ВО ДНИ СУДА БОЖИЯ
(Православная Русь. № 8 за 1951 г.)
В 1943 году покинули мы прекрасную, апрельскую, цветущую пустыню и оказались в пыльном, сутолочном Белграде. Тяжело было потерять благодатную тишину монастырскую и жить в местечке Ириге, где сестры были размещены по частным домам, но ещё тяжелее было вдруг оказаться выброшенными в большой город. На месяц нас посадили в карантин - весь монастырь в одну большую палату - бывшее богословское общежитие, которое было временно отдано для детей беженцев из разорённых мест Сербии. Нас поместили в третьем этаже. Обширное помещение, залитое солнцем. В трёх стенах широкие окна. Живём словно в фонаре. Над нами близко небо - внизу светло-голубые воды Дуная. Небо и вода. Вдали туманится Калемигдан. Легки очертания церкви «Ружицы» «Розы», св. Параскевы...
6 мая, день св. Иова Многострадального, около пяти часов вечера наш батюшка о. Никандр служит панихиду по Государе. Вдруг ясно вспоминаю сон, который я видела месяца за два до сожжения монастыря, и которому тогда не придала никакого значения - зная, что снам верить нельзя. Видела я: пароход, пристань, вечерние, тихие, серебряные воды залива. На пароходе весь наш монастырь. На пристани вдруг ясно встаёт Государь. Он в скромной, защитного цвета, военной форме. Светлый, спокойный. Входит к нам на пароход. Делается особенно торжественно, ясно, легко и радостно! Пароход отчаливает от пристани и, беззвучно просекая спокойные воды залива, выходит в безмятежное, открытое вечернее море...
Сейчас идёт панихида. И вдруг я ясно вспомнила сон. Сон как явь. Государь много когда-то помогал нашей св. Обители. Он и сейчас пред престолом Всевышнего молится о нас. Он и в небе является нашим покровителем, каким был и при жизни. Как во сне сейчас: вечерние, светлые воды и небо. Плывёт обитель по морю житейскому. Не одна плывет - с Господом...
Из чистой просторной палаты богословского Общежития перед праздником Пресвятой Троицы нас переселили на окраину города - на Сеняк, в общежитие для стариков и стариц. Поместили весь монастырь в трёх небольших комнатах, низких, душных. Сёстры терпели тесноту и голод. Стали искать себе различные службы. Получили больше всего места приходящих прислуг.
Прожили и тяжёлую зиму в холоде, голоде... В трудах, скорбях дожили до Светлых Пасхальных дней 1944 года. Со дня на день ждали бомбардировки. Уже за месяц до Пасхи находили мы на улицах брошенные англичанами с аэропланов летучки с предупреждениями покидать места военных объектов. Мы жили возле железнодорожного моста и надеялись только на милость Божию.
Сестры уже недели за две до Светлого Христова Воскресения обходили общежитие с иконой Царицы Небесной «Неопалимая Купина», веруя крепко, что в грозный час будет Заступница нам «щит и забрало» (Акафист Неопалимой Купине).
На первый день Светлого Христова Воскресения бомбардировали железнодорожный мост, но снаряды падали в Дунай. У нас на глазах немцы подстрелили английский аэроплан, но лётчик благополучно спустился на парашюте.
На второй день Христовой Пасхи пережили мы грозные, незабываемые часы. Понять нас могут только люди, переживиие воздушную бомбардировку. И Царица Небесная была нам «щит и забрало», Помощницею беспомощным.
Пронёсся страшный вой сирен - грозящая опасность...
В столовую старческого общежития, где только что служили литургию, собрались старички, старушки, взрослые и дети из соседних домов. Воздух сотрясался от тяжёлого полёта воздушных флотилий, парящих над нашими головами. Загремели и противоавиационные батареи, и в ответ им сверху посыпались бомбы. Я взяла акафист «Неопалимой Купине» и стала громко читать под вой снарядов. Поражали меня святые слова, словно он был написан для нашего страшного, грозного времени. Вокруг разрушались дома. Ближе... ближе разрывы бомб.
