*
       Сейчас мало кому известно о той нешуточной полемике, которая в конце ХIХ - начале ХХ вв. развернулась на страницах русской печати. Л.Н. Толстой, признанный писатель, и генерал М.И. Драгомиров, высоко чтимый среди русского офицерства, сошлись в поединке за честь и достоинство офицерского звания. Это было сражение не просто двух достойных людей, а битва за умы соотечественников. Исход этого сражения мог сильно повлиять на отношение образованного общества к военному делу, офицерству, пониманию необходимости укреплять обороноспособность страны.
       *
       Для нас эта дискуссия носит не историко-просветительский характер, а имеет важное практическое значение. На протяжении последних 20-ти лет, т.е. со времен перестройки М.С. Горбачева и в годы правления Б.Н. Ельцина у нас в стране неоднократно возникали дискуссии о необходимости обороноспособности, целесообразности вооруженных сил и роли офицерского корпуса. С начала 90-х года обществу усиленно навязывался миф о полной безопасности страны, ненужности вооруженных сил и "офицерах-дармоедах". Деятели культуры, науки и спорта разразились целым рядом открытых писем к гражданам и властям с призывом максимально сократить армию и флот и избавиться от ненужных офицеров и генералов.
       *
       При таком негативизме со стороны интеллектуалов вооруженные силы РФ стали терять офицерские кадры, особенно молодые, составляющие фундамент военной силы страны. Достаточно сказать, что морально-психологическая атака на умы молодых людей со стороны введенных в заблуждение или же сознательно действовавших интеллектуалов привела к тому, что из 100 поступивших в военное училище молодых людей, 50 отсеивалось из-за нежелания продолжать учебу и еще 25-30 выпускников покидали вооруженные силы страны в течение первого года офицерской службы. Продолжали офицерскую службу всего 20-25 человек из 100. Причем в числе ушедших 75-80 молодых людей много было достойных личностей, а среди оставшихся - большинство из тех, кому больше некуда податься...
       *
       Понять ушедших можно: кому хочется носить звание "дармоеда" и мириться с тем, что приходится заниматься делом никому не нужным и даже "вредным"?
       *
       Престиж офицерской профессии, подорванный в начале 90-х годов, не восстановлен и по сей день. И это плохо, ибо, повторюсь, младшее офицерство - это фундамент вооруженных сил. И фундамент этот должен быть прочным, основательным и надежным.
       *
       Вот почему нам и сегодня важно проанализировать ход мыслей Л.Т. Толстого и М.И. Драгомирова, чтобы сделать необходимые выводы для сегодняшнего дня и дня будущего.
       
       ***
       
       М.И. Драгомиров, анализируя ход исторического развития, совершенно естественно пришел к выводу: не в нашей воле устранить войну, следовательно:
       
       "Лучшая подготовка к ней - развитие чувств, совокупность коих составляет воинский дух; без него, не взирая на совершеннейшее вооружение, армия - подлое стадо, неспособное сопротивляться врагу и более опасное своим, чем чужим"[1].
       
       Исходя из понимания того, что в бою приходится считаться не с одними потерями в людях и орудиях, но и с утратой порядка, мужества, доверия, сплоченности, внутренней силы и духа войск, справедливо считать, что
       
       "важнейшим военным элементом является человек; а важнейшим свойством человека - его нравственная энергия" [2]; и тогда "... победа будет, до известной степени, в руках той армии, в которой солдаты проникнуты решимостью добыть ее, хотя бы ценою собственной гибели, ибо тот только может победить, т.е. погубить другого, кто сам способен решиться на погибель" [3].
       
       Справедливо критикуя Л.Н.Толстого по поводу его отрицания роли и значения военной науки и военачальника в вооруженной борьбе[4], генерал Драгомиров в очерке "Разбор "Войны и мира" спрашивал писателя и всех сомневающихся:
       
       "А воля, увлекающая сотни людей и внушающая им безграничную, собачью преданность к такому, как и они, человеку? А ум, способный воспринимать все впечатления с такою изумительной верностью, что по отдельным, разрозненным намекам он способен отгадать намерения противника, иногда во всем их объеме?" [5]
       
       Для него, человека военного, знающего войну не понаслышке, а по своему боевому опыту, понятно, что "для всякого рода гениальности требуется сильное развитие одной какой-либо, или нескольких, но далеко не всех сторон души человеческой" [6]. Он был глубоко убежден в том, что не случайности (влияния которых, конечно, нельзя отрицать), не отдельные герои или трусы решают исход боя и войны в целом, а все в военном деле "зависит от умения или неумения начальника поднять нравственный уровень своих войск до той степени, на которой они являются менее подверженными влиянию неожиданности" [7].
      

