Безотложно созданное местное самоуправление – в дальнейшем может стать основанием для постепенного построения земской вертикали.

В огромной и разнообразной России одна лишь центральная правительственная власть, изливаемая сверху вниз, не может обеспечить благоденствия народа. Необходимо встречное, снизу вверх, влияние.

Ещё в Московской Руси, четыре века назад, существовала система договорных грамот между местом (посёлком, местностью) и вышестоящей властью: что" обязано место выполнить и отдать государству, а что обязывается встречно власть. Эти грамоты опубликованы, можно читать их, дивиться и учиться: насколько же мы были 400 лет назад предусмотрительней, обязательней, взаимодоверительней. (Хотя сегодняшняя власть и подписавши бы – станет ли выполнять?)

Так уже в XVI веке в России действовало местное самоуправление – земство. Оно прекращалось при петербургской династии, снова возродилось при Александре II – и живительно действовало до самой революции. Большевикам эта народная самодеятельность стояла поперёк горла, и они тотчас разогнали земства повсюду. (Но историческая память нашего народа так затемнена, а испуг от прожитых десятилетий так велик, что слышал я: «Что это – земство? А не будут в него загонять, как в колхозы?»)

Земство – это объединение всех людей, живущих в данной местности и имеющих занятие в ней. Объединение внеполитическое, внепартийное и вненациональное, оно не может зависеть ни от партийного признака, ни от национального, – иначе оно теряет свой смысл и назначение.

Земская система есть форма народного самоуправления, во всех ступенях своих живо связанная с народными интересами и потребностями. Она сущностно отличается от стандартного парламентаризма и от ныне действующей у нас политизированной избирательной системы – тем, что открывает путь для истинных, достойных представителей народа, постоянно ответственных перед населением избравшей их местности.

Принципиально отличается земство и тем, что принятие в нём решений основывается не на количественном механическом подсчёте голосов, но на качественном сопоставлении мнений и учёте интересов всех представленных социальных групп, сообразно их вкладу в жизненное существование данной местности. Это отличается от современной практики, но соответствует издавней русской традиции обсуждений и решений: от сельской общины и до всероссийского представительства – должна взвешиваться правота доводов, а не число голосов; особые мнения не должны быть просто подавлены голосованием, надо искать формы не простого большинства. Конечно, первое условие тут – благоприятствие взаимных отношений, способность выслушать и понять другого. А без этого – и не начинать, без этого – и никогда ничего доброго у нас не вырастет.

Земская власть полномочна распределять местные средства и – разветвляясь на местную образовательную систему, медицину, сохранение природы, противопожарную службу, аварийную, агрономическую, мелиоративную, дорожное и бытовое строительство, помощь нуждающимся, краеведение, статистическое изучение происходящего и ещё десятки плодоносных направлений – становится, собственно, не властью, как администратор из правительственной вертикали, а органом целящим, восстановительным, воспитательным, убеждающим, открывающим простор для разумных и действенных сил населения.

Поскольку в нынешних условиях земство мыслится для всех видов поселения, встаёт вопрос: как именно может строиться народное самоуправление в крупных городах? Мы не берёмся предлагать, сознаём, что тут недочёт, это требует отдельной основательной разработки. (Начиная с выборности главы ЖЭКа? дворовых, квартальных, уличных комитетов?)

Но в общем виде, для страны, органичны были бы четыре ступени самоуправления: местное – уездное – областное – всероссийское. (Уезд – это устоявшееся русское, очень понятное слово. Сегодня удобно понимать под ним обычный административный район – в отличие от внутригородских «районов» и «микрорайонов»).

При выборе в местное земство (это «сельсоветская» группа деревень или некрупный посёлок) по однородности населения, очевидно, без нарушения справедливости может быть применено обычное количественное голосование. Однако уже в уезде население разнообразно по занятиям и социальным интересам – и следует все главные из них представить в уездном земстве. Это может быть достигнуто издревле известной системой «курий», сословно-корпоративного устроения: однородная группа избирателей шлёт в выборный орган своего представителя. В низшем земстве, очевидно, достаточно старшины (на оплате) и ещё двух членов правления (без оплаты) при нём. В уезде сама местность, по своим особенностям, устанавливает число членов уездного земского собрания (они – не получают зарплаты за своё участие, они – не чиновники, но радетели местного блага, на том и действуют, и лишь исполнительный орган, земская управа, состоит из минимального числа платных служащих). Соответственно то же – и в областном земском собрании (не так, как в нынешних областных законодательных: депутаты состоят на содержании у исполнительной власти, а значит и зависят от неё), и в областной земской управе. Сам земский аппарат не должен заметно обременять земского бюджета.

Та же оговорка и тут: а найдётся ли столько бескорыстных людей, способных отдавать силы и время спасению своей местности? Ну, а если не найдётся – мы не стоим ничего как народ, тогда, в ослаблении, оставим все заботы.

