С нашествием красного дьявола на русский и братские народы с каждым днём и с каждым часом побеждали тёмные силы зла. По воле дьявола отменялась религия, распиналось духовенство, разрушались церкви и соборы, уничтожалось великое множество верующих в Бога и не только их. Большевицкие безбожники считали Заповеди Божии пережитком прошлого, от которых надо, как можно, побыстрее избавиться, чтобы просветить «тёмный» народ новой моралью без религии, без Бога, когда объявленная ими вожделенная свобода превращалась в свободу произвола и вседозволенность – что хочу, то и ворочу. «Возлюби ближнего своего!», «Не убей!», «Не укради!» – эти великие заповеди, передаваемые веками от поколения к поколению и спасавшие душу человека от духовного растления, мешали большевицким вожакам истреблять людей, грабить и разрушать до снования всё старое, чтобы якобы построить новый безбожный мир, а на самом деле, чтобы разделять и властвовать. Массовые аресты невинных, их жестокие пытки и истязания, массовые расстрелы и повсеместный грабёж, закамуфлированный конфискацией, позаимствованной у западных «классиков» науки разрушения, не считались противозаконными и греховными, а, напротив, эти страшные злодеяния защищались законом, написанным безбожными большевицкими бумагомарателями-правоведами, для которых божественные заповеди не были путеводной звездой. А это означает, что большевицкие богоборцы, узаконив вопиющее беззаконие, истребляли порядочных благочестивых людей, зная, что за свои кровавые подвиги они получат не заслуженное наказание, а ордена и медали кроваво-красного цвета и продвижение по карьерной лестнице. По своему скудоумию они не могли понять, что такими бандитскими средствами, путём кровопролития, нельзя уничтожить духовно-нравственные ценности, веками спасавшие душу человека от греховного падения, как бы того не хотелось отъявленным воинствующим богоборцам, продавших душу дьяволу за партийный билет кровавого цвета.

«Бога нет, значит всё дозволено!», «Полнейшая свобода!» – эти льстивые слова были лукавым лозунгом большевицких горлопанов. В жизни же свобода действий партийных вожаков превращалась в свободу от стыда и совести, свободу произвола, когда по их воле и по их прямому указанию совершались тяжкие преступления, которые оставались без наказаний. Опьянённые такой свободой, никем и ничем не ограниченной, большевицкие вожаки развешивали в красных уголках вместо почитаемых народом православных икон портреты своих кумиров-вождей, которым они слепо, но твёрдо верили и им безрассудно поклонялись.

В те смутные времена полнейшей «свободы» и отрицания всего и вся, некоторые «продвинутые» ценители искусства ради искусства пошли гораздо дальше большевицких «мудрецов» – на самое почётное место, в красный уголок, повесили не портрет «вождя мирового пролетариата» либо «отца всех народов», а «Чёрный квадрат», и тем самым, может быть, до конца не осознавая и напрямую не утверждая, а всего лишь образно намекая, что на смену вере в Бога пришло безверие, которому нельзя помочь, что весь мир больше не освещается светом божественной истины, а погрузился в беспросветную, кромешную тьму, изображённую на картине, и балом правит вовсе не божественная истина, а кромешная тьма, и что наступило время духовного опустошения и дьявольского помрачения рассудка безбожных властителей судеб народных.

Над бескрайними просторами православной России с её златоглавыми соборами и церквами, где усердная молитва верующих и колокольный звон пробуждали в человеке спасительный голос совести, свирепо и беспощадно разыгрывалась неукротимая рукотворная стихия большевицкого сатанизма, породившего небывалую жестокость, отвращение от духовных истин и отречение от вековых традиций и православной веры.