    *
       Верно определив пульс войны, М.И.Драгомиров писал, что
       
       "бой, прежде всего, требует от человека способности пожертвовать собою, потом умения действовать так, чтобы эта жертва была, по возможности, полезна своим, гибельна врагу" [8].
       
       Для достижения названной цели человеку нужна "нравственная упругость", под которой он понимал:
       
       "1)находчивость, доведенную до того, что человек не теряется ни от какой неожиданности; 2)решимость и упорство; 3)убеждение, что только для того успех возможен, кто выручку товарища ставит выше личной опасности; 4)способность обсудить хладнокровно свое положение в самые критические минуты" [9].
       
       Вместе с последовательными исследователями духовной и психологической стороны войны[10], он отмечал тот факт, что даже у самого смелого человека в минуту опасности всегда может закрасться сомнение в успехе дела; и вот тут-то у истинно благородного человека есть могущественнейшая поддержка в чести, которая и при неудаче позволяет ему вести себя с такой же энергией, как и при полной уверенности в победе.
       Кодекс чести, верно отражающий национальный дух, национальное достоинство, верный национальным понятиям чести - это тот инструмент, благодаря которому можно и нужно укреплять нравственную энергию военнослужащих, столь необходимую для одержания победы над врагом.
       
       *
       Но противникам здравого смысла и оппонентам генерала Драгомирова было недосуг укреплять боевой дух воинов, они, эти "прогрессисты", спешили похоронить войну. И впереди всех был писатель Л.Н. Толстой.
       *
       Еще в "Войне и мире", а также в ряде статей он выдвигал ошеломляющие идеи, способные были нанести колоссальный урон идее защиты Отечества, званию солдата и офицера. В частности, в "Солдатской памятке", обращаясь к солдату, он писал:
       
       "...Если ты, действительно, хочешь поступить по-божески, то тебе надо сделать одно: свергнуть с себя постыдное и безбожное звание солдата и быть готовым перенести все страдания, которые будут налагать на тебя за это" [11].
       В "Письме к фельдфебелю" он утверждал, что армия нужна не народу, а правительству и всем тем лицам высших сословий, примыкающим к правительству, чтобы иметь средство для властвования над рабочим народом, а защита от внешних врагов - только отговорка[12].
       Статья "Патриотизм или мир?" учила: "...Надо понимать, что до тех пор, пока мы будем восхвалять патриотизм и воспитывать его в молодых поколениях, у нас будут вооружения, губящие и физическую и духовную жизнь народов, будут и войны, ужасные, страшные войны..." [13].
       
       Понятно, что такие выводы, по мысли генерал Драгомирова, не выдерживали самой снисходительной критики по своей односторонности[14]. Надо было иметь большое мужество, чтобы сделать такой вывод. Этим мужеством в полной мере обладал генерал Драгомиров.
       Второй противостоящей силой был "цвет" русского общества, аристократия и интеллигенция. Во второй половине - конце ХIХ века в этой среде особенно ярко стало проявляться следующее уродливое[15] явление: полное пренебрежение высших слоев общества к проблемам армии и вооруженной защиты России в мирное затишье, некий всплеск патриотических чувств и внимания к этим вопросам с началом очередной военной кампании и злорадство пишущей и политиканствующей интеллигенции по поводу военных неудач России.
       М.И.Драгомиров был в числе немногих[16], кто силой своего писательского, научного, военного и публицистического таланта пытался противостоять этой тенденции, старался правильно расставить точки в спорных вопросах войны и мира, армии и народа, солдат и офицеров, мирных задач армии и боевой подготовки войск. Его военные произведения с большим успехом печатались в России, переводились на иностранные языки и имели широкое хождение на родине и за рубежом. По поводу каждого крупного события военной жизни в стране напряженно ожидали: "А что скажет по этому поводу Драгомиров?" И он, как правило, быстро откликался на все вопросы, волновавшие русскую общественность и офицерский корпус.
       *
       С введением всеобщей воинской повинности в общественном сознании России с трудом начала осознаваться истина, что при внедрении в войска разных слоев населения все достоинства и добродетели народа, так же, как его пороки и слабости, будут отражаются на войске. Офицерский корпус, ранее формировавшийся исключительно из дворянства, открыл свои двери людям из разных сословий и званий. Естественно, это привнесло в офицерскую среду много чуждого понятиям воинской чести и достоинства. Среди офицерства участились случаи недостойного поведения, но это, тем не менее, не получало должной оценки и отпора в офицерской среде.
       Отдельные лица бросали тень на все офицерство, а в полку нередко мирились с этим, не понимая всей пагубности подобного попустительства.
       
       "...Не будь фальшивых представлений о чести полка, войсковой организм легко и свободно очистился бы от того процента презренных личностей, которые, в своей части все-таки продолжают оставаться в войске, нанося ему, а иногда даже, нанося ему, а иногда даже и прежней своей части, неисчислимый вред..." [17], - писал М.И.Драгомиров.
       
