Эту и другие книги можно заказать по издательской цене в нашей лавке: http://www.golos-epohi.ru/eshop/

I

Если вы взглянете на окружающую вас природу, то вы прежде всего заметите, что в ней повсюду царствует порядок, царствует стройная система, поражающая гармоническим сочетанием частей в целом. Если вы с восторгом и удивлением остановитесь пред величайшей премудростью мироздания, пред его красотой, величием и гармонией, то вы невольно сознаете, что в основе всего видимого вами великолепия лежит система, дающая в результате удивляющий вас порядок. Для вас становится совершенно непонятным, как мог бы существовать окружающий нас мир, если бы не было в нем этого наблюдаемого вами порядка, не было бы той стройной системы, при которой одно вытекает из другого, одно поддерживает другое.

Продолжая эти наблюдения и размышления и переходя от целого к составным его частям, мы в них находим то же самое, т. е. мы наблюдаем и в каждой отдельной части этого целого то же присутствие системы и порядка. Мир растений и мир животных, начиная от известкового Accetabulum'a и кончая жизнью муравья, построены все также на системе и порядке по заранее предначертанным законам.

Таким образом, мы видим, что основной закон всякой жизни, всякой организации заключается в системе и порядке, или, лучше сказать, наблюдаемый нами порядок является уже логическим следствием самой системы. Но если правильное существование даже муравьев становится невозможным при отсутствии известной системы в организации их жизни, то как же оно возможно в жизни человека, семьи, общества и государства? Конечно, нет. Правильная жизнь, например, государства возможна только в том случае, когда в основу этой жизни положена будет система, т. е. единое начало, проходящее чрез весь строй, движущее и регулирующее жизнь государства. Результатом получается порядок, при котором только и возможна правильная жизнь человека и его материальный и нравственный прогресс.

В нашем воображении иногда совершенно ложно порядок является синонимом застоя и чуть ли не рабства пред предержащею властью. Между тем, в действительности наблюдается как раз обратное явление, и только один порядок ведет к прогрессу и свободе. Конечно, при этом является вопрос - как понимать свободу. Наш книжный либерализм зачастую видит свободу в том, что в действительности создает только одно рабство. Вообще книжный либерализм в своих рассуждениях признает одну только точку зрения - правовую, берущую свое начало из понятия о «праве человека». Так, например, француз - человек и турок - человек, а потомуих права должны быть одинаковы, и оба они должны в равной степени пользоваться, например, избирательным правом. Выходит, с точки зрения книжного либерализма, что необходимо ввести в государственное устройство Турции те же начала, ту же конституцию, какие существуют во Франции. Или: русский - человек и еврей - человек, а потому те права, которые дарованы русским, должные быть даны и евреям. Вот правовая точка зрения книжного либерализма.

Heтрудно понять, до какой степени подобная точка зрения-ложна и несправедлива, и не трудно доказать, что она ведет не к свободе, а к самому ужасному рабству, хотя и незаметному для глаз, но постепенно разъедающему социальный организм, уничтожающему прогресс жизни и порабощающему душу человека и все высшие проявления этой души в жизни государства. Прогресс человеческий заключается в развитии духа, в развитии нравственного мировоззрения человека. Поэтому, как в отдельной жизни человека, так и в жизни государства только такая организация может именоваться «свободой», которая ведет к развитию духа человека, к его нравственному прогрессу, т. е. такие условия жизни, при которых человек получает возможность улучшаться нравственно, развивать себя умственно и душевно и все более и более познавать Святую волю Творца, положенную в основу Его чудного мироздания. Вот что должно именоваться «свободой», свободными условиями жизни человека. Поэтому каждую систему в устройстве жизни государства и каждую реформу в существующей уже организации необходимо рассматривать именно с этой точки зрения, т. е. насколько они споспешествуют нравственному прогрессу человека. Вообще важно иметь в своем мышлении единую точку зрения, с которой и ориентироваться во всех своих рассуждениях, предначертаниях и действиях. Иначе получается шатание мысли, самое вредное явление как в жизни отдельного человека, так и в жизни государства. Этой единой точкой зрения, исходя из предпосланных мною соображений, в создании условий правильного развития государственной жизни, необходимо признать: 1) порядок, 2) стройность системы управления, при которой одно и то же начало должно проходить через весь строй жизни и 3) поступательное движение свободы, т. е. чтобы самая система управления давала бы возможность постепенному развитию свободы духа человека, его нравственному и умственному просветлению.

