикова о Швеции: Савва Васильевич к тому времени успел побывать на острове Готланд, где в XII веке русские купцы построили расписанную фресками православную церковь. Менее чем через двадцать лет этот остров стал местом съемок последнего фильма Андрея Тарковского, "Жертвоприношение".

"Об отце помнят очень многие люди, — говорит Марфа Ямщикова. — И не только за профессиональные заслуги, но и за человеческое отношение. Как говорится, он готов был душу положить за други своя. К нему обращались люди и за профессиональной помощью, и за человеческой, он не отказывал никогда". Ямщиков любил людей. "Человек-праздник, человек-солнце", — говорили о нем друзья, которых у него было немало.

ПСКОВ ЯМЩИКОВА

"Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам Боже с ним справиться!" — записал в дневнике прибывший с войсками Батория ксёндз Станислав Пиотровский 24 августа 1581 года.

Не смог Баторий тогда одолеть Псков. Выстояли стены и башни Псковского крома, а отвага и героизм псковичей помогли спасти русские земли от захватчиков, обеспечив сохранение границ Русского государства. Спустя столетия западные границы России существенно передвинулись, так что Псков потерял свое значение и как крепость, и как один из центров международной торговли. Он превратился в небольшой губернский город с 10 тысячами жителей, сотней каменных домов, разрушающимся кремлем и множеством древних храмов, требующих реставрационных работ. "Лишенный честных благ народного правленья, // Сей град являет нам вид страшный разрушенья", — писал о Пскове Пушкин в 1825 году.

Во время своих первых визитов в Псков Ямщиков близко сошелся с создателем древлехранилища городского музея Леонидом Алексеевичем Твороговым. Творогов занимался иконами, фресками, архитектурой, собирал книжное наследие Псковской земли и, по воспоминаниям Саввы Васильевича, именно он помог Ямщикову по-настоящему познакомиться с древним псковским искусством.

Ямщиков привез в Псков и Андрея Тарковского. Вместе с Твороговым они подбирали натуру для съемок "Андрея Рублева": ряд сцен сняли в отреставрированном Покровском углу, а Изборская крепость и склоны Жеравьей горы подошли на "роль" древнего Владимира.

Ямщиков часто вспоминал "трех богатырей" Пскова: архитекторов-реставраторов Всеволода Петровича Смирнова, Бориса Степановича Скобельцына и Михаила Ивановича Семенова. С их помощью восстали из прошлого славные стены крома, башни и храмы Пскова. "И сегодня для меня каждый псковский памятник — это не только произведение такого-то века, а еще и память о человеке, его воскресившем, — писал Ямщиков. — Возле Покровской башни восхищаюсь искусством Всеволода Петровича Смирнова. Он не просто восстановил утраченные фрагменты — попадешь внутрь, и такое чувство, что отсюда только что ушли мастера XVI века". Реставрация Покровской башни Псковского кремля была признана Министерством культуры и Союзом архитекторов лучшей реставрацией в СССР.

Всеволод Петрович Смирнов — личность самобытная. Помимо реставрационных работ он возродил кузнечное дело в Пскове, создал уникальную мастерскую в стенах древней звонницы на реке Великой. Его работы украшают не только псковские архитектурные памятники, но и музеи многих городов России и мира. В мастерской у Смирнова на знаменитых вечерних застольях часто собирались люди самых разных профессий. Здесь подолгу засиживались Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Лев Гумилев. Как потом вспоминал Гумилев, "такой еды, как в Пскове у Всеволода Петровича, ни в одном ресторане не подадут". Один "кузнечный суп", что варился на кузнечном огне, чего стоил! Гости пили-ели из старых чаш и братин, передаваемых по кругу.

Именно в кузнечной мастерской Смирнова познакомился Савва Васильевич со Львом Николаевичем Гумилевым, который приехал в Псков заказать крест на могилу матери, Анны Андреевны Ахматовой. Тогда, за застольем в кузнечной мастерской, узнал Савва Васильевич и о теории этногенеза, и о книгах Гумилева, и о его жизни. Они вместе съездили в древний Изборск: Гумилев считал, что именно в этом городе концентрировалась начальная история Русского государства. "Если вы пишете, скажем, о псковской иконе XV века, вы должны знать, что в это время происходило в Париже, в Лондоне, в Пекине, — говорил Ямщикову Гумилев. — Только так можно правильно осознать смысл псковского памятника. Настолько тесно все было связано тогда, да и во все другие периоды. Знать надо обязательно".

