Къ веснѣ 1921 г. особенно тяжелыя перспективы стояли передъ Россіей. Въ половинѣ марта, когда повсюду въ нашемъ отечествѣ поднимались возстанія противъ совѣтской власти, отъ Кронштадта до береговъ Чернаго моря, отъ западныхъ границъ до далекой Восточной Сибири, бывшая наша союзница Англія спѣшитъ заключить договоръ съ Ленинымъ и Троцкимъ. Спѣшитъ поддержать враговъ и палачей русскаго народа въ борьбѣ за сверженіе ненавистнаго ига большевиковъ. Но затѣмъ, почти въ тѣ-же дни, наша вѣрная союзница, благородная Франція, неожиданно и непонятно для всѣхъ насъ русскихъ, предъявляетъ генералу Врангелю суровыя, тяжелыя, неисполнимыя требованія въ отношеніи его арміи.

Глубоко взволновали всѣхъ русскихъ людей эти два новыя явленія горькой, скорбной ихъ жизни. Безъ различія партій и направленій, во всѣхъ государствахъ Европы, среди невольныхъ изгнанниковъ и бѣженцевъ Россіи, раздались голоса негодованія и порицанія по поводу того, что произошло въ мартѣ 1921 г. въ Лондонѣ и Парижѣ. Эти голоса, какъ и слѣдовало ожидать, все-же были услышаны во Франціи и отразились до извѣстной степени благопріятно на ея поступкахъ, касающихся героевъ крымской арміи, но иное отношеніе продолжаетъ проявляться къ русскому дѣлу въ отвѣтственныхъ и правящихъ кругахъ Великобританіи.

Нѣтъ надобности передавать все то, что писалось въ это время, можно только опредѣленно сказать, что всѣ одинаково скорбѣли.

Но есть голоса, къ которымъ слѣдуетъ особенно прислушаться, — это голоса тѣхъ, кто непосредственно, безбоязненно отдавалъ свою жизнь за общіе интересы союзниковъ и Россіи. /с. 187/ Это голоса русскихъ военныхъ людей, которымъ особенно больно и тяжко переживать то, что сейчасъ происходитъ.

Вотъ почему мы не можемъ не помѣстить въ нашей первой книжкѣ «Русской Лѣтописи» выдержки изъ письма извѣстнаго нашего боевого генерала, бывшаго Донскаго Атамана Петра Краснова намъ въ редакцію, по поводу послѣднихъ событій. Тонъ письма горячъ, слова его говорятъ о глубокомъ потрясеніи, обидѣ за родину и нашу, нѣкогда великую царскую армію. Это пишетъ не журналистъ, а человѣкъ, который воевалъ съ 1914 года.

Мы беремъ здѣсь то, что авторъ говоритъ только объ Англіи:

«Въ нужную минуту Англія (не Ллойдъ-Джорджъ — но Англія) заключаетъ торговый договоръ съ совѣтской республикой и запрещаетъ подать помощь рабочимъ и матросамъ, возставшимъ въ Кронштадтѣ противъ коммунистовъ.

«Но такъ должно было быть и нужно быть очень близорукимъ политикомъ, или совсѣмъ не знать исторіи, чтобы не понять истиннаго положенія.

«Въ XIX вѣкѣ въ Англіи нарождается Восточный вопросъ. Тутъ не столько страхъ за Индію, сколько страхъ вообще за свой кошелекъ, за свою торговлю. Русскій ситецъ и сарпинка оказываются больше по вкусу туркестанскому сарту, китайцу, персу и афганцу. Русскій купецъ ближе къ нему и симпатичнѣе. Русскіе сумѣли оросить пустыни Сыръ-Дарьи и русскій хлопокъ появился на иностранномъ рынкѣ, русскій товаръ оказался не хуже англійскаго, появилось дешевое сибирское сукно и не только русскій рынокъ началъ закрываться для англійскихъ товаровъ, но вещи съ надписью «русское издѣліе», «Завъяловъ въ Ворсмѣ» и т. п. стали проникать туда, гдѣ раньше стояло «Made in England». Россія стала опасна для англійскаго кошелька. А кошелекъ для Англіи — все...

