Первую часть данной статьи я завершил размышлениями Льва Александровича Тихомирова о соотношении экономической и финансовой политики государства. Финансовое ведомство руководствуется сиюминутными задачами, горизонт его видения не простирается далее одного года: собрать любой ценой налоги в казну и раздать эти деньги согласно утвержденной смете. Это и есть так называемая «финансовая политика». А вот экономическая политика должна охватывать вопросы и производства, и обмена, и распределения, и потребления. Также обеспечивать сбалансированное развитие всех отраслей и производств. А главное – она должна иметь видение на многие годы вперед.  Очевидно, что экономическая политика должна доминировать над финансовой политикой.

А в Российской империи конца XIX – начала XX вв. ситуация была совершенно иной: экономическая политика находилась в зачаточном состоянии и с самого начала оказалась в подчинении финансовой политики. А финансовой политикой в то время заведовал Сергей Юльевич Витте, который был министром финансов в период с 1892 по 1903 год включительно.  Лев Александрович в ряде своих работ затрагивает личность этого чиновника, который немало навредил России. Этой демонической личности немало уделили внимания в своих работах современники Тихомирова Сергей Федорович Шарапов, Георгий Васильевич Бутми, Александр Дмитриевич Нечволодов. Наиболее серьезный удар по России Витте нанес в 1897 году, когда в нарушение ряда законов Российской империи провел денежную реформу, результатом которой стало рождение золотого рубля. У нас и сегодня некоторые патриоты превозносят Витте за это «блестящее» деяние, которое на самом деле стало «золотой удавкой» на шее России. Для тех, кто хотел бы глубже разобраться в хитрой и смертельно опасной для России финансовой политике С. Витте, могу порекомендовать мою книгу: «Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Шарапова» (М.: Институт русской цивилизации, издательский дом «Кислород», 2016).

Но вернемся к Тихомирову. Он говорил о том, что в России нет такого института, который бы действительно мог разрабатывать и проводить в жизнь государственную экономическую политику. Это должен быть институт, способный охватывать всю экономику как единый сложный организм, а не какие-то отдельные его части. Собственно, не было и такого единого экономического организма. И главной задачей указанного института, по мнению Тихомирова, как раз и должно было стать формирование единого экономического организма. Вступление Российской империи в Первую мировую войну и необходимость мобилизации экономики сделали особенно актуальным учреждение такого единого центра управления экономикой. Однако до октября 1917 года он так и не был создан.

После октябрьской революции 1917 года такой институт был учрежден. Назывался он Совет труда и обороны (СТО) — чрезвычайный высший орган РСФСР, а затем СССР, действовавший в условиях начавшейся гражданской войны и военной интервенции. Отвечал за руководство хозяйственным строительством и обороной, направлял деятельность экономических комиссариатов и ведомств. В том же 1917 году был создан еще один институт – Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), который после окончания гражданской войны и интервенции взял на себя большую часть функций СТО.  В 1923 году родился еще один институт, который назывался Государственная плановая комиссия, или Госплан. По началу (когда в стране был НЭП) Госплан имел очень ограниченные полномочия, он был, по сути, экспертным учреждением, разрабатывал для участников хозяйственной деятельности «ориентировочные показатели» (очень похоже на прогнозы сегодняшнего Минэкономразвития, которые он с важным видом называет «индикативным планированием»). Госплан стал действительно высшим центром управления народным хозяйством СССР с конца 20-х годов, после завершения НЭПа, когда была запущена первая пятилетка и стала проводиться индустриализация. Госплан оставался до конца существования Советского Союза главным центром управления экономикой страны.

А как обстоят дела в Российской Федерации?  У нас есть ряд министерств и ведомств «экономического блока», но между ними согласия нет, каждое ведомство занимается своим «кусочком». К нынешнему «экономическому блоку» вполне подходят следующие слова Тихомирова: «…разделение экономической заботы между разными ведомствами, полагаю, совершенно не допускает целостного правительственного воздействия на национальное производство. Для достижения этого необходим особый орган, так как ни одно из существующих министерств не подходит по своим прямым задачам к целостному заведованию экономикой страны». Впрочем, как во времена Тихомирова, у нас есть одно ведомство «экономического блока», которое пытается выступать в роли такого «особого органа». Это все то же министерство финансов.  Некоторое время глава ведомства Антон Силуанов даже формально возвышался над остальными министрами «экономического блока», получив статус вице-премьера (он считался «куратором» всех ведомств «экономического блока»). В 2018 году «Независимая газета» совершенно справедливо обратила внимание на то, что чиновнику с бухгалтерским менталитетом поручено курировать всю экономическую деятельность правительства: «Но те действия, которые предпринимает кабмин, зарождают вопросы: готов ли в принципе министр финансов Антон Силуанов, получивший должность первого вице-премьера, возглавлять экономический блок, не входят ли в противоречие друг с другом возложенные на него функции. Потому что заниматься бухгалтерскими расчетами и сведением доходов с расходами – это одна функция, а стимулировать экономический рост и обеспечивать обещанный президентом технологический рывок – другая». https://www.ng.ru/week/2018-07-22/7_7271_weekecon.html Итак, прошло 118 лет с того момента, когда Лев Тихомиров предупредил об опасности доминирования финансового ведомства над всей экономической деятельностью правительства, и руководство страны вновь решило наступить на те же грабли! Понятно, что наши чиновники Тихомирова не читают, а, скорее всего, даже не знают, кто это такой.

Один из ключевых вопросов в экономических размышлениях Тихомирова: насколько нужен России выход на внешние рынки и нужен ли он вообще? Тут Лев Александрович вступает в спор с представителями российской элиты, которые считают, что Россия должна копировать опыт «просвещенной» и «цивилизованной» Европы и жить по теориям, сформулированным европейскими «мудрецами» от экономики. Один из таких «мудрецов» – Давид Рикардо, которого наряду с Адамом Смитом относят к отцам-основателям английской классической политэкономии.  Он известен своей теорией сравнительных издержек производства. Суть теории проста: страна должна поставлять на мировой рынок те товары, по которым ее издержки производства ниже, чем в других странах. И одновременно закупать на мировом рынке те товары, издержки производства которых в других странах ниже, чем у нее. И даже более того: даже если и по другим товарам ее издержки ниже, чем у других стран, она, тем не менее, должна сосредоточиться на производстве лишь тех товаров, по которым у нее преимущества наибольшие. Остальное следует импортировать. Он приводит ставший классическим пример обмена английского сукна на португальское вино, в результате которого получают выгоду обе страны, даже если абсолютные издержки производства сукна и вина в Португалии ниже, чем в Англии. Автор полностью абстрагируется от транспортных расходов и таможенных барьеров и ориентируется на относительно более низкую цену сукна в Англии по сравнению с Португалией, что объясняет его экспорт и относительно более низкую цену вина в Португалии, что также объясняет экспорт последнего. В результате делается вывод, что свободная торговля ведёт к специализации в производстве каждой страны, развитию производства сравнительно преимущественных товаров, увеличению выпуска продукции во всём мире, а также к росту потребления в каждой стране. Многие современные историки и экономисты признают, что теория Рикардо обосновывала внешнеэкономическую экспансию тогдашней Англии, с ее помощью Лондон добивался отмены таможенных барьеров других стран (в том числе в континентальной Европе), доказывая, что торговля с Англией несет другим странам дополнительные блага. Российская элита была загипнотизирована этой «научной» аргументацией и отравляла в страну Туманного Альбиона и другие европейские страны лен, пеньку, лес, зерно, масло и прочие сырьевые товары ради того, чтобы получать из Европы готовые изделия, в первую очередь, роскошь для удовлетворения утонченных вкусов и потребностей элиты. Гениальный Пушкин затронул эту тему в «Евгении Онегине», когда описывал кабинет главного героя поэмы:

Изображу ль в картине верной

Уединенный кабинет,

Где мод воспитанник примерный

Одет, раздет и вновь одет?

Все, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам,

Все, что в Париже вкус голодный,

Полезный промысел избрав,

Изобретает для забав,

Для роскоши, для неги модной, —

Все украшало кабинет

Философа в осьмнадцать лет.

Так было во времена императоров Александра I и Николая I. А во времена императора Александра II Россия, встав на рельсы капитализма, начинает уже более осознанно и энергично копировать экономическую политику Англии и других западных стран по части освоения внешних рынков. Лев Александрович предупреждает против такого бездумного копирования: «В этом отношении прежде всего должно решительно отвергнуть тот план, который полагает решить наши экономические задачи посредством переустройства России по типу так называемых передовых промышленных стран Европы».

Тихомиров продолжает: «Эта идея столь же ошибочна по существу, как и в своих частных проявлениях: 1) в стремлении устраивать наше производство применительно к требованиям мирового рынка…».

Лев Александрович призывает петербургских чиновников не заглядываться на Англию, у которой сегодня статус великой державы, но этот статус очень шаток, ибо он зависит от других стран:  «В странах, всецело построенных на работе для внешнего рынка, как, например, в Англии, нет даже возможности самостоятельной экономической политики, и в настоящее уже время материальное существование Англии всецело зависит от поддержания экономической неразвитости других стран».  Но если последние начнут преодолевать свою неразвитость, то судьба Англии будет очень незавидной. Тогда слова Тихомирова воспринимались как чистое безумие, Pax Britannica и Лондон как воплощение экономической мощи казались Петербургу незыблемыми и вечными.    Но в ХХ веке пророчества Льва Александровича стали сбываться. Такая экономически неразвитая страна, как Россия, вставшая с конца 20-х годов прошлого века на рельсы индустриализации, уже во второй половине 30-х годов стала отказываться от поставок готовых изделий из Англии и других стран Запада. Конечно, материальное существование Англии зависело не только от экспорта в Россию, поэтому индустриализация советского государства не сильно поколебала экономические устои Туманного Альбиона. Но после второй мировой войны процесс преодоления экономической неразвитости даже в тех странах, которые входили в состав Pax Britannica, стал вполне зримым (например, Индия, которая в 1947 году обрела независимость от Лондона).  По прошествии более века предвидение Тихомирова уже сбывается, на наших глазах Лондон утрачивает свой мировой статус.

Подчеркивая риски и прочие минусы сильной вовлеченности любого государства в мировой рынок, Лев Александрович внешний рынок сравнивал с внутренним. И доказывал неоспоримые преимущества второго: «Сторонники мирового рынка забывают основное экономическое соображение: самое выгодное производство есть то, которое работает для ближайшего рынка. При этом, во-первых, доводятся до минимума накладные расходы на посредников (перевозку и всякое комиссионерство), во-вторых, производитель легче и быстрее всего может применяться к потребностям рынка, избегая таким образом бесполезного перепроизводства и не теряя случаев, когда требуется усиленное производство и т. д. Выгода усиливается еще больше, когда материалы производства доставляются местной же добычей. Вообще, ближайший рынок есть наилучший, и потому, как общее правило, внутренний рынок при равных прочих условиях выгоднее иностранного, мирового».

https://danilevsky.ru/sovremennyie-myisliteli/katasonov-valentin/l-a-tihomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarhista-chast-ii/