Евсеев Николай Николаевич (1892—1974), поэт Белого казачьего зарубежья .

Из старинного казачьего рода донской станицы Михайловской. Казаки Евсеевы, ладные да рослые, участвовали в Отечественной войне 1812 года с атаманом Войска Донского М. Платовым, а так же в сражениях на Кавказской линии с горцами. В роду многие имели склонность к художественному творчеству, живописи и поэзии. Окончил с золотой медалью борисоглебскую гимназию и юридический факультет Московского университета. Сразу же поступил по окончании в 1914г в Михайловское артиллерийском училище, был произведен в офицеры. Служил в Донской батарее. В годы гражданской войны воевал на стороне Белых, участник Степного поход., Доброволец, Первопоходник.

Прошел всю Белую эпопею. После поражения Белого сопротивления Евсеев эмигрировал. Прошел Галлиполи. И оказался во Франции. Возле Парижа обосновался и Елисеев с женой да сыном. Доброжелательно приютившая Евсеева Франция стала для него второй родиной, и он был ей благодарен.

Николай Евсеев регулярно пишет и публикует стихи на донскую, лирическую тему в изданиях русского, казачьего зарубежья. Он издал 2 больших поэтических сборника — «Дикое поле» (1963) и «Крылатый шум» (1965). Огромным успехом пользуются выступления Евсеева и Туроверова на собраниях соотечественников, в том числе в землячестве «Донская пирамида». Даже в далекой тропической Бразилии, насыщенной беженцами из России, любят стихи Белых казаков-поэтов.

В последние годы жизни жил в Русском старческом доме в Ганьи, пригороде Парижа. Скончался в 1974 году.

***

Помню войну, что шумела когда-то.

Шли за Россию полки умирать.

Рава, Гумбинет, Варшава, Карпаты.

После далёко пришлось отступать.

Тяжкое помню прощание с Крымом,

Всё расставанье с родною землёй,

И пароходов тяжёлые дымы

Над голубой черноморской водой.

Константинополь… Завод под Парижем,

Время махнуло мне быстрым крылом.

Сильные плечи склоняются ниже…

Может быть, лучше молчать о своём.

Что же сказать? И кому это нужно.

Нечем хвалиться пред вами, друзья.

Всё ж драгоценною нитью жемчужной

Жизнь протянулась куда-то моя.

***

Иноходец был резвый, горячий.

Пристяжная ещё горячей.

Жизнь казалась одною удачей

Средь осенних бегущих полей.

И поля за полями мелькали,

Будто счастье летело со мной

В голубые зовущие дали,

В белый дом за песчаной рекой.

Был тогда я ещё малолеткой,

Бесшабашным сорвиголовой,

И не знал, как огромною клеткой

Встанет мир над казачьей душой.

А душа, словно стрепет влюблённый,

Тот, что бьётся в калмыцкой петле,

Перепуганный и возмущённый,

На апрельской цветущей земле.

***

Морозный день в Новочеркасске,

Орудий отдалённый гром.

А мы в какой-то зимней сказке

По тихой улице идём.

Я помню шубку меховую,

Огромной муфты серый цвет,

Тебя, такую молодую,

Твоё цветенье в двадцать лет.

Мы посмотрели друг на друга,

И стала ты моей судьбой,

Очарованьем, вечным другом,

Чудесной радостью земной.

Почти полвека радость длится...

О, как была ты хороша...

Новочеркасск в снегах мне снится,

И вновь взволнована душа.

***

Всё одно и то же бездорожье,

Как у дедов, прадедов, отцов,

Разговор о благодати Божьей

И один конец в конце концов.

Умереть и горько и обидно.

Жить хочу, хочу, как никогда.

Никого и ничего не видно,

Чёрная шумит, шумит вода.

И глаза я в страхе закрываю,

Силюсь я молитву прочитать.

Господи, я, как всегда, не знаю,

Смерть моя, быть может, благодать.

СЁСТРАМ МИЛОСЕРДИЯ

Вы были видением рая

На смертных безмолвных полях,

Где раненый, ворот сжимая,

В кровавых стонал полуснах.

Вы были видением рая –

Вам крестик казак отдавал,

Земную юдоль покидая,

Где он от страданий устал.

Вы ночи свои коротали

Средь стонов и возгласов «Пить»,

И вы о себе забывали,

Другим помогая ожить.

Со всеми вы шли на окопы.

И цепи косил пулемёт,

Но знать не хотела Европа,

Как доблесть казачья цветёт.

Вам руки я нежно целую

За храбрость, любовь, доброту,

За то, что Россiю родную

И вы вознесли в высоту.