Освободительные реформы, например, Императора Александра II представляли собою совершенно стройную систему. Освобождение крестьян, создание бесцензурной печати, отделение административной и судебной властей, городское и земское самоуправление -все это представляло одну стройную систему, одно начало, проведенное через все реформы. Это - преддверие конституционного образа Правления. В складках этих реформ несомненно заключалась и «свобода». Она веяла, она чувствовалась, она носилась в воздухе. И в частной жизни, и в общественной, и в государственной замечался сильнейший подъем духа. Воспрянуло, заговорило и поднялось все лучшее в обществе, все лучшие стремления, все высшие проявления души лучшей части общества. Словно дух Божий, недрящийся в душах лучших людей России, запертый там, как в темницах, и проявлявший себя по временам в чудных творениях колоссов русской литературы, словно он явился на свет, носился в атмосфере и воспроизводил тот удивительный подъем духа, который окружал освободительные реформы Императора Александра II. И что же? Теперь как-то странно даже вспоминать этот подъем духа. Теперь, когда мы присутствуем на похоронах всех этих реформ, когда мы видим затоптанными в грязь все высшие идеалы людей 60-х годов, когда мы наблюдаем повсюду главенство толпы с ее отвратительными, чисто животными инстинктами, - становится жутко на душе, слезы душат горло, словно стоите вы перед еще не засыпанной могилой, в которой лежит похороненным все дорогое вашему сердцу, вся ваша духовная жизнь...

Почему же все это случилось? Казалось, можно было ожидать благодетельных результатов от проведения в жизнь освободительных начал Императора Александра II, нужно было ожидать создания такого нового порядка, при котором дальнейшее развитие жизни русского народа, его материальный и нравственный прогресс могли бы идти спокойно и служить общему прогрессу человеческой жизни, т. е. тому прогрессу, при котором Бог проявляет себя в человеке? Почему же эти освободительные реформы принесли не свободу, а рабство? Почему идеалы 60-х годов не получили дальнейшего развития, а, напротив, разрушались в большей своей части? - В общественном самосознании циркулировало мнение, что дальнейшая законодательная деятельность постоянно урезывала реформы Александра II-го, и это постоянное урезывание расшатало единство и цельность реформ и повело за собою те печальные результаты, свидетелями которых теперь присутствуем мы. Мнение это, конечно, основано на том же поверхностном отношении к развитию жизни, на котором основаны были и самые реформы. Напротив, это урезывание еще несколько спасло от окончательного порабощения духовной жизни интеллигентной части нашего общества. Возьмемте крестьянскую реформу, как самую яркую страницу освободительных начал. Что она сделала с помещиками-дворянами, т. е. с нашей русской интеллигенцией? Она уничтожила совершенно их духовную жизнь. Куда делалась литература и ее величайшие представители духовного богатства русского народа? Литература заменилась газетной хроникой, а величайшие представители мысли, удивляющие и поражающие даже и теперь грандиозностью своих талантов, заменились чем-то мелким, жидким, одинаково далеким от таланта, и от душевной глубины. Кроме того, читая романы того времени, мы встречаемся с типами высоко симпатичных молодых девушек и молодых людей, с теми или иными идеалами в их душах. Их мировоззрения подчас и наивны, но их души невольно влекут вас к ним, вы невольно чувствуете и сознаете, что в их душах есть искра Божия, которая теплится и разгорается, которая пробуждает и вашу душу, и влечет вас в царство идеалов и счастия, в царство правды и справедливости. Перед вами открывается духовная жизнь, глубокая, манящая и ласкающая, облагораживающая вас и говорящая вам об истинном предназначении вашем в жизни...

