"История по достоинству оценит крупную роль П.Н. Краснова в деле сохранения Русского Имени за рубежом; мы же, его современники, поблагодарим Петра Николаевича за ту нравственную опору, которую он делает нам своей работой и пожелаем еще много-много лет здоровья, сил и энергии".
В.В.Орехов // Часовой. 1931. №57. С.11.

В маленьком флигеле помещичьего дома в глухой деревушке Сантени живёт бывший донской Атаман, творец "От Двуглавого Орла к Красному Знамени" генерал П.Н. Краснов.

Петр Николаевич был призван руководить Войском Донским в самые тяжёлые минуты его существования. Враг занимал большую часть Донской области, кучки партизан своею грудью отстаивали Новочеркасск, только 10 станиц из 252 были свободны от большевиков, на юге истекала кровью Добровольческая Армия, а к границам Дона подходил бывший враг, по иронии судьбы сделавшийся спасителем от своих же.

"Но всё это были пустяки в сравнении с тем ужасным злом, которое сделали большевики в казачьих душах. Все понятия нравственности, чести, долга, честности были совершенно стёрты и уничтожены. Совесть людская была опустошена и испита до дна. В стране, заваленной хлебом, мясом, жирами и молоком, благодаря общей разрухе, начинался голод...".

В эту трудную минуту, когда ещё не утихло эхо выстрела доблестного Каледина, генерал Краснов принял на свои плечи власть.

3-го мая 1918 года он был избран Донским Атаманом. Большевизму новый Атаман противопоставил яркий национализм: "Любите свою великую, полную славы Родину — Тихий Дон и мать нашу Россию! За Веру и Родину — что может быть выше этого девиза'', — так начал Атаман возрождать казачьи сердца к борьбе и свободе.

Мы не будем останавливаться здесь на политической деятельности П.Н.Краснова, история скажет о ней своё слово, мы только можем отметить, как, увы, прав был П.Н., не веря тем, от кого так естественно ждала помощи истекающая кровью Россия. Но мы должны вспомнить, как в результате работы б. Атамана из обломков Донской области, из разнузданных фронтовиков, была создана Донская армия, армия на принципах регулярности.

Добровольческая Армия не могла быть такой, по своему духу и порыву она должна была зажечь русский народ и повторить Русское Народное Ополчение Смутного Времени, - не имея тыла и прочных баз, она была побеждена и слишком поздно уже был Крымский период с его дисциплиной и организацией. Но бросать камень в лицо Добровольческой Армии могут только слепые или нечестные люди, — тогда психологически не было другого выхода, ибо расчёт победы над большевиками строился не на количестве штыков, а на силе духа...

Другое положение было на Дону с его крепкими традициями, отсутствием бедноты и здоровым разумом. Это прекрасно учел генерал Краснов и поставил свою Армию па принципах регулярных, - результаты были превосходны и ещё недавно разнуздавшиеся казаки-фронтовики подчинились старому укладу и создали ряд доблестных частей. К зиме 1918 года Донское войско из ничего, благодаря общей мобилизации, имело 1282 офицера, 31300 бойцов на фронте, 79 орудий, 267 пулемётов и большие технические средства и средства связи. Было налажено снабжение армии всем необходимым, отпечатаны все воинские уставы, восстановлены Донской Императора Александра III кадетский корпус и Новочеркасское военное училище, выпускавшее офицеров всех родов войск.

В области боевой к 27 июля 1918 года Донская армия рядом блестящих операций очистила область от большевиков и заняла опорные пункты в Саратовской губернии и у Царицына. В этих боях особенно отличились генералы: Денисов, Фицхелауров и Мамонтов. Генерал Краснов не считал с очищением Донской Области свою роль конченной. Укрепляя границы Войска, переформировывая, пострадавшие от боев части и налаживая тыл, он вёл переговоры с Добровольческой Армией об общем наступлении и принимал меры к созданию особых воинских соединений, получивших название "Южная Армия".

Осенью 1918 года возобновилась жестокая борьба с большевиками на территории Воронежской и Саратовской губерний. На Дону было мобилизовано всё население. Наступил грозный момент: стали уходить немцы, обнажая новый фронт.

26-го декабря на ст. Торговая генерал Краснов признал над собой верховное командование генерала Деникина. Донская Армия вновь начала переживать тяжёлые дни: благодаря измене трех казачьих полков, большевики вторглись в северную часть Дона. Надежды на активную помощь союзников рушились... Но Добровольческая Армия уже выходила на широкую дорогу, и первые этапы её вселяли веру в измученные ожиданием сердца.

2 февраля 1919 года из-за трений с Войсковым Кругом, вмешавшимся в компетенцию Атамана, генерал П.Н.Краснов подал в отставку и 4-го февраля покинул Дон...

Кто из читателей "Часового" не знаком с романами П.Н.Краснова "От Двуглавого Орла...", "Понять - простить", "Единая неделимая", "Белая свитка"... Поистине они сделались необходимыми и зачитываемыми в каждой библиотеке, в каждом кружке...

Любовь к Родине, преклонение перед её великим, потом - страдальческим прошлым, боль за её муки и вера в ее светлое будущее - вот что отличает их.

И там, в деревушке Сантени, в небогатой, но с уютом и любовью обставленной комнате, где висят портреты Русских Императоров, казачьих атаманов и снимки парадов, большой русский писатель и преданный Родине Солдат и теперь неустанно работает во имя победы Русской Армии, славе которой он посвятил всю свою жизнь.

