Весь девятнадцатый вѣкъ былъ послѣднимъ этапомъ идеологическаго штурма противъ православной русской державы. Всякая же интенсивная мысль имѣетъ свою нравственную си­лу, а потому всѣ главныя мысли, которыми жила въ большин­ствѣ своемъ отшедшая отъ Церкви мыслящая интеллигенція, не могла не выразиться въ жизнь. И она выразилась въ страшную Русскую революцію, въ уничтоженіи благодатнаго русскаго государства, а за нимъ и въ сокрушеніи большинства христіанскихъ монархій Европы. Такъ какъ Русская монархія несомнѣнно стоитъ въ центрѣ вниманія всѣхъ разрушитель­ныхъ силъ міра, то мы и хотимъ очень бѣгло обратить ваше вниманіе на духовные процессы въ нашей странѣ въ періодъ XIX вѣка.

Въ Россіи, какъ и въ другихъ странахъ Европы, про­грессъ въ области науки, техникѣ и зарождающейся техноло­гіи, настолько закружили головы всей интеллигенціи, что всѣ себя почувствовали нѣкіими богами, для которыхъ нѣтъ гра­ницъ для ихъ умственныхъ силъ. Вопросъ для нихъ былъ только во времени. Они претендовали, что абсолютно все можно понять, все объяснить, всякія тайны, да и Самого Бо­га, если таковой существуетъ, временно остается тайной то, до чего наука еще не успѣла коснуться; а это все значитъ, что вообще никакой тайны нѣтъ и не было. Фактически Ленинъ былъ только устами всей этой богоотступнической интелли­генціи, ея выразителемъ, когда провозгласилъ на весь міръ свой дерзкій девизъ, который и до сего дня исповѣдуетъ ком­мунизмъ: «Религія есть опіумъ для народа». Существуетъ только то, что можно провѣрить, видѣть, слышать, обонять, осязать. Такое ученіе матеріализма и атеизма выразилось въ коммунистическій догматъ — «бытіе опредѣляетъ сознаніе». Противъ такой лавины лжи и пошлости этой полунауки, кото­рую Достоевскій называлъ самымъ большимъ бѣдствіемъ для человѣчества, многіе настоящіе ученые возвысили свои голоса протеста противъ этой примитивной постановки вопроса о ду­ховной сущности человѣчества. Однако, вскорѣ и они оробѣ­ли, въ СССР — отъ страха имѣть дѣло съ органами КГБ, а въ свободномъ мірѣ — передъ опасностью потерять доходныя каѳедры университетовъ, и всѣ, даже не сговорившись, мало­душно замолкли.

Но Церковь Христова не могла молчать и она приняла вызовъ. Надо сказать, что во всемъ православномъ мірѣ и въ тѣ времена, будь то въ Россіи, Греціи, Болгаріи и Сербіи и въ другихъ православныхъ церквахъ, было множество мѣстныхъ праведниковъ, монаховъ, архіереевъ или просто мірянъ, которые утѣшали свой народъ, ограждая его отъ этихъ волнъ разнузданнаго безбожія. Всѣ они ждутъ свое­го будущаго прославленія. Но грядущему Антихристу и его предтечамъ необходимо было противопоставить великаго свя­того, который бы стоялъ какъ духовный гигантъ, подобный пророку Иліи, передъ глазами всего народа, а теперь уже и предъ лицомъ всего міра. И такового воздвигъ Господь — преп. Серафима Саровскаго. Голосъ его прозвучалъ не черезъ міровую прессу, не съ каѳедры великихъ соборовъ, а изъ глу­хихъ лѣсовъ средней Россіи, куда не всегда можно было про­ѣхать въ весеннее и осеннее время разливовъ, непролазной грязи и часто по непроходимымъ дорогамъ. Но свойство Бо­жіяго благодатнаго слова таково, что оно проходитъ глубины морскія, пустыни и бездны. Передъ нимъ смолкаютъ всѣ сти­хіи, ему покоряется земля и вея яже на ней, и оно достигаетъ слуха всѣхъ земнородныхъ. Простая бесѣда великаго старца съ Мотовиловымъ была прямымъ отвѣтомъ всему богоборче­скому міру:

«Господь открылъ мнѣ, — сказалъ великій старецъ, — что въ ребячествѣ вашемъ вы усердно желали знать, въ чемъ состоитъ цѣль жизни нашей христіанской, и у мно­гихъ великихъ духовныхъ особъ вы о томъ неоднократно спрашивали... но никто не сказалъ вамъ о томъ опредѣлительно. Говорили вамъ: ходи въ церковь, молись Богу, тво­ри заповѣди Божіи, твори добро — вотъ тебѣ и цѣль жиз­ни христіанской. А нѣкоторые даже негодовали на васъ за то, что вы заняты не богоугоднымъ любопытствомъ и гово­рили вамъ: высшихъ себя не ищи. Но они не такъ говори­ли, какъ бы слѣдовало. Вотъ я, убогій Серафимъ, растол­кую вамъ теперь, въ чемъ дѣйствительно эта цель состоитъ.

Молитва, постъ, бдѣніе и всякія другія дѣла христіан­скія, сколько ни хороши они сами по себѣ, однако не въ дѣланіи только ихъ состоитъ цѣль нашей христіанской жизни, хотя они и служатъ необходимыми средствами для достиженія ея. Истинная же цѣль жизни нашей христіан­ской состоитъ въ стяжаніи Духа Святаго Божіяго».

Добавимъ отъ себя безъ малѣйшаго сомнѣнія въ духѣ словъ преп. Серафима, что и вся богослужебная, обрядовая часть святого православія отъ храмоздательства, иконописи, облаченія, великихъ и малыхъ поклоновъ, клироса, церковна­го пѣнія, до копеечной свѣчечки, имѣютъ ту же единственную цѣль — стяжаніе Святаго Духа Божія. Православный христі­анинъ никогда не долженъ забывать этой главной цѣли въ любыхъ обстоятельствахъ своей духовной, церковной, обще­ственной жизни. Какъ корабль движется по морской стихіи, неуклонно придерживаясь магнитной стрѣлки — компаса, такъ и православный христіанинъ, подвигомъ внутренняго постояннаго вниманія, ни на іоту не долженъ отклоняться отъ этой единственной спасительной цѣли. Ставимъ ли мы свѣч­ку, будемъ одновременно просить Господа зажечь вмѣстѣ съ этимъ видимымъ огонькомъ искру свѣта Божіей благодати въ нашей душѣ. Дѣлаемъ ли мы поклонъ, будемъ просить Госпо­да такъ: кланяюсь Тебѣ, Господи, тѣломъ и въ немъ всѣми си­лами моей убогой души, и умоляю Тебя удѣлить и мнѣ недостойному кроху благодати отъ Твоей богатой трапезы. Стро­имъ ли мы храмъ Божій, наша внутренняя молитва должна быть о томъ, чтобы Господь насъ положилъ самымъ невзрачнымъ камнемъ хотя бы на порогъ Своего великаго строящагося небеснаго храма, вѣчнаго Іерусалима. Внутренній молитвенный подвигъ долженъ всегда сопровождать, наполнять всѣ наши дѣла, чтобы они не были бы пустой, сухой, никому не нужной шелухой. Мотовиловъ слушалъ великаго старца и все новые и новые вопросы тѣснились въ его груди: какъ мы зна­емъ, что въ насъ есть благодать Святаго Духа? Если мы назы­ваемъ благодать свѣтомъ, которымъ мы именуемъ Самого Христа, когда слышимъ въ храмѣ — Свѣтъ Христовъ просвѣ­щаетъ всѣхъ, то гдѣ же этотъ свѣтъ?

«Тогда о. Серафимъ взялъ меня, — говоритъ Мотови­ловъ, — весьма крѣпко за плечи и сказалъ мнѣ:

• Мы оба теперь, батюшка, въ Духѣ Божіемъ съ тобою!.. Что же ты не смотришь на меня?

Я отвѣтилъ:

• Не могу, батюшка, смотрѣть, потому что изъ глазъ вашихъ молніи сыплются. Лицо ваше сдѣлалось свѣтлѣе солнца, и у меня глаза ломитъ отъ боли!

О. Серафимъ сказалъ:

• Не устрашайтесь, ваше боголюбіе, и вы теперь сами также свѣтлы стали, какъ и я самъ. Вы сами теперь въ полнотѣ Духа Божіяго...

• Что же чувствуете вы теперь? — спросилъ меня о. Серафимъ.

• Необыкновенно хорошо! — сказалъ я.

• Да какъ же хорошо? Что именно?

Я отвѣчалъ:

• Чувствую я такую тишину и миръ въ душѣ моей, что никакими словами выразить не могу!

