Что могут люди без верности? Что удается без верности? Ничего. Но нынешний мир мало что хочет знать об этом. Он славит корыстный произвол; он ослабляет все связи; он жаждет освобожденного человека. Он лишен верности и не замечает ее отсутствия. Всеобщее освобождение от оков, всеобщее взаимное предательство ведут человечество к гибели.

Все великое заложено глубоко; оно зреет медленно; требует людей с глубокими чувствами и твердой волей — людей, имеющих потребность в окончательной крепости своих убеждений и чувствующих себя только тогда хорошо, когда знают, что их поддерживает верность. Скоро возникает лишь неполноценное; зато оно и живет недолго, как бабочка-однодневка, и оно незначительно, как сметенная пыль. Великая идея — глубокие раздумья — долгие усилия — истинная верность: это единая цепь предпосылок, на которых зиждется все творчески-великое как в жизни народа, так и в духе отдельного человека.

Как просто и точно звучат вот эти слова: «Я остаюсь тем, кто я есть; я буду любить то, что привязало мое сердце; и я буду действовать так, пока моя грудь будет подниматься от дыхания жизни». Кажется, как просто ведет себя верность! Однако она — редкий гость на земле. Почему?

Потому что верность идет изнутри и предполагает цельность души; но современный человек склонен к распылению, рефлексии, резонерству, ко всеотрицающему критиканству. Если человек целен, он обладает одним-единственным духовным центром, который и определяет его жизнь; тогда он склонен к верности. Если же он распылен, в нем наличествуют несколько состязающихся друг с другом и потому бессильных «центров», между которыми он колеблется и которые постоянно обессиливают и предают друг друга. Но верность — это то душевное единство, та духовная «тотальность», из которой рождается внутренняя уверенность верного.

Чтобы быть верным, надо что-то любить; то есть надо вообще уметь любить, а именно безраздельной полной любовью. Эта любовь и определяет человека. Она привязывает его к любимой ценности, и верность таким образом есть приверженность ценности. Кто ничего не любит, тот, неприкаянный, порхает, ничему не верный, все предающий. Кто действительно любит, тот «не может иначе»: в нем властвует внутренний закон, святая необходимость. Не то чтобы эта необходимость была ему в тягость или закабаляла его: нет, но он и не хочет иначе, он ничего другого и не желал бы и не мог. Эту необходимость он воспринимает как нечто избранное им и желанное: как самоопределение, как истинную свободу. Она для него легка и «естественна»; и он несет и свою верность, как единственную и естественную возможность своей жизни…

Верный человек обладает глубиной характера. Тому, кто неглубок и пуст, верность не «удастся». У верного человека ясное, честное сердце. Тот, кто живет с сумбурным, мрачным сердцем, однажды теряет свою верность в этом мрачном хаосе. Верный человек обладает сильной, твердой волей. Как может соблюсти верность слабовольный человек? Верный человек есть та духовная сила Бытия, та непроизнесенная присяга и клятва, та точка опоры, которую требовал Архимед, чтобы перевернуть мир. Возникая из внутренней силы, верность сама является источником силы. Она подкрепляется характером, достоинством и честью. Она — искра Божия, благословение Божие, она — истинное укрепление в Господе…

Все, что сделалось в человеческой истории по-настоящему истинным и «реальным»; что сумело победить все сомнения, страхи и опасности; что черпало из глубины и страждало по-рыцарски — жило в верности. Верность для нас, таким образом, как зов наших предков и — обет нашим внукам; а для нас это слово звучит как глубокое убеждение, утешение и успокоение. А кто действительно ведает верность, тот сумеет поведать кое-что о блаженстве и высшем счастье ее.