«Война съ Англіей. Трудная для насъ Севастопольская кампанія, полная подвиговь русскаго офицера и солдата, обнаружила бездну между Россіей и Англіей и, съ этого момента, Англія стала природнымъ врагомъ Россіи.

«Наши дѣды и отцы твердо запомнили имена лордовъ Пальмерстона и Биконсфильда. И почему Ллойдъ-Джорджъ дол/с. 188/женъ сойти съ пути, завѣщаннаго ему этими достойными лордами, съ пути, ведущаго къ процвѣтанію Англіи? Владѣй, Британія, морями! Да и не только морями, а и всею сушею!

«Въ великую послѣднюю войну, увы! многіе это забыли. Англія въ союзѣ съ нами. Какое счастье! Англія помогаетъ намъ снарядами. Какая радость! Сама Англія съ нами. Сама Англія раскачивалась два года, пока создала сколько-нибудь сносную армію, а мы за это время уничтожили всѣхъ своихъ лучшихъ офицеровъ и уложили цвѣтъ Россійской Имперіи: ея старыхъ солдатъ. Нужно быть офицеромъ съ давнихъ поръ, чтобы понять во что обошлись Россіи 1914 и 1915 года. Я командовалъ полкомъ, гдѣ каждый офицеръ, каждый солдатъ были мастера военнаго дѣла. Мы рѣшали самыя сложныя задачи. Потомъ я командовалъ такою-же дивизіей. Я два раза былъ въ тылу австро-германской арміи — первый разъ, спасая Парижъ, второй разъ, отстаивая Верденъ. Гдѣ мои люди?

«Мы тогда не роптали, ибо мы дрались за общее дѣло и съ общимъ врагомъ.

«И все-таки Россія была сильна. И все-таки въ 1917 году должна была быть наша побѣда. Это учелъ нашъ врагъ, германскій генеральный штабъ, спѣшно снарядившій къ намъ большевистскую бациллу, но еще раньше учуяла Англія, нашъ союзникъ, за котораго въ первые годы войны мы пролили столько русской крови.

«Надо ясно и открыто говорить о дѣятельной организаціи русской революціи посломъ Великобританіи Бьюкененомъ. На чье золото былъ купленъ Петроградскій гарнизонъ, чьи свѣжія двадцатипятирублевки раздавалъ Финляндскому полку вольно-опредѣляющійся Линде, когда велъ солдатъ ставить Керенскаго, на чьи средства совершалась «великая безкровная», повергшая Россію въ море крови и пучину бѣдствій?! И что было раньше, приказъ № 1, разложившій армію, или Ленинъ и Троцкій? И не были-ли Ленинъ и Троцкій послѣдствіемъ Керенскаго и приказа № 1, и не довершилъ-ли германскій генеральный штабъ то, что началъ сэръ Бьюкененъ? Объ этомъ мало говорятъ, къ сожалѣнію!

«Россія пала.

«Горсть русскихъ людей собралась на югѣ, чтобы спасать Россію. Горсть русскихъ патріотовъ собралась за Ураломъ, что/с. 189/бы поднять Россію. Не приняли еврейскаго ига казаки и добровольцы — христіане и съ Дона и Кубани началась братоубійственная война не на животъ, а на смерть.

«Въ рукахъ большевиковъ и слугъ III-го интернаціонала было все, что нужно для созданія арміи: военные заводы и склады, фабрики, орудія, пулеметы, ружья, снаряды и патроны. У казаковъ и добровольцевъ кромѣ сердца, страдающаго за родину не было ничего. Все приходилось добывать кровью своихъ братьевъ.

