Эту и другие книги можно заказать по издательской цене в нашей лавке: http://www.golos-epohi.ru/eshop/
4.
Эпоха Царя Феодора Ивановича (1584-1598), младшего сына Ивана IV, была тишайшей. Люди «начаша от скорби бывшия утешатися и тихо и безмятежно жити». Неспособный к государственным делам Феодор был тихий и богомольный человек, при нем страна успокоилась и процветала и народ верил, что именно праведными молитвами Царя его царство спасалось и управлялось. Фактическим главой государства был Борис Годунов.
Молитвами Царя и мерами регента было учреждено в Москве патриаршество, - момент громадной исторической важности.
Царь Феодор вошел в историю с именем Благочестивого Государя. По его желанию в Москве в 1592 году был основан Донской монастырь в память победы над крымским ханом Казы-Гиреем, благодаря предстательству Богородицы, икону которой прислали Царю донские казаки.
Учреждением в Москве патриаршества осуществилась заветная мечта московских патриотов видеть рядом с Царем именно патриарха, явление которого соответствовало бы достоинству Русского Царства. Именно с этого момента Московская Русь становится «Государством Российского Царствия».
Борис, как известно, был единогласно избран на царство в феврале 1598 года Великим Земским Собором, в состав которого входили: Освященный Собор в виде совета патриарха, затем Боярская дума и многочисленные представители от служилых людей и торгово-промышленного населения Москвы.
Ни о каком «самоводворении» Московских Царей говорить не приходится вовсе, подленькая мысль об этом часто проскальзывает и в статьях и в «капитальных» трудах если не историков, то «исторических публицистов» последнего века, страстно пытающихся представить Московских Царей в виде каких-то пролаз для утверждения среди «темного русского народа» своей «тирании» и своего «захватнического деспотизма».
Полностью восприняв мудрую сущность внутренней политики Московских Царей, Годунов продолжал эту политику, всеми мерами стремясь к росту общенародного благосостояния. Свою основную идею «быть добрым Государем для простых людей» он проводил через укрепление правосудия и справедливости и истребление лихоимства и самоуправства. Годунов ясно понимал, что главной опорой и надеждой страны являются именно эти «простые люди», которых и старался спасти от произвола «верхов» и этим упрочить жизнь «низов» - фундамент государственного благополучия. А для улучшения «военного строя» и отечественных «промышленных дел» Борис широко выписывал иноземных инструкторов и техников.
Со смертью Царя Бориса в 1605 году и убийства его сына Феодора черный вихрь главным образом придворных и затем народных смут семь лет (1606-1612) держал Московскую Русь в позоре и слабости.
«В смуте, - пишет проф. В. О. Ключевский, - последовательно выступают разные классы московского общества в том самом порядке, в каком они были расположены на государственной иерархической лестнице. На ее вершине стояло боярство, - оно и затеяло смуту» (Изд. 1909 года, стр. 105).
Тяжело читать страницы этих лет и видеть, что именно аристократия московская первая передалась самозванцу под Кромами, подготовив его с помощью поляков, - что она привела к присяге все войско русское и что все те же бояре - князья Шуйские, Голицыны, Шаховские, Салтыковы, поддерживая самозванца, углубляли тяжелую смуту и увлекали в нее народ, особенно с южных окраин государства, где сидели выходцы из центральных областей, ненавидящие московские порядки.
Трагедия Руси заключалась в том, что бояре в своих политических стремлениях притязали на ограничение Царской Власти в пользу своего участия в делах государственного правления путем, как выражается проф. В. О. Ключевский, «наложения цепей на Верховную Власть», а народ русский держался противоположного взгляда и только в неограниченной Царской Власти видел залог «внутренней тишины».
Это резкое несоответствие политических устремлений ничтожного, но влиятельного меньшинства и подавляющего, но рыхлого большинства послужило одной из главных основ развития «черных лет России».
Воцарение князя Василия Шуйского без всякого участия Земского Собора, одним криком сомнительной уличной толпы, является скандалом в Русской Истории. Это «воцарение», приведшее к первому опыту ограничения Царской Власти через прямое участие бояр в управлении государством, дало России, во-первых, движение Болотникова, шайка которого служила главной опорой боярину Шаховскому, во-вторых, второго самозванца - «вора Тушинского» с его приверженцами из именитых бояр, главой коих был боярин князь Михаил Салтыков и, в-третьих, вмешательство иностранцев в московские дела. В результате этого вмешательства, как известно, в августе 1610 года произошло «избрание» тушинскими боярами на московский престол Владислава, сына польского короля Сигизмунда.
Дальше боярам в своей измене и в своих предательствах падать было некуда, - дружными усилиями они подкатили Московскую Русь к дыре ее независимого государственного существования и, конечно, грохнули бы Русь в эту дыру, ибо всему приходил конец в этом вихре интриг, подлостей, глупостей, стенаний, слез и отчаяния, если бы в эти дни не раздалось два огненных слова - патриарха Гермогена, жившего в то время в осажденном Кремле под стражею и угнетаемого поляками, и простого земского старосты - нижегородского мужика Козьмы Минина Сухорукова. Оба они отличались и громадным умом, и железной волей, и беспредельной преданностью исторически сложившейся Руси.
Церковь и Народ стали на страже своей Земли - против сиятельной и вообще всей сугубо «просвещенной» тогдашней московской аристократии.
Протопоп Савва и Минин, идя по указанной Гермогеном земской линии, сколотили народное ополчение и вручили его князю Дмитрию Пожарскому, который весною 1612 года и повел это ополчение не на бунтующую Москву, а сперва в Ярославль, чтобы не только окончательно устроить дело похода, но и созвать Земский Собор и вверить ему верховное управление как всей Землей Русской, так и всем войском своим, что и было сделано в конце лета того года.
Этот Земский Собор был и полон, и правилен, и замечателен во многих отношениях. В состав его вошли: духовенство во главе с митрополитом Кириллом, бояре, избежавшие московской осады и польского соблазна и плена, и выборные люди из многих городов от служилого и простого тяглого населения.
После освобождения Москвы от «воров» и поляков, в январе 1613 года был созван Земский Собор, который по современной терминологии может быть назван Всероссийским. На нем полноправными членами для «Государева обирания» присутствовали бояре, затем по десять выборных представителей от пятидесяти главных областных и уездных городов, московские люди и духовенство.
Собор вынес единодушное общее постановление - «избрать Царя из великих московских родов». При определении кандидатов голоса разделились. После долгих и довольно бурных обсуждений перевес остался за земскими людьми и казаками, которые настаивали на избрании молодого, жившего вдали от всяких боярских склок, Михаила Феодоровича Романова, сына митрополита Филарета.
Собор внял этому голосу и 7 февраля 1613 года решил остановить свой выбор на Михаиле, но с предосторожностью: во-первых, вызвать тех из бояр, которые почему-либо не приехали на Собор, во-вторых, послать специальных гонцов по русским городам и весям, дабы возможно полнее узнать люб ли будет народу Царь Михаил. Вести отовсюду пришли вполне благоприятные и 21 февраля 1613 года Собор торжественно провозгласил Михаила избранным на престол Московских Царей.
Замечательными все эти последние «соборные» события являются в том смысле, что главную силу на Московской Руси с начала XVII века получили люди средних классов. Именно они составили то народное ополчение, которое освободило Москву, и именно они избрали нового Государя. Из этих же людей составился при Царе постоянный Земский или Государев Совет, сохранивший старое название «боярской думы», и главный штат чиновников той системы учреждений, которая вознесла Московское Царство на положение величавой и физически и духовно крепкой Православной Державы.
Здесь следует еще раз подчеркнуть, что смута по существу своему явилась результатом борьбы земского общества - низинных людей с элементами противоземскими и антинациональными. По Руси того времени прошел внутренний распад по линии политических устремлений. Аристократия тянула к уничтожению Самодержавия Московских Царей в той форме, как она складывалась, - аристократия всеми мерами добивалась ограничения власти Царей участием княжат в правлении, а народ «в серой массе своей», хорошо испытавший правление княжат, крепко держался своих исторически сложившихся национальных и церковно-религиозных традиций. И эти традиции к 10-м годам XVII века, как мы знаем, одержали верх в том смысле, что они объединили все здоровые элементы Московской Руси и этим вывели всю Землю Русскую на спасительный путь ее дальнейшего державного развития.
5.
Царь Михаил и его сын Алексей крепко утвердились в государственной жизни Московской Руси исключительно потому, что Михаил был первым и подлинным, по определению проф. В. О. Ключевского, «земским всенародным избранником» или, иначе говоря, Народным Царем, - Царем Народа, а не Царем над Народом, не палкой над Народом.
Этот фактор со всеми дальнейшими шагами Москвы по укреплению и развитию страны дает основание полагать, что именно с этого момента совместных забот и трудов Государя и Земщины началась новая эпоха на путях ее спокойного и величавого восхождения к «Третьему Риму».
Все так называемые «преобразовательные реформы» Петра Первого, сломавшие это восхождение, фактически были срывом самобытного и самоцветного роста России. Государственно-бытовой естественный рост Земли Русской был Петром не только приостановлен, но и направлен в те формы, которые были чужды России органически и которые привели ее к дыре 1917 года. Скоропалительный ум Петра не удосужился поближе присмотреться ни к работе своего деда и отца, ни к той системе управления, которая давала Москве возможность, опираясь на мнение народа, творить Русскую Историю уверенно и твердо, никому не подражая и ни в чем не нуждаясь - при явном наличии и своего ума, и своих природных дарований, и своего политического такта, и глубокого государственного инстинкта.
Правление Царей Михаила и Алексее дают нам изумительные примеры этой осторожной, вдумчивой поступи твердых шагов.
Первое, что невольно сразу же привлекает к себе внимание, это настойчивое желание Михаила постоянно иметь при себе помощь и содействие Земского Собора. Прибыв из Костромы в Москву, он дал приказ выборным земским людям не разъезжаться по своим домам, а быть при нем. И первые десять лет Земский Собор пребывал в Москве непрерывно, все время ревностно помогая Царю во всех его важных и трудных делах. Но и это не удовлетворяло Михаила, - рассылая свои указы по просторам страны, он рекомендовал и Собору посылать свои указы, разъясняющие царские приказы и указывающие на необходимость народу «помогать Царю во всем». Собору это делать было не только легко, но и желательно. Никак не посягая на власть Царя и никак ее не ограничивая, Собор своими указами подчеркивал самое главное, а именно то, что распоряжения московской власти свободно обсуждаются Всей Землей, всеми земскими выборными людьми, коих было в Соборе не одна, не две и даже не три сотни и кои довольно часто сменяли один другого вновь приезжающими «со всех концов Земли» и что указы Царя «увязаны с голосом народа» и что многие из этих царских указов «нашим голосом вызваны».
В подавляющем большинстве своем эти, состоящие при Царе, Соборы земских людей представляли совет всей земли, члены которого были не должностные ответственные люди или чиновники, а ходатаи от мира народного, хлопотуны и выразители народных нужд и интересов. И именно в этом была сила Соборов - выразителей мнения народа. Цари Московские всегда считались с этими Соборами и великолепно понимали, что «низинные люди», что именно все тяглое население является главной и единственной основой всего государственного хозяйства, - что именно эти люди, составляющие 95% всего населения, и есть тот фундамент всей государственной пирамиды, от крепости которого зависит благополучие всей пирамиды, - пошатнутся «низы» и упадет пирамида.
