Купить

Речь, произнесенная 25 октября 1906 года на II Частной Беседе Русского Монархического Собрания

Мм. гг. — Правительство графа Витте разрушило нашу школу, как низшую, так, в особенности, среднюю и высшую, и теперь она брошена на произвол судьбы, а в России это зна­чит — на произвол евреев.

Как велико это преступление перед настоящей и будущей Россией, об этом нечего и говорить, так как для всех нас это преступление столь же ясно, как и его последствия.

Уже с первой минуты объявления «явочного» порядка открытия школ, евреи и еврейки ринулись гурьбой в канцелярии попечителей с «заявлениями», что они открывают школы и для еврейских, и для русских детей, и мутная, отвратительная волна все растет и растет!

Скоро настанет время, когда у нас, в Москве, русские православные родители, теперь уже с трепетом отдающие своих детей в школы умственного разврата и рассадники баррикад­ного искусства, — вынуждены будут либо воспитывать сво­их детей дома, что невозможно, либо отдавать их в еврейско-масонские школы, из которых, по примеру Франции, будут с хулиганским гиком выброшены не только кресты и иконы, но и элементарные понятия о нравственности и патриотизме.

Этому безумному движению сверху, как бы оно ни печали­ло нашего Государя, так усиленно и так тщетно напоминавшего Своим министрам о необходимости религиозно-нравственного воспитания детей в Его школах, мы воспрепятствовать не мо­жем. Пусть же это движение идет своим разрушительным пу­тем, а мы пойдем путем созидательным. Мы возмущаемся тем «явочным» порядком, которым евреи так пользуются для захвата школ в свои руки; но раз этот «порядок» (?!) существует, воспользуемся им и мы с вами: вступим в мирную борьбу с евреями и станем рядом с иудейскими школами создавать русские школы, русские по вере и воспитанно. Учебное ведомство нам в этом мешать не будет, — ему ведь все равно, а Судебное — авось не усмотрит «возбуждения одной части населения против другой», если мы в свои русские православные школы исключительно будем принимать русских православных детей и будем их воспитывать в русском православном духе.

Вот до чего мы дошли! Мы вернулись в первобытное духовное варварство и должны с самого начала строить русские школы для Русских людей! Но не думайте, что такое явление сделалось необходимостью только в России; нет, всюду, где евреи и масоны завладевают школой, местное население находится вынужденным создавать собствен­ными силами свои родные, национальные школы; это ви­дим во Франции, где школы уже находятся в безжалостных еврейско-масонских когтях; это мы скоро увидим и в Ан­глии, где эти когти почти овладели английской националь­ной религиозной школой.

В России русская школа погибла под ударами революционного движения, возбужденного теми же евреями и масонами через их ставленника Витте. Соединимся же вместе, чтобы ее воскресить.

В нашей новой Русской школе должно стоять на первом месте то, что совершенно отсутствует в нашей современной школе, — воспитание.

Воспитание это должно быть религиозно-нравственное и национальное.

Религиозно-нравственное воспитание должно развивать в детях любовь к Богу, любовь к Церкви, любовь к родителям, наставникам и ближним, любовь к труду, любовь к своему долгу и самоусовершенствованию. А воспитание националь­ное должно развивать в них любовь к Царю и России. Но это не должна быть расплывчатая, пассивная, сенти­ментальная любовь, а любовь бодрая, деятельная, влекущая человека к подвигу.

Что значит любить Бога? С искренней благоговейной лю­бовью исполнять Его заповеди, бодро стоять за истину Хри­стову, за Церковь Православную.

Что значит любить Царя, если эта любовь не является пу­стой фразой?

Любить Царя — значит быть его верным подданным, свя­то исполнять принесенную ему присягу и быть готовым по­жертвовать своей жизнью за его Престол.

И любовь к Родине, и к своим русским согражданам должна быть деятельным, а не пассивным чувством. Русский человек должен не только любоваться великими героями своей Отечественной истории, но и всеми силами стремиться к их высокому духовному уровню, дабы самому сравниться с ними в ревностной, бескорыстной борьбе за благо России и Русского народа.

