Кроме потери накоплявшихся веками материальных ценностей, царящая в России анархия лишаешь нас, что еще более печально, многих моральных ценностей, тоже накоплявшихся веками и ныне уничтожаемых, подвергаемых глумлению, затаптываемых и местами уже затоптанных в грязь. Болит душа при виде уничтожения взятых на-шарап культурных хозяйств, разграбления помещичьих гнезд и усадеб, приостановки и разрушения фабрик, но еще более болит душа при виде осквернения самой души народной, - души, в которую у нас было так много веры и на которую мы возлагали так много надежд. Под влиянием анархии все доброе, что было в душе «народа-богоносца», поразительно быстро выжглось из этой души, и кажется, что остались в ней, только смрад и ужас.
Потому ли, что культура покрыла более толстым слоем население городов и столиц, в городах незаметно такого одичания, которое являет собой деревня, к слову сказать, лишенная в наши дни даже тени законности, власти и порядка. Это, конечно, не фантазия, не преувеличение. Это - голый факт, отмеченный за последнее время в речах и распоряжениях наших министров. Это они отмечали, что разрушив старую власть в провинции, взамен ее они еще ничего не удосужились ни завести, ни поставить. Главным образом, признание это справедливо по отношению к деревне. В русской деревне нет абсолютно какой бы то ни было власти; в русской деревне царит самый дикий и самый безудержный произвол, а грабеж и насилие считаются узаконенными формами общежития, на которые не должен иметь никаких претензий пострадавший, если жизнь ему хотя сколько-нибудь дорога.
До какого нравственного одичания дошла деревня - показывает следующей факт. Недавно у одного из помещиков, бывшего в прекрасных отношениях с крестьянами, толпа крестьян взломала сарай и самовольно увезла на поля прекрасные жатвенные и иные американские машины. На yбеждeния помещика, что машины нужны ему самому, насильники отвечали угрюмо: «Довольно ты машинами поработал! Теперь пришел наш черед». История окончилась тем, что все машины поломаны крестьянами в два-три дня и брошены там же, на полях, с напутствием: «А, ну их к чорту! Нам эта музыка не подходит». Чуть не со слезами помещик собрал свое разграбленное и испорченное добро и вновь запер его в сарай до тех пор, когда после войны возможно будет произвести починку. Во многих селах Тульской губернии «волостные комитеты», на основании лозунга: «Вся земля -  трудовому народу» воспретили священникам иметь работников и принудили обрабатывать землю единолично. Убеждения в нелепости приравнения священника к крестьянину, ибо крестьянин может все свои силы отдать земле, а священник в горячее время может быть оторван от земли нужной тому же крестьянину требой, никакого влияния на одичавших людей не оказали. Такую же степень одичания деревни являет собой и следующий, рассказанный нам очевидцем факт. 8-го июля, в день явления Казанской иконы Божией Матери, в некоторых уездах Тульской губернии существует обычай перенесения чтимой иконы из деревни в деревню, из села в село. Нести чтимую икону Богоматери всегда считалось великой честью и почетом. В прошлом июле в той деревне, где в помещичьем доме гостил очевидец, крестьяне после молебна наотрез отказались нести икону в соседнее село бесплатно, потребовав за свой «труд» по 1 р. 50 коп. на человека. Священник из своих, конечно, скудных средств уплатил деньги одичавшему «народу-богоносцу», а «народ-богоносец», отнеся икону и вернувшись в деревню, на добытые беспримерною низостью деньги завел картежную игру.
Разве не веет ужасом от подобного одичания?
На одном из недавних заседаний Св. Синода протопресвитером военного и морского духовенства о. Г.И. Шавельским был сделан доклад о религиозных настроениях в армии, произведший на всех удручающее впечатление. То, что ранее было исключением, - непосещение богослужений, неуважительное отношение к священникам, совершенное невнимание к тому, что говорится им, а иногда и глумление над его словом, сделалось, можно сказать, общим явлением. Приезжает куда-либо на стоянку священник и начинает вести беседу по вопросам религиозным. Передние ряды слушают как будто внимательно, а из задних начинают лететь шуточки насчет глаз завидущих и рук загребущих, и беседа священника срывается. Неуважение, а в иных случаях и беспричинное озлобление против священников в некоторых ненадежных полках ужасающи. Был случай, что в одном из полков священник был убит солдатами и с целью сокрытия преступления закопан в укромном месте. Долгое безделье армии (а известно, что лень - мать всех пороков) в связи с анархическими учениями довели солдат до утраты всех моральных ценностей, и особенный взрыв какого-то нравственного отупения обнаружился во время беспримерного отступления наших армий на юго-западном фронте от Тарнополя, линии р. Серет и пр. Тут многие солдаты подлинно забыли всякие и божеские, и человеческие законы. Факты ужасного обращения с ранеными, насилие над женщинами и даже детьми были подтверждены многими полковыми священниками. На увещания отравленные безмерной и беспричинной злобой одичавшие люди отвечали угрозами и обещанием немилосердно расправиться. В наши дни, по свидетельству о. Шавельского, служение священника в армии есть тяжелый подвиг, требующий напряжения всех духовных сил и исключительного самоотвержения. А еще недавно ничего подобного нельзя было и предположить.
На этих днях произошла тяжелая железнодорожная катастрофа на ст. Б. Вишера с десятками убитых и изувеченных людей. Трудно поверить, но письмами родственников убитых с несомненностью устанавливается, что все трупы были раздеты догола и ограблены набежавшею после крушения толпою, а, может быть, и частью спасшихся пассажиров. И происходит это не в диких степях, а в будто бы культурном государстве, невдалеке от одной из столиц. От вещей же, от ручного багажа убитых и следа не осталось; все растаскали «свободные граждане» свободного государства!
Что же осталось от былой веры, от любви к ближнему, от культуры, может быть, и неглубокой, но все же отличавшей прежних людей от нынешних дикарей?
Или это болезнь, безумие смятенного народного духа, но безумие не вечное, а временное, и народ исцелится от него в те дни, когда государство наше исцелится от справляющей в нем свой дьявольский пир анархии?
Будем надеяться на это. Без этой надежды трудно было бы жить...


(«Моск. Вед.» 9 авг. № 173; «Церковность» № 337 от 15 – 31 августа 1917 г. С.12 - 14)

© Copyright: Библио-Бюро Стрижева-Бирюковой, 2016