Web Analytics
С нами тот, кто сердцем Русский! И с нами будет победа!

Категории раздела

История [4728]
Русская Мысль [477]
Духовность и Культура [849]
Архив [1656]
Курсы военного самообразования [101]

Поиск

Введите свой е-мэйл и подпишитесь на наш сайт!

Delivered by FeedBurner

ГОЛОС ЭПОХИ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

РУССКАЯ ИДЕЯ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

Статистика


Онлайн всего: 10
Гостей: 10
Пользователей: 0

Информация провайдера

  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • АРХИВ

    Главная » Статьи » Архив

    Иван Савин. Дым отечества. 1. Сливки общества

    ОБЪЯВЛЯЕТСЯ КОНКУРС ИМ. ИВАНА САВИНА

        Содержание
           
           I. Сливки общества
           II. В деревне
           III. Комячейка
           IV. Сашенька
           V. Дом ребенка
           
           Хорошо было раньше, лет эдак с десяток тому назад: сидишь где-нибудь на пограничной станции (или даже в соседней губернии), пишешь друзьям красивые открытки и, болтая с бочкообразным буфетчиком о делах внутренних и внешних, досыта надышишься российскими сплетнями и слухами -- сладким и приятным дымом отечества...
           А каково теперь? Поняв, что -- бежать... но куда же? -- на время не стоит труда, а вечно бежать невозможно... -- сделал привал на первой попавшейся станции и, вздыхая, оглядываюсь назад. Ни красивых открыток, ни бочкообразного буфетчика, ни отечества. Дела внутренние и внешние ограничены, правда, серьезными, но не общегосударственными вопросами: почему меня в детстве не отдали в сапожники -- зашибал бы я теперь свежую копейку... двадцатого за квартиру... дров нет. А друзья... одних уж нет, а те -- далече... Жизнь, словом, не так чтобы очень уж плохая, но, собственно говоря, черт бы ее побрал совсем! Жестянка, а не жизнь.
           И все же, танцуя под чью-то мерзостную дудку собачий вальс бездомия, иногда отходишь в сторону и в углу, чтоб никто не видел, как четки перебираешь свои такие свежие воспоминания о том, что брошено. Ибо престранная машина человек: тяжким молотом разбейте в нем самые хрупкие части и все нити перережьте острым серпом, а он, с перебоями и хрипом, по инерции, гудит старым, привычным темпом, скрипя расшатанными винтами...
           Это очерки советского быта, прокопченные дымом горящего отечества, были написаны минувшей осенью у окна, где, почти никогда не просыпаясь, тихонько похрапывал добрый и грязный кот Чушка.

        Гельсингфорс, 1923 г.
          

        I. Сливки общества
           -- Он еще спрашивает -- за что! Сказано -- за подозрительную физиономию.
           -- Но позвольте...
           -- Я знаю, что делаю. Товарищ, уведите его.
           
           Товарищ -- нечто вроде смотрителя, полный и безучастный -- привычным жестом распахнул гостеприимные двери Угрозыска Николаевской железной дороги (Лиговка, 10) и крикнул:
           -- Третья камера, принимай!
           
           Приняли меня радушно. В законопаченной -- более подходящего слова не выдумаешь -- вонью комнате зашевелились столы (на них спали); на печке, почти под потолком (там уже проснулись) кто-то лихо заиграл на гребешке, несколько хриплых голосов оглушили приветствиями:
           -- Послушайте, вы не туда попали!
           -- Дунька, ставь самовар, принимай гостя!
           -- Какая тут сволочь по ногам топчется?
           -- Пойди сюда, папаша!
           
           Я вежливо, но решительно отверг предложение безносой девицы, отцом которой я неожиданно оказался, и присел на край нар, устланных грязной ветошью. На ветоши было в поэтическом беспорядке разбросано бесчисленное количество голов, ног и рук, и между ними -- молодой человек в щегольском пальто. Молодой человек гадал: отодвигая в противоположные стороны руки с вытянутыми указательными пальцами, сдвигал их снова, стараясь, закрыв глаза, попасть пальцем в палец.
           
           Я кашлянул.
           -- Гадаете? Скучно, небось?
           -- Нет, с голоду. Насчет жратвы тут совсем даже паршиво. Шрапнель и та вонючая.
           -- А вы за что здесь?
           -- Политический.
           
           С другого конца нар поднялась лысая голова.
           -- Что арапа запускаешь? Нечто это политика, коли человек по карманам лазаит?
           "Политический" открыл правый глаз.
           -- Ай ты, лысый барабан. Дрыхни там себе и вшов считай... А вы из себя кто будете? -- обратился он ко мне.
           -- Я? Как вам сказать... быв... -- чья-то рука, быстро скользнув по лицу, вырвала у меня изо рта папиросу, -- бывший студент; теперь, как и многие, -- пролетающий...
           Левый глаз моего нового друга открылся изумленно.
           -- И вы с таким талантом здесь пропадаете?
           Камера грохнула от смеха всяких тонов и оттенков, до ослиных криков включительно.
           -- У вас тут весело. -- Вздохнул я. -- Кто это ослу подражает?
           Тот, кому я наступил на ноги, промычал:
           -- Ему и подражать нечего. Потому -- осел всамделишный.
           -- А ты -- домушник, по квартерам смертоубийством промышляешь! -- крикнул "осел" и выругался сочно, с большим наслаждением. -- В Лесном семерых придавил? На Миллионной -- пять? А на островах чикал головки топором да и засыпался? Вот стерва... Разговаривает еще. Пропишут тебе еще ленинских пилюль, подожди еще малость!
           