Какие же типы теперь вы встречаете, если не в романах (которых нет), то по крайней мере в жизни? Вам встречаются молодые девушки или слишком реальные и практичные, или пустые и бессодержательные, но с запасом обрывков знаний в голове. Это такие типы, которые не подвинут вас ни на подвиги, ни на самопожертвования, не подвинут вас на олицетворение в жизни идеалов, не одухотворят, одним словом, вашего существования. С другой стороны, молодые люди, в громадном большинстве случаев, пусты и бессодержательны до невероятности, по сравнению с молодыми людьми 60-х годов, и чуть ли не с пеленок - практики, карьеристы и интересаны. Если в те времена вопрос материального существования являлся вопросом - средствак жизни, то в нынешнее время он является самою - целью жизни.

Почему же такая резкая перемена? Почему же такое сильное понижение общего духовного уровня русской интеллигенции, последовавшее вслед за крестьянской реформой? Объясняется это просто тем, что самая реформа прямо разорила помещика-дворянина, этого единственного представителя в то время интеллигентной силы России. Она создала ему совершенно новые условия хозяйства, с которыми он, будучи еще к тому не подготовлен, решительно не мог совладать, вследствие чего и должен был бежать от земли, т. е. бежать от главного устоя его нравственного и материального существования. Его бегством и разорением воспользовались торговцы и промышленники, и создался новый класс, новая интеллигенция с торгашескими идеалами, которая и задавила своей численностью действительную интеллигенцию помещиков-дворян. Новая интеллигенция, состоящая из этих выскочек, богатых репортерскими познаниями, без прошлого и традиций, не заключавшая в себе никаких духовных идеалов, явилась на жизненный пир и под флагом внешнего либерализма, т. е. уравнения прав, предъявила свои требования во всех проявлениях частной, общественной и государственной жизни.

Она потребовала, чтобы литература - эта эссенция ума, познаний и духовных идеалов - служила ей и была бы выразительницей ее желаний. Вследствие этого, взамен чудных произведений духа прошлого, явились или романы из жизни торговок с сенной площади, в которых рисуется жизнь этих торговок и их идеалы продать гнилое яблоко взамен свежего, или роман с порнографическими качествами для возбуждения эротических наклонностей читателей, или с таким содержанием, как «оторванная нога», «разбитый нос», «ревность и убийство» и т. п. Взамен журналов явились газеты, которые, с своей стороны, наполнились репортерскими известиями и заметками шантажного характера для возбуждения интереса. Одним словом, по общему экономическому закону, по спросу явилось предложение, и новейшая литература была щедро вознаграждена пятаками и рукоплесканиями толпы.

То же сказалось и в музыке, и в художестве, и в изящных искусствах, и в моде, и в правилах жизни. Гостиная перешла в лакейскую. Явилась толпа, подавляя своими деньгами и своею численностью, и ее вкус стал руководить жизнью. Вместо того, чтобы помещик-дворянин поднял до своего уровня нарождающуюся вновь из недр народов интеллигенцию, создавшаяся мещанско-буржуазная среда, сильная деньгами и своею численностью, перетянула к себе помещика-дворянина, и он волей-неволей должен был начать жить жизнью этой среды, подчиниться ее требованиям. Создалось общественное мнение толпы, которое все нивелировало, принизило все духовные требования, и жизнь сделалась серою и скучною. Дворянское гнездо было разорено, и русский интеллигент - носитель лучших идеалов всего прогрессивного исторического пути русской жизни, подорванный и экономически, и нравственно, стоит теперь с понуренной головой пред своими разрушенными идеалами и своими разбитыми надеждами...

Один шкурный вопрос в разных фазах его проявления стал руководить жизнью. Достижение личных полезных целей, достижение материальных удобств, богатства, роскоши и, для украшения той же жизни, знаков отличия, власти и сопряженного с ними людского почета, вот культ нового времени, кумир, которому молятся, которому поклоняются, к которому стремятся. Само собою разумеется, что, имее такую цель жизни, употребляемые при этом средства доходят до совершенного забвения интересов ближнего, и только кодекс наказаний служит границей в выборе этих средств. Всякие стремления к идеалам духовной жизни, всякое вдохновение и вообще всякое отвлечение от сферы реального и полезного в матерьяльном смысле - возбуждает презрительную улыбку даже на устах 17-летней девушки, которая также, с своей стороны, уже в этом возрасте достаточно напитана матерьялистическими вожделениями. Такова уже атмосфера, которою мы дышим, в которой мы все живем. Таково стало положение русского дворянина помещика, таково положение русской интеллигенции.

