Ранней весной 17** г. в С-Петербурге торжественно был поднят на Исаакия колокол-колосс, дар Императрицы Екатерины Великой - «В память Дел Великого Петра». По желанию Августейшей Жертвовательницы, первый удар в этот мощный, и до сего времени сильнейший для Петербурга колокол, должен был быть в день «Воскресения Христа».
3000-пудовый колокол, литой из золота, серебра и меди, молча ждёт своего часа. Вот и Пасха. Исаакий весь в пламени огня. 16 Херувимов на углах, с сосудами, наполненными душистым гарным маслом, и сонм Серафимов, размещенных вокруг среднего, громадных размеров купола, залили огнем ночную тьму, озарили не только площадь, но и Адмиралтейство, Неву и Петропавловскую крепость.
Вся площадь и прилегающие к ней улицы представляли людское море. Сотни карет, экипажей. Толстые, в своих нарядных российских зипунах, кучера, горделиво восседали на передках, сдерживая порыв сытых, неспокойных, застоявшихся коней...
Все были радостно настроены перед наступающим Светлым Днем, ждали музыки - благовеста Матушки Царицы.
Императрица пожелала на сей раз быть у Исаакия до начала торжественного благовеста, чтобы там услышать первый мощный призыв ее дара, отличающегося от других по силе и строю звука (специальная ливка).
С быстротою молнии передается в стотысячной массе слух: «Стратилат пошёл звонить!». Проходит 3, 5, 10 минут. Исаакий молчит, и как-то зловеще бросает в пространство обрывки пламени.
Средних лет, крепкий «володимирец» Стратилат, в сопровождении своих 6-ти помощников и некоторых прихожан, отправился «наверх», чтобы возвестить миру Питерскому о «Великом Дне». Широко перекрестившись на восток, Стратилат взял в руки 8пудовый язык и, раскачав, приготовился было бросить его в бок «Великану», но миг... и в толпе зрителей, стоявших на нижней площадке среднего купола, вырвался крик ужаса... Стратилата не стало в живых, Язык убил его, не прикоснувшись к бокам колокола.
*
Ещё более возбуждённо гудит и волнуется море людское, ожидая «гласа» Исаакия. Прошлогодний случай, длительное в течение года молчание «загадочного Великана» собрал чуть ли не весь Питер.
Пошли звонить. Томительные минуты. Заминки... наконец, с 3-х боковых куполов полились знакомые звуки старых колоколов, четвертый же «Царский Купол» молчал... Там лежал убитый Игнатий...
Когда о вторичном загадочном случае было доложено в Царском Селе Государыне, и несмело был преподан совет: «- Не снять ли?!», Императрица после некоторого раздумья твёрдо ответила:
- Нет! Пусть тайна остаётся Исаакию. Повелеваю отныне в него не звонить, так как не пришло ему время, не наступил его час возвещать радость Миру Российскому!! Дабы не было соблазна, доступ к нему закрыть!!.
*
- Посмотри, сыну, на недоступную нам Величину, ни одного тебе бокового «зализа», точно сейчас его отлили и подняли! Никто к нему близко не подходит, и тяжелые цепи закрывают доступ в «Царицын Купол»; никто к нему не прикасается, ибо еще нет того, кому дано будет счастье постигнуть тайну... Да, ещё не наступило время… Оно впереди... быть может, не так далеко, когда с «Дел Великого Петра» спадут крепкие цепи и золотым, щедрым даром Матушки-Катерины - Исаакий возвестит России «День Воскресения!».
Так поведал мне Исаакия звонарь, седой Евдоким.
Главный звонарь Земунской церкви Георгий.
(Новое Время. 1925. № 1191 (19 апреля). С. 2).
Библио-Бюро Стрижева-Бирюковой |
