Укорениться в Боге значит стать сильным в добре. Быть сильным в добре значит иметь настоящий духовный характер.

России необходимы, ей дороже всего отныне и на века — люди с сильным, религиозно укорененным и верным характером. Это они — строили Россию в прошлом. Это они будут строить ее и впредь. Для русского народа нет выбора; если он не сумеет укрепить в себе национально-духовный характер, тогда он вообще не сможет удержаться на исторической арене; тогда он будет отвеян в пространство, как мякина, или затоптан, как глина¹.

Россия сокрушилась в революции потому, что русские люди были в большинстве своем добродушны, но слабы в добре. Сильных же в добре было немного. И вот, когда появились люди сильные во зле и стали звать массы не бояться падения, падать, скользя вниз по линии наименьшего сопротивления, — то множество слабых поколебалось и отдалось этому зову. Тогда сильные в добре повели неравную борьбу с сильными во зле при бесхарактерном нейтралитете или слабохарактерном разложении массы. И победило зло.

Чтобы в русском человеке сложился и окреп духовный характер, он должен увидеть добро, поверить ему и в него и полюбить его; это видение, эта вера и любовь должны передать свой духовный заряд воле, и заряд этот должен быть осмыслен и принят разумом. Тогда душа русского человека станет свободною и цельною в добре: он утвердит свое духовное достоинство, и вследствие этого честь и честность станут необходимыми и устойчивыми формами его жизни. Рабские черты угаснут в нем навсегда. Он утвердит в себе Сына Божия; и соблазны разнуздания и всесмешения будут ему не страшны. Его поведет дух предметного служения.

Россия не освободится и не возродится, пока русские люди не вступят на предметный путь.

В каждом труде, в каждом жизненном деле есть своя большая, все осмысливающая цель: высшая задача всех усилий, прекрасное и священное призвание нашей жизни. Все мы — от уличного метельщика до министра — не рабы и не каторжники; мы никогда и не были ими, даже во времена сословного закрепощения. Это проклятие, ныне повисшее над русским народом при коммунистах — должно исчезнуть вместе с ними навсегда. Мы все призваны к тому, чтобы верно осмысливать предметную сущность нашей работы, чтобы видеть оком духа ее предметное значение и назначение, чтобы желать сердцем ее успеха. Ибо мы все служим некому высшему Духу на земле, Божьему Делу, делу России и через это Божьему плану мира и истории. Ибо жизнь русского народа, бытие России, — достойное, творческое, величавое бытие, — входит в этот план и составляет живую и благодатную часть этого Дела.

Кто бы я ни был, каково бы ни было мое общественное положение, — я служу России; не маммоне, и не просто «начальству»; не карьере, и не просто работодателю. Но именно России: ее спасению, ее строительству, ее качеству, ее величию, ее оправданию перед лицом Божиим. Жить и действовать так — значит жить и действовать согласно главному предметному призванию русского человека; это значит служить Божьему Делу и жить предметно: службу превратить в служение, «дела» и «делишки» освятить духом Дела.

Это значит, во-первых, вывести себя из состояния холодного безразличия и слепоты ко всему общему и высшему: к делам совести, веры, чести, права, справедливости, церкви, искусства и родины. Проснуться и выйти из гипноза бездействия и страха; растопить свою льдину, расплавить свою черствость, преодолеть свою проклятую жестоковыйность. Ибо предметность противостоит прежде всего духовному безразличию и холоду.

Она противостоит, во-вторых, узкому и плоскому своекорыстию, тому «шкурничеству» и той беспринципной изворотливости, к которым советская власть систематически приучает русских людей вот уже двадцать лет. Ибо по духу и по программе коммунист есть рабовладелец, а тем, кого он ограбит и поработит, он прививает рабский дух «шкурника», «ловчилы» и лодыря: нежелание трудиться, презрение к качеству труда и продукта, жажду урвать, окопаться и отсидеться, пользование всеми средствами и путями и пораженческое злорадство во всех делах. Коммунизм есть настоящая школа противопредметности.

Этому мы противопоставляем ныне идею религиозной предметности в жизни и в делах, идею верности Делу, идею мужественной и жертвенной прямоты.

В непредметной душе нет духовного измерения вещей и нет чувства собственного достоинства; нет совести и чести; нет чувства ответственности, нет крепкой грани между добром и злом. Бога нет. Предстояния нет. Нет правосознания и национального достоинства. А потому такой человек не служит Делу. Его ведут приобретательство и честолюбие — эти исконные, вековые враги всякой предметной политики.

И, как всегда и во всем, так и здесь: начинать оздоровление надо с самого себя. Надо победить в самом себе дух национального безразличия, уныния и малодушия: надо любить Россию и верить в творческие силы русского народа. Надо победить в себе дух частного, личного, партийного, классового интереса: надо восхотеть русского, всероссийского, единого и общего. И, наконец, надо укорениться сердцем и волею в Божьем Деле, до бесстрашия, до непоколебимости: надо твердо верить в свои и в национальные бого-укорененные силы.

Тогда остальное воспоследует и развернется само собою.

¹ См. мою брошюру «Творческая идея нашего будущего».