Земский Собор настолько близко принимал к своему сердцу дела государственного благоустройства, что часто вместе с чиновниками для важнейших поручений отправлял и своих соборных нарочитых «послов» все для той же цели - возможно теснее срастить народ в общей стройке независимости и силы Московской Руси, ибо мудро понимал, что именно в свободном мнении «всей Земли» Царь черпал уверенность в мощи своей власти и находил верную опору для всех своих распоряжений, слитых с мыслями, чаяниями и духовным настроением народа своего.
Содействием и помощью Земского Собора широко пользовался и отец Царя Михаила, митрополит Филарет, вернувшийся из плена в Москву летом 1619 года. Будучи поставлен в патриархи и получив титул «Великого Государя», самый почетный в то время, которым именовались только Цари, Филарет первым своим делом счел необходимым собрать пленарное заседание Земского Собора, чтобы возможно обстоятельнее поговорить с выборными земскими людьми как о дальнейшем порядке управления страной, так и о наиболее первостепенных и важных текущих делах. При этом история того времени подчеркивает, что все обсужденное и постановленное на Соборе Филарет исполнял с большой твердостью, точностью и настойчивостью.
В частности, были проявлены Михаилом и Филаретом большие усилия восстановить поколебленное во время смуты самоуправление на местах как в городах, так и в уездах. Заведенный Иваном IV институт выборных людей ущемлялся воеводами из княжат, которые почти везде злоупотребляли своею властью, брали взятки и чинили насилия. Чтобы пресечь «чиновничьи бесчинства», был учрежден в Москве особый «приказ» для рассмотра жалоб на «сильных» людей и, наконец, было решено отозвать воевод, дабы так или иначе, но восстановить самоуправление в возможной его полноте.
Насколько широко вел Михаил дела своей внутренней и внешней политики видно уже из того, как жадно он приглашал с Запада знающих людей - иностранных офицеров, техников, докторов, мастеров вся кого дела, купцов, даже географов, дабы не только наглядно показать москвичам, как необходимо для Руси практическое заимствование с Запада, но и своевременно поднять на должную высоту военный строй московских войск и промышленную жизнь московского хозяйства. В его время в подмосковной «немецкой слободе» уже жило до тысячи иностранных семейств из разных европейских стран.
А внешняя политика Михаила привела к тому, что в Москве уже имелись представительства и посольства английского, французского и датского правительств.
Заглянем торопливо на заседание Великого Земского Собора 6 февраля 1613 года, когда прибыл туда глава народного мининского ополчения Дмитрий Пожарский. Обращаясь к Собору, он сказал:
- Теперь у нас в Москве благодать Божия воссияла, мир и тишину Бог даровал. Станем у Всевышнего милости просить, дабы дал нам самодержателя всей России. Подайте нам совет благий. Есть ли у нас Царское прирождение?
Тишина разлилась по Собору, все умолкли. Никто не мог что-либо сказать, важная дума легла на лица, - все понимали, как нужен Самодержатель и как страшен опрометчивый ответ, кто на Руси царского происхождения. Духовенство решилось ответить Пожарскому:
- Государь Димитрий Михайлович, мы станем Собором милости у Бога просить. Дай нам сроку до утра.
А на следующий день, 7 февраля, незнатный дворянин из Галича, имени которого даже не сохранилось, выступил на Соборе вперед и в письменной форме выразил мнение народное, что последнему Государю из рода Ивана Калиты, Феодору, сыну Царя Ивана IV, ближе всех по родству приходится Михаил Феодорович Романов:
- Отчего Михаил и является прирожденным Царем.
Такую же грамоту «о прирожденном Царе Михаиле Феодоровиче» подает и Донской атаман Межаков.
И день избрания Царя 21 февраля летописец так отмечает:
«В тот день бысть радость велия на Москве, и пойдоша в Соборную Апостольскую церковь Пречистые Богородицы и пеша молебна - звоном и со слезами. И бяша радость велия, яко из тьмы человецы выидоша на свет»…
В челобитной Собора, представленной 14 марта в Ипатьевский монастырь Царю Михаилу значится:
«…Не мы сей подвиг сотворихом, но Пречистая Богородица с великими чудотворцы возлюби Тебе и святую волю Сына своего и Бога нашего изволи исполнити на Тебе, Государе нашем».
