Истинная, Божественная Поэзия – это всегда в самом высшем: одновременно ясном и в то же время таинственном, смысле - Богословие и именно, практическое Богословие, ибо только Божественная Поэзия помогает, выручает, утешает, радует и даже спасает от зла мира, тогда как все остальные «поэзии» от ума и сердца человеческого, не очищенных покаянием и не изведавших еще меры благости от Бога, только способны колебать воздух, а то и вводить в сомнения, заблуждения и расстройства. Кстати, так и распознаются роды поэзии – по ее действию на человека, каков их дух – от Бога Святой или всякий иной лукавнующий. Тютчев оказался едва ли не самым лучшим и важным помощником поэта Николая Рубцова в то самое время, когда в России царило безбожие и великие человеческие планы. Конечно, верующих тогда уже не расстреливали, но официальная литература оставалась насквозь атеистической и партийной. И речи быть не могло об опубликовании стихов с упоминанием Бога или вообще каких-либо страданий. Это не вписывалось в установленный коммунистами «формат». Перед Рубцовым во всей своей сложности и важности встала проблема: как писать? О чем писать, поэт уже знал, выстрадав главные темы своего творчества – Бог, Родина, Любовь. Рубцов решил писать в помощь душам других. И избрать соответствующую форму стихов помог ему Тютчев! Рубцов гениально продолжил глубинность и всеохватность тютчевских прозрений и настроений, идя путем растворения Евангельских смыслов через повседневную жизнь народа. Собственно говоря, так учил людей Христос, заключая Свои мысли в притчевую форму. Поэтическое Богословие – это, прежде всего, человеколюбие, а Бог наш есть Человеколюбец. Поэтому чьи стихи искусны и необычны, но в них нет или мало человеколюбия, они обречены на забвение у Бога и у людей. Это духовный закон. Только душа, овеваемая наитиями Святого Духа, только она способна произвести нечто гениальное, чудотворное, спасительное.
Богословие наших поэтов – это то самое насущное богословие, которое через страдания и очищение не боится славословить все Божественное. Богослов не тот, кто говорит о Боге, наукообразно применяя весь арсенал богословских терминов и оборотов, а кто страдает, кается, познает, любит Бога. Тому Бог и дает талант высказать самым чудным образом – в прозе или в поэзии, а, бывает, как у Лермонтова или у Пушкина, и в том и другом роде литературы, эту пламенную Любовь. И, вполне естественно, что гений ощущает свое предназначение и мучим тем, что не всегда может высказать в простой и ясной форме самое важное и существенное. Ведь зарифмовать можно все на свете, но как высказать то, что будет драгоценно и значимо для всех людей?
Душа моя, Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!
Меж вами, призраки минувших, лучших дней,
И сей бесчувственной толпою?
То, что клокочет внутри поэта, и то, что происходит там, на улице, посреди людских бесчинств и морального отупения, есть, казалось бы, два несовместимых мира. Но гениальные поэты всеми силами души и кровью сердца, укорененного в Боге, добиваются преодоления инертности слов, чтобы слова были подобием ручной молнии, посылаемой десною рукой по бесформенному и бесчувственному тлену и праху, и от такого воздействия пламень небесный занимается на погибшем и мертвом веществе, и оживотворяет его в новую жизнь! Божественно высказанное слово – это Хлеб Небесный для исстрадавшихся и отчаявшихся душ. И если уж хлеб земной достается человеку немалыми трудами, то что скажем о той цене, какую платят гении за стяжание Небесного, Божественного Хлеба – Слова Правды и Истины?