       Технические достижения конца ХIХ века вскружили кое-кому голову: значительная часть офицеров под влиянием сравнительно быстрого развития военной техники, принижала роль человека на войне, утверждая, что в современном бою человек отходит на второй план, уступая первое место технике. Это было не просто заблуждение, а опасная тенденция, когда основная ставка в подготовке войны и в бою делалась на технику и вооружение, а не на людей, владеющих ими. Мало кто заметил эту опасность, но от зоркого взгляда Драгомирова она не могла скрыться. Не боясь прослыть рутинером, он упорно отстаивал тезис о решающей роли в войне человека, не только технически грамотного, но и морально стойкого.
       Среди офицерства стало развиваться чувство ложного стыда за ту или иную личную ошибку на занятиях; сделалось правилом считать, что "начальство не может ошибаться", так как оно уже достигло вершины совершенства. При такой практике, когда очевидные погрешности в работе командира замазывались или, наоборот, показывались в виде лучших образцов, трудно было рассчитывать на воспитание доверия солдат к офицерам, как военным руководителям, знающим военного дело. Недоверие солдат к офицерам М.И.Драгомиров считал опасным явлением в военной среде, одной из причин снижения нравственной упругости войск. Вот почему он выступил против практики ложной стыдливости офицера.
       Замечая в войсках случаи нравственной подавленности солдат, Драгомиров объяснял это прямым следствием муштры и требовал искоренения вреднейшего обычая, говоря:
       
       "Палка давно признана не охранительной силой дисциплины, а разрушающей к ней примесью".
       
       В системе воспитания, построенной на муштре, Драгомиров видел вред не только для подчиненного, но и для самого офицера. И это понятно. Притупляя энергию подчиненного, офицер не развивает и своей, - говорил Драгомиров, - и чем больше муштрует солдат, тем слабее бывают начальники, как только выходят из комфортабельной мирной обстановки[18].

    *
       М.И.Драгомиров не писал специального Кодекса офицерской части[19], но все его труды основаны на четких и ясных понятиях о воинской доблести, которые берут свое начало от доблестных русских витязей, выдающихся русских князей, от Петра Великого и А.В.Суворова.
       Скажем более: сила его трудов в том, что он всегда видел и никогда не терял органической связи военных (тактических и стратегических) и военно-технических вопросов с людьми, которые принимают тактические решения и действуют на поле боя, а также их нравственными качествами.
       Влюбленный в Суворова, генерал Драгомиров понимал, что величие его таланта состояло в том, что он соединил в себе личную доблесть, качества искусного полководца с умением проникать в духовный мир русского солдата, учить и воспитывать войска тому, что требуется для боя и победы. В своих комментариях к суворовской "Науке побеждать" он раскрыл основу духовного влияния великого Суворова на войска:
       
       "Нужно так знать солдата, как знал его Суворов, нужно так слиться с ним душой и телом, так как Суворов: тогда, и только тогда, развяжется язык и польются эти бессвязные с виду слова, которые электрической искрой пронизывают массы и делают из них одно существо, полное необузданной храбрости и беззаветного самоотвержения; существо, совершающее великие дела, потому что идет на смерть без колебаний, без сожаления, без оглядки назад, и которое смотрит на эти дела, даже не как на подвиг, а просто как на исполнение воли любимого вождя. Чтобы приобрести эту магическую власть над себе подобными, даже и Суворову, при врожденных способностях, нужно было семь лет прослужить солдатом. В этой суровой школе он понял, что для управления массами нужно по-ихнему спать, есть, одеваться, думать, говорить; раз, это поняв, он, несмотря на возвышение, сохранил тот же образ жизни, тот же склад мысли, до такой степени, что не только с солдатами, но и в других своих сношениях он был, и в слове, и в письме столь же кратким, отрывочным, энергическим, как в своей науке. Слившись, таким образом, с массою, он не мог на нее не действовать, ибо и сам сделался человеком массы. И масса отблагодарила ему за это: и доверием и безграничной преданностью, и тем, наконец, что предание о Суворове живет до сих пор, и долго еще будет жить, в памяти русского солдата" [20].
       
       Имея таких учителей, как Петр Великий, А.В.Суворов, как русский народ и богатый опыт развития русской военной силы, он ни на минуту не забывал о второй[21] (психической) стороне войны, прекрасно понимая, насколько важно установить правильный взгляд на духовно-моральный фактор внутри офицерского корпуса и в обществе в целом.