«Союзники появились на югѣ Россіи въ ноябрѣ 1918 г., т. е. тогда, когда только что зарождалась красная армія и когда достаточно было лишь искренняго сочувствія со стороны англичанъ, и Деникинъ вошелъ бы въ Москву. Во главѣ англійской миссіи, пріѣхавшей въ Екатеринодаръ, стоялъ генералъ Пуль. До этого ген. Пуль два года работалъ въ Архангелъскѣ по снабженію артиллерійскими припасами русской арміи. Онъ искренне полюбилъ Россію и дѣйствительно хотѣлъ помочь казакамъ и добровольцамъ. Онъ лично ознакомился съ положеніемъ дѣлъ на фронтѣ, онъ изучилъ театръ военныхъ дѣйствій и горячо совѣтовалъ Деникину наступать на сѣверо-востокѣ, брать Царицынъ, идти за Волгу, соединяться съ Колчакомъ. Отъ Царицына до Колчака тогда было двѣсти верстъ! Генералъ Пуль, узнавши, что большевики ведутъ усиленную пропаганду на воронежскомъ фронтѣ, распространяя вѣсти о томъ, что союзники идутъ не съ казаками и добровольцами, но съ большевиками, лично посѣтилъ донской фронтъ. Узнавъ отъ Донского Атамана, что казакамъ на сѣверномъ фронтѣ необходима моральная поддержка иностранцевъ, ген. Пуль обѣщалъ подать бригаду англійской пѣхоты изъ Батума въ Новороссійскъ и оттуда на казачій фронтъ. По его распоряженію, Донской Атаманъ заготовилъ шубы, папахи и валенки для англичанъ.

«Генералъ Пуль хотѣлъ спасенія Россіи и дѣйствовалъ въ ея интересахъ. Онъ забылъ, что интересы Англіи не въ спасеніи Россіи, а въ ея гибели. Онъ былъ спѣшно отозванъ, попалъ въ немилость и на его мѣсто пріѣхалъ генералъ Бриггсъ.

«Деникинъ пошелъ на Украину, начался разладъ между командованіемъ добровольческой арміи, украинцами и казаками. Тылъ захромалъ и въ мартѣ мѣсяцѣ 1920 года все поле/с. 190/тѣло прахомъ. Погибли не только лучшіе люди, но и чистое знамя Добровольческой арміи было замарано героями тыла.

«На моихъ глазахъ прошли они, всѣ эти исполнители воли англійскаго правительства — Бриггсы, Кукъ-Коллинсы, Гофы... Они принесли съ собою сладкій запахъ иностранной валюты и показали наивнымъ русскимъ дикарямъ, какая прекрасная вещь спекуляція. До нихъ, на югѣ, донское правительство установило твердый курсъ размѣна марки — 75 донскихъ копѣекъ; когда пришли пронырливые англичане, то курса не стало — донской и царскій рубли не цѣнились ни во что, и въ глазахъ населенія цѣну имѣли только фунты и франки, а въ военномъ станѣ началась денежная вакханалія, и лица съ крупнымъ положеніемъ не гнушались оперировать, мѣняя золото на «добычу» или фунты, фунты на царскія, царскія на донскія, донскія на колокольчики, колокольчики на «добычу» и т. д. Авторитетъ вождей палъ, а съ нимъ пала и армія.

«Но если-бы англичане хотѣли спасти Деникина и Россію, развѣ не могли они положить этому предѣлъ! Они были всемогущи, и нерѣдко не Бриггсъ ходилъ къ генералу Деникину съ докладомъ, а генералъ Деникинъ ходилъ къ Бриггсу.

«На моихъ глазахъ совершилась петроградская операція. На моихъ глазахъ одѣли солдатъ и офицеровъ великолѣпной по духу сѣверо-западной арміи въ прекрасные френчи и пальто и не дали патронташей. Тылъ былъ въ восторгѣ и благословлялъ англичанъ, фронтъ недоумѣвалъ. Привезли испорченные танки, дали пушки и не дали лошадей къ нимъ, дали русскія винтовки и не дали патроновъ, дали англійскія винтовки и русскіе патроны, обѣщали взять Кронштадтъ и дали два выстрѣла по Красной Горкѣ, а потомъ предали эстонцамъ, обратили офицеровъ и солдатъ въ бѣлыхъ рабовъ на торфяныхь, сланцевыхъ и лѣсныхъ работахъ, потомъ бросили ихъ воевать заодно съ Польшей, которая дралась не съ большевиками, а съ Россіей и, наконецъ, посадили ихъ за рѣшетку.