Так избран был Самодержатель, - Самодержатель Царского происхождения. И народ пел молебны - «звоном и со слезами», ибо всем существом понимал и восхищен был, что наконец-то люди вышли из тьмы на свет и что над всем этим счастьем лежит любовь Пречистой Богородицы, излитая на Михаила, Государя нашего…
Вдумайтесь во все эти выражения летописца и поймите (постарайтесь понять!), что институт Соборной Монархии, единственный институт в мировой истории, есть достояние России, достояние русского народа, только его, и что именно в этом институте заложены истинные начала истинного демократизма. Этот институт долгими веками своей жизни ярко рассказывает людям честно мыслящим и честно понимающим о психологических особенностях прозорливой русской души, религиозной по своей природе и гениальной по своим дарованиям, и о том, что судьбы ее, России диковинной, открыты только народу русскому…
А если присмотреться внимательно к правде сегодняшнего дня, то увидим ясно, что Святая Русь по-прежнему жива, придавленная, придушенная, искалеченная, затоптанная и оклеветанная, но жива и что в зримом ее умирании зрело и зреет ее возрождение и что именно в возрождении Русского Царства Соборной Монархии, веками народом выношенной - единственная надежда мира вылезти из дыры всеобщего опошления и разложения.
И какое счастье будет для всех народов земли, когда Святая Русь - Русь святителей, гениев и поэтов вновь придет к жизни со своей великодержавной идеей, Богу служащей, ибо эта идее, давая человеку свободу духа, любви и творчества, начисто пресекает свободу для лжи и гнета, ненависти и злодейства!..
Мы должны познать и признать свою мировую ценность и возможно глубже и возможно ярче осознать, что трупная мудрость безбожия и социализма не жизненна и потому полна гноя и тлена, - и что за Голгофой наших дней еще последуют дни мира и радости и что в плане этих дней Русская Сказка откроет перед измучившимся миром не один источник воды живой.
6.
В характере правления Алексее Михайловича (1645-1676) не было перемен, - он продолжал традицию Московских Великих Князей и Царей во все сложные и трудные моменты государственной жизни Москвы искать содействие и помощь земских людей через Земские Соборы, созываемые им в те ответственные поры, когда требовалось, чтобы сила власти Царя опиралась на силу мнения народа и чтобы приказы царские отвечали бы этому мнению.
После бунта московских горожан в июне 1648 года, когда народ окружил государя во время крестного хода и жаловался ему на самоуправцев и их главу Бориса Морозова и требовал наказать «виновников народных обид», Царь Алексей в июле того же 1648 года созвал боярскую думу и Освященный Собор (совет патриарха), чтобы совместно с ними обсудить срок возможно скорого созыва «Собора Земли» для принятия решительных и широких мер к водворению порядка и правосудия в государстве, дабы «всяких чинов людям, от большего и до меньшего чина, суд и расправа была во всяких делах всем ровна». В основу всех этих обсуждений было положено Царем желание так улучшить и дополнить законы, чтобы они ближе соответствовали нуждам и требованиям населения, и так наладить правосудие, чтобы оно исключало произвол и подкуп.
После подготовительных работ, 1 сентября 1648 года Земский Собор открыл свои совещания. На нем присутствовали выборные представители от 130 городов, - причем в составе этих представителей были как служилые люди, так и тяглые, горожане и сельчане. Собор работал в одной из палат дворца, отдельно от боярской думы, которая заседала с советом патриарха. Как известно, совместная работа этих трех совещательных органов привела к изданию «Соборного Уложения», постановления которого были направлены главным образом в пользу основной массы населения - служилых и посадских людей, что давало последним повод, к досаде бояр и духовенства, говорить - «нынеча Государь милостив, сильных из царства выводит».
По тому времени «Уложение» было издано в громадном количестве экземпляров - две тысячи экземпляров и разослано по всему государству.
Смута и период исправления церковных книг зародила на Московской Руси тягу к общению с иноземцами, наплыв которых при царе Алексее особенно усилился и которые с течением времени постепенно входили в знакомство и дружбу с придворными людьми, с богатыми московскими домами и с их молодежью.
Степенные московские люди с великой осторожностью относились к этому чуждому влиянию, не видя в нем ни духовной надобности, ни духовной пользы. В этом влиянии они прежде всего усматривали угрозу тем старым народным обычаям, тому укоренившемуся государственному укладу и тем устоям «Государева и Патриаршева» правления, что крепило Русь, хранило ее самоцветный облик «Российского Царствия» и несло на гребень внутренней силы и державного величия.
Старинным вековым идеалом Московского народа было положение о том, что «Москва - Третий Рим», что «Московский Царь есть Царь всего Православия», что «истинное благочестие сохранилось только на Руси», что только национально-охранительное направление всей русской государственной политики и всей русской бытовой и общественной жизни способно удержать «Российское Царствие» в чистоте его веры, в благочестии всего его быта и в крепости его духовной и материальной мощи. Потрясутся эти основы, выношенные веками русской мысли и русского мироощущения, потрясется и Держава Московская и рухнет она, как пали царства Римское и Греческое, сокрушенные ересями…
Эта тревога, как мы знаем теперь, была глубоко обоснованной, - чуждое нам влияние, через тяжелую поступь Петра, привело к торжеству западных ересей, и «Государство Российского Царствия» бесславно пало под ударами этих ересей.
7.
Первую часть своей «Народной Монархии» Иван Солоневич кончает убеждением, что «русскому народу вообще, а русской интеллигенции, в особенности, надо спокойно и объективно оглянуться на все пережитое и совсем заново, в свете всего нашего опыта, пересмотреть все наши прежние взгляды и на психологию и на историю русского народа».
Иван Солоневич прав, - пересмотреть наши взгляды необходимо. По двум основным причинам, - во-первых, чтобы поближе, поосновательнее ознакомиться с нашим народом русским во всей его духовной совокупности, со всеми его мечтаниями и переживаниями, со всем его своеобразным восприятием мира и отношением к нему, со всем особенным укладом его жизни и стройкой ее по милости Бога и под защитой Царя… И, во-вторых, чтобы не быть тем невежественным болваном, которого любой политиканствующий спекулянт так легко сбивал и сбивает на торные тропинки блудливых мыслей об отсталости русской и о просвещенности великолепного Запада, ныне благополучна догнивающего в своем маразме, в своем духовном убожестве, в своей лукавой мудрости - безумии перед Богом…
Нам ловко подсовывали патентованные доктрины благоустройства всеобщего блаженства, начиная от энциклопедистов и кончая Марксом, - и мы жадно бросались на них, видели в них откровение свыше, золотой ключ к вратам рая на земле… И вот допросветились!
И до сих пор еще не замечаем, что ни в какой рецептуре по благоустройству русской жизни мы никогда не нуждались, - что все данные для расцвета нашей общенародной государственной жизни были и есть, - что наша «передовая» элита несчастная от начала страдала плоскодумием, - что в дешевом резонерстве своем она забила в могилу свою здоровеннейший осиновый кол, а народ русский утопила в неизбывном море горя, слез и проклятий…
До сих пор еще раздаются голоса о «конституционной монархии»:
- Дали бы нам как следует власть, то мы показали бы русскому народу если не Кузькину мать, то по меньшей мере настоящую жизнь по образцу просвещенной Европы! Но Николай не дал нам власти, не поставил нас рядом с собой в свое время и вот пришли большевики, они все и наделали…
Говоря так, эти джентльмены думные - «конституционалисты» расписываются в удивительной легкости своей политической мысли, в полном незнании и непонимании как психологии русского народа, так и его истории. Их «конституция», выражаясь деликатно, выеденного яйца не стоит перед институтом той Соборной Монархии, которая в существе своем имела и имеет, несла и несет все элементы всенародного участия в делах государственного управления страной.