Вот, вот огненная буря сломит наш убогий домик. «Буря огненная егда найдет на нас внезапно, и пламень грады и веси наши обимет, тогда Госпожа Всемилостивая, ускори на помощь к нам безпомощным, и иконою Твоею честною защити избави нас от огненного наказания, его же сотворихомся достойни грех ради наших... Радуйся, кару Божию за беззакония наша от глав наших отводящая. Радуйся, Державная Скоропослушница наша во дни тяжких испытаний...
Обыкла еси чудотворити, изливающи от них струи милости и щедрот бедствующему и болящему человечеству... Радуйся, враги невидимыя запинающая бодренною Твоею молитвою... Радуйся, не попускающая обладати им над нами насилием смертного сего телесе.
Сию убо яко щит и забрало имуще Тебе помощницу нашу державную».
Выли над нашими головами спускающиеся снаряды. Падали совсем близко. Начался ад. Грохот оглушительный. Чёрная пыль заволокла воздух, осыпалась штукатурка, выпадали стёкла, раскрывались двери, бились о стены. «Не бойтесь убивающих тело», - говорит душа, а тело бессознательно трепещет.
Мгновения кажутся вечностью. Укрыться некуда от гнева Божия. «Яко суд Божий есть». Адские силы, по Божиему попущению, владеют воздухом, гибель несут земным. Домик колеблется, трепещет... вот-вот рухнет. Ударило так сильно, что все в столовой попадали на пол и ждали конца. «В руце Твои предаю дух мой!» - воскликнула рядом со мною сестра. Казалось, конца и края не будет адскому смерчу, гремящему, оглушающему...
Когда пролетела губящая стая птиц железных, познали мы теперь покров Царицы Небесной над нами, грешными. Восемь неразорвавшихся бомб лежали в нескольких шагах от нашего домика. Одна только бомба разорвалась в шестидесяти шагах от Общежития на улице, против дома, населённого мелкими чиновниками и полного детворой. Господь пощадил деток, стариков, старух и нас грешных.
Наша чудотворная икона Леснинская Божией Матери находилась в это время в Русско-Сербском женском монастыре (монастырь Введения во храм Пресвятой Богородицы) - в десяти минутах ходьбы от старческого общежития. Наша матушка игуменья Нина благо-словила в это грозное время перенести снова в нашу обитель Чудотворный образ. Сестры поторопились в Введенский монастырь. Поднялись по переулку к трамвайной линии. Печально было видеть разрушенные загородные дома, монастырский парк, изрытый громадными воронками. Вдали горела Сараевская ул. и Милоша Великого. Страшны были разрушения возле железнодорожного моста. Каким-то чудом Божиим среди разрушенных домов сохранилась хлебопекарня, а рядом, «кафана» обратилась в груду щебня и щепок. Подошли к прекрасному высокому, обширному монастырскому храму. В нескольких шагах от обители, напротив церкви зияет громадная воронка. Чудом сохранился Дом Божий. В храме лопнула арка от страшного взрыва, и весь пол усеян золотисто-жёлтыми стёклами лопнувших церковных окон. Возле свечного ящика сбились в кучу человек 30 детей монастырского приюта. Дрожат от страха Божии пташки. Некоторые плачут. Детвору сейчас увезут за город.
Ревёт сирена на грозящую опасность. Но душа устала от только что пережитого и не реагирует на её зловещий голос. Да и в светлом доме Божием как-то не страшно. В алтаре возвышается стенной образ Царицы Небесной - Знамение. Вот Она Заступница -Стена нерушимая. Прошла в зимнюю капеллу монастырскую. Там на носилках лежит убитая пожилая женщина. Сестры рассказывают, что её только что сейчас откопали вместе с внуком из-под рухнувшего дома. Внук её, мальчик лет 14-ти, остался совершенно невредимым, но потерял рассудок: дико жмётся и порывается куда-то бежать.
В монастырском коридоре сестры обступили женщину вдову в чёрном. Она чудом спаслася. Вышла из своего дома и скрылась в сарайчике в саду. Бомба упала через несколько минут в её дом и разрушила до основания. А вот она в сарайчике спаслася по милости Божией. «За несколько дней до бомбардировки вижу я сон, - рассказывает вдова, - какие-то светлые люди показывают мне великолепные строения и говорят: Они - твои. Я не жалею своего земного дома. Я поняла свой сон: Господь отнял от меня земное, чтобы я душою оторвалась от него. На мне только одно платье. Я нищая. Но благодарю Бога за всё».
Св. обитель приютила пострадавшую.
Наши сестры торжественно перенесли свою святыню в общежитие и благодарили Господа: с ними снова их чудотворный образ, свято чтимый с детских лет.
Вскоре после перенесения иконы пришли к нам в дом военные и приказали на несколько часов покинуть его, т.к. они сейчас будут всё место около дома очищать от бомб. Сестры ушли с чудотворною иконою. Встречные люди, особенно итальянцы - военнопленные, с благоговением преклонялись пред чудотворным образом Царицы Небесной. В грозное время беспомощные люди обращались к Богу. Святую икону вносили в дома по просьбе благочестивых хозяев. И говорили люди Божии с горячею верою: «Вот Царица Небесная посетила нас, и силы ада не коснутся нашего дома». У всех было одно чувство, что по Божиему попущению за грехи наши воздухом владеет сила зла!
Потянулись печальные, грозные, унылые дни. Город под знаком смерти. И над городом простирается страшное небо. Не Божие, прекрасное небо, безмятежное, лазоревое, а свод губительный, где под каждым облаком кроется огненная, смертоносная стрела... И Божии облака потеряли свою красоту. И бело-розовые цветущие сады предместья Белграда Дединья и Топчидера не радуют взора. Смерчь истребительный каждую минуту и днём и ночью готов вот... вот пронестися над городом. «Яко суд Божий есть».
Ночью не можешь отличить Божиих звёзд, от других высоко-парящих злых, мерцающих глаз - аэропланов. По ночам благоуханною весною смятение, печаль, ожидание гибели. «Яко суд Божий есть». Днём люди в безумии громко проклинают бомбардеров, не понимая, что лётчики не причём, виноват мир, погружённый в неверие, забывающий Творца своего. Проливается чаша гнева Божия. «Яко суд Божий есть». Но в грозное время неисчислимы и милости Божии, и чудеса - повседневные.
На третий день Пасхи рассказывает одна женщина, прихожанка нашей обители: «На первый день Пасхи причастилась я со своею старшею дочкою в Иверской часовне - кладбищенской церкви. Возвращаюсь домой. По дороге нас застаёт сирена, кричащая о близкой опасности, и вскоре посыпались бомбы на Александровскую улицу, по которой мы шли. Мне после причастия не страшно, и за дочку свою не боюсь. А она меня просит: «Зайдём, сюда в кафану, дом высокий, безопаснее, чем на улице». А я ей категорически отказываю. Сворачиваем в переулок. Проходим мимо дома, где живёт наша родственница. Дочка просит зайти к ней. А я почему-то опять ей отказываю. Мы благополучно прошли к нам загород, на Дединью. И что же я сегодня узнаю? Кафана, куда дочка стремилась зайти, разрушена бомбою, и наша родственница тоже погибла под рухнувшим домом. Так сохранил нас Господь».
Еще Великим Постом 1944 года многие русские семейства приглашали к себе на дом Курскую Чудотворную икону Царицы Небесной. Посетила святая икона и семейство бывшей начальницы Донского института Веры Феодоровны Вигорст. Она проживала возле Байлонова базара на самом верхнем этаже многоэтажного дома. На первый день Пасхи, Вера Феодоровна, будучи больной, не захотела после угрожающего воя сирен спуститься в подвал. Она осталась лежать на кровати. Рядом с постелью стоял стол, на котором возла-гали икону при служении молебна. С больной остался её сын, жена которого спустилась в подвал. И Богородица являет своё великое чудо. Бомба разрушает весь дом, даже часть комнаты, в которой находилась больная с сыном. Остался неприкосновенным уголок комнаты с постелью и столиком. Когда пожарные поднялись по развалинам дома к этому чудом Божиим сохранившемуся гнёздышку, то увидали Веру Феодоровну спокойно лежащую на кровати и благодарящую Господа и Царицу Небесную за их неизреченную милость; сын её сидел возле постели на сохранившейся балке!