С другой стороны в это время, там, в глубине России, растут и вырастают новые «свободные» граждане. К глубочайшему прискорбию необходимо признать, что положение и этих «свободных» граждан стало тяжелое, что жизнь русской деревни полна безначалия и безвластия, нравственной распущенности и экономического разорения. Когда-то, под давлением деспотически властвовавшей доктрины внешнего либерализма, нельзя было говорить о том, что жизнь свободного крестьянина стала несравненно хуже жизни «крепостной».

Нельзя было этого говорить, иначе вас записывали в крепостники и забрызгивали грязью. Благодаря такому деспотизму жизнь деревни была предоставлена сама себе, и все отрицательные стороны невежественного народа совершенно свободно получили полное свое развитие. He место здесь рисовать картину разрушения жизни семьи крестьянина, тем более, что я об этом достаточно подробно говорю в своих «письмах из деревни», но факт сам по себе несомненен, и его признают теперь не только лучшие люди России, но и сами крестьяне, старики, убеленные сединою, которые с грустью и слезами покачивают головой и говорят: «а прежде много лучше жилось нашему брату».

Таким образом пред нашими глазами совершается знаменательный и с первого взгляда даже невероятный тот факт, что «освобождение крестьян» - эта по самой своей задаче одна из величайших реформ жизни ХIХ-го столетия - привело к разрушению жизни и помещика, и крестьянина и нравственному, и материальному. Боже упаси понять все эти соображения в том смысле, что не нужно было освобождения крестьян. Нет, оно было нужно. Необходимо принести благодарственную молитву к Престолу Всевышнего за то, что Он ниспослал эту гениальную мысль великому нашему преобразователю ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ II-му. Но самое выполнение этой гениальной мысли ИМПЕРАТОРА отличалось таким ужасным легкомыслием, что свобода привела к рабству, что помещик остался без определенной и дисциплинированной силы в хозяйстве, а крестьянин, живший все время не своим умом, a умом помещика, вдруг был предоставлен сам себе. Пользу от этого извлекли с одной стороны капиталисты, так как с выкупной операцией увеличилась задолженность государства, а с другой стороны хищники, слетавшие и слетающие теперь на разоренные «дворянские гнезда и на крестьянские пепелища». Об этом приходится упоминать только потому, чтобы пояснить, что не все то свобода, что является под флагом свободы, и что каждая реформа, проводимая в жизнь, должна в основе своей иметь ясное и определенное убеждение в том, что она ведет к нравственному прогрессу. Вопрос, который, собственно говоря, никогда и не затрагивается при реформировании жизни, а между тем в нем-то и сила, так как все остальное есть только следствие его.

Возьмемте, например, еще реформу городского и земского самоуправления. В чем она заключается? He есть ли это простая дань идее самоуправления, взятой нами из чужой страны и перенесенной на родную почву?

Между тем мы передали в руки этих «выбранных» чуть ли не 2/3 налогов и доверили им не только городское и уездное благоустройство, но и дело народного образования. Кому же это мы вверили? В газете «Новое Время» читаем:

«Недавно в одной из юго-западных губерний издан был любопытный циркуляр против безграмотности в делопроизводстве городских, купеческих, мещанских и ремесленных самоуправлений. Грамотность водворяется, конечно, не циркулярами, а школами; но циркуляр, чрезвычайно сочувственно принятый и перепечатанный многими провинциальными газетами в разных губерниях, указал на бесспорный факт из провинциальной жизни, весьма не новый, но именно по этой причине и особо печальный, что он продолжает существовать во всем своем откровенном безобразии. Свежий пример такой «общественной» безграмотности представляют записки двух самарских обывателей, имеющих честь состоять гласными местной думы, напечатанные в самарских газетах с соблюдением подлинного правописания. Исполняя требования нового Городового положения, двое самарских гласных так оповестили о невозможности для них прибыть в думское заседание 19-го сентября: «Вдуму явица на собранье быть не могу посемеиному обязательством. И. П.». «Посимеиным об стоятельствы НоСеводнишним Собрании быть нимогу. П.». В Самаре 78 тысяч жителей, а в гласные самарской думы выбираются, как видим, люди, у которых грамотность обратно пропорциональна имущественному цензу. Удивляйтесь после того, что Самара

