5 апреля 1923 г.
Глубокоуважаемый Петр Николаевич!

Любовью, волею, словом и делом я связан с Добровольческою армиею с ноября 1917 г. Так будет и впредь. Я всегда сделаю для нее все, что в моих силах; ее враги будут моими врагами и ее друзья будут моими друзьями. Всякая общественная комбинация, двоящаяся в отношении к ней, внушает мне подозрение и заставляет меня отстраниться.

В армии, руководимой Вами, мне всего дороже ее живое вдохновение, уже превратившееся в волевой характер. Это вдохновение в корне своем религиозно; этот характер в строении своем рыцарственен. История человечества обогатилась новым орденом; Россия рухнула потому, что такого ордена у нее не было; без такого ордена Россия не возродится; падение большевиков и конец революции должны быть не концом его, но укреплением. Идея этого ордена должна быть осознана, выговорена, раскрыта во всей ее государственно-патриотической силе. В разложении мировой политики, культуры и религиозности — это гнездо духовного здоровья. Драгоценнее всего — блюсти его внутренний, вполне не насилуемый и вполне необходимый рост. Я сам — глубоко убежденный монархист; я считаю подлинную монархию одним из самых чудесных достижений духовной жизни.
И в то же время я считаю глубоко правильною позицию Главного Командования в этом вопросе: бутон не расковыривают, он расцветает сам; и когда расцветет — явит красоту. В течение ближайших месяцев я буду печатать мои книги, написанные и выношенные в сатанинской плавильне, — о сущности правосознания и о монархии 3. Я ни словом не упомяну в них о нашей Армии, ее делах и вождях. Но я взрастил их в том духовно жгучем опыте любви и ненависти, скорби и смерти, в котором я побратался с самого начала с моими братьями на юге. И я не сомневаюсь, что их сердца узнают мою мысль.

Я хотел бы тогда, чтобы в этом обращении моем к Вам, глубокоуважаемый Петр Николаевич, Вы восприняли голос всех моих друзей-единомышленников, которых я оставил в далекой чудесной, но униженной Москве и живым органом которых я себя здесь, в изгнании, чувствую.
Посылаю Вам первое, что напечатал после пятилетнего молчания.
Искренно и глубоко преданный Вам
И. Ильин.

1923 IV.5/III.23
Berlin — Grunwald Jagow Str., 10—11.