В письме к А.И.Георгиевскому Тютчев восклицает: «Боже мой, Боже мой, да что общего между стихами, прозой, литературой – целым внешним миром – и тем… страшным, невыразимо невыносимым, что у меня в эту самую минуту в душе происходит, этой жизнью..., о которой я столько же мало имею понятия, как о нашем загробном существовании (13/25.12.1864 г.). Д.Ф.Тютчевой поэт пишет: «Я хотел бы написать тебе слезами, а не чернилами… Говеть я буду на будущей неделе и именно здесь, а не в другом месте; до сих пор я чувствовал, что моя душа – как бы тебе сказать – слишком неустойчива, дабы приступить к этому Таинству, - помолись обо мне…» (8/20.09.1864 г.). Вот в каком сокрушенном духе и постоянном наблюдении за собой приступал Тютчев к Таинству Святого Причастия. Никакое «развитие», ничто внешнее не должно влиять на духовную, святую суть:
Куда сомнителен мне твой,
Святая Русь, прогресс житейский!
Была крестьянской ты избой –
Теперь ты сделалась лакейской
В письме Э.Тютчевой поэт с горечью замечает: «Невероятно, до чего Россия, когда ее Государь в отъезде, напоминает лакейскую дома, покинутого хозяином... В пустоте, образованной Высочайшим отсутствием, обычно нет ничего, кроме затяжных дождей и ничтожных сплетен» (22.09.1871г.) Посмотрел бы, а ведь и смотрит, Тютчев на то, что сегодня осталось от многих русских деревень и изб… Под утро 17 декабря 2013 года мне снится сон, будто я нахожусь в избе супруги моей Марии в д. Бор Верховажского района Вологодчины. Иду к выходу и вижу справа открытую дверь и вход в зимовку. В зимовке стоит стол, накрытый клеенкой и от окна светло. Стою и любуюсь, и хочется зайти туда: вот там находится то-то, а там вот это… Наконец, решаюсь зайти… Стою, рассматриваю все и вдруг из глаз слезы. Рядом Миша, брат Марии, оказался. Увидел, что я плачу, и сам смахнул слезу. Мы обнялись… Теперь в избе никто не живет из шестерых детей. Некогда крепкая русская деревня окончательно захирела. Вот тетя Саша-почтальонша не станет жить и от деревни останутся одни брошенные хоромы… То же самое рядом с д. Ереминское и селом Никольское. Одни храм покаяния во славу Рождества Иоанна Предтечи безмолвно призывает, пока еще есть время, к покаянию… Но Святая Русь несокрушима! Да Она уже большей частью там у Бога. Невозможно и греховно служить одновременно Богу и богатству – земному развитию. Жизнь ради одних земных достижений – не жизнь, а прислуживание мамоне. Господь не велел собирать сокровищ на земле, ибо на земле все тленно, кроме души, а велел собирать небесные богатства любви, милости, сострадания, прощения, миротворчества и прочего, что вводят нас в Царство Небесное. Без Бога ни временного, ни вечного богатства не будет. Поэтому Тютчев прямо утверждает:
Когда на то нет Божьего согласья,
Как не страдай, любя, -
Душа, увы, не выстрадает счастья,
Не может выстрадать себя…
То счастье настоящее (а, значит, и творчество!), которое выстрадано и освящено Свыше. Счастье и Сокровище, вообще все и вся на земле и на Небе – Христос, Спаситель. Без Начальника Жизни Христа нет и не будет ничего, как Он Сам и сказал: «Я есмь Путь, Истина и Жизнь». Все неугодное Богу рано и поздно потерпит крах. Поэт взывает:
О, Господи, дай жгучего страданья,
И мертвенность души моей рассей…
Многие ли в миру, да и в монастырях молятся так, как Тютчев! Ведь это не красивые слова одни, а молитвенное обращение к Богу. Поэт просит пострадать ради Бога и любви к ближнему, в том числе и для того, чтобы не писать впустую ради земной славы и отличий, но чтобы торжествовала Правда Божия. Грех обладает свойством камнем ложится на чувства человека, затемнять в нем образ Божие, чтобы человек уподобился не Богу, Создателю своему, но обезьяне или зверю. Бог – Любовь не подает страдания и скорби. Крест наших личных страданий вырастает из нашего же сердца, а не из сердца другого человека. Бога же мы умоляем простить нам и помиловать, чтобы нам сподобиться Его узреть. А еще мы можем просить Бога о помиловании и помощи братьям нашим, например, нищенствующим:
Пошли, Господь, Свою отраду