отстает по части забот о народном образовании, городском и санитарном благоустройстве и пр. Какие требования можно предъявить к людям с подобным образовательным цензом, попавшим по недоразумению в отцы одного из крупнейших поволжских городов?»

Так вот кому, следовательно, мы вверили заботу о благоустройстве, здоровье, образовании и правосудии: - «посемеиному обязательством» и «посимеиным об стоятельствы»! И это теперь, а каковы же были экземпляры самоуправителей лет 30 тому назад? Причину подобного анормального явления - появления на общественной арене безграмотности и невежества - необходимо искать не в том, что в России нет образованных людей для замещения общественных должностей, а гораздо глубже. Под флагом либерализма, самоуправления и чуть-чуть не конституциализма, в России, в городском и земском самоуправлении прочное гнездышко свило хищничество. Поэтому люди образованные, более или менее интеллигентные, для заправил городов и земств представляют собою элемент совершенно неподходящий - им нужен свой человек, который за известное вознаграждение был бы всегда послушным орудием. В самый разгар конституционных вожделений, в самой столице, в Петербурге, подкуп шел совершенно открыто, например в деле конно-железной дороги. И все это замалчивалось, чтобы не пошатнуть идею либерализма.

Конечно, в наших самоуправлениях встречались и проблески хорошего. В том же Петербурге дело городского школьного образования было поведено прекрасно. Но этим мы обязаны совершенной случайности. Городская школа попала в руки редактора-издателя «Вестника Европы» г. Стасюлевича, человека, быть может, несколько прямолинейного и тенденциозного в своем мышлении, но бесспорно умного, честного, глубоко образованного и искренно преданного идее народного образования. Конечно, большую роль в развитии городской школы Петербурга играло и то обстоятельство, что сама по себе школа по своему существу не представляла того «общественного пирога», около которого обыкновенно слетается стая воронов. Во всяком случае в этом факте идее самоуправления решительно не при чем, и городские школы могли бы попасть в руки г. Стасюлевича или ему подобного и без городского самоуправления. В общей же деятельности, пo всей России, наши самоуправители оказались ниже всякой критики и, не подняв ни одного вверенного им дела, произвели громаднейшие долги. Наблюдая, например, внешнее благоустройство Петербурга, мы должны признать, что всем этим благоустройством мы обязаны исключительно тому или иному градоначальнику, а дума всегда представляла собою только тормоз. В тех же городах России, где административная власть вольно или невольно бездействует, постоянно наблюдается одна мерзость запустения.

Несомненно одно, что сколько бы мы ни рассматривали освободительные реформы Императора Александра II, мы вынуждены будем признать, что свободы они не дали и не могли дать. He могли дать потому, что только единое начало, проведенное через весь строй государственной жизни, может быть результатно, а не несколько начал и тем более противоречивых. Выходило так, что, с одной стороны, принцип неограниченной монархии, т. е. власть свыше, а с другой - самоуправление, т. е. власть снизу. В заключение оказалось, что власть одна была поставлена в противоречие с другой, одна сваливала на другую; нарушена была стройность, дисциплина; получилось безвластие и безначалие. Независимо от этого и в самом направлении мышления получился страшный сумбур, закончившийся нигилистическим и террористическим брожением. Выходило, что безнаказанно нельзя было нарушать существующего порядка, нельзя было приравнивать Россию, положим, к Франции, нельзя было смешивать двух начал, нельзя было идею республики вставлять в рамку неограниченной монархии. Существовал историческим путем сложившийся строй жизни. Существовала власть, единая и нераздельная, начинавшаяся сверху и проходящая через весь этот строй. Вследствие этого существовал порядок, и людям жилось спокойнее и лучше в матерьяльном отношении. Получался досуг, вследствие которого развивалась духовная жизнь, и на жизненном горизонте появлялись наши гиганты мысли и духа - Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Гончаров и множество других истинных светочей жизни во всех проявлениях духовной деятельности народа. Все носило печать полной определенности, строго намеченных рамок, в которых должна была протекать и вырастать жизнь России. Монархия, православие и народность - вот тот устой, на котором покоилось государственное здание России. Оставалось только улучшать части и винтики механизма, но дух строения должен был оставаться все тот же. Были и «неправда и хищения», хотя и не доходившие до последовавших затем колоссальных размеров, но против этого необходимо было бороться только образованием, народной школой и высшими заведениями. Под влиянием спасительных лучей света образования, изменялись бы и улучшались части механизма, пробивалась бы правда, и справедливость и жизнь, согласно велению Творца, прогрессировали бы ровно и спокойно, не шатаясь и не пятясь по временам назад. Восторги и овации, с которыми теперь встречается франко-русский союз, поразительный, чисто стихийный энтузиазм, с которым сердце Франции - Париж встречает у себя Русского Царя, это удивляющее весь мир братство двух народов - служат выражением той же мысли, того же психологического анализа, о которых говорим мы здесь.

«Свобода, равенство и братство» - это знамя французской революции, на республиканской почве, с такой же правдой и без всякого диссонанса может развиваться и на почве неограниченной монархии. Многие говорили, что братание неограниченной монархии и республики - явление невозможное, психологический абсурд, а между тем жизнь показала как раз обратное, так как во всех явлениях народного энтузиазма Франции и глубокой симпатии России как бы ни старались видеть результат политического интереса двух государств, в конце концов в воображении невольно рисуется картина искренности, неподдельности чувства, частию стихийного начала. Таким образом, если бы в дореформенный строй русской жизни вливалась бы только одна струя - струя образования, то, быть может, теперь Россия представляла бы собою лучший пример законности, порядка, развития в жизни нравственных начал правды и справедливости и высшего развития духа человека. Но случилось не то. Случилось, что сыны России, получившие большее образование и влекомые высшей культурой других народов, забыв совершенно, что за их спиной стоит чуть ли не стомиллионная масса совершенно невежественного народа, легкомысленно и святотатственно задумали разрушить существующие порядки родной страны и насадить в ней совершенно чуждые порядки других стран, задумали эту невежественную массу призвать к управлению жизнью государства. Они забыли, что существующий у них в доме порядок есть явление не случайное, а результат исторического прошлого, что в один час русский не может сделаться французом или англичанином и наоборот, что это будет деланная кукла или болван, на который можно будет уже потом набивать какой угодно парик. Это уже обезличивание, уничтожение народности, уничтожение той высшей правды, которая положена Творцом в каждое явление жизни. В духовной атмосфере, которой жило образованное общество России, в туманных и неясных очертаниям, начали витать разные обрывки идеи свободы и свободных учреждений, покрываемые совершенно искренним воодушевлением, так как, несмотря на всю легкомысленность таких мечтаний, в них было дыхание свободы. Возникли сепаративные вожделения, заговорили о народностях, а молодые люди, не видевшие жизни, не понимающие исторических судеб народов, схватившие только внешний вид формулы «свободы, равенства и братства», - начали пропагандировать разрушение существующего порядка, создание «народной воли» и закончили допущением террористических средств и идей анархизма. На свет Божий явился ужасающий разврат мысли и чувства, возведенный в учение. Получилось нечто страшное, омерзительное и болезненное, и лучший из людей, Император Александр II, великое сердце, живший исключительно желанием блага народу, погиб на глазах всех мученической смертью. Это была кульминационная точка душевного разврата и сумасшествия, это был болезненно грустный результат шатания мысли! Чем бы все это кончилось - неизвестно, но, благодаря Богу, подобному политическому разложению был положен предел великим миротворцем - ИМПЕРАТОРОМ АЛЕКСАНДРОМ III, начавшим свое Царствование с знаменитого манифеста об искоренении неправды и хищения. Но если зло политического разложения таким образом было приостановлено, то зло социального разложения еще требует работы и работы сознательной и упорной.