Святая полночь. Прогремела пушка. Первыми отозвались колокола Ивана Великого, заговорили в монастыре Чудовом, подхватили в Вознесенском, в соборах, в церквах - запели все колокола Кремлевские. Поплыл звон через стены зубчатые в Замоскворечье, в Китай-город, растекся во всю ширь Белокаменной до темных полей, до холмов, перелесков, до просторов глухих, подгородных.

Заблаговестила Москва.

Взлетел в звездное небо сноп ракет из-за стен Кремлевских, и все храмы древние и новые, высокие и низкие, на площадях, на улицах, в переулках, на окрайнах замерцали свечами неисчислимыми.

Вспыхнули гирлянды стеклянных фонариков-плошек на оградах церковных.

Разлился по всей Белокаменной свет благодатный, радостный. И засветился древний город, как лампада святая, неугасимая, перед Божьим престолом, перед Кротким, Спасовым Ликом.

Распахнулися двери церковные. Засияли кресты в цветах благоуханных. Поднялись золотые хоругви.

«Христос воскресе!» - вознеслось к звездному небу. Замерла Москва... Затрепетала от ликования и от края до края во всю ширь воскликнула мощною, каменою грудью: «Христос воскресе!».

«Христос воскресе!» - повторяли белые стены. «Христос воскресе!» - шептали вешние воды.

«Христос воскресе!» - шелестели первые зеленые ростки.

«Воистину воскресе!» - радостным вздохом отозвалось Божье небо и снизошло на землю благоуханными ветрами.

«Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангелы поют, на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити», - пели звонкие, юные голоса и невидимо вторили им Божии ангелы.

Старшая моя сестра Лида и я стояли в церкви, залитой светом, недалеко от амвона, одетые в белые, пасхальные платья, с цветами в руках. Розы и ландыши оранжерейные благоухали в букетах. Свечи, разрисованные золотою спиралью, жарко пламенели.

Старенький, сияющий пасхальной радостью батюшка в ослепительных ризах торжественно, радостно возглашал:

«Христос воскресе!».

«Воистину воскресе», - радостно, как одна душа, ответно гремел народ.

«Праздников праздник и торжество есть торжеств», - пели вдохновенно юные голоса.

Пасхальный канон лился, словно поток золотой.

«Пасха! Господня Пасха!».

И кончилась, как мгновенное видение рая, пасхальная заутреня, и зашелестели троекратные лобзания.

«С праздником светлым». «Со светлым праздником», - неслося со всех сторон.

«Христос воскресе! Лидуша и Веруша», - услышала я над собою голос отца. Сестра и мы похристосовались с ним.

Мать в светло-сером платье: «Свечу задуй, заутреня кончилась».

Простояли торжественную пасхальную обедню и поехали домой. Наш молодой конь Ветерок - вороной масти, стройный, полный жизни - весело мчался, и колеса экипажа мягко подпрыгивали по каменной мостовой.

Ветер вешний дул навстречу. Таинственно, необычайно смотрело Божье небо. Окна домов светились. Проходили люди праздничные, радостные. «Христос воскресе!» - летели по ветру голоса. «Воистину воскресе!» - доносились ответные.

«Рассветать скоро начнет. Уже восток проясняется», - сказал отец, когда мы подъезжали к дому. Столовая нас встретила пыхтящим самоваром, пышным куличом с огненною розою на верхушке и с сахарным золоторогим барашком, высокою творожною пасхою, разноцветными яйцами, розовым окороком, крендельками, булочками, печеньями.

В доме каждая вещица сияла. Во всех комнатах перед образами в ризах, старательно вычищенных к празднику, ярко мерцали лампады синие, алые, зеленые, желтые, в блестящих серебряных оправах.

Пестрели праздничные ковры. На подоконниках пышно цвели кудрявые головки гиацинтов, наполняя дом сладким благоуханием.

Позолота легла вдали между серым переплетом деревьев нашего сада.

Звезды медленно гасли. Сквозь белые, кисейные шторы лиловело предрассветное небо.

Оттуда из золотой полоски должно выплыть торжественное, пасхальное солнце. Взглянуть бы!

Мама мне спать приказывала идти. А я ворчала: «Спала до заутрени. Теперь опять спать! Счастливая моя Лидуша! Она уже большая, и ее не гонят спать. Она увидит, как будет играть скоро солнышко!».

Но коснулась я только подушки, как веки сомкнулись, блаженный отдых охватил тело. Заснула. Перед глазами поплыли облака златокрылые, брызнуло в синем царстве сна кроткое, улыбающееся солнышко, показало свой праздничный лик. Ослепительно заиграло радужными цветами. «Христос воскресе!» - воскликнуло оно обдавая землю вешними лучами, играя янтарными блестками в надречных туманах.

«Христос воскресе!» - пело золотое, пасхальное небо.

Монахиня Варвара (Суханова)

(«Православная Русь», № 8 за 1854 г.)