Земские Соборы, проходящие через лучшие страницы нашей исторической жизни - Московскую Русь, представляли собою тот исключительной ценности феноменальный монолит, где Царь - Народ - Церковь выявляли принципы демократизма в его наиболее полной, совершенной и честной форме.
Царь, как власть, - Народ, как мнение, - Церковь, как мораль… О каких еще классических формах государственного правления можно говорить?! И где они, эти формы, находятся, каким современным образцам нам подражать, с кого именно нам взять пример, чтобы «по-настоящему» устроить послесоветскую Россию?! Уж не с тех ли «современнейших демократий», которые, подписывая Тегеранские и Ялтинские соглашения с профессиональными народоубийцами, очевидно, как с равными себе «по праву и положению», ныне собираются учить уму-разуму «русских варваров», давших миру Пушкина и Достоевского, Менделеева и Павлова, Станиславского и Шаляпина, Чайковского и Глинку, Суворова и Кутузова, Яблочкина и Попова (беспроволочный телеграф)?!
Нет, - нам не по пути ни с кем. У нас, действительно, особенная стать, у нас своя судьба, своя история свое задание в мире. И как это ни странно, и как это ни дико, но в эту историю и в эту судьбу нашу входит и вот тот красный ужас, который 35 лет давит нас дыханием дьявола…
По слову Ивана Солоневича, - мы не имеем никаких мировых претензий и отрицаем всякие мировые рецепты. Россия - не Европа, но и не Азия и даже не Евразия. Это просто Россия. Совершенно своеобразный национальный, государственный и культурный комплекс, одинаково четко отличающийся и от Европы и от Азии (см. первые страницы «Народной Монархии»).
Это бесспорно так, как бесспорна великая истина, так ярко подчеркнутая проф. И. А. Ильиным в его провиденциальной статье «Мировая политика русских Государей»:
«Европа не знает России, не понимает ее народа, ее истории, ее общественно-политического строя и ее веры. Она никогда не понимала и ее Государей, огромности их задания, их политики, благородства их намерений и человеческого предела их возможности… Европе не нужна правда о России, ей нужна удобная о ней неправда. Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизовать ее по своему», - угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить, - реакционная, чтобы оправдать для нее революцию и требовать для нее республики, - религиозно-разлагающаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма»… (см. выпуск 19 журнала «День русского ребенка», 1952).
Отсюда очень простой вывод: ковать послесоветскую Россию можем и должны только мы, русские люди - российские граждане, чтобы выявить правду России и на лоне этой правды вывести мир из той эпохи тьмы и скорби, в которую этот мир сейчас глубоко погружен усилиями «просвещенных» людей «человеколюбивого» Запада, - того Запада, который капитулировал перед большевизмом и тем самым отказался от основных принципов, на коих покоится и выросла вся истинная культура, все достоинство человеческое.
1953 г.
Спасовский Михаил Михайлович (26.03[7.04].1890, С.-Петербург - 9.07.1971, Австралия), председатель Союза Русских Студентов, правый публицист, литературный критик и общественный деятель, идеолог русского фашистского движения в эмиграции.
_____________________
ПОНРАВИЛАСЬ КНИГА?
ПОДДЕРЖИ ИЗДАТЕЛЬСТВО!
Карта ВТБ (НОВАЯ!): 4893 4704 9797 7733 (Елена Владимировна С.)
Яндекс-деньги: 41001639043436
Пайпэл: rys-arhipelag@yandex.ru
ВЫ ТАКЖЕ ОЧЕНЬ ПОДДЕРЖИТЕ НАС, ПОДПИСАВШИСЬ НА НАШ КАНАЛ В БАСТИОНЕ!
https://bastyon.com/strategiabeloyrossii |