Тому, кто в летний жар и зной
Как бедный нищий мимо саду
Бредет по жаркой мостовой
В этом прошении поэта просьба всех простить и помиловать, особенно тех, кто не устает помогать другим, кому вообще в жизни тяжело, вплоть до желания свести счеты с жизнью… Преуспевающей в грехах мир не любит страдальцев и глух к их просьбам и положению. И это одна из причин гибели великих поэтов-страдальцев на Руси. Сколько в начале 90-х годов погибло в общественных катаклизмах, никто не берется подсчитать. А это наверняка не тысячи, и не сотни тысяч людей… Положить ради политических и экономических выгод и химер столько жизней в мирное время, разве это не преступление? Ведь наверняка были и другие варианты перехода «обратно» - из «развитого социализма» в капитализм. Что из того, что кто-то навьючил себя и ближних тленным, как пройдут они с таким «добром» в свободу нетления? Не эти ли, трясущиеся только над своим, и составляют целые партии и постыдные кланы по всему миру, чтобы ополчиться с распятием и ножом на неповинных работников. Это наступление зла по всем фронтам узрел в то время и поведал об этом открыто, пожалуй, один Тютчев. Но в тютчевских строках мы ясно читаем пророчество и о современном мире. С тех борьба против России и Православия только усилилась:
И целый мир, как опьяненный ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко Правду Божью
Людская кривда к бою не звала!..
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова —
Все поднялось и все грозит тебе,
О край родной!— такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твое значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
Ему вторит Николай Рубцов: «Россия, Русь! Храни себя, храни!» Иных времен татары и монголы не щадят ничего святого. Для них самый мерзостный в очах Божиих содомский грех перешел в разряд «прав». В этом и заключается суть всеобщего отступления от Правды Божией – признать грех за правду, и более того – за право грешить безнаказанно! Когда такое было на земле?! Значит, всеобщий апокалипсис не за горами, а за плечами. Россия не признает грех за правду и борется с грехами, чего бы ни стоило. И всем борющимся с грехами, всем воинам духа Господь даст помощь и награду. Это тоже одна из причин, почему поэты-воины Царя Небесного были сжиты с лица земли и убиты. Но дело Русской Христолюбивой и Антигреховной Поэзии не пропало и не может пропасть. «А если кто праведен, творит суд и правду, поступает по заповедям Моим и соблюдает постановления Мои искренно: то он праведник, он будет жив, говорит Господь Бог» (Иез. 18, 5-9). Несомненно, что наши великие поэты-мученики на этой земле гордящегося собой греха живы, потому что они всенародно любимы и прославляемы, не смотря ни на какую клевету и брань в их адрес.
Таким образом, и революция 1917 года была призвана решить не коммунистические и рабочие вопросы, не установить «вечное царство рабочих и крестьян», а сломать Народную Россию, подавить Православие на долгие годы. Грех – вот первопричина нескончаемой вражды и братоубийств. Иносказательно об этом так писал Тютчев, чтобы мы лучше усвоили всю пагубность борьбы плоти и крови одних людей против такой же плоти и крови других, а духи злобы в это время радуются человеческим безумствам. Поэтому Тютчев и недоумевает:
Смотри, как запад разгорелся
Вечерним заревом лучей,
Восток померкнувший оделся
Холодной, сизой чешуей!
В вражде ль они между собою?
Иль солнце не одно для них
И неподвижною средою
Деля, не съединяет их?
Таким образом, век для людей становится бездушным врагом не потому, что он плохой, но из-за вековечной греховной вражды людей между собой. А теперь представим, что все люди приняли Христа и, прежде чем идти причащаться, обязаны примириться между собой, чтобы не навлечь на себя гнев Божий и осуждение. Нет войн! Мир на всей земле! И это не фантазии, а реальность, во всяком случае, среди православных христиан. Вот вам и «бессильное» христианство! Все наоборот, клевещущие на Христа, сами себя срамят в виду народа и перед лицем Божиим. |