«Только то государство сильно, которое имѣетъ сильную армію. Англіи страшна сильная Россія и, въ первую голову, Англія добилась уничтоженія арміи въ Россіи. Она систематически истребляетъ русское офицерство всюду, гдѣ только можно, ставя его въ ужасныя условія жизни.

/с. 191/ «Приходитъ 1921-ый годъ, четвертый годъ владычества III-го интернаціонала надъ Россіей. Кажется, уже нѣтъ Россіи. 30% населенія погибло отъ насильственной смерти и отъ голода, казачество уничтожено, рабочіе и крестьяне задавлены. Отъ Россіи осталось одно пространство. Можно уже приступить къ эксплоатаціи природныхъ богатствъ великой русской равнины и завѣтныя мечты англичанъ близки къ осуществленію.

«Но будетъ-ли такъ?

«Весна 1921-го года наступаетъ подъ далеко не благопріятнымъ для Западной Европы знакомъ. Въ Англіи смута, стачки, возстанія въ Ирландіи и Индіи не прекрашаются. Франція безконечно устала. Она обезкровлена. Германія притихла и напряженно работаетъ, руководимая соціалистическимъ правительствомъ, не вѣрящимъ въ силу арміи; Россія бушуетъ и разбилась на большинство — голодное, несчастное, оборванное и на меньшинство — наглое, провозгласившее грабежъ и убійство доблестями и жадное на добычу. Эти волки терзаютъ Россію, но настанетъ день, когда имъ нечего станетъ терзать и грабить въ Россіи и тогда они пойдутъ отнимать свое золото у народовъ Европы.

«Успокоеніе наступитъ не скоро. Можно предсказать одно, что Россія оправится раньше, что тогда, когда подойдетъ къ разбитому корыту русскій мужикъ и, натужившись, примется за работу, — пожаръ III-го интернаціонала будетъ гулять по всей Европѣ.

«Не пришлось бы тогда вспомнить о тѣхъ, кто сидитъ теперь за рѣшеткой и проклинаетъ своихъ союзниковъ и въ Польшѣ, и въ Галлиполи, и на Лемносѣ, и въ Чаталджѣ, и въ Египтѣ. Слезы отчаянія въ глазахъ тысячъ офицеровъ, казаковъ и солдатъ и эти слезы не вытрешь вѣками ласки...

«Россія справлялась не разъ. Одолѣла Батыя, справилась съ лихолѣтьемъ Смутнаго Времени, а тогда не королевичъ-ли Владиславъ сидѣлъ въ Москвѣ? Побѣдила Карла XII и отъ пожарища Москвы докатилась до полей Елисейскихъ. Не англичане-ли чествовали тогда атамана Платова въ Лондонѣ и не съ тѣхъ-ли дней съ уваженіемъ и страхомъ говоритъ французъ о cosaques russes?

«Вернется въ Россію Хозяинъ, подберетъ возжи, разго/с. 192/нитъ стаю хищниковъ, скрипнетъ зубами и возьмется за топоръ на старомъ пепелищѣ рубить новую избу, крѣпче прежней.

«И тогда — будетъ одна русская забота, и оріентація будетъ на золотыя маковки Москвы, да на старую Кострому, а не на Лондонъ и Парижъ.

«Англія возьметъ наше золото, Англія запятнала себя союзомъ съ палачами, но полетятъ палачи и уже пала завсегда въ мнѣніи русскаго народа Англія. Ничего англійскаго — отъ него пахнетъ кровью нашихъ растерзанныхъ отцовъ и матерей — будетъ лозунгъ новой Россіи».

«Русская Лѣтопись». (Съ 1917 года). Книга первая. — Парижъ, 1921. — С. 186-192.