 Спасая самих себя и друг друга и образуя таким образом круг близких по духу людей, можно переходить к следующему этапу выживания в агрессивной среде – формированию т.н. коллективов выживания, разработкой концепции которых занимается сегодня публицист Семён Резниченко. Такие коллективы не новы для нашей истории, и в прежние времена являли собой, прежде всего, общины верующих. В сущности, общины первых христиан, живших среди гонителей-язычников, постоянно подвергаясь преследованиям, можно отнести именно к таким коллективам.
В ХХ веке гонения на Церковь дали импульс к возникновению таких общин в России. Правда, в конечном итоге, оные были истреблены богоборческой властью, и лишь немногие их члены уцелели в те страшные годы. Тем не менее, пример их весьма поучителен, поэтому рассмотрим его подробнее.
Наиболее известны общины Маросейского храма Николы в Клёниках в Москве и церкви святой Магдалины в Киеве. Последнюю возглавлял священник Анатолий Жураковский. Создание общины, не формальной, а соединённой духовными узами и общими благими делами, было заветной идей отца Анатолия. Члены его общины помогали друг другу и прочим нуждающимся, чем могли: врачи помогали больным, сёстры ухаживали за ними, имевшие достаточное образование занимались в качестве домашних учителей с детьми верующих, община собирала деньги и помогала сиротам и заключённым. Собираясь вместе, братья и сёстры изучали Писание, богословскую и классическую литературу, слушали лекции профессоров разогнанной Киевской духовной академии.
Аналогично складывалось бытие общины храма Николы в Клёниках. Отец Алексий (Мечёв) считал главной задачей устроить жизнь прихода так, чтобы миряне могли приобщиться к той строгой церковности, какая сохранялась лишь в монастырях.. Внутри братства были своего рода «ячейки» - небольшие группы верующих по несколько семей, регулярно собиравшиеся вместе, дабы почитать вслух духовные книги, побеседовать на духовные темы. Во главе каждой малой общины стоял избранный глава, наиболее сведущий и мудрый человек, могший помочь советом, направить. Вся Маросейка была большой и дружной семьёй, «покаяльно-богослужебной», как называл её сын отца Алексея, отец Сергий, возглавивший приход по смерти родителя. С усилением гонений перед общиной встала проблема религиозного воспитания детей. Семья батюшки владела двумя загородными домами: в Верее и в Дубках. На лето отец Сергий отдавал их членам общины, братчикам, жившим там с приходскими детьми, с которыми занимались бывшие в общине учителя. Братчики – в основном, молодёжь - испытывали немало трудностей на новом для себя поприще воспитания детских душ. Ребята вели себя шумно и свободно, а нет ничего труднее, чем дисциплинировать тринадцати-четырнадцатилетних подростков. Отец Сергий наставлял молодёжь: «Изучайте людей, будьте внимательны, подходите к ним так, как они этого требуют». И подходили, учась терпению и пониманию…
В сущности, и маросейская, и киевская общины являли собой единственно возможный истинный образчик «свободы-равенства-братства» - во Христе, по закону любви и Истины.
Сегодня мы можем наблюдать отрадные примеры возникновения в той или иной форме коллективов выживания. Один из них – подмосковная деревня Колионово, где фермер Михаил Шляпников сумел объединить вокруг себя не только местных жителей, но и привлечь большое количество сторонних людей, которые уже не первый год приезжают в Колионово на выходные и на добровольной основе занимаются лесовосстановительными работами и иными полезными делами.
Примерами коллективов выживания служат появляющиеся в России экопоселения, в которые часто по взаимной договорённости переселяются из городов сразу несколько семей.
В Иркутской области пробудилась жизнь в старинном селении Тельма. Там есть и художник, и скульптор, и учительница музыки… Один из первых поселенцев рассказывает, что не просил и не просит у государства ничего. Даже электричества. Поселившись в Тельме, он закупил солнечные батареи и аккумуляторы и тем сам обеспечил себе энