Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди.
(Из чина Православия).
Среди народа русского сложилось и живёт одно трогательное и умилительное сказание: наши предки рассказывали, будто бы Сын Божий, умирая на кресте среди родного Ему, но отвергшего Его и богоубийственного народа, распят был так, что Его хребет обращён был к Иерусалиму, а потухающий взор – к далёкому, неизвестному северу. И вот, когда наш Искупитель в священном молчании висел на кресте, когда уже холод могилы проникал в Его тело и мрак смерти застилал налитые кровью Его очи: тогда в последний раз взглянул Он по направлению к нашей родной стране и, распростёртыми Божественными руками призывая весь мир в любовь Свою, в этот предсмертный час умолял Отца дать Ему в обладание народы далёкого севера.
Пришло время, и предки наши, русские славяне, услышали в душе призыв Господа Иисуса, и сущей тьме, и во мраке глубоком засияла над ними вера христианская. Сияет она и теперь над ними. Русские патриотические союзы ставят православие во главу своего исповедания и призывают русских людей стоять в вере, мужаться и укрепляться в ней. При таких призывах невольно западают в душу глубокие и умилённые думы о чудных судьбах православия в истории нашего отечества.
Тысячу лет назад, окончив на семи вселенских соборах борьбу с лжеучениями, отстояв истину Христову и ценой крови – в гонениях, мучениях и ссылках, и ценой неимоверного духовного напряжения – в пастырской просветительной деятельности святых отцов и учителей, – св. Церковь установила на все времена, в прославление векам минувшим и в назидание всем будущим векам, воспоминание торжества православия. Отстояв свою веру, во всеуслышание миру, в богослужебном чине этого дня, она заявляла и заявляет: «сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди». Тысяча лет – время достаточное для того, чтобы судить, как до конца исполнились эти высокие слова над судьбами мира, над судьбами народов, исповедующих наше святое православие. Станем в положение беспристрастных зрителей судеб мировой истории в эту последнюю истекшую тысячу лет. Вот вскоре после учреждения чина Православия (842 г.), чрез какие-нибудь двадцать лет (862 г.), юные и сильные, богато одарённые славянские племена святыми братьями-просветителями Кириллом и Мефодием призываются в лоно православия. Но не на дальнем западе, не на берегах Дуная и Моравы суждено было укрепиться делу святых братьев: на берегах Днепра и вокруг озера Ильменя нашлось славянское племя, которому Господь судил, столетием позже, воспользоваться священным наследием святых просветителей и привиться, как дичку, к плодовитому древу православия. И нужно быть слепым, нужно совсем закрыть глаза на правду, на уроки истории, чтобы не видеть, какие неисчислимые блага принесло православие нашему отечеству.40
Мы радуемся, мы не можем не радоваться почти необъятному величию русской земли. Это чувство так естественно, так законно... Но не нужно забывать, что в пределах царства русского, до просвещения его христианством, обитали различные племена славянские, разделённые, даже враждебные между собой. Обо всех них кратко, но выразительно замечает древний русский летописец: «живяху, якоже всякий зверь»... Православная вера дала им человеческий образ существования, уничтожила звериные нравы, слила воедино враждебные роды и племена и образовала из них один многочисленный, сильный и единодушный народ русский. Она указала этому молодому народу величайшую историческую мировую задачу – нести свет христианства и блага культуры диким племенам севера, и востока, и юга Европы, а потом и народам неизмеримой Сибири и Азии. Плодом этой высокой духовной работы было то, что многие мелкие племена, дикие и варварские, чуждые нам по крови, силой православия сделались братьями нашими по вере, слились в единый народ и сроднились с нами крепкими, нерасторжимыми узами родства духовного. Теперешние чисто русские центральные губернии, как Московская, Ярославская, Владимирская, не говоря уже о других, были населены инородцами; Волга, Ока, Москва-река были местом населения финских и других нерусских племён. Но единая православная вера соединила и слила их с русским народом и образовала единое и могучее царство.
Изнемогал народ русский в тяжкую годину удельных усобиц, и близок казался конец его, но при множестве князей, при разнообразии и полной противоположности интересов отдельных княжеств, одна вера православная, с одним языком богослужебным, одна власть церковная была ангелом-хранителем единства русского народа, поддерживала в нём сознание родства по духу и плоти, и вызвала у летописца нашего другое глубокое замечание о славянах: «все сии племена – род един христианский".
