Тому, кто любит свою родину, кто признает, что ей необходима государственная форма, и кто участвует в жизни своего государства волею — естественно иметь политическую волевую идею, верить в ее спасительность и желать ее осуществления. Так, автор этих строк — монархист по глубокому, жизненному убеждению, верою, любовью и разумением: он убежден в том, что настоящая, здоровая монархия выше, благотворнее, жизненнее, — чем самая удачная, «благоустроенная» республика; и еще он убежден в том, что пока Россия будет республикой, она будет пребывать во внутренней смуте и международной слабости, независимо от того, будет ли это «социалистическая» или «буржуазная» республика.
И тем не менее он отстаивает принцип непредрешения, т.е. он считает, что русские, находящиеся за рубежом, не имеют права и не должны предрешать послекоммунистическую форму русского государственного строя, не должны организовываться за рубежом в партии для того, чтобы навязать эту форму внутренней России. И вот в силу каких оснований.
1. Только политические младенцы могут думать, что политическая идея осуществима при всяких условиях и в любое время. Монархия есть высшая форма государственного единения, но именно поэтому далеко не всякий народ и далеко не во всяком душевном состоянии способен осуществить ее. Есть уровень морального и политического разложения, на котором «монархия» возможна только как мимолетная, жалкая и пошлая карикатура, ничего не спасающая и всех разочаровывающая.
2. Как бы внимательно ни следили мы за событиями внутри России, мы до самого конца не будем в состоянии определить того душевного процесса, который совершается в массе русского народа, — процесса его религиозно-нравственного очищения и политического созревания. Сам по себе процесс этот крайне сложен, медлителен, бесформен и лишен органов проявления; а коммунисты еще задерживают его, искажают и подавляют. Все «провидения» и политические истолкования этого беспримерного процесса, — да еще издали и после долгого отсутствия, — необосновательны и легкомысленны: говорить, что «теперь весь народ хочет демократической республики» или что вся страна «мечтает о царе» — значит заниматься заведомо недобросовестной партийной спекуляцией. Наши сведения и наша сила суждения здесь просто недостаточны. При таких условиях «предрешающий» — совершает поступок политически безответственный.
3. Монархия имеет природу органическую и религиозную, она означает конец смуты и революции. Поэтому возрождение ее требует несравненно большого оздоровления, очищения и зрелости, чем продолжение революции в форме некоммунистического республиканства. После падения коммунистов в стране может не оказаться ни духовных, ни общественных сил для восстановления монархии, и подготовка этих сил потребует немало времени и борьбы. Наивно думать, что монархия возрождается посредством партийных резолюций или провозглашений. Необходим укорененный в стране образованный кадр, способный и готовый идейно служить и честно строить монархию; имеется ли он? Необходимо массовое доверие и сочувствие, еще не изведавшее республиканской демагогии или уже разочаровавшееся в ней; имеется ли оно? Необходима монархически настроенная армия; имеется ли она? Пытаться же возродить монархию при отсутствии всех этих условий значило бы — предавать царя на растерзание и посмешище и компрометировать монархическое начало. Революция разрушила Россию беспримерно; всякие ссылки на русскую Смуту или на иноземные революции — просто несостоятельны: аналогий нет, и «предрешающий» — просто не знает и не понимает сам, чтó он делает.
4. Мы не знаем, и до конца не будем знать, чтó установится в России после падения коммунизма. Быть может — слабая республика, тогда оздоровление затянется. Быть может — диктатура (сильная республика непременно сведется к диктатуре), тогда оздоровление ускорится. Попытка же установить в период оздоровления монархию — была бы вредна не только для России, но и для монархического начала, ибо дезинфекция или чистка выгребных ям не есть дело царя; это дело поставило бы его с самого начала в фальшивое положение и отвлекло бы от него сердца. Монархия есть начало примирения, а не расправы; начало достоинства, а не демагогической угодливости.