Вера Феодоровна потом зимою мирно скончалась в русской больнице.
Монах. Варвара.
*
Эта же самая статья, но с некоторыми дополнениями опубликована позже, в 1957 году, на страницах журнала "Правосланая жизнь". Приводим её полностью.
*
«Не таим чудес Твоих»
Пасхальные дни 1944 г. в Белграде
(«Православная жизнь», 1957 г.)
«Яко Суд Божий есть»
(конец 2-й Паремии по Пасхи св. отцов).
Из чистой, просторной палаты богословского общежития перед праздником Пресвятой Троицы нас переселили на Сеньяк, в общежитие для стариков на окраину города. Поместили весь монастырь в трёх небольших комнатах. Сестры терпели тесноту и голод. Стали искать себе различные службы. Получили больше всего места приходящих прислуг. Прожили тяжёлую зиму, терпя холод и голод. В трудах, в скорбях дожили до светлых пасхальных дней 1944 года. Со дня на день ждали бомбардировки. Уже за, месяц до Пасхи мы на улицах находили брошенные англичанами с аэропланов летучки с предупреждением покидать места военных объектов. Мы жили возле железнодорожного моста и оставались на волю Божию, на милость Его. Сестры уже недели за две до Светлого Христова Воскресенья обходили общежития с иконою Царицы Небесной, Неопалимая Купина, веруя крепко, что в грозный час Заступница нам «щит и забрало» (Из акафиста Неопалимой Купины). Одна монахиня с сон, который видела в начала великого поста. «Ясный, вешний день, и наш убогий домик общежития. В голубом небе вдруг появляются тучи аэропланов, они выпускают множество бомб прямо над нашим домиком. Страшные снаряды блестят на солнце, летят, вот-вот на дом, и чудесным образом минуют его».
На первый день Светлого Христова Воскресения бомбардировали соседний с нами мост через реку Саву, но снаряды падали в реку. У нас на глазах подстрелили немцы английский аэроплан, а летчик благополучно спустился на парашюте.
А на второй день Христовой Пасхи пережили мы грозные незабвенные часы. Понять нас могут только люди, пережившие воздушную бомбардировку. Царица Небесная была нам «щит и забрало», «Помощницей беспомощным». Пронесся страшный, оповещательный вой сирены, и в столовую общежития, где только что служили литургию, собрались старички, старушки, взрослые и дети из частных домов. Воздух сотрясался от тяжёлых воздушных флотилий, парящих над нами. Загремели противоавиационные батареи, а в ответ сверху посыпались бомбы. Я взяла акафист «Неопалимой Купины» и как можно громче стала читать. Каждое слово поражало, словно святые слова написаны для нашего времени. Вокруг горели, разрушались дома. Разрывы бомб приближались. Вот-вот буря огненная сломит наш ветхий домик. «Буря огненная егда найдет на нас внезапно, и пламень грады и веси наши обимет, тогда Госпожа Всемилостивая, ускори на помощь к нам безпомощным и иконою Твоею честною защити и избави нас от огненного наказания, его же сотворихомся достойни грех ради наших... Радуйся Державная Скоропослушница Наша во дни тяжких испытаний... обыкла еси чудотворити, изливающи от них струи милости щедрот бедствующему и болящему человечеству. Радуйся враги наши невидимые запинающая бодренною Твоею молитвою. Радуйся не попускающая обладати им над нами насилием смертного сего телесе. Сию убо яко щит и забрало имуще Тебе помощницу нашу державную». Выли над нашими головами спускающиеся снаряды. Падали совсем близко. Начался ад. Грохот оглушительный. Чёрная пыль заволокла воздух, осыпалась штукатурка, выпадали стёкла из окон, распахивались двери, бились о стены.
Я перестала слышать свой голос. «Не бойтесь убивающих тело» - говорит душа. А тело трепещет. Мгновения кажутся вечными, гибель несут земным. Укрыться некуда от гнева Божия. «Яко суд Божий есть» (конец 2-й Паремии, 7-ая неделя по Пасхе, св. отцов).
Адские силы по Божьему попущению владеют воздухом. Домик колеблется, трепещет... Ударило так сильно, что все молящиеся, и сестры, и старички и старушки, и прихожане попадали на пол. Ждали конца. «В руце Твои предаю Дух мой», - воскликнула рядом со мною сестра. Казалось, конца-краю не будет адскому смерчу, гремящему, оглушающему... Когда, наконец, пролетела губящая стая птиц железных, познали мы Покров Царицы Небесной над нами, грешными. Восемь неразорвавшихся бомб лежало в трех-пяти-десяти шагах от нашего ветхого домика. Одна только бомба разорвалась в шестидесяти шагах от общежития, прямо на улице, против дома, населённого мелкими чиновниками и полного детворы. Господь пощадил деток, старичков, старушек и нас грешных.
Наша чудотворная икона Божией Матери находилась в это время на Дединье в русско-сербском женском монастыре Введения во храм Пресвятой Богородицы. В десяти минутах ходьбы от нас. Матушка игумения Нина благословила в это грозное время перенести снова в нашу обитель чудотворный образ. Сестры поторопились в Введенский монастырь. Поднялись по переулку к трамвайной линии. Печально было видеть разрушенные загородные дома, монастырский парк, изрытый громадными воронками. Вдали горела Сараевская улица и Милоша Великого. Напротив монастырских ворот в нескольких шагах от храма обители зияла громадная воронка. В храме лопнула арка от взрыва, и весь пол усеян жёлтым стеклом. Возле свечного ящика сбились в кучу испуганные дети - трепещущие пташки - ребятки монастырского приюта. Некоторые тихо плачут. Их сейчас увезут за город. Снова ревёт предупредительный голос сирены. Душа уже перестала реагировать на зловещий голос. Да будет воля Божия! В доме Божием, в высоком, светлом, обширном храме не страшно. В алтаре возвышается стенной образ Царицы Небесной - Знамения. Вот Она, Заступница, Стена Нерушимая.
Прошла в зимнюю капеллу монастырскую. Там на носилках лежит убитая женщина. Её только что откопали из-под рухнувшего маленького домика. Внук её, мальчик лет четырнадцати, сейчас же пришёл в сознание, когда его вытащили из-под развалин. Дико засмеялся и, потерявши рассудок, понёсся по улице. Мальчика поймали и увезли в больницу.
В монастырском коридоре сестры обступили женщину в чёрном. Она спаслась чудом - вышла из своего дома и скрылась в сарайчике в саду. Через несколько минут бомба упала в её дом и разрушила его до основания. А вот в сарайчике чудом спаслась - «Так сохранил меня Господь», - рассказывает вдова. «За несколько дней до бомбардировки вижу я сон: некие светлые прекрасные люди показывают мне великолепные строения и говорят: «Они твои». Я не жалею своего земного дома, я поняла свой сон. Господь отнял от меня земное, чтобы я к нему не привязывалась. Не хлопотала бы излишне. Сейчас я нищая. Одно на мне платье и больше ничего. Но Господь сохранил мне жизнь. Слава Ему». Эта вдова на некоторое время приютилась в обители.
Наши сестры торжественно перенесли свою святыню - Леснинский чудотворный образ Царицы Небесной. С великим благоговением несли образ Пречистой на Сеняк, в общежитие стариков, и благодарили Господа, и были покойны душою: с ними их святыня, чтимая с детских лет.