    *
       Изложив, таким образом, исторические обстоятельства и факторы, мы вправе определить те методологические основы, на которых сформировался Кодекс офицерской чести генерала М.И.Драгомирова.
       В противовес многим досужим и унизительным оценкам офицерской профессии, М.И.Драгомиров, следуя мысли Петра Великого[22], так определил свое понимание офицерства:
       
       "Велика и почетна роль офицера ... и тягость ее не всякому под силу. Много души нужно положить в свое дело, чтобы с чистой совестью сказать: "много людей прошло через мои руки, и весьма мало между ними было таких, которые оттого не стали лучше, развитее, пригоднее для всякого дела" [23].
       
       Быть таковым, а не казаться им; быть "рыцарем без страха и упрека", рыцарем, не нося знаков рыцарского достоинства * одна из трудностей офицерской профессии; это дается только в силу редкого благородства побуждений, возвышенности нравственной натуры и огромной силы воли.
       Это - первое методологическое кредо генерала Драгомирова.
       Второе - понимание офицерства, как особого вида братства, скорее даже, ордена, в котором все равновелики, равноответственны и крепко связаны между собой узами товарищества. Вступивший в это братство имеет перед собой только два пути: 1)действовать, не нарушая законов чести, товарищества, взаимовыручки, или 2)покинуть его (братство), если не в состоянии жить по высшим законам чести или в случае нарушения хотя бы малейшего требования этих законов.
       
       "Это дело мало заметное со стороны, не казенное; добросовестно исполнять его может только тот, у кого есть любовь к нему, кто посвятил себя этому делу и решился служить ему не только за страх, но и за совесть; если всего этого нет, - то лучше бросьте это дело и снимите военный мундир; для всех оттого бесспорно будет только лучше; да и честнее это", - писал. Драгомиров. [24]
       
       Третье - патриотизм, честное и самоотверженное служение интересам отечества, преклонение перед отечественными героями, национальными воинскими добродетелями[25], исключающими какое бы то ни было умаление достоинств русского человека, пренебрежение отечественными воинскими традициями, уроками национальной истории. Из этой духовной сокровищницы, равняясь на лучших защитников Отечества, учитывая национальные особенности русского человека, его исторические идеалы, естество, можно строить и выстроить могущественное здание военной силы России.
       Генерал Драгомиров прежде всего черпал свое вдохновение в творениях и делах великого Суворова, который в одном из своих творений писал о добродетелях национального воина:
       
       "Упомянутый герой весьма отважен, но без запальчивости; расторопен с рассуждением, подчиненный без унижения, начальник без излишней на себя надежды, победитель без тщеславия, любочестив без надменности, благороден без гордости, во всем гибок без лукавства, тверд без упорства, скромен без притворства, основателен без педантства, приятен без легкомыслия, всегда одинаков и на все способен без ухищрения; проницателен без пронырства, откровенен без оплошности, услужлив без всяких для себя выгод..."
       
       Примечательно то, что и Л.Н.Толстой также давал описание национальных типов командира. В частности, в повести "Рубка леса" он писал:
       
       "Капитан Тросенко, был старый кавказец в полном значении этого слова, то есть человек, для которого рота, которою он командовал, сделалась семейством, крепость, где был штаб, - родиной. а песенники - единственными удовольствиями жизни, - человек для которого все. что не было Кавказ, было достойно презрения, да и почти недостойно вероятия; все же, что было Кавказ, разделялось на две половины: нашу и не нашу; первую он любил, вторую ненавидел всеми силами свой души, и главное - он был человек закаленный, спокойной храбрости, редкой доброты в отношении к своим товарищам и подчиненным и отчаянной прямоты и даже дерзости в отношении к ненавистным для него почему-то адъютантам и бонжурам[26].
       
       В "Набеге" он показывал поведение капитана Хлопова в боевой обстановке:
       
       "Он был точно таким же, каким я всегда видал его: те же спокойные движения, тот же ровный голос, то же выражение бесхитростности на его некрасивом, но простом лице; только по более, чем обыкновенно, светлому взгляду можно было заметить в нем внимание человека, спокойно занятого своим делом. Легко сказать: таким же, как и всегда. Но сколько различных оттенков я замечал в других: один хочет казаться спокойнее, другой суровее, третий веселее, чем обыкновенно; по лицу же капитана заметно, что он и не понимает, зачем казаться" [27].
       
       Капитан Тушин из "Войны и мира" - в том же национальном ряду типичных русских офицеров.
       Но Л.Н.Толстой показывал и другие типы офицеров, к числу которых может быть отнесен Борис Друбецкой, который, благодаря "связям, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписаную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала и по которой для успеха по службе нужны не усилия, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно только умение обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, * и он часто удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. следствие этого открытия образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомства только с людьми, которые были выше его и потому могли быть ему полезны[28].
       Если Б.Друбецкой не вызывает его симпатий, то князь Андрей Болконский явно симпатичен Толстому. В то же время, с точки зрения, национального типа, последний явно не вписывается в "каноны" русского типа, ибо чрезмерная гордость князя Андрея, капризность, уязвленное самолюбие, неумение употребить с пользой свои способности, - все это явно не типично русское, а наносное[29].
       При всей своей нелюбви к военачальникам и умалении их роли, Толстой все же вынужден признать глубочайшую прозорливость и мужество М.И. Кутузова:
       
       "Действия его - все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1)напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2)победить их и 3)изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска" [30].
       