Распадался потом народ русский на части, стонал под властью поработителей: Русь западная, казалось, навсегда была в насильственном соединении с царством неправославным, которое не без успеха стремилось к тому, чтобы подавить самую народность русскую. Но в течение стольких веков, после стольких переворотов, посреди врагов от востока, и запада, и севера, и юга православие соблюло и сохранило нашу народность для великого будущего. Оно послужило живой и крепкой связью насильственно разъединённых частей русского царства и неудержимо влекло их друг к другу; оно освятило и укрепило любовь к общему отечеству в любви к вере и Церкви православной. Православию мы обязаны и тем, что не знали внутреннего разделения, не знали этой гибельной вражды власти духовной и светской, – а будь у нас эта внутренняя вражда, не устоять бы царству нашему среди ударов от врагов внешних, среди ужасных исторических испытаний. Мы не знали мучительного раздвоения совести, мы не стояли пред страшным вопросом, к кому пристать: к голосу ли пастырей, интердиктами и проклятиями громивших царя и отечество и призывавших подданных отказаться от присяги и от повиновения государю, или к голосу царя, повелевавшего отступиться от Церкви, от пастырей, от спасительных утешений веры. Слуги отечества вдохновлялись у нас на свои подвиги в пользу родины не вопреки вере, как нередко бывало на Западе, а благодаря ей: православие единой России создало единодержавие; православие призывало сынов своих на защиту отечества; православие воодушевляло героев Невских и Донских, воздвигало и укрепляло Авраамиев и Гермогенов, вдохновляло князей Пожарских и Смоленских, граждан Мининых и Сусаниных и тысячи героев, безмолвно положивших души и полёгших костьми за родимую землю. И поле Куликово, и поле Бородинское прежде и после кликов воинских слышало звуки церковных молитв, воодушевлявших воинов. А в переживаемые нами дни что, как не православие, с его молитвами о Царе и воинстве, может вдохнуть в народ наш такой высокий патриотизм? А нашим героям-войнам на поле брани – что́ служит источником воодушевления, что́ утешает их в трудах и подвигах, что́ обещает им награду на небе за смерть и мучения, – что́, как не вера православная? И разве за всё за это – за единую, неделимую Россию, за свободную и великую Россию – разве не достойно принести благодарный поклон святому православию от сердца, любящего родину в её прошлом и настоящем!?
Мы не можем, далее, обойти молчанием вопроса о том, что служит условием внутренней твёрдости царства русского. Где основа её? Православная вера изначала дала народу нашему слово Божие на родном его языке: а слово Божие научило нас повиноваться царю и власти не по страху, а по совести; оно осветило законы государственные, вдохновило их евангельским духом христианской любви и милосердия, возвестило о святости и непреложности взаимных прав и обязанностей; вера православная научила любить сограждан, любить и самых врагов и далеко по всему миру сделала славным имя народа русского, как народа незлобивого и кроткого, мягкого, необыкновенно благородного и великодушного к покорённым или присоединённым народностям. Сколько раз и так жестоко оскорблённый и даже доныне часто у себя же на Руси неблагодарно оскорбляемый иноверцами, иноплеменниками, русский народ не развил в себе той национальной исключительности, злобной мстительности и несправедливой алчности в пользу свою и в ущерб другим народностям, что видим мы доселе на Западе...
Вообще, мы можем с удовольствием указать на многие истинно-прекрасные свойства народа нашего: на его простоту, прямодушие, правдолюбие и отсутствие гордыни, на его терпеливость без забитости, на его смирение без приниженности. Мы любуемся многими и трогательными его обычаями, мы видим в нём умение жертвовать собой во имя долга, прощать и забывать обиды. Видим его милосердие к преступникам, мягкость к врагам, его щедрую благотворительность, радушное гостеприимство к знаемым и незнаемым, его сердечное сочувствие к горю отдельных лиц и целых народов. Здесь сто́ит вспомнить, что не один, а несколько народов обязаны православной России самими собой, т.