Вскоре после перенесения иконы пришли к нам в дом военные и приказали на время покинуть его, т.к. сейчас будут место около дома очищать от бомб. Насельники старческого общежития оставили дом, и сестры ушли с чудотворной иконой. Встречные люди, особенно военнопленные итальянцы, с благоговением преклонялись перед чудотворным образом. В страшное грозное время беспомощные люди обращались к Богу. Чудотворный образ вносили в дома по просьбе хозяев. И говорили люди Божии с горячей верою: «Вот посетила нас Царица Небесная, и глубоко верим, что силы ада не коснутся нашего дома. У всех было одно чувство, одна мысль: по Божиему попущению за грехи наши воздухом владеет тёмная сила».
Потянулись печальные, грозные унылые дни. Город под знаком смерти. И над ним страшное небо, словно оно сейчас не Божье. Не безмятежное, вешнее, лазоревое небо, а свод губительный, где под каждым облаком кроется огненная гремящая стрела. И Божьи облака потеряли свою красоту. И цветущие прекрасные сады предместья Белграда - Дединья не радуют взора.
Смерч истребительный каждую минуту и днём и ночью готов вот-вот пронестись над городом.
«Яко суд Божий есть». И ночью не можешь отличить Божиих звёзд от других, высоко парящих, страшных звёзд-аэропланов, зловеще смотрящих с чёрного беспросветного, томящего неба. И по ночам, благовонною Божьею весною, смятение, печаль, ожидание гибели: «Яко суд Божий есть».
Днем люди в безумии громко проклинают бомбардеров, не понимая, что виноваты не лётчики, а погружение мира в неверие, оставление, забвение Бога. Звучит в сердце, звучит в голове: «Яко суд Божий есть».
По Божьему попущению на первый и второй день Пасхи Господней на город проливается чаша гнева Божия: «Яко суд Божий есть». Но в грозное время неисчислимы и милости Божии, и чудеса повседневные. На третий день Пасхи приходит к нам женщина и рассказывает: «Сохранил нас Господь на первый день Пасхи чудесным образом. На первый день Пасхи причастилась я со своею старшею дочерью в Иверской кладбищенской церкви. Возвращаюсь домой (женщина эта жила на Дединье). По дороге застаёт нас сирена, кричащая о близкой опасности, и вскоре начинается бомбардировка Александровской улицы, по которой мы спешили домой. Мне после причастия не страшно, а моя молоденькая дочка умоляет в испуге: «Зайдём хоть в эту кафану. Высокий дом, всё же не так страшно, как на улице». «Нет, нет, - отказываю я. - Идём дальше. Подумай только: после причастия заходить в кафану». С Александровской улицы сворачиваем домой в переулок. Дочка умоляет меня зайти к нашей родственнице, когда мы проходим мимо её квартиры. «Нет, нет, - категорически говорю я. - Ни за что! Дальше!». Мы спешим домой на наше Дединье, за город. И с Божией помощью благополучно добрались до своего домика, где нас ожидала моя младшая дочка. Что же я сегодня узнаю? В кафану, куда меня умоляла зайти моя дочь, ударила бомба, а наша родственница погибла под рухнувшим домом».
Ещё великим постом 1944 года многие русские семейства приглашали к себе на дом Курскую чудотворную икону Царицы Небесной. Посетила святая икона и семейство бывшей начальницы Донского института Веры Федоровны Вигорст. Она проживала возле Байлонова базара на самом верхнем этаже многоэтажного дома. На первый день Пасхи Вера Феодоровна, будучи больной, не захотела после угрожающего воя сирены спуститься в подвал. Она оставалась лежать на кровати. Рядом с постелью стоял стол, на котором возлагали святую икону и где служили молебен Царице Небесной. С Верой Феодоровной остался только её женатый сын. Даже невестка спустилась в подвал. И Богородица явила своё великое чудо. Бомба разрушает весь дом, даже часть комнаты, в которой находилась больная с сыном. Остался неприкосновенным уголок комнаты, где находилась больная с сыном. Когда пожарные поднялись по развалинам дома к этому чудом Божьим сохранившемуся гнёздышку, то увидели Веру Феодоровну, спокойно лежащую в кровати, благодарящую Господа за Его великую милость, и сына её, сидевшего возле кровати на сохранившейся балке.
Подобное же чудо произошло с одной сестрою милосердия. Идём мы с нею по Белграду, несётся вой сирены угрожающей. Сестра милосердия мне рассказывает: «До бомбардировок я верила, но не так крепко, как теперь. Я часто имела дерзость заявлять: «Почему сейчас не совершаются чудеса? Как бы я хотела увидеть чудо!». И увидела. Во время недавней бомбардировки муж мой и я не успели спуститься в подвал, как посыпались бомбы. Я зажгла лампаду перед образом Пресвятой Богородицы. Муж и я встали под косяки дверей. В дом попадает бомба, мимо нас проносится вихрь разрушения: летят балки, кирпичи, железные печи, утварь, мебель. Я только молилась, среди ада взывала ко Господу, и как взывала. Прости! Сохрани! Яви чудо! В темноте, среди пыли, грохота молилась. Это была не молитва, а вопль к Создателю Моему. И Господь явил надо мною и моим супругом, тоже горячо молящимся, своё чудо. Когда рассеялся вихрь взрыва, я увидела перед собою тихо горевшую лампаду перед образом Заступницы. Понимаете: среди вихря не потухла! Ни икона, ни лампада даже пылью не покрылись. А муж и я были с головы до ног засыпаны мусором. Да, обсыпаны, но и царапинки на нас не было. Вот и увидала чудо». –
В наше общежитие на Сеньяке приходит женщина с забинтованной головой, пострадавшая от бомбардировки на первый день Пасхи. Она ранена в голову кирпичами, обрушившимися в подвале на нее, когда в дом попала бомба. Раненая кается, что не пошла в церковь к Светлой Христовой заутрене, а осталась дома хлопотать по хозяйству. Дочь её ушла в церковь, а она оставила Дом Божий для суеты. «Вот меня Господь и наказал», - говорит раненая. Возвращается из церкви дочка, а вместо дома - развалины. Наказал Господь - и помиловал.
После одной из бомбардировок Дединья рассказывает мне знакомая дама. Вся одежда на ней перепачкана глиной. «Что с вами?» — спрашиваю я. Она несколько раз переспрашивает меня. «Громче говорите, я очень плохо слышу: оглушена взрывом. Да, что со мною? - была на волосок от смерти. Да Господь спас. Засыпало меня разорвавшейся бомбой, спасла меня молитва «Живый в помощи Вышняго». Я глубоко верю в силу этой молитвы. Двадцать лет её ежедневно читаю. Сирена на близкую опасность страшно вопит, а я читаю её, и душа успокаивается. Вот и перед этой бомбардировкой на вопль сирены душа отвечает молитвою. Грохочут противоавиационные батареи, грохочут где-то близко разрывы. Я устремляюсь подальше за город, скрываюсь в зелень парка. Вот передо мною лужайка, дом двухэтажный. Хочу войти в дом через садовую калитку, да не могу её открыть. Близко где-то, очень близко как грохнет. Возле калитки, привязана лошадка. Брошусь под лошадку - думаю я. А голос какой-то мне говорит: «Не делай этого, берегись!». Я просто ложусь в траву и уже дальше ничего не помню, т.к. следующая бомба упала рядом со мною и засыпала меня землёю. Только через некоторое время военные меня отрыли. Ноги торчали мои из-под земли, я вся была засыпана мягкой влажной глиной. Осматриваюсь: дома нет - одни развалины, лошадка разорвана на части, недалеко от меня лежат два убитых артиллериста. Оказывается, я набрела на противоавиационную батарею, обстреливаемую аэропланами. И спаслась чудом Божьим. Вокруг меня взрыта вся земля, и только осталась зелёная травка на том месте, где я лежала. Вот какова сила молитвы!».
|