       Ни гнев Александра I, ни козни людей из его окружения, ни соображения его военных товарищей-полководцев, * ничто не могло поколебать его.
       М.И.Кутузов - наш национальный тип военачальника, способный рискнуть не на карте, а перед грозным врагом, принести в жертву жизнь многих людей, орудий и знамен, вверенного участка позиции ради достижения победы над врагом. Так может поступить только особенно воспитанный человек, обладающий высокими нравственными качествами: удивительным пониманием своего долга, благородным и неустрашимым духом, горячим желанием победы, заставившим молчать все личные чувства.
       В ряду национальных отличий русского воинства заметно то благородное и гуманное отношение офицера к солдату, которое заведено было у нас со времен Петра Великого и выраженное следующими словами: "начальники солдат должны быть как отцы детям" [31]. Забытое офицерами указание Петра I Драгомиров развил еще полнее в выпущенной им "Солдатской памятке", где сказано:
       
       "Зри в части семью; в начальнике - отца; в товарище - родного брата; в подначальном - меньшого родню: тогда и весело и дружно и все нипочем" [32]. При таком складе отношений разве мыслимы какие-либо придуманные приемы для того, чтобы поднять искусственно офицера над солдатом, а в сущности, чтобы разделить, сделать их чуждыми друг другу? - спрашивал Драгомиров. И тут же уверенно отвечал: "Конечно, нет. С равным основание можно бы считать необходимым установление какого-либо искусственного этикета между отцом и детьми..." [33]
       
       Требование этого положения заключает в себе необходимость учета национальной психологии, традиций, духовного склада и ценностных ориентаций офицеров и солдат Русской Армии.
       Четвертое положение - ясная и четкая ориентация на простых смертных людей, говоря словами генерала Н.Морозова, рядовые массы командного состава, которые бы не гонялись за блестящими эффектами, не искали красивых лавров, а смело и твердо шли в бой, гордые своим высоким призванием и крепкие своим понятием о долге и истинном благородстве[34].
       Сам М.И.Драгомиров писал по этому вопросу так:
       
       "...Ахиллесы и другие более или менее красивые эпические герои должны сойти со сцены и уступить место обыкновенным людям, с их великими доблестями и с их, подчас унизительными слабостями; с их самоотвержением, доходящим до того, чтобы положить голову за други своя, - и с их себялюбием и своекорыстием, доводящим до стремления уложить того ближнего, который им пришелся не по сердцу; с их способностью взбираться под пулями и гранатами на вертикальные стены без всякой посторонней подмоги, и с их обычаем давать иногда тыл и бежать без оглядки из-за одного того, что какому-нибудь негодяю вздумалось крикнуть "мы обойдены". Дело от того выиграет: оно всегда выигрывает от правды" [35].
       
       Это положение означает, что положения Кодекса чести должны быть понятны основной массе, давать толкование тем вопросам, которые для нее являются наиболее важными, не забывать об предупреждении проявления типичных негативных явлений и т.д.

    *
       Изучение трудов М.И.Драгомирова показало, что Кодекс чести русского офицера в своем основании имеет ряд составляющих:
       * во-первых, это православная вера, служащая внутренним стражем нравственности, цементирующей силой войска русского.
       
       "Сила религиозного верования становится громадною потому, что оно представляет единственный фактор, могущий быстро дать народу общность интересов, чувств, мыслей. Народ, принявший религиозное верование, духовного строя, конечно, не меняет; но все его способности устремляются к одной цели - торжеству его верования, и поэтому его могущество становится страшным" [36].
       
       * во-вторых, это гуманизм.
       
       (Обратить рекрута (новобранца) в солдата, то есть специализировать его, не ломая в нем человека[37]);
       
       * в-третьих, законность отношений.
       
       ("Там, где солдат уверен, что, если он сделает свое дело, его пальцем никто не имеет права тронуть, - чувство бессознательного страха развиться не может; там, где этой уверенности нет, - такой страх развивается. Что же может дать эту уверенность? Ее может дать только такое положение, при котором солдат знает всегда наперед, что он должен делать и чего с ним не должны делать; такая система, при которой в мирное время произвол как со стороны старшего, так и со стороны младшего, одинаково являются преступлением; при которой закон становится выше личности каждого из служащих... [38] );
       
       * в-четвертых, всякому своя самостоятельность и своя ответственность.
       