           Мне показалось интересным это новое лекарство.
           -- Что еще за "ленинские" пилюли?
           Парень в щегольском пальто плюнул в затканный паутиной угол. Слюна, прорвав паутину, повисла на гвозде, где когда-то висела икона.
           -- Пилюльки-то? Оченно обыкновенные -- свинцовые.
           
           Сзади кто-то осторожно тронул меня за плечо; я повернул голову и увидел старика в больших дымчатых очках, с лицом ласковым и сконфуженным.
           -- Что вам?
           -- Скажите, вы знаете французский язык?
           -- Предположим.
           -- Как будет по-французски: дайте мне, пожалуйста, папиросу.
           Я не мог не улыбнуться такой просьбе, а "дочь" моя -- безносая девица -- посоветовала по-родственному:
           -- Дай ему, папаша, в морду по-русски!
           -- Нет, отчего же... -- И я начал было уже развязывать свой кулек с провизией и табаком, как вдруг на меня наскочили, воистину с быстротой молнии, несколько оборванцев, сшибли с ног, вырвали кулек и так же быстро растаяли в общей массе.
           -- Ловкие ребята! -- только и сказал я, потирая сильно ушибленное колено.
           Старик помог мне встать.
           -- Не сердитесь на них слишком, молодой человек. Понять их надо -- ведь нас здесь почти не кормят. Ну, у кого здесь родные живут -- туда-сюда еще, передачи носят, да и то половина добрая к чьим-то рукам прилипает. А у кого никого нет, что таким делать? Вот они и обрабатывают таким манером каждого новичка. Как звери... Вчера я видел такую, например, картину: сел на пол мальчишка и давай с грязного пола крошки слизывать. На языке у него больше песку и плевков, чем крошек, а -- ничего, жует, свинья голодная... Фу-ты, Господи! Надоели мне эти экзамены -- каждый день одно и то же.
           
           У окна, заколоченного деревянной решеткой (с четвертого этажа все равно не прыгнешь!), стоял красноармеец в засаленной буденновке и кричал:
           -- Переведите, товарищ, -- РСФСР.
           На что сидевший на печке отвечал нараспев:
           -- Приблизительный перевод: ребята, смотри, -- Федька сопли распустил...
           Более точный: редкий случай феноменального сумасшествия расы...
           -- Правильно. А что такое советская власть?
           -- Советская власть -- лучший повар.
           -- Пять. А кто ее маменька?
           -- Октябрьская проститутка.
           Безносая девица захихикала.
           -- И выдумают, ей-богу! С такими мужчинами сидючи, со стыда треснешь.
           
           -- Однако знаете, очень откровенно... экзамен этот, -- сказал я.
           -- Им рисковать нечем -- люди стеночные. Красноармеец в каком-то бунте замешан, а тот, -- старик показал на печку, -- заметьте, бывший паж, устроил лимонный завод и довольно продолжительное время конкурировал с экспедицией заготовления государственных бумаг. Человек, конечно, с душой вывихнутой, но интересный, шутит все время... Эх, отпустили бы скорей, что ли!
           -- А вы в чем обвиняетесь?
           Старик раздраженно махнул рукой:
           -- В том-то и дело, что ни в чем не обвиняюсь.
           -- Как это?
           -- А очень просто. В доме, где я живу, во втором этаже -- моя квартира в подвале -- обокрали какого-то нэпмана, на Невском ювелирный магазин. Обокрали, ну и шут с ним: не мое. Но так как вор, уходя из квартиры с бриллиантами в кармане, встретился со мной на лестнице -- это было днем -- и я имел несчастье запомнить его физиономию, то и торчу здесь вот уже второй месяц в качестве свидетеля. Каждый день показывают мне разных бродяг и спрашивают: он?.. Даю вам слово, что скоро не выдержу уже и на первого попавшегося скажу: он! Безобразие.
           -- Н-д-да... -- согласился я.
           -- И таких "преступников" здесь много. Мальчишка тот самый, что крошки лизал, -- видел, как какие-то молодцы угнали автомобиль со двора гостиницы "Спартак". Чем не свидетель, спрашивается? А вот... видите, на четвертой от окна наре сидит девочка? В зеленом плюшевом пальто? Недели две тому назад налетчики убили ломом ее мать.
           -- Тоже свидетельница?!
           -- Конечно!
           
           Услышала ли девочка, что мы говорим о ней, или показалось ей скучным смотреть в одну точку, -- она повернула к нам темно-каштановую голову и заплакала.
           Бывший паж застучал ногами в лаковых ботинках по печи и сказал нараспев (почему-то вспомнился мне Игорь Северянин, таким же декадентски-ноющим голосом читавший свои поэзы):
           -- Стоит ли плакать? Глупистика одна. Все равно -- все там будем! И потом... Такие сливки светского, то есть советского, общества и вдруг -- на тебе, заплакала. Плюнь! -- И запел дрожащим фальцетом, аккомпанируя самому себе на гребешке:
           
           На днях я съел свой граммофон,
           Вчера доел я пианино,
           Сегодня слопал телефон
           И даже швейную машину...

        (Русские вести. 1923.11, 13 февраля. No 192, 193)
          

    Категория: Архив | Добавил: Elena17 (22.10.2017)
    Просмотров: 592 | Теги: русская литература, россия без большевизма, иван савин
    Всего комментариев: 0
    avatar

    Вход на сайт

    Главная | Мой профиль | Выход | RSS |
    Вы вошли как Гость | Группа "Гости"
    | Регистрация | Вход

    Подписаться на нашу группу ВК

    Помощь сайту

    Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733

    Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689

    Яндекс-деньги: 41001639043436

    Наш опрос

    Оцените мой сайт
    Всего ответов: 2031

    БИБЛИОТЕКА

    СОВРЕМЕННИКИ

    ГАЛЕРЕЯ

    Rambler's Top100 Top.Mail.Ru