Также в каждой местности, по её традициям и разумению, устанавливается для участия в земстве свой возрастной ценз и ценз оседлости: как для права голосовать, так и для права быть избранным – свой минимальный возраст, обеспечивающий ответственность избирателя, и минимальный срок проживания, обеспечивающий соучастность в делах местности. (При нынешней усиленной миграции – срок проживания в этой местности, вживанья в неё – важное условие. А ещё, мне сейчас толково предлагают на встречах и в письмах: пусть на случай проявленной непригодности будет сильно упрощена процедура отзыва депутата. И этот порядок сам по себе уже есть эффективнейший народный контроль).

Такая земская система коренным образом решает и национальные осложнения: реальная вненациональность её устраняет подбор управляющих лиц по национальному признаку, как это имеет место сегодня во многих автономиях, даже при меньшинстве «титульной» нации; напротив, в местах сплочённого множественного проживания какой-либо нации – местное самоуправление естественно формируется главным образом из неё. Так истинная, а не голословная, демократия сама собою снимает межнациональные напряжения. Любые привилегии или стеснения по национальному признаку разрушают самый принцип земства. Национальное же творчество повсюду сохраняет свою особость в отношении религии, культуры, образования, школы. (Может быть, лишь особый уклад жизни пространственно рассеянных малых северных народов Сибири диктует для них – отдельную форму самоуправления).

В последние годы земское движение уже и начиналось самопроизвольно в разных концах России – да опало, где без поддержки, где от противодействия властей и безденежья.

По мере того как – и если – земство начнёт реально создаваться, его и на местах, и целоохватно (как уже существующие Российское Земское Движение, несколько локальных Земских Союзов) подстерегают новые опасности: и которых ещё нельзя сегодня предвидеть, и уже предвидимые, уже явные. Одна опасность – корыстное использование земского движения политическими партиями и отдельными политиками – как возможного избирательного резерва (такие признаки уже есть). Вторая – создание псевдоземских движений: использование лозунга земства в каких-либо иных целях. Третья: местные воздействия на земский процесс насилиями и угрозами. (Когда я в сибирской поездке призывал слушателей не промахиваться хоть в местных выборах, – ибо в центральных, не зная кандидатов, скорее ошибутся, – мне отвечали: так в местных-то и страшно высказываться, тут мы все на виду, вот и прижмут меня.) Ещё опасность: при нынешней распущенности нравов самоуправление в каких-то местах может стать формой самоуправства.

Введение земской системы не может быть иным, как медленно постепенным, как дерево растёт, не задаваясь никакими искусственными сроками. Лишь после успеха в осуществлении земства местного, допустимо расширять и развивать опробованные методы – для создания земства уездного, позже – и областного. (Ступенчатую систему введения земства в России я и предложил в «Обустройстве».) Развитие ступенчатой системы отнимет немало лет: чтобы каждая ступень имела время освоиться с задачами – и выделить представителей в ступень вышестоящую. (Конечно, и об этой, как и любой другой предлагаемой системе так же возразят: «да всё равно пролезут карьеристы и воры!» Но это – философия отчаяния: тогда вообще не надо ни искать, ни предпринимать ничего, а сразу опустить руки: мы погибли).

Однако, глядя вперёд в отдалённое время, если и когда Россия приобретёт успехи и навыки в земском самоуправлении, будем надеяться на создание и вершинной системы земства – Общероссийского Земского Собрания (в нашей истории – Земские Соборы). Выросшее из многоместного сознательного, бескорыстного и жертвенного опыта самоуправления, оно с большей вероятностью представит собой действительную волю народа, не ту показную, которую изображают ныне политизированные парламенты. Оно увенчало бы собой всю земскую вертикаль власти – по реальным полномочиям и родам деятельности самую широкую внизу, а кверху – с ограничением компетенции, но высоким моральным весом. (По старорусской формуле: «Царю власть – народу мнение». И если это мнение весомо высказано – то им не пренебрежёшь. Ключевский отмечает, что в Московской Руси Земские Соборы не противостояли царю, а сотрудничали с ним).

Такая земская вертикаль, независимо выросши рядом с вертикалью правительственной (у которой наибольшая компетенция наверху, но сильное сужение её книзу), создала бы в России сочетанную власть – государственно-земский строй, – при котором одновременно и сохраняется централизованное государственное управление – и жизнь народа реально направляется им самим. На каждом уровне – местном, уездном, областном и высшем – правительственная вертикаль проверяет земскую на строгое выполнение законов, а земская правительственную – на честность и открытость ведения дел. И президентская власть так же оказалась бы под совестным просвечиванием земской вершины (чего ныне так не хватает нам).

Государство должно строиться одновременно и сверху, и снизу.