Большевицкими богоборцами была сделана дерзкая безумная попытка выжечь калёным железом понятия любви и совести, сострадания и милосердия. Ими открыто провозглашалась классовая ненависть и вражда, а не любовь друг к другу, которая во все времена от начала сотворения мира объединяла и спасала людей. Наглое вторжение в чужую жизнь, предательство и донос, а затем арест невинных – всё эти преступные злодеяния защищались законом, лишённом человеческого сочувствия, сострадания и милосердия – этих высоких нравственных качеств, которые заложены Богом и природой в душе каждого благочестивого человека. На понятиях совести и стыда большевики-безбожники поставили крест. Всевозможными средствами, всеми мыслимыми и немыслимыми силами, своими и чужими руками они пытались разрушить спасительные нравственные устои общества, чтобы погрузить его во всепоглощающую дьявольскую трясину. Они стремились к тому, чтобы в обществе вместо любви к ближнему своему восторжествовала классовая ненависть, порождавшая непримиримую вражду, вылившуюся в страшную кровавую братоубийственную войну, в которой русский воевал против русского, свой убивал своего: сын – отца, а отец – сына. Из искры человеческой ненависти, зародившейся в больном воображении западных и отечественных «классиков» светлого будущего, возгорелось неукротимое, всепоглощающее пламя непримиримой вражды, охватившее многострадальную Россию и истребившее десятки миллионов благочестивых и трудолюбивых людей.

Великая Россия медленно и верно погружалась в бездуховную пустыню. В то же время во всех советских учебниках и книгах, в одноликой прессе и в кино обожествлялись «гениальные вожди», которые, следуя «единственно верной теории», якобы стремились вывести народ на светлый путь процветания. В действительности же такой путь оказался залитым человеческой кровью. Залитый настолько, что трёхцветный российский флаг окрасился в один кроваво-красный цвет.

Под кровавыми колёсами большевицкой репрессивной машины оказались не только правдоискатели – дальновидные люди, не признававшие сатанинской власти, но и миллионы безвинных трудолюбивых крестьян, весьма далёких от политики и знавших только одну правду – земную правду добросовестного труда: все они занимались своим любимым благородным делом, добывая в поте лица хлеб насущный и никогда не помышляя о власти, чтобы быть подальше от греха.

Гигантская кровавая машина запускалась в действие сначала «вождём мирового пролетариата», освободившим себя от совести и постигшим западную науку безнравственной и в то же время безраздельной власти. Потом её приводили в действие его верные большевицкие соратники, а, вернее, сатрапы, или соучастники преступлений, смотревшие ему в рот, и послушные служаки-чекисты с оружием в руках. Ненасытная чудовищная машина требовала всё новых и новых жертв, которыми становились сначала дворяне и духовенство, промышленники и все небольшевицкие партии, а затем и многомиллионное крестьянство. Вместе с ними под тяжёлые колёса репрессивной машины попадали и другие честные добросовестные труженики всех слоёв населения: инженеры и педагоги, агрономы и учёные, врачи и даже простые рабочие. Все они были причислены к «врагам народа», с которыми большевицкие безумцы призывали покончить раз и навсегда: одних расстрелять, других сажать в тюрьмы, а третьих ссылать подальше от родных мест, обрекая безвинные жертвы на медленную мучительную смерть.

Истерзанное многострадальное общество с безбожными полуобразованных вожаками с началом Второй мировой войны подверглось ещё одному тяжелейшему испытанию и страшной напасти. К многомиллионным жертвам сатанинского режима, не пощадившего лучшие военные кадры вместе с другими безвинными людьми, прибавились многомиллионные жертвы, которыми стали солдаты и офицеры, брошенные на явную смерть по приказу сверху, где за высокой кремлёвской стеной «верховный командир» с усами не мог разглядеть истинную картину кровавого поля сражения. Если бы он и разглядел, то, очевидно, оказался не способным предложить разумную стратегию и продуманную тактику боевых действий войне с противником, вооружённым до зубов, чтобы спасти от явной массовой гибели свою армию, особенно в первые годы войны. Да и мог ли «гениальный отец всех народов» предложить что-нибудь разумное, имея за спиной не боевую подготовку, не надлежащее военное образование и не хорошее воспитание, а кровавый опыт беспощадного истребления безвинных людей и тюремные университеты? Трагическая история того времени показывает, что «великий» кремлёвский стратег не мог спасти своих солдат и офицеров от массовой гибели, так как не владел наукой побеждать без чудовищного кровопролития и, более того, не владел наукой побеждать в себе ненасытного страшного дьявола властолюбия. Среди пострадавших во время войны были не только миллионы убитых и раненых, но и множество пленных, попавших в окружение врага не по своей вине, а по безумному приказу взять грудью хорошо укреплённые и надёжно защищённые объекты противника. Не просто взять, а взять их любой ценой, даже ценой собственной жизни. Во время и после войны пленные советские солдаты и офицеры оказались в той же кровавой мясорубке, которая работала без отказа и перебоев от начала большевицкого переворота.

В послевоенное время под кровавые колёса попадали целые народы, не испытавшие ранее на себе большевицкого сатанинского режима. Для них, как и для русского и других братских народов, повторились те же страшные круги рукотворного земного ада – от грабительской национализации до бандитского раскулачивания и насильственной коллективизации с массовыми арестами, грабежами, расстрелами, тюремными заключениями и ссылками.

Миллионы людей, не раздавленные окончательно красным кровавым колесом, томились в многочисленных тюремных лагерях и ссылках. Оставшиеся на свободе оказались далеко не свободными, а порабощёнными и закабалёнными. У всех порабощённых и закабалённых, особенно у невольников, всеми средствами вытравливалась благородная привычка всматриваться в небо, дабы тупо следовать указаниям партийных вершителей судеб народных, пытавшихся превратить Россию в духовную пустыню, в царство дьявола, где балом правит не вера в Спасителя, не разум и не рассудок, а ненасытный демон властолюбия и тщеславия.

Проходили десятилетия, и репрессивная кровавая машина не сбавляла обороты, поглощая всё новые и новые жертвы. Вместе с тем крепчала самозваная нераздельная власть. Верховные партийные властители восседали в княжеских дворцах и палатах древнего Кремля и вместо царских карет им подавали бронированные лимузины ручной сборки, сделанные по последнему слову техники. Из-за высоких кремлёвских стен и через зашторенные окна своих уникальных лимузинов они не могли и не хотели видеть простой трудовой народ, страданиями которого переполнилась вся русская земля от края и до края.

Благоденствие в каком-то смысле всё же наступало, но вовсе не для тех, кто трудился до изнеможения в поле и кто стоял от звонка до звонка у станка и кому была обещана вожделенная «власть народа», а для тех, кто, оказавшись у горнила власти, получал лучшие квартиры и дачи, ездил не на общественном транспорте, а на служебных машинах, и имел всё вдоволь, и, как говорится, ел пил от пуза, испытывая чувство глубокого удовлетворения. Через закрытые от трудового народа магазины и распределители партийным «слугам народа» поставлялись лучшие импортные товары и отечественные продукты превосходного качества. Полностью обеспеченные «слуги народа» пристально следили за тем, чтобы их обслуживали по высшему разряду, хотя они не были умнее, образованнее, достойнее и воспитаннее множества других граждан, обделённых таким достатком и едва сводивших концы с концами. Чтобы протиснуться в тесно сплочённые партийные ряды, большого ума и знаний не нужно было, а нужно было усвоить простое правило – разделять всё и вся, дабы пробиться к власти, чтобы безраздельно управлять бесправным народом подобно стаду баранов, прославляя себя лозунгами: «Слава партии!», «Да здравствует, коммунизм!».

Большевицким и партийным вожакам и кукловодам послушно вторили малые и большие сборища, включая верховные советы и съезды, где принимались нужные партийцам законы и «единственно правильные» решения в сопровождении бурных продолжительных аплодисментов, переходящих в бросание лаптей. Единогласно принимались «архиважные» решения об уничтожении «контрреволюционеров» и «врагов народа», об истреблении духовенства и небольшевицких партий, о ликвидации «кулачества как класса», об избавлении от «внутрипартийных врагов и вредителей». Через коллективные решения на всех властных уровнях в массовые расправы и гонения вовлекалось всё больше и больше народа, а партийные вершители судеб народных, освободив себя от стыда и совести, прикрывались фиговым листком под названием «власть народа». «Единственно правильные решения» выносили не только партийные сборища разных уровней, но и другие сборища, называемые сначала пролетарскими, а потом и народными судами. По своей сути это были большевицкие и партийные судилища, действовавшие в якобы правовом поле, но по отмашке сверху, а по сути в рамках узаконенного беззакония. Множество судебных решений, принятых в эпоху тоталитарного репрессивного режима было отменено в конце прошлого века, когда нерушимый партийный режим рухнул и были реабилитированы миллионы невинно наказанных и казнённых, что и доказывает их невиновность и вину совершавших преступления на всех уровнях большевицкой и партийной власти..

Неисчислимое множество безвинных граждан стали жертвой «народного правосудия». Но несравненно большее число жертв принесли внесудебные палачи и каратели, выполняя «архиважный» партийный заказ на аресты, расстрелы, тюремные заключения и ссылки. Без суда и следствия, а по сути вне закона, они бесцеремонно и жестоко подвергали смертельным пыткам и истязаниям свои жертвы, лишали свободы и жизни миллионы ни в чём не повинных людей. Исполнителями кровавых заказов очень часто были злосчастные тройки, служаки-чекисты, милиционеры, председатели местных советов и засланные партийцы для развала деревни. В подавляющем большинстве случаев местные вооружённые каратели и палачи орудовали по отмашке сверху – по расстрельным и карательным спискам, составленным в кабинетах партийных вожаков всех уровней властной пирамиды, не исключая самый высокий, где за кремлёвской стеной восседали «гениальные вожди»и их сатрапы.

Массовое истребление безвинных граждан прикрывалось «законодательными актами», утверждёнными большевицкими и партийными сборищами. И такое карательное право внедрялось повсеместно под «мудрым» руководством партийных вожаков и многочисленных приспешников, ощутивших силу неограниченной власти и жаждущих крови. Карательная репрессивная волна захлестнула в первую очередь наиболее способных, талантливых и трудолюбивых людей, которые якобы мешали сатанинской власти разделять, разрушать, истреблять и грабить.

Партийные «мудрецы» и кукловоды тратили немало народных средств, чтобы одурманить народ, навязывая ему свою «правду» и всеми средствами показывая, что «что жить стало лучше и жизнь стала веселее». Для этого широко использовались центральные и местные газеты, радио и кино. Не оставалась в стороне художественная литература и искусство, наука и образование. Среди советской интеллигенции находилось немало «продвинутых», «прогрессивных» писателей, художников, музыкантов, которые, продав душу дьяволу, своими выразительными средствами пели славу «безумству храбрых» и призывали бороться с «врагами народа». Некоторые из них пошли гораздо дальше, подписывая разгромные унизительные письма, клеймившие позором известных добросовестных писателей и выдающихся учёных, достижения которых были ранее официально признаны и отмечены высокими правительственными наградами и премиями.

Была сделана дерзкая попытка партийных вожаков направить науку в партийно-бюрократическое русло, и она по-разному отразилась на естественно-научных и гуманитарных отраслях. В меньшей степени пострадали естественно-научные отрасли, где критерий истины – эксперимент и опыт, а не пространные рассуждения о том, как сделать экономику экономной, или о том, что первично, материя или сознание. Хотя и в отношении к естественным наукам были и явные перегибы, когда по отмашке сверху, например, генетику и кибернетику относили к лженаукам, а многих учёных этих отраслей науки арестовывали, изгоняли из институтов и сажали в тюрьмы как злостных врагов народа. Все гуманитарные науки были под строгим партийным контролем и под жёстким прессом большевицкой и партийной идеологии. Такие якобы науки, пронизанные насквозь партийной идеологией и зараженные «единственно верным марксизмом-ленинизмом», составляли неотъемлемую часть всей системы отечественного образования, начиная от первого класса начальной школы с размещением на первой странице букваря портретов «гениальных вождей» и кончая последним курсом всех высших учебных заведений, где, вне зависимости от их профессионального профиля, предметами первостепенной важности считались «история коммунистической партии», «научный коммунизм» и другие «архиважные» дисциплины.