Столь же деятельной должна быть и любовь к ближним в ограждении их от всякой предстоящей им опасности и в энер­гическом противлении всякому грозящему им злу.

Та школа будет действительно русской национальной школой, которая будет выпускать из своих стен русских людей такого именно закала, людей с бодрой, действенной любовью к Богу, Царю и Отечеству.

Но этого мало. Наша школа должна будет воспитывать людей труда и долга, людей любящих и умеющих работать, людей, свято чтущих нравственный долг и свои государственные и общественные обязанности.

А потому наша школа будет школой труда и долга, и в этом отношении она столь же будет отличаться от нашей современной школы безделия и своеволия, как она будет отли­чаться от нее в отношении религиозной нравственности и на­ционального самосознания!

Что значит «школа труда»? Значит ли это такая школа, в которой трудно учиться? Нет, та — плохая школа, в которой трудно учиться, а наша школа должна быть хорошая, образцовая. Трудность и легкость учения вполне зависят от учите­ля. У хорошего учителя легко учиться, у плохого — трудно. Нет «трудных» и «легких» предметов учения, а есть только плохие и хорошие учителя, и часто бывает так, что в какой-нибудь школе гимнастика считается трудным, противным предметом, а тригонометрия — легким. Все зависит от пре­подавателя.

В нашей русской национальной школе подбор преподавателей должен быть образцовый, а потому в ней будет легко учиться. Но она будет «школой труда», потому что она будет приучать детей, отроков и юношей с первого класса до послед­него к серьезному, систематическому, но вполне посильному, успешному, а потому легкому и любимому труду.

Из современной русской школы выходят в громадном большинстве случаев молодые люди, не способные ни к какому серьезному труду, не умеющие даже толком взяться за труд, а потому ненавидящие и не ценящие его до такой степени, что им не стыдно устраивать «научные забастовки».

Из будущей Русской школы должны выходить юноши трудолюбивые и трудоспособные, в руках которых каждое порученное им дело будет спориться, идти успешно и заканчиваться полной удачей, вселяя радость и бодрость в трудившихся и побуждая их к новому осмысленному и столь же успешному труду.

Но наша школа, как я уже сказал, должна быть и «школой долга». С первого же класса ребенок должен приучать­ся к строгому исполнению своих обязанностей как в обла­сти своего труда, так и в отношении к своим наставникам итоварищам.

Если мы столько видим вокруг себя людей нерадивых, не­брежных, людей без совести и без чувства долга, то мы долж­ны всецело винить в этом нашу школу, так как на ней, более чем на семье, лежит обязанность создавать из своей миниатюр­ной общественной жизни прообраз будущей действительной жизни, в которой ее бывшие питомцы должны будут обладать в борьбе за существование наивысшей степенью энергии тру­да, чувства долга, силы воли и характера.

А для развития силы воли и характера воспитание в нашей школе должно быть воспитанием не казарменным, не формально-бюрократическим, а индивидуальным, основанным на изучении характера каждого отдельного воспитанника и на бережном развитии всех его личных добрых качеств в ущерб его дурным наклонностям.

Такое воспитание возможно лишь при двух условиях: 1) воспитатель должен быть истинным педагогом, любящим и знающим свое дело, а следовательно, любовно и разумно относящимся к своим питомцам, и 2) количество его питомцев не должно превышать его воспитательной силы.

Ввиду того, в каждом классе новой школы не должно быть более 30 учеников, так как дознано опытом, что лишь при таком ограниченном числе воспитанников наставник может знать их не только по именам, но и по личным их качествам, и принимая во внимание все особенности их характеров, дей­ствительно воспитывать эти характеры в должном направле­нии, развивая в них силу воли, трудоспособность и чувство долга.

Воспитание в нашей школе должно всегда идти об руку с преподаванием, другими словами: каждый преподаватель должен одновременно действовать и как воспитатель, развивая в своих учениках все вышепоименованные добрые качества. Как это сделать? Для хорошего педагога сделать это очень легко, для плохого — совершенно невозможно. В нашей же школе должны быть исключительно образцовые педагоги.