       ("Не путайся в чужие дела, пока видишь, что его толково ведут; в бою и своего довольно будет. Погонишься за чужим делом, свое упустишь. Батальонному нельзя быть четырьмя ротными командирами. Всякому своя самостоятельность и своя ответственность. Не признавая второй, отучаешь и от второй. Нужно следить, чтобы всякий делал свое дело, и кто виляет, спуску не давать; но не нужно и за другого делать его дело" [39]);
       
       * в-пятых, пример старшего
       
       ("...Начальник должен подавать пример исполнительности не только в важных, но и в самых мелочных вещах. Никогда не должно забывать, что пример равного не обязателен, но пример старшего, будучи обязательным в хорошем, по необходимости становится обязательным и в дурном[40]).

    ***
       Обращаясь к конкретным идеям Кодекса чести русского офицера, необходимо отметить, что в нем есть две части: во-первых, мысли, относящиеся ко всем военнослужащим * это его "Военные афоризмы" и "Солдатская памятка"; во-вторых, * принципиальные нравственные суждения, относящиеся к офицерам.
      

    "Военные афоризмы" и "Солдатская памятка"

    генерала Драгомирова[41]
          -- Выше всего стоит готовность умирать, т.е. самоотвержение: оно освящает повиновение; оно злейшее иго делает благим, тягчайшее бремя легким; оно дает силу претерпеть до конца, принести Родине жертву высшей любви.
          -- Не думай о себе, думай о товарищах; товарищи о тебе подумают. Сам погибай, а товарища выручай.
          -- Если тебе трудно, то неприятелю не легче, а может быть труднее твоего; только свое трудное ты видишь, а неприятеля не видишь: но оно всегда есть и потому никакого уныния. но всегда дерзость и упорство.
          -- Как бы неожиданно ни появился неприятель, не нужно забывать одного: что его можно бить или штыком, или пулей: из двух выбрать кажется не трудно.
          -- Держись кучи; одна беда - не беда, две беды - полбеды; разброд - беда.
          -- Не жди смены - не будет; поддержка будет. Здорово побьешь, тогда отдохнешь.
          -- Того бьют, кто боится.
          -- Всегда бей, никогда не отбивайся. Сломался штык, бей прикладом; приклад отказал - бей кулаками; испортились кулаки - вцепись зубами. Только тот бьет, что отчаянно и до смерти бьется.
          -- В бою солдат - тот же часовой; и умирая ружья из рук не выпускай.
          -- Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять; стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля обмишурится, а штык не обмишурится. Пуля дура, а штык молодец.
          -- Для солдата нет флангов - тыла, а везде фронт, откуда неприятель.
          -- Не думай, что сразу дается победа; враг тоже бывает стоек, иногда не удается взять и с двух, и с трех раз: лезь в четвертый и дальше, пока не добьешься своего. В бою бьет тот, кто упорен и смел, а не кто сильнее; претерпевый до конца спасен будет.
          -- Пока дерешься, выручай здоровых; только побив врага, вспоминай о раненый: кто о них хлопочет во время боя и оставляет ряды - трус и подлец, а не сердобольный человек, не товарищи ему дороги; своя шкура ему дорога. Для подбора раненых всегда есть свободные команды.
          -- В походе своего места не оставляй: остановился на минуту, отстал на 120 шагов. Иди веселей, не раскисай.
          -- Попадешь в начальники, держи людей крепко в руках и приказывай толком, а не командуй дуром: "марш" "вперед". Сначала скажи, что сделать, чтобы всякий человек знал, куда и за чем идти, тогда и марш, и вперед годится. Всякий воин должен понимать свой маневр.
      

    Мысли М.И.Драгомирова о долге, чести и

    доблести русского офицера
       
       М.И.Драгомиров в своих понятиях офицерской чести охватывал многие сферы военной деятельности. Его мысли принадлежат к числу тех, которые могут устареть по форме, но по духу остаются вечно юными и неизменным, как неизменна сама Истина.
      