Многие учёные и педагоги стремились заниматься своим любимым делом, не вмешиваясь в политику. И им удавалось продвинуть отечественную науку и образование на передовые мировые рубежи и стать известными во всём мире. В то же время некоторые из них попали под кровавые колёса репрессивной машины.

В огромной научной среде находились лишь немногие «послушные» учёные, следовавшие не по велению совести, а по велению партии, подписывая разгромные воззвания о расправе неугодных правдоискателей, среди которых были и писатели, и учёные, стремившиеся к истине и взывавшие к совести, тем самым нарушавшие спокойствие партийных небожителей и их многочисленную камарилью.

Находясь в тисках тоталитарного партийного режима, народ терпел, приспосабливаясь к двойной морали, когда пишут, говорят и вещают во всеуслышание об одном, а жить приходилось совсем по-другому. Терпеливый народ жил в страхе, в страданиях и муках, которые в подавляющем большинстве случаев были следствием прямого участия или косвенного соучастия всех партийных вожаков от мала до велика в массовых преступлениях против своего народа. Одних из таких преступных вожаков по отмашке своих же сатрапов расстреляли, а других лишили свободы. Однако это не было наказанием за совершённые ими преступления против своего народа, а было наказание за якобы попытку государственного переворота, вредительство и прочие злодеяния, которые имели весьма косвенное отношение к их истинным страшным преступлениям, связанным с массовыми арестами и истреблением миллионов безвинных людей, попавших под кровавые репрессивные колёса.

Не было заслуженного наказания и верховной главной тройки внесудебных палачей и карателей: Ягоды, Ежова и Берии, – совершивших тягчайшие преступления против своего народа, уничтожая и лишая свободы десятки миллионов безвинных граждан. Все они получили исключительную меру наказания – расстрел, но не за эти тягчайшие преступления, а за попытку государственного переворота, шпионаж и заговор с целью захвата власти и прочие злостные нарушения закона. Полная исчерпывающая правовая оценка их тягчайшего преступления, связанного с массовым истреблением своего народа, до сих пор не дана. Не дана правовая оценка преступлений многочисленных троек карателей и палачей всех нижних звеньев репрессивной машины, фамилии, имена и подписи которых хранят многие архивные документы, включая миллионы уголовных дел, заведенных на ни в чём не повинных граждан, безвинность которых признана при реабилитации.

Многие партийные палачи и каратели уцелели – одних репрессивная машина лишь слегка задела, лишив свободы на несколько лет, других она совсем обошла стороной. У некоторых из них никто не отнимал ни просторной квартиры, ни персональной пенсии, ни казённой дачи. Некоторые же верховные партийные каратели дожили до глубокой старости в роскошных квартирах престижных домов с видом на Кремль либо на Москву, хотя они и были непосредственными участниками либо соучастниками преступлений против безвинных людей, ставя свои подписи под расстрельными и карательными списками, о чём молчаливо свидетельствуют многочисленные архивные документы, долгие десятилетия находившиеся под грифом строгой секретности.

Партийные каратели и палачи, свободные от стыда и совести, совершили страшные преступления. Пострадали многие миллионы безвинных людей. Пострадали русская и другие нации. Однако заслуженных наказаний за совершенные преступления не последовало ни до и ни после реабилитации невинных жертв. В цивилизованных государствах преступники не гуляли и не гуляют на свободе, если они совершили преступления не только вчера, но и годы и десятилетия назад. Реабилитация миллионов граждан – это не только подтверждение их невиновности, но и прямое доказательство вины партийных преступников: карателей, палачей, судей и многих других правонарушителей. Массовая реабилитация – это признание государством преступлений, многие из которых не имеют срока давности. Любому здравомыслящему человеку понятно: совершены преступления – должны быть и наказания с соблюдением действующих законов.