е. своей свободой государственной. Это беспримерный подвиг в истории. Полагаем, что выдающимся писателям русским нельзя отказать ни в уме, ни в наблюдательности, ни в нравственной чуткости, а ведь они зовут людей образованных учиться нравственным свойствам у народа. Естественно спросить: откуда же у народа всё это? Где получили воспитание прекрасные свойства души народной, при нашей скудости материальной, при обширности нашей земли, при отсутствии школ и просветительных учреждений? Кто это так воспитал наш народ? Кто? – Ответ ясен. От Ледовитого моря до Чёрного, от Балтики до океана Великого, от островов Соловецких до Ситхи и Сахалина, от Колы и Архангельска до Ташкента и Самарканда, при всей народной скудости, на громадном протяжении, без путей сообщения, посреди дремучих лесов и топких болот, при редком населении, несмотря на тяжкие исторические испытания, требовавшие напряжения всех сил народных, Церковь православная насадила храмы Божии. В них-то и воспитался народ наш, в них он учился прекрасным нравственным свойствам; книги церковные до самого последнего времени были его любимым, единственным чтением. Не одними героями брани и государственного строения силен и славен народ наш! Нет, он просиял великими праведниками, – этого никто отрицать не смеет; он приумножил данные ему таланты веры, он пронёс слово благовестия евангельского, а с ним и блага порядка христиански-государственного до последних пределов земли, куда не ступала нога образованного человека. Наши святые: Антоний и Феодосий Печерские, Сергий Радонежский, Пётр, Алексий, Иона и Филипп Московские, наши Сергий и Герман Валаамские, Зосима и Савватий Соловецкие, Стефан, просветитель Пермский, Трифон Печенгский, Феодорит Кольский, – просветители лопарей и самоедов, Трифон Вятский, преподобный Герасим Вологодский, Вассиан Олонецкий, Кирилл Челмогорский и до последних времён святые Макарий, Иннокентий, Димитрий, Митрофан, Тихон, Феодосий, Серафим, наши многие, ещё не объявленные святыми старцы, подвижники, духовники народные Филарет Киевский, Парфений, Илларион, Макарий, Амвросий, Феофан и другие, из которых многие только недавно почили, а многие и живы, – всё это – плод православия, всё это – герои нравственные, и их у нас целое небо духовное, целый сонм живых носителей христианского идеала, которые и доселе служат примерами для подражания. Имеющие очи видеть и уши, чтобы слышать, находили их и доныне находят то под покровом смирения и безвестности, в пустынях, в обителях, а иногда и под покровом высокого священноначальствования, взятого, как бремя, во имя послушания... Все эти неоценённые духовные сокровища принесло нам православие.
Мы любим язык наш сильный, благозвучный и прекрасный, богатый и разнообразный. В нём отразилось духовное богатство наше, сказалась духовная красота нашего племени. Народ, имеющий такой язык, – великий народ, – говорит один из выдающихся наших писателей. Теперь на этом языке написаны такие произведения, которые, выйдя за пределы Руси, приобрели почётную известность среди всех образованных народов мира.
Нужно ли указывать, кто впервые образовал и упорядочил самый язык наш и сделал его из бедного и грубого языком богатым и книжным? Кто приспособил его к выражению высших мыслей и понятий, кто без конца обогатил его и как бы освятил его переводом слова Божия, бесчисленных церковных песнопений, гимнов и молитв? Это сделало святое наше православие. Эту заслугу его дано понять и оценить не всякому. Но не будь этой заслуги и благодеяния православия, народ наш никогда бы не поднялся до величия...
Мы, без сомнения, сочувствуем распространению образованности в нашем отечестве. Мы, без сомнения, чужды дикой фанатической ненависти ко всему иноземному. Но мы хотели бы взять оттуда одно доброе; мы хотели бы при заимствованиях со стороны не переделаться в чужеземцев, не потерять основ своего религиозного и народного быта, не потерять своей духовной личности, а остаться тем, чем нас Бог создал, потому что быть русским – и славно и почётно. Но кто же, кто принёс к нам впервые и сокровища образованности? Известно, что Западная Европа от Востока получила сама эти сокровища, и под влиянием Византии началось в ней возрождение наук и искусств. Но задолго до этого времени, из той же Византии принесённое к нам православие дало нам вместе с тем блага образованности и литературы, сколько мы принять их могли по тогдашнему своему развитию. Потом православная Церковь русская в своих монастырях образовала первых учителей, пастырей и проповедников, которых хватило для проповеди евангелия до самой Камчатки и даже далёкой Америки; она же дала нам первых писателей, летописцев, переводчиков; она же соблюла в целости бо́льшую часть древних памятников письменности в годины наших государственных испытаний; она сохранила у нас духовный свет среди мрака в бедственные дни татарщины и смутного времени. И за всё это; за свет, за жизнь, за святое святых нашей жизни разве не достойно принести благодарный поклон до земли родному православию, святому православию, от сердца любящего родину в её прошлом и настоящем?
