Где же спасение?

(Сказано за всенощной при первом служении после вооруженного междоусобия в Москве, 4 ноября 1917 г.)


Божье слово нам говорит, что от избытка сердца уста глаголют. Бывают, однако, времена и обстоятельства, когда от избытка сердца - напротив, уста молчат. Так друзья Иова, этого некогда славного старца, кипящего обилием и богатством, увидя его в болезни и на гноищи, семь дней сидели пред ним молча, ибо не находили слов, чтобы выразить свое горе и чтобы дать утешение страдальцу.
Ныне наш народ, наш город подобен Иову на гноищи. На месте прежнего обилия и порядка - стоит мерзость запустения. Эти следы разрушения повсюду, этот недавний почти беспрерывный грохот пушек и орудий, еще раздающийся в наших ушах; эти боевые схватки на улицах наших между братьями родными; эта кровь, резня, убийства, взаимная ненависть; разбитые дома, переископанные улицы, военный вид улиц города, как бы находящегося в осаде от неприятеля, и эти не пощаженные огнем орудий храмы и святыни Кремля и других местностей города, вся междоусобная внутренняя брань, гражданская война, - что это, как не тяжкая болезнь наша, болезнь нашего несчастного государства? Что это, как не гноище, на котором лежим мы в ранах и струпьях?
Как друзья Иова и мы, пока обречены более молчанию, чем слову. Нет слов и у нас, пастырей, чтобы выразить общее горе, чтобы сказать слово утешения!.. Наше дело теперь только вздыхать, плакать и молиться, каяться и ужасаться тому, что произошло.
О, Господи, спаси же! О, Господи, поспеши же! Помяни и помилуй в щедротах Твоих павших в междоусобной брани, пощади и вразуми нас живых, - вечное достояние Твое!..
Да приидет ангел мира к народу нашему, и пусть исполнится моление псалма: «Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския, тогда благоволиши жертве правды, возношения и всесожжения, тогда возложат на алтарь Твой тельцы». (Пс. 50, 21). Вот мы слышали и сейчас (на кафизмах) псалмы: «Да будет мир в стенах твоих, наш Иерусалим, ради братий моих и ближних моих глаголах убо мир о тебе». (Пс. 121, 7 - 8). «Мир на Израиля!» (Пс. 124, 5).
Мир на земле и благоволение в человецех!
И вот, среди невыразимо тяжких страданий нашего народа, в самые смутные и опасные дни, вдруг отверзается слово наше, ибо забрезжил нам луч надежды на единение и спасение оттуда, откуда русские люди как бы отвыкли искать помощи духовной в своих бедствиях народных, и за это так страдали и страдают, - спасение от святой Церкви.
Сию минуту, как нам выйти на проповедь, пришли посланные Всероссийского Церковного Собора и передали повеление его возвестить вам, что завтра, 5 ноября, в храме Христа Спасителя не народным множеством, не среди бури страстей и споров, а гласом Божиим, по примеру святых апостолов, изъятием жребия с Престола Божия будет избран святейший патриарх всея России. Итак, в то время, когда мы так разъединены, когда Россию рвут на части извне и внутри, когда мы представляем из себя как бы разбросанные песчинки на берегу моря, когда мы не знаем, где свои и где чужие, когда мы не знаем даже, кто правит нами и нашим государством, когда народ без власти и армия без вождя, когда мы со слезами поминаем павших в междоусобной брани, - Бог нам посылает единого и единящего нас верховного Пастыря, Святейшего патриарха. Уже двести лет его не знала Русская-православная земля и, может быть, в этом, отсутствии духовного единения и заключается причина нашего теперешнего столь плачевного разъединения. Ныне этому разъединению полагается конец. Как во дни удельных княжеств, при множестве князей, при розни отдельных областей, была единая духовная власть первого пастыря всея Руси и единая вера, и это приуготовляло, хранило и освящало единство русского народа, так и теперь мы будем иметь единого духовного душепастыря, единого духовного вождя, патриарха всея России, как залог духовного преуспеяния в Церкви, как залог единства любви и мира среди нашего народа. Лично я принадлежу к числу тех многочисленных на Руси служителей Церкви, которые с детства лелеяли сладостную мечту о патриаршестве, как о залоге величия, свободы и силы Церкви... Поэтому не удивляйтесь нашему волнению и слезам… Боже, даруй этим слезам быть слезами нашей всеобщей радости! И ныне, и завтра помолитесь, братие, горящей молитвой, да пошлется нам верховный пастырь по сердцу Божию, по образу Христа, Пастыря овцам Великого. Когда же Господь укажет его нам священным жребием избрания, то окружим его благоговейною любовью и почитанием, как делали это наши благочестивые предки, которые опытом жизни, в лице святейших Иова, Ермогена, Филарета и Никона видели, действительно, духовных вождей народа в тяжкие дни смуты и бедствий народных. Мы переживаем великие и исторические дни в Церкви Христовой; среди разброда жизни она одна остается нам надежным покровом!
Бог мира, возведый из мертвых Пастыря овцам великого, кровию завета вечного, Господа нашего Иисуса Христа, да возведет и нас от мертвых, да совершит во всяком деле благом сотворити волю Его, творя в нас благоугодное пред Ним, Иисусом Христом, Спасителем нашим. Аминь.