          -- Атаману первая чарка и первая палка[42].
          -- Считай учение не с той минуты, когда сам выехал или вышел к части, а с той, когда солдат выходит из дому; не до той, когда сам уходишь домой, а до той, когда он домой приходит[43].
          -- Офицер должен прежде и главнее всего уметь держать своих людей в руках: держать силою воли больше, нежели мерами физического принуждения (они и в мирное время только для негодяев, а в бою на них совсем плохая надежда); держать так, чтобы люди кроме вашего голоса не знали другого голоса; кроме вашей воли не знали другой воли; чтобы во всех трудных случаях их глаза и помыслы инстинктивно обращались к вам за решением - что делать? И тогда вы сольетесь в одно тело и одну душу[44].
          -- Дисциплина - дело взаимное, т.е. бывает крепка только там, где она существует, не только снизу вверх, но и сверху вниз, ибо тот же самый закон, который налагает на солдата известные обязательства, обеспечивает его от неправых посягательств и начальствующих лиц, которые позволяют себе подобные посягательства, суть нарушители закона, и дисциплины[45].
          -- В обращении никогда не унижать, а тем более не драться[46].
          -- Не даром сказано, что действительно храбрый презирает дуэль[47].
          -- Делить с солдатом все тяготы службы[48].
          -- Гг. офицеры! учитесь беречь солдата в бою: солдат, который знает, что его берегут, сам себя не бережет; и когда дойдет до рукопашной, его самоотвержение становится безграничным... [49]
          -- То время, когда думали, что через руки и ноги можно действовать на сердце и голову, прошло безвозвратно... Ищите. напротив, прежде всего укоренения долга воинского, т.е. развития головы, творческой постановки сердца и остальное приложится[50].
          -- Незнание исправляется разъяснением, а не выговором. ...Во всяком случае должно воздерживаться от выговоров и замечаний начальнику, как бы он мал ни был, в присутствии его подчиненных[51].
          -- Для этого нужно, чтобы солдаты верили вам, как своей голове, как достойному руководителю; а тогда они будут и любить вас: и не будет нашему солдату ничего невозможного. Это достигается умственным и нравственным превосходством с вашей стороны над теми людьми, жизнь которых в бою вверяется вам. Если они во всех положениях будут видеть в вас наставника, который знает дело лучше их и больше их; если они будут видеть в вас человека, готового первым сделать то, чего от них требует, то пойдут за вами беззаветно и безусловно, куда вы их поведете; и сами скорее лягут, чем выдадут дело, во имя которого идут за вами[52].
          -- Отдавая честь старшему, мы выражаем свое подчинение ему и исполняем долг вежливости, требуемый всяким вообще, а не одним только воинским общежитием. Но чинопочитание - дело обоюдное, и не хорошо делают те офицеры, которые не отвечают на отданную им нижними чинами честь, ибо тем показывают, что они менее благовоспитанны, чем солдаты, да вдобавок подают этим последним пример неисполнения предписаний устава: нельзя не привить, ни утвердить исполнительности, когда сам таковою не отличаешься[53].
          -- Уметь держать себя по отношению к солдату, т.е. уметь установить свои отношения к солдату так, чтобы эти отношения способствовали делу воспитания и образования солдата, не обращаясь ни в стремление к излишней популярности, ни в излишнюю суетливость, ни в излишнюю суровость, ни в излишнюю доступность и т.п. [54]
          -- Не нужно думать, чтобы солдат воспитывался быстрее и лучше при помощи строгих взысканий, - вовсе нет: его воспитывают преимущественно одинаковость, неуклонность и постоянство раз поставленных требований. Девизом ротного командира, да и всякого начальника, должно быть: "Не рви, а тяни" [55].
          -- Помнить, что солдат человек и поэтому для него, как и для всякого человека, ни одна обязанность не должна обходиться без соответственного права[56].
          -- В вопросе об исполнении приказания, даже явно преступного по мнению исполнителя, офицер и солдат должны руководствоваться не статьями общих законоположений, если бы даже таковые были доподлинно известны, а сущностью присяги, памятуя что в деле исполнения приказания для него преступно только то, что против присяги, а в остальном ответчиком за последствия исполненного приказания всегда является начальник, отдавший приказание. Никакие иные толкования в этом вопросе недопустимы, потому что они нарушили бы святость приказания, способствовали бы увеличению числа случаев неповиновения в армии и в корне подрывали бы основы ее существования[57].
          -- Выработать в себе правильное отношение к приказанию. ... Офицер должен следить за самим собою, чтобы его требования и приказания не носили характер каприза: то, что он потребовал известным образом раз, - должно требовать таким же образом постоянно. Выработав, таким образом, законность в самом себе, офицер будет чуток к беззаконности и не даст развиться ей в своих подчиненных, т.е. убережет их того, что составляет основу самых разнообразных и ужасных преступлений[58].
          -- Будьте ему примером во всем: и тогда он в плоть и кровь примет ту исполнительность, которая одинакова как на глазах у начальника, так и за глазами; явив себя проникнутым долгом, вы и его поднимете на высоту долга; и тогда ни лишения, ни опасность, ни болезнь, не собьют его с этого пути. Чувство долга растет не снизу вверх, а распространяется сверху вниз[59].
          -- Кто выходит из себя, тот служит своей личной потребности раздражаться, а не интересам службы, ибо располагает подчиненных более заботиться об угодливости ему, нежели о служебной исполнительности[60].
          -- Помнить, что люди, которые будут вверены его попечению, не в состоянии применяться к нему, а он к ним должен примениться. В этом смысле от офицера потребуется бесконечная терпимость и снисходительность. Чем больше со стороны офицера будет теплоты, участия, терпения, тем легче он найдет доступ к сердцу и сознанию молодого солдата; в таком случае лучше пойдет его воспитание и образование, ибо солдат уверует в офицера, и, уверовавши, во всем послушает[61].
          -- Товарищество серьезное, достойное людей, себя уважающих, не только не исключает служебной требовательности, но предполагает ее: не товарищ тот, кто может и должен научить меня делу, от коего зависит моя будущность, - и не делает этого из ложного понятия деликатности. ...Товарищество - святыня, которую нужно беречь, как зеницу ока, ибо на нем все в бою держится. Нет жертвы, которой нельзя было бы принести для водворения и укрепления честного товарищества в войсковой семье[62].
          -- Смотрите на солдатство, как на низшую степень великого воинского товарищества; не забывайте святых слов, что "солдат есть имя общее, знаменитое, что солдатом называется первейший генерал и последний рядовой" [63].
          -- Во имя товарищества, берегите солдата, но не балуйте его; будьте внимательны к малейшим его нуждам (не на показ, а в настоящую), но непоколебимою рукою закона карайте за преступления, позорящие военной братство, и крепко держите в руках. ...Учите делать дело, а не болтать о деле; неприятеля разговорами не победишь[64].
          -- Требования ставить настойчиво и непрерывно наблюдать за их исполнением. Непрерывность наблюдения за исполнением требований положительно необходима, потому что она приучает и начальника, и подчиненного к равномерному напряжению по отношению к службе. У требовательного начальника безропотно исполняется и тяжелая служба; по привычке она даже не кажется тяжелою, а у того, кто бывает требовательным лишь периодически, или случайно, даже и невысокие требования вызывают ропот на строгость[65].
       Нам не представляется необходимым комментировать приведенные выше положения. Следует лишь отметить, что идеи, заложенные в этих коротких изречениях, глубоки и многогранны. Может быть им недостает словесного изящества и поэтичности, но зато они концентрируют в себе огромнейшее знание человеческой психологии, войны и боя, истинного понятия о воинской доблести.

    ***
       Сегодня уже не первый год "артиллерия крупного калибра" бьет по своим. Не нужно никого навлекать со стороны: "свои" все раздолбят в пух и в прах, не боясь в усердии лоб расшибить. Примечательно и то, что иные "канониры" в погонах, с большими звездами, лупят по своим не с меньшим азартом, а с большим пылом.
       Иной хотел бы заступиться "за бедного гусара", да побаивается гнева основных политических тусовщиков. А тот, кому по долгу службы надо бы это сделать, мелькает где-то на задворках политической кухни, боясь расстаться с насиженным креслом и потерять милость идеологических заправил.
       Так кто же за "бедного гусара" замолвит словечко?
       *
       В последние годы много грязи вылилось на мундир нашего офицера. "Таежный роман" представил таких офицеров, которые не снились в страшном сне А.И. Куприну, когда он работал над своим "Поединком" и представлял русскому обществу мечтательного и наивного подпоручика Ромашова, в противовес нравственным уродам, типа Назанского, Арчаковского, Клода и др. И только "Грозовые ворота" за последнее время, по моему мнению, показали достойных офицеров и тем немного сняли горечь обиды за тех, кто, несмотря ни на что, служит честно и достойно.
       *
       Однако, пока школьный учитель и вузовский педагог будут относиться к профессии офицера, в лучшем случае, с иронией, в худшем - с сарказмом, а телевидение представлять хитрых прапорщиков Шматко и его недалеких командиров, в обществе будет господствовать негативный взгляд на армию, а мнение представителей комитета "Солдатских матерей" будет решающим и негативным в оценке всего офицерского корпуса.
       *
       Пора бы и войсковому начальству научиться вступаться за своих офицеров, а не продолжат выдавать их "с головой" любому, желающему покуражиться над ними. Примеров тут много...
       *
       Поучитесь, господа-товарищи, у Великой императрицы Екатерины и извлеките урок из ее поступка:
       
       
       Однажды граф Никита Иванович Салтыков представил Императрице рапорт об исключении со службы армейского капитана. "Это что? Ведь он капитан, _ сказала Императрица, возвысив голос. _ Он несколько лет служил, достиг этого чина, и вдруг одна ошибка может ли затмить несколько лет хорошей службы? Коли в самом деле он более к службе неспособен, так отставить его с честью, а чина не марать... Если мы не будем дорожить чинами, так они упадут, а уронив раз, никогда не поднимем".
       
       
       *
       И последнее: Господа-товарищи, не рубите сук, на котором сами сидите. Упадете и больно будет не только вам, но и многим другим.
       Запомните это!