Когда же история поставила нас в необходимость принять и новое, возникшее на Западе просвещение, опять и оно долго и исключительно держалось в церковных училищах, и служители Церкви православной из западной Руси призваны были преобразователем России императором Петром к себе в непосредственные помощники. Не раз с тех пор наука, увлекаясь образцами Запада, становилась во враждебное отношение к вере и Церкви; не раз русские образованные люди, даже те, кому вверены были судьбы отечества, оторвавшись от родной почвы, не сумевши узнать и полюбить родную Церковь, боялись её будто бы властолюбивых замыслов, потому что смотрели на неё глазами Запада, привыкшего к борьбе начал религиозного и мирского. Всё снесла родимая Церковь православная, и среди незаслуженных оскорблений и унижений от родных своих детей, православных по имени и русских по недоразумению, осталась и целой, и близкой народу. Возражения и обвинения, взятые напрокат с Запада, сыпались против неё, против Самого Бога и Христа Его, возникали, множились, – и забывались, и пред лицом Божией истины таяли, как иней под лучами солнца. Церковь православная не следовала образцам Запада, не сжигала своих врагов по примеру католиков и протестантов. Но силой слова и нравственного воздействия на верующих православие остерегало и теперь благодетельно оберегает и учит нас отличать и в новом западном просвещении истинное от ложного, полезное от вредного, пшеницу от плевел, от которых нередко страдают народы, славящиеся просвещением. Оно всем вам даёт достойный вечной памяти завет и урок: вся испытующе, добрая держите – всё испытывайте, хорошего держитесь (1Сол. 5:21).
Таковы, в кратком очерке, плоды православия для нашей родины. Мы могли бы остановиться далее на общечеловеческом, всемирном значении православия. Но и сказанного довольно, чтобы проникнуться глубочайшим уважением к нашему родному православию, которому мы обязаны самими собой. На заре русской истории оно послужило живительным семенем, которым как бы духовно пророс и как бы силой внутреннего духовного сцепления крепко отлился народ наш в единый и могучий исторический организм. В преемстве поколений, среди всех превратностей времени, среди всех изменений нравов, языка, обычаев, умственного развития, православие и доселе служит началом, связующим наше прошлое, настоящее и будущее. Станьте где-либо в людных местах народного богомоления у старинных заветных святынь наших. Станьте, например, в лаврах Киевской, Сергиевской или в Успенском соборе Москвы, станьте у почитаемых святынь в Соловках, Воронеже, Задонске или Иркутске, или в Сарове, когда к святыне движутся народные волны. Вот где видимое преемство поколений живущих и отшедших, вот где живая, неумирающая связь прошлого с настоящим! Сколько вздохов, сколько слёз, сколько молитв видели эти святыни! И два, и три, и пять, и десять столетий назад пред ними так же проходили народные волны, и так же молились предки наши, и веровали, и уповали, и вдыхали это благоухание святыни, как это мы видим доныне. И если бы отдалённейшие предки наши встали вдруг из гробов, то среди изменившейся до неузнаваемости жизни они всё-таки сразу узнали бы в нас своих близких, своих родных братьев, – узнали бы в святой православной вере, в той самой, которой и они дорожили больше всего на свете; узнали бы нас в наших храмах, часто в тех самых, в которых некогда стояли и они на молитве; узнали бы нас в почитаемых нами святынях древности и в чине нашего богослужения, и в словах наших молитв, – во всём, что некогда их утешало на земле, что составляло их душевное сокровище. О, страшно и ужасно стать вне этой могучей, вечно-жизненной Церкви православной! Страшно веточке или листочку оторваться от родимого дерева, и безумно надеяться, что веточка не завянет, что листок не засохнет, не погибнет! Почтим же родное православие наше словом благоговейной хвалы, чувством глубокой благодарности! Почтим его любовью и сердечной преданностью. Почти тысячу лет оно было живительной и зиждительной силой народа нашего. Что принесёт нам будущее, – то ведомо Единому Богу. Но недаром же Господь вызвал к бытию и сохранил целым и невредимым народ наш и дал ему великую историческую задачу. И мы верим, верим от всей души, и не обманет нас голос горячо верующего и горячо любящего сердца: будет, будет под сенью православия расти и крепнуть наше дорогое отечество. А изменим мы православию: неминуемо погибнем, как ветвь, оторвавшаяся от дерева. Но теперь, когда уже на западе Европы и в дальних странах Абиссинии, Японии и Америки начинают чтить и с изумлением видеть красоту нашей святыни, нашего православия, прильнём мы к нему с особой верой и любовью, будем дорожить им, не смущаясь теми, которые от нас изыдоша, но не беша от нас – разумеем простых и титулованных, образованных и невежественных наших сектантов и тех политиканов-социалистов и кадетов, которые равнодушны ко всякой религии и прямо сатанински-враждебны православию. Пусть святая вера православная будет душой нашей жизни, управляющей и движущей силой всей нашей деятельности! Спасительна она была для нас в прошлом, такой же останется она для нас и в будущем. Верно слово, и всякого приятия достойно: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди!»
Утвердит она и сохранит в силе и славе и Русь святую. Утвердят у нас мир, порядок и справедливость только те государственные и общественные деятели, те политические партии и союзы, которые открыто и твёрдо стоят за православие. |