Теплые отношения поддерживал Савва Васильевич и с директором Пушкинского музея-заповедника Семеном Степановичем Гейченко, и с настоятелем Псково-Печерского монастыря архимандритом Алипием, и с литературным критиком Валентином Яковлевичем Курбатовым. Все эти люди создавали и берегли священные для русского сердца места.

В Псково-Печерском монастыре произошел с Ямщиковым любопытный случай. По подсказке архимандрита Алипия на стенах Успенского собора под слоем копоти и пыли Савва Васильевич обнаружил древние фрески. На первом же расчищенном фрагменте появился лик святого и надпись: "Савва Первосвященный". "Раз Савва, значит, тебе есть смысл поработать здесь", — заключил архимандрит Алипий. Следует сказать несколько слов об этом человеке. Ветеран Великой Отечественной войны, художник принял постриг в 1950 году, а в 1953-м стал игуменом Псково-Печерского монастыря. Ему пришлось не только заниматься реставрацией обители, но и бороться с инстанциями, которые пытались закрыть монастырь.

Дружил Савва Васильевич и с моим дедом, Анатолием Викторовичем Лукиным, директором Псковского завода тяжелого электросварочного оборудования. Ему Ямщиков посвятил отдельную главу в книге "Мой Псков". "Мысли, посещавшие меня всякий раз, когда приходилось сталкиваться с болями нашей культуры, ее разором, с вечными нехватками средств на ее восстановление, сводятся к одному: сколько можно уповать на "центр"? — писал Савва Васильевич. — Эту истину мне никогда не приходилось доказывать Лукину". В 1960-е годы, в эпоху физиков и лириков, Анатолий Лукин не только стоял у основ создания одного из крупнейших машиностроительных заводов СССР, он писал стихи, песни, играл на фортепиано. Дружил с Всеволодом Смирновым, в кузнице которого и познакомился с Саввой Ямщиковым. Дед во всем помогал Ямщикову. Савва Васильевич называет его в своей книге "истинным русским интеллигентом и патриотом", перечисляет памятники культуры, сохранившиеся благодаря вмешательству Лукина: монумент, посвященный подвигу советского народа в Великой Отечественной войне, железное кружево псковских теремов и храмов, главный собор Данилова монастыря в Москве, роспись в здании Псковской областной детской библиотеки...

В 1970 году в Мюнхене проходила выставка "Иконы XIII–XIX веков", на которой под номером 234 была выставлена икона из частного собрания под названием "Псков и его окрестности". Савва Васильевич икону узнал: то была "Божия Матерь Псковско-Покровская". Помимо Богородицы и сонма псковских святых на ней изображен фрагмент Пскова XVI века. Это одно из самых ранних известных изображений города. Вывезена икона была из псковского музея в годы оккупации и считалась безвозвратно утраченной. Ямщиков обратился к куратору выставки с просьбой начать предварительные переговоры с владельцем иконы. Быстро вернуть образ не получилось. Но в 1990-х годах германские власти выкупили икону из частной коллекции, а в 2000-м передали ее президенту РФ Владимиру Путину. 7 сентября 2001 года прославленная псковская святыня была возвращена в Псков и установлена в Троицком соборе кремля.

24 апреля 1995 года в Пскове случилась беда: сгорел шатер Покровской башни. Вскоре после этого скончался реставрировавший ее Всеволод Петрович Смирнов. В полуразрушенном состоянии Покровская башня простояла следующие пятнадцать лет. Восстановили ее с помощью Ямщикова. Сначала Савва Васильевич убедил губернатора Псковской области в необходимости завершить реставрацию башни, выступал на различных собраниях, лично обращался к президенту Дмитрию Медведеву. В декабре 2010 года Покровская башня была восстановлена. Савва Васильевич до этого момента не дожил...

Свой земной путь Савве Васильевичу суждено было закончить в Пскове. Он скончался 19 июля 2009 года во время открытия выставки "Музей друзей Саввы Ямщикова". На Псковщине его и похоронили — на Тригорском холме в Пушкинских Горах, у храма Георгия Победоносца.

источник