Реабилитация – это важный шаг в построении правого цивилизованного государства. Однако она не воскресит миллионы людей, невинно убиенных, умученных при допросах и погибших в тюрьмах и ссылках. Она не вернёт здоровье лишь немногим оставшимся в живых, прошедшим муки земного ада в тюрьмах и ссылках. От такой реабилитации не становится легче миллионам близких и родственников пострадавших во время рукотворной красной чумы, обрушившейся на русскую землю.

Государство должно сделать следующий решительный шаг – не оставлять без внимания совершённые преступления против своего народа, правовые последствия которых не имеют срока давности. И это очень важно, чтобы нынешнее поколение твёрдо знало, что не только никто из невинно пострадавших не забыт, но и ничто не забыто, и что в современном обществе наконец-то восторжествовала справедливость в неотвратимости наказания.

Очевидно, что такая справедливость в неотвратимости наказания вовсе не нужна тем людям, чьи родители либо близкие родственники совершали преступления и не получили заслуженного наказания. Не менее очевидно и другое – никому не хотелось и не хочется быть сыном или дочерью карателя, палача, или преступника, и это также унизительно, как и унизительно, но незаслуженно считаться детьми «врагов народа».

Все преступники во все времена от начала сотворения мира невольно оставляли и оставляют позорное неизгладимое пятно для своих потомков, которые хотели бы, чтобы не знали об этом ни на работе, ни на улице, ни соседи, ни широкая общественность. Поэтому для потомков преступников лучше было бы предать забвению прошлое и не оглядываться назад. Однако наиболее активные из них, пролезшие во властные структуры и использующие не ограниченные совестью полномочия, через средства массовой информации и даже через многоступенчатую систему образования пытаются представить прошлое не в кроваво-красном, а в розовом цвете и все происшедшие трагедии свалить на случайные ошибки своих предков в прошлом, на трудное время, которому возврата нет. Они стремятся таким образом подменить истинную историю своими взглядами и мнениями, искажая и подтасовывая исторические факты, за что подобные лицемерные толкователи истории заслуживают осуждения и даже наказания, если нарушен закон.

Другие же люди, смиренные, кроткие и благочестивые (их подавляющее большинство), чьих родителей и родственников раздавило либо подмяло кровавое репрессивное колесо, и которые вынуждены были носить позорное клеймо «дети врагов народа» с вытекающими отсюда ограничениями свободы в учёбе, работе и карьере, хотели бы, чтобы каждый человек помнил, что из прошлого вырастает настоящее и будущее, и о нём нужно обязательно помнить и не забывать, что были совершены не только трудно исправимые и совсем неисправимые ошибки, но и массовые преступления против своего народа, которые не должны оставаться в правовом поле без наказания, не ради мести, а ради торжества справедливости.

Чтобы вполне естественное и обоснованное обретение правовой справедливости десятками миллионов граждан состоялось, не нужно расстреливать, не нужно строить тюремные лагеря с колючей проволокой, не нужно ссылать, не нужно тратить материальные и финансовые ресурсы, а нужна воля государства, которое обяжет огромную армию правоохранительных органов выполнить предписанную действующими законами задачу по восстановлению исторической справедливости в неотвратимости наказаний за совершённые преступления, не имеющие срока давности.

И такое благодатное время торжества справедливости обязательно наступит рано или поздно, но до Страшного Суда, на котором каждому человеку воздастся по его земным делам.

Библиографические ссылки

Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.

Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.

Карпенков С.Х. Экология. М.: Директ-Медиа, 2015. – 662 с.

Карпенков Степан Харланович