 

В. Орехов
Журнал "Часовой"
г. Париж (Франция), №11-12, июнь 1929 года.

Петру Николаевичу КРАСНОВУ

Вы пишете мне в ответ на моё письмо: "Не нужно устраивать праздник из того, что 50 лет тому назад вошел в ряды Российской Армии один из многих её офицеров. Праздников и так довольно за рубежом. Лучше была бы работа..."

С этим и можно, и нельзя согласиться. Вы правы: праздников у нас чересчур много, но может быть то, что эмиграция отмечает дорогие для неё даты, и способствует сохранению в наших сердцах России и её великого прошлого. Вы сами всегда говорите: "Без прошлого нет будущего". Не будет и России, даже "железобетонной", если в строительство её не положат традиции её национальной истории.

Отметить же Ваш юбилей мы должны! Есть люди, которые уже себе не принадлежат. Отдавши свои силы борьбе и учению других, они сами становятся достоянием народа. У них неизбежны преданные друзья и лютые враги.

И от своих преданных друзей Вы должны выслушать несколько приветствий.

В этом письме я, дорогой Петр Николаевич, не хочу говорить о Вас, как о полководце, администраторе и писателе. Во-первых, обо всех этих Ваших качествах пишут другие, во-вторых, на страницах "Часового" много раз говорилось о Богом данном Вам литературном таланте, о героической борьбе Донского Атамана и о том оазисе порядка, который Вы сумели создать в дни общего затемнения и распущенности на маленьком клочке русской земли. Здесь я обращаюсь к Вам, как к Человеку, которого я близко узнал за пятнадцать лет эмиграции.

Я вспоминаю наши встречи: в Сантени в Вашей маленькой квартирке, за обеденным столом у Великого Князя Николая Николаевича, в Париже за корректурой в книжном магазине Сияльского, в залах Галлиполийского собрания, когда Вы впервые читали нам блестящий и, в сущности, мало оцененный труд "Душа армии", наконец, среди далевицких лесов. Вы всегда были одинаковым. Ваша вера в Россию, Ваша непоколебимая уверенность в торжестве монархии, Ваша горячая преданность Армии покоряли Ваших собеседников и слушателей, кто бы они не были.

Но всё-таки это не самое главное, за что мы Вас так крепко любим. Главное - это Ваша молодость. Да, я не преувеличиваю: именно молодость души и чуткое понимание "молодых", которые не могут соглашаться с теорией официальной "непогрешимости", прививаемой нам в эмиграции. Говорю это без иронии, до иронии ли теперь, когда мы во многом очутились у разбитого корыта... Так вот, дорогой Петр Николаевич, Вы всегда отличались тем, что понимали нас, что чутко воспринимали наши тревоги, наши сомнения. Вы не оставались только "исповедником", но всегда давали мудрый совет, поддерживали бодрость и... заставляли нас благодарить старую Россию за то, что она сумела воспитать таких генералов.

Это - не лесть и не защита Вас против недоброжелателей. Конечно, они у Вас есть. Но есть и искренняя к Вам преданность офицерства. Того офицерства, которое, выстрадав наше военное поражение и беспросветную жизнь в эмиграции, поняло, сколь честно и благородно Вы вели свою достойную и правдивую линию.

Много раз Вы оказывали огромную нравственную поддержку "Часовому". Этим Вы помогали, конечно, не только мне, но и широким кругам зарубежного воинства... И когда будет писаться беспристрастная история зарубежья, в ней найдётся немало светлых страниц, посвященных Вам, Петр Николаевич, за Ваше горение, за Вашу честность, правдивость и понимание жизни.

Позвольте же нам, а я знаю, что "МЫ" - это значительная часть зарубежного воинства, считать Ваш юбилей нашим праздником. Праздником Русского Воинства, борьбы за Отечество, независимого печатного слова, старой традиции и свежей молодости мыслей.

И выразить наше искреннее пожелание Вам - помочь "молодым силам", как Вы сами пишете, обрести своё Отечество и восстановить его в сиянии старой славы и прежнего величия.

Да сохранит Господь Вседержитель Вас ещё на многие годы! Нельзя, говоря о Вас, дорогой Петр Николаевич, не вспомнить Вашего самого верного Друга — спутника всей Вашей жизни, в своё время бросившую для мужа и армии свою блестящую сценическую деятельность, удобства жизни, променявшую блистательный Санкт-Петербург на китайскую границу, поддерживающую Вас в дни испытаний, поистине друга в радости и беде - дорогую Лидию Федоровну. Дай Бог, чтобы каждый русский офицер имел такое счастье в семейной жизни, какое далось Вам, и, конечно, не без помощи Лидии Федоровны сотник Краснов в Абиссинии, есаул Краснов в С.-Петербурге, полковник Краснов у Памира, генерал Краснов в Великую войну, Донской Атаман и теперешний наш Воспитатель, и Учитель всегда являл собою строгий образ благородного офицера, безукоризненного начальника и достойного Духовного Руководителя.

Крепко Вас обнимаю и благодарю за всё то светлое и радостное, что Вы нам дали.

В.В.Орехов
Журнал "Часовой"
г. Брюссель (Бельгия). №242. 15 августа 1939 года