Дорогие братие и сестры, ближние и дальние, в разсеянии сущие и в Отечестве нашем пребывающие. Пасха, этот праздник жизни, света, любви и братства, снова соединяет нас всех в одну семью Христову, оживляя в нас надежду на скорое воскресение России. Когда восходит солнце, оно золотит прежде всего вершины гор и деревьев и иных высоких предметов, и затем озаряет всю земную поверхность, проникая даже в пропасти земли, в ущелья гор и разселины скал.
Тоже можно сказать и о животворящих лучах праздника Воскресения Христова – они падают прежде всего на тех, чьи сердца устремлены всегда к небесамъ – на эти духовныя вершины христианского человечества, и затем обнимают своим сиянием всех других людей, не исключая и тех, кто обычно привык пресмыкаться в нравственных низинах, не поднимая очей своих на небо. И всюду, где ни распространился бы свет Пасхи, он творит жизнь и радость.
Мы, странники и пришельцы среди других народов, счастливы, что принесли с собою этот драгоценный залог с Родной земли, искони так возлюбившей и так глубоко усвоившей благодатное дыхание этого праздника. С тех пор, как Русь вышла из купели крещения, она ярко загорелась Пасхальным светом, непрестающим озарять всю ея тысячелетнюю историю. Нигде в мире Пасха не являет столь очевидно своего царственного достоинства, как праздник праздников и торжество из торжеств, как именно на Русской Земле. Последняя действительно преображалась в светлые дни и, как невеста Христова блистала тогда веселием и духовною красотою.
Как некогда апостолам на Фаворе «добро было» в лучах Преображения Господня, так и сердце русских людей услаждалось и как бы горело в сиянии, славя воскресшого Спасителя, и когда прекращался наконец Светлый праздник и смолкал торжествующий пасхальный звон, дивной небесной музыкой, разливавшийся по необъятным пространствам нашей Родины, русский человек, с такою же неохотой и даже как бы некоторой грустью возвращался к своей будничной жизни, с какими апостолы спускались с Фавора после Преображения Своего Божественного Учителя.
В свете Пасхальных озарений сложилась вся жизненная философия Русского народа, привыкшого смотреть на весь мир с точки зрения вечной победы, приобретенной для нас Воскресшим Спасителем, сокрушившим державу ада и смерти. Отсюда истекала его (русского народа – ред.) нравственная сила, его исключительное благодушие в перенесении ударов судьбы, внутренняя гармония его сердца, спокойное примиренное отношение к смерти, непоколебимая вера в конечное торжество правды – сколько бы поругаема и уничижаема она ни была иногда на земле эта просветленная любовь к природе и ко всем людям, которых он считал своими братьями, хотя бы они были ему и чужды по крови. Здесь надо искать главный ключ к разгадке всей тайны русской души, не перестающей возбуждать любопытство западного мира. Сколько бы ни обольщали его соблазны мира, русский человек непоколебимо верит, что Христос один есть Путь, Истина и Жизнь, и что вне Его и без Него нет истинного счастья, и сама жизнь утрачивает свой смысл, становясь тяжким бременем для ея носителей. Человечество может жить лишь постольку, поскольку оно способно обновляться и возрождаться во Христе, Который постоянно повторяет над ним чудо воскресения.
Опыт нынешних дней особенно ясно убеждает нас в этой истине, хотя, к сожалению, главным образом, отрицательным путем. Наблюдая окружающия нас мировыя события, несущияся вперед таким бурным потоком, мы видим, что чем дальше люди отходят от Христа, тем дальше они уходят от истоков жизни, и тем скорее приближаются к смерти, или, лучше сказать, сами приближают ее к себе. Примеры у нас перед глазами.
Обратите внимание на эти чудовищныя орудия, изрыгающия тысячи смертей, на эти ужасающия взрывчатыя вещества и ядовитые газы, способные в одно мгновение уничтожить тьмы тем людей, как ничтожных насекомых, и целый край превратить в пустыню, разве все это не есть расширение господства власти смерти и ада, готовых ныне поглотить весь мир, искупленный смертию и воскресением Христа Жизнодавца.