Мы видим, что все воспитание в будущей русской школе должно основываться на любви. Та же любовь должна царить и в отношениях наставников к ученикам, но опять-таки любовь не пассивная, не сентиментальная, не потакающая поро­кам воспитываемых детей, ибо такое потакательство есть ве­личайшее зло, а потому и не может проистекать из истинной, деятельной любви. А потому наставник, побуждаемый истин­ной любовью к своему воспитаннику, будет желать сделать его честным, благородным и дельным человеком, и приложит все усилия, чтобы не дать развиться в нем противоположным по­рокам, тщательно их устраняя с серьезной, строгой последова­тельностью.

Вот приблизительно та схема воспитания, которой долж­на будет отличаться Русская национальная школа от существу­ющих ныне в России исковерканных и изуродованных школ лени, праздности, безбожия и крамолы.

Из нашей школы должны будут выходить православные Русские люди, готовые засвидетельствовать свою любовь к Богу, Царю и Отечеству беззаветным исполнением своего дол­га перед ними и бодрым, неустанным, целесообразным трудом на их пользу.

В каком отношении новая Русская школа будет находить­ся к семье, к родителям?

Это чрезвычайно важный вопрос, который почти совершенно игнорировался в прежней школе у нас, а теперь решен в самой уродливой форме в школе современной.

Прежде семья и школа составляли два друг другу непонятные, если не враждебные, лагеря, и ребенок, переходя из семьи в школу и из школы в семью, подвергался двум совер­шенно различным формам воспитания. В школе, вследствие переполнения ее учениками, воспитание было чисто казармен­ное, при котором совершенно уничтожалась индивидуальная личность ученика. В семье, наоборот, воспитание было совер­шенно случайное, в зависимости от того или другого характе­ра родителей, от более или менее разумной их любви к детям, от большей или меньшей образованности, от их более или ме­нее здравых убеждений.

При этих условиях о каком-либо правильном гармоническом школьно-семейном воспитании не могло быть и речи.

Недостаток этот всеми ярко ощущается, и когда началась современная варварская ломка школы, вопрос о взаимных отношениях школы и семьи был тоже решен самым варварским образом: в школу, превратившуюся в какую-то анархическую, хаотическую ораву, призвана была семья в виде такой же анар­хической, хаотической оравы, и образовались так называемые «родительские совещания», оказавшиеся в большинстве слу­чаев революционными митингами.

Мы не станем распространяться об этих прискорбных уродливых явлениях в современной нашей школе, а постараемся установить, каковы должны быть в будущей школе нор­мальные отношения между школой и семьей.

Каждый ученик, поступающий в школу, является для наставников его живейшей, интереснейшей загадкой, от правильного разрешения которой зависит все воспитание, а следо­вательно, и вся будущность ученика.

Разгадать ученика — значит в точности определить не только степень его познаний, но и все физические, умственные и духовные его особенности, его качества и недостатки, различные свойства его характера, как случайные, так и на­следственные.

Не зная всех индивидуальных особенностей своего воспитанника, добросовестный наставник воспитывать его не может, так как на каждом шагу он рискует сделать роковые, иногда неисправимые, ошибки.

Но как же наставник может знать своего воспитанника, если он его видит в школе лишь один или два часа в день, и то лишь во время классных занятий? При этих условиях он ни­когда его вполне не узнает. Тут ему на помощь должны прийти родители, которые в высшей степени заинтересованы в том, чтобы школа совершенно верно и точно поняла индивидуаль­ный характер их ребенка.

Вот почему в новой школе сношения между ней и семьей должны быть постоянными, но не в виде митингов для обсуждения общих школьных и всяких иных вопросов, а в виде тщательных совещаний отдельных наставников и отдельных родителей о наилучшем воспитании данного воспитанника.

Вот те нормальные отношения между семьей и школой, на которых будет зиждиться воспитание в будущей нацио­нальной школе.