Прошло приблизительно 160 лѣтъ со дня этой духовной бесѣды, въ которой преп. Серафимъ указалъ намъ на настоя­щую цѣль христіанской жизни, просто, сильно, наглядно, ощутительно. Послѣ блаженной кончины преп. Серафима прошло намного лѣтъ и Господь явилъ намъ другого Своего угодника - св. праведнаго Іоанна Кронштадтскаго, который, продолжая какъ бы ученіе преп. Серафима, отвѣчаетъ намъ на нашъ естественный слѣдующій вопросъ, тѣснящійся въ на­шей груди: а какъ стяжать благодать Святаго Духа? Вся кни­га «Моя жизнь во Христѣ» кажется многимъ поверхностнымъ читателямъ сборникомъ благочестивыхъ размышленій. Одна­ко во всей этой книгѣ въ восемьсотъ страницъ нѣтъ трехъ страницъ, чтобы не было бы указанія на сердечную молитву. «Моя жизнь во Христѣ» это ученіе о сердцѣ и о сердечной молитвѣ. Это крикъ души праведника, великаго пастыря Зем­ли русской, который говоритъ намъ, что только сердечная мо­литва и есть настоящая молитва. О. Іоаннъ изощряетъ свое перо, чтобы всесторонне указать намъ на исключительность, силу, такой молитвы. «Не жалѣй себя для сердечной молит­вы, когда ты весь день провелъ въ трудахъ. Церковь насъ приглашаетъ къ такой молитвѣ, когда говорится: «Рцемъ вси отъ всея души, и отъ всего помышленія нашего рцемъ». Въ другомъ мѣстѣ о. Іоаннъ насъ учитъ, что молитва имѣетъ свое тѣло, свою душу и свой духъ. Тѣло молитвы это во-первыхъ, встать на молитву тѣломъ, произносить или читать молитвен­ныя слова; душа молитвы есть смыслъ словъ молитвы, а духъ молитвы сердечныя воздыханія къ Богу. Дѣйствіями стоянія, чтенія, пониманія молитвы мы какъ кулакомъ стучимся въ двери нашего сердца. Господь, видя наши усилія, нашъ под­вигъ, касается перстомъ Своимъ нашего сердца и оно немед­ленно воспламеняется, зажигается огнемъ молитвы. Надо молиться Богу о сердечной молитвѣ. Мы можемъ въ любое вре­мя поднять или опустить нашу руку, перенестись въ любой конецъ міра, гдѣ когда-то мы были, подумать о любомъ про­исшествіи, вспомнить о любомъ лицѣ, но мы не можемъ когда хотимъ молиться сердечно. По слову Евангелія: «изъ (наше­го) сердца исходятъ злые помыслы, убійства, прелюбодѣянія, любодѣянія, кражи, лжесвидѣтельства, хуленія» (Мѳ. XV, 19). Такимъ образомъ наше сердце бываетъ часто гнѣздомъ демоновъ. А когда мы молимся сердцемъ, то въ насъ происхо­дитъ чудо изгнанія бѣсовъ. Всякая мысль въ которой не участвуетъ наше сердце — пустая скучная мысль. Сердце является динамикой души. Пока мысль не прошла черезъ сердце, она не имѣетъ никакой силы. Но сердце можетъ быть и средоточіемъ злой силы, и тогда брошенныя слова съ участіемъ та­кого порочнаго сердца увлекаютъ людей на бунты, революціи и убійства. Съ точки зрѣнія мысли, философіи — рѣчи Лени­на убоги и не должны были бы обратить вниманія ни одного серьезнаго мыслящаго человѣка, но Ленинъ былъ одержимъ демономъ, въ его сердцѣ горѣлъ огонь геенскій, который за­жигалъ сердца русской толпы, въ то время опустошенной отъ благодати Святаго Духа. Вотъ настоящая причина лютой не­нависти коммунистовъ къ вѣрующимъ людямъ. Вѣрующаго человѣка не убѣдишь, не увлечешь дешевыми доводами, у вѣ­рующаго въ сердцѣ огонь благодати Святаго Духа, охраняю­щій его отъ заблужденій и преподающій его душѣ глубокій миръ.

Въ мірѣ существуютъ всякія школы: школы азбуки, на­чальныя школы, среднія, университеты и академіи, гдѣ учатъ наукамъ, развиваютъ умственныя способности, память, вооб­раженіе, вкусъ, критику, но нѣтъ во всемъ мірѣ ни одной школы, гдѣ бы воспитывали сердце. Человѣкъ же съ разви­тымъ умомъ, съ большимъ знаніемъ, но съ холоднымъ камен­нымъ сердцемъ, является духовнымъ калѣкой.

О. Іоаннъ со всѣхъ возможныхъ сторонъ подходилъ къ вопросу о сердечной молитвѣ; не жалѣетъ словъ, выраженій, примѣровъ, сравненій, символовъ, только бы ему убѣдить насъ въ совершенной необходимости стяжать сердечную молитву, этотъ ключъ къ духовной жизни, къ общенію съ Госпо­домъ, Матерью Божіей, съ ангелами и всѣми святыми.

Въ наше время апостасіи, когда рѣдчайшіе люди, даже среди православныхъ, читаютъ Добротолюбіе, житія святыхъ и другія духовныя книги, и такъ мало знаютъ о Церкви Хри­стовой, мы постарались въ самой сжатой формѣ преподать нѣкую квинтэссенцію, что есть на потребу для нашего спасе­нія. Для православнаго человѣка, погрязшаго въ суетѣ совре­менной жизни, духовно задыхающагося среди сорной травы модерной жизни, знаніе и пониманіе цѣли всей христіанской жизни — стяжаніе благодати Святаго Духа — и какъ ее обрѣсти — сердечной молитвой — пусть будутъ путеводной звѣздой и началомъ его духовнаго прозрѣнія.

Архіепископъ Виталій.

Источник