Если не наступило еще время «расковать мечи своя на орала, и копия своя на серпы», ибо война часто является неизбежной в качестве удерживающого начала против распространения зла, насилия и неправды на земле, то, во всяком случае, христианские народы должны были бы скорее смягчать ея ужасы, чем умножать для нея средства разрушения и расширять самую сферу ея убийственного действия, придавая ей так называемый тотальный характер. Эти многочисленныя подземныя убежища, о сооружении которых так много заботятся государства во время войны, не говорят ли наглядно о том, что люди сами своею жестокостью лишили себя права свободно жить на земле, любоваться светом солнца, и должны, как пресмыкающиеся, скрываться в подземных норах от преследующих их врагов?
Так, отходя от Христа, как источника света мы снова погружаемся в хаос и тьму варварства. Самое завоевание стихий – моря, суши и воздуха, чем так гордится наш век, отнюдь не делает человека истинным царем природы, а скорее порабощает его последней. Привыкнув следовать ея механическим мертвящим нормам, он готов подчинить тем же законам бездушной механики всю свою жизнь и культуру и не только внешнюю, материальную, но и внутреннюю, духовную, жертвуя для этого царственной свободой своей личности и самодержавием творческого разума. Он хочет создавать не только управляемое хозяйство, но и управляемую мысль и даже совесть, применяя к ним то же начало принуждения, как и к другим областям жизни.
«Братство или смерть» – этот страшный лозунг французской революции, это «братство Каина» – как верно определил его один из деятелей последней, снова возрождается в XX в., находя свое отражение особенно в теории и практике коммунизма, стремящагося привить это пагубное начало общечеловеческому сознанию. Угасив в себе светильник вечных заветов Христовых, современное культурное человечество потеряло мерило абсолютной истины и правды, подменив их условной правдой человеческой, а иногда открытою ложию.
Неудивительно, что мир, утратив под собою твердую нравственную основу, шатается во все стороны, подчиняясь случайным велениям момента и, прежде всего, соображениям пользы и выгоды, господствующим ныне над всеми высшими мотивами человеческих действий. Русский большевизм всю эту печальную мудрость века сего довел до самых крайних и грубых степеней ея развития, и потому наша душа по-прежнему отвращается от него, чувствуя в нем дыхание ада и тления.
Сколько бы мы не жаждали скорейшого возрождения Родины, мы не хотели бы видеть, что на месте Святой Руси утвердилось бы царство Чингисъ-хана или Тамерлана, из которых каждое, в известной степени, было выше и гуманнее безпощадной развращающей правительственной организации советов, или чтобы там создался просто трудовой муравейник, весь углубленный в землю и как бы сросшийся с нею.
Мы желаем узреть нашу обновленную Родину никакой иной, как свободной, светлой, радостной, мирной, духоносной, сильной Христовой правдою и любовию, возносящейся подобно лествице Иакова от земли к небесам, чтобы соединить их между собою. И мы знаем, что силен воскресший Спаситель возстановить ее такой, даже если бы она смердела, как четверодневный Лазарь. Хотя, к нашему утешению, она не достигла еще состояния полного разложения, свидетельствующого обычно о наступлении смерти.
Те, кто имел возможность встретиться лицом к лицу во вновь присоединенных русских областях в Польше или в Финляндии с красноармейцами, вышедшими из простой крестьянской среды, единодушно свидетельствуют, что яд коммунизма не успел еще проникнуть в глубину народного организма и отравить его управляющие нервные центры. Современный русский человек не забыл еще веры своих отцов, хотя и принужден таить ее от ревнивого взора безбожной власти. Русская православная душа еще жива в нашем народе и легко может дать пышный расцвет новой жизни, если на нее дохнет благодать воскресения.
Воскресни же, Господи Боже наш, да вознесется рука Твоя, не забуди убогих Твоих до конца. Да воскреснет Бог и в сердцах всех других современных народов, дабы они могли простереть друг другу взаимныя братския объятия, простив вся воскресением и прекратив кровавую брань, и снова обрести во Христе-Победителе ада и смерти, свою духовную силу, свое счастье и истинную жизнь.
Апрель 1940 г., Белград. («Православная Русь», №9, 1940 г.).
|