Е. ДЕ-ВИТТЕ

СВОБОДА


Свобода, какое чудное слово! Оно пленяет, очаровывает людей. Но многие не знают, в чем состоит свобода. Темная масса думает, что свобода предоставляет каждому делать все, что вздумается ему. Но может ли это быть? Если я имею право, например, отнять имущество у другого, то и другой имеет такое же право отнять у меня имущество мое. Если я имею право употребить насилие над другим, то и другой имеет право употребить насилие надо мною. Но что же может выйти из такой свободы? Постоянные драки, даже убийства, - для мирных, честных людей жизнь невыносимая! Очевидно, свобода не может состоять в насилии над личностью и имуществом, а в совершенно обратном: свобода должна ограждать каждого от насилия над личностью и имуществом его. Вот первое условие свободы.
А потому, если нам говорят, что мы свободные граждане, то это значит, что мы ограждены законом от всякого насилия над личностью и имуществом нашим, и государство обязано защищать нашу личность и имущество от насилия над ними. А защищает нас государство чрез посредство разных органов власти: полицию или милицию, администрацию и суды. На это они только и существуют. И там, где эти органы власти не исполняют своих обязанностей, там нет свободы, а есть произвол и беспорядок, анархия.
Второе условие свободы: право каждого приобретать собственность, движимую и недвижимую: землю, дома, капитал, фабрики, заводы и все прочее, право совершеннолетнего располагать собою и своим имуществом; это значит, что он в праве выбирать для себя род занятий по своему усмотрению, конечно, частных занятий: ремесло, земледелие, торговлю, службу частную, общественную, государственную, всякую свободную профессию; может дарить, продавать, отдавать в аренду или наем свое недвижимое имущество, давать в ссуду свои капиталы. Это-то и есть то, что называется гражданской свободой. Если же кто помешает нам пользоваться нашим правом, тот нарушает нашу свободу и враг свободы.
Нам объявили свободную Церковь в свободном государстве. Но что такое свободная церковь? Это Церковь автономная, самоуправляющаяся внутренно согласно своим канонам, и всякое постороннее вмешательство нарушает свободу Церкви.
Но спрашивается: безгранична ли моя свобода? Если я, например, поступил на службу государственную, общественную или частную, могу ли я относиться к ней как мне вздумается. Очевидно, нет. Поступая на какую-либо службу, я обязываюсь исполнять требования этой службы честно и исправно; другими словами, свобода моя ограничивается обязанностями по отношению к государству, обществу или лицу. Таким образом, безграничной свободы для меня нет на какой бы то ни было службе.
Нам объявили, что каждый из нас может вступать в любой союз, законом дозволенный. Но каждый союз, общество, товарищество, артель, общежитие, имеют свой устав, обязательный для его члена. Следовательно, вступая в какой-либо союз и пр., я ограничиваю свою свободу уставом этого союза, ибо если бы я вздумал нарушить его устав, то меня бы исключили из союза. Следовательно; и тут безграничной свободы нет.
Нам объявлено, что каждый русский гражданин имеет право исповедовать открыто свои политически убеждения, т.е. быть социалистом, республиканцем, монархистом по своим убеждениям, подчиняясь в то же время установленному государственному строю. Между тем, есть люди, которые требуют, чтобы каждый думал и чувствовал так, как он думает и чувствует, и если в руках у них власть, то притесняют иначе думающего и чувствующего. Такие люди враги свободы, ибо насилуют мысль и чувство другого. И там нет свободы, где терпимы такие враги свободы.
Нам дана еще с 1905 г. свобода вероисповедания. Между тем в нашем, отныне свободном, государстве находятся люди, которые требуют закрытия церквей и монастырей. По какому праву они хотят лишить свободных граждан права молиться в храме и жить в обители согласно ее уставу? Ведь если разрешается всякий безвредный союз, то должно разрешаться и всякое общежитие, целью которого является общественная молитва, общественный труд для пропитания себя и всякого рода благотворительность и просветительные цели. И всякий, кто помешал бы устройству такого общежития, был бы нарушителем свободы, и в стране той не было бы свободы. Монастырь в действительно свободной стране должен пользоваться всеми правами гражданскими, и лишающий его этих прав есть враг свободы. И монастырь, как добровольный союз верующих граждан, подчиняется общим государственным законам, как всякий отдельный гражданин и всякий союз.
Каждый верующий гражданин есть непременно член какого-нибудь религиозного общества: христианского, иудейского, мусульманского, языческого, сектантского, и каждое из этих религиозных обществ имеет свой устав, свои законы и правила, которым каждый член обязан подчиняться и соблюдать их, иначе он исключается из этого религиозного общества, и никакая свобода совести не может его освободить от исполнения их, ибо свобода совести состоит в свободном исповедании веры, а не в неисполнении требований ее. Как никакая власть не может освободить гражданина от исполнения им обязанностей, возлагаемых на него его профессией, так никакая власть не может освободить верующего от исполнения обязанностей, возлагаемых на него его религией, свободно им исповедуемой. Напротив, всякая власть должна облегчать каждому верующему исполнение им его религиозных обязанностей. Но вместе с тем верующий, свободно исповедующий свою веру, ограничен в своей свободе обязанностями, возлагаемым на него его вероисповеданием, иначе он должен выступить из этого религиозного общества.
Каждый гражданин есть член семьи, общества и государства; но каждая семья, если в ней существует порядок, имеет свой написанный устав, которому должен подчиняться каждый член ее; каждое общество имеет свои правила общежития, которым каждый член его должен подчиняться. Каждое государство имеет свои законы, которым каждый член обязан подчиняться.
Есть еще свобода слова и печати; имеющая свои обязанности и свои ограничения; она обязана служить истине и добру, и всякая ложь и клевета, пропаганда преступления и безнравственности должны преследоваться законом.
Таким образом мы видим, что в благоустроенном культурном и свободном государстве не может быть безграничной свободы ни в чем. Всякая свобода ограничивается обязанностями, тесно связанными с правами.
Где есть право, там есть и обязанность.
Мы ничего еще не сказали о той свободе, которая дается человеку Богом при его рождении: это свобода воли, согласно которой человек свободно избирает путь греха или путь добра, и избранный им путь роковым образом приводит его не только к вечному блаженству или погибели, но и к временному благополучию. Без этой свободной воли невозможна и свобода гражданская и политическая. Она превыше всех свобод, и из нее вытекают все прочие свободы.