5. Мы должны помнить, что после падения коммунизма России предстоит период хозяйственной разрухи, государственного бессилия и международных унижений. Это бремя будет посильно только гениальному человеку; негениальный монарх — падет под этим бременем сам и скомпрометирует монархическое начало. Мы должны помнить, что настоящая монархия, монархия силы и достоинства, может оказаться невозможною и что монархия международной зависимости, внутреннего заискивания и демагогических посулов унизит и уронит монархический принцип; мы должны помнить, что плохая республика подготовит хорошую монархию, а преждевременная и слабая монархия подготовит длительную республику.
При таких условиях преждевременно навязанная стране монархия может оказаться полезной только республиканцам, коммунистам и врагам России. И предрешение ее ныне могло бы быть понятно только в устах истинного «провидца», которому «открылось светлое будущее».
6. Среди русских, пребывающих ныне за рубежом, всякое предрешение (и монархическое, и республиканское) звучит по меньшей мере претенциозно. Люди, выдвигающие такие формулы: «с монархией в России покончено навсегда», или «республика в России не будет допущена» — доказывают этим только то, что сила их политического суждения крайне незначительна. Кто они сами, эти «кончающие» и «не допускающие»? Какие явные или тайные силы уполномочили их предрешать за всю Россию? За кем из них стоит все зарубежье? Но если бы за кем-нибудь из них стояло все зарубежье — то это был бы всего 1 миллион из 150 миллионов, составляющих Россию. Сколь бы ни были ценны культурные силы зарубежной России — они остаются и численно, и морально, и политически недостаточными для предрешения. Всякое предрешение, идущее из-за рубежа, вызывает во внутренней патриотической России справедливый и гневный отпор. Сколько раз нам приходилось слышать там в России формулы этого отпора: «Иго несем мы; бремя опасности и борьбы на нас; а предрешаете и распоряжаетесь из-за рубежа вы? Кто вы, не отстоявшие Россию от большевиков, удалившиеся за пределы досягаемости и ныне делящие наследство не свергнутого врага?! Помните, что свергнуть коммунистов здесь мы можем и совсем не пустить на родину вас, зарубежных предрешателей...»
7. Предрешающий в зарубежьи — или произносит пустые, не обязывающие его ни к чему слова, или же обязуется повести революционную борьбу и гражданскую войну против всякого строя, им заранее осужденного. Так, предрешившие республиканцы обязуются свергать всякого диктатора и монарха, который поведет дело спасения России: в качестве новых революционеров слева они останутся за рубежом, поведут террористическую работу и будут добывать деньги для того, чтобы поднять в России новую гражданскую войну за республику. Соответственно этому предрешившие монархисты, выдвигающие кандидата на престол, обязуются свергать всякого другого кандидата («бонапарта»), всякого не подчиняющегося им диктатора и всякую республиканскую власть, которая будет пытаться оборонить Россию от новых коммунистических покушений: в качестве новых революционеров справа они останутся за рубежом, поведут явную и тайную агитацию и будут пытаться поднять новую гражданскую войну за своего претендента.
Если они не намерены это делать, то какой политический смысл имеют их грозные предрешения? А если их намерения именно таковы и они готовят России новые революции и гражданские войны — то замыслы их по отношению к России безумны и преступны и русская история не почетом отметит их имена.
8. Мы должны отправляться от того, что Родина выше политической формы и что Россия потеряла уже слишком много для того, чтобы терзать ее новыми кровавыми переворотами. Мы должны помнить, что патриот-республиканец и патриот-монархист — сыны одной России и что ныне смертная борьба между ними была бы предательством по отношению к Родине.
9. Всякий несоциалистический строй в России будет лучше советского-коммунистического, при всяком таком строе мы должны добиваться возвращения и права жить и работать на своей родине. И ныне ни одна противосоветская организация не должна мешать другой в ее борьбе с коммунистами, но все они должны договариваться между собой по принципу: вместе бить.
Остальное выяснится и решится в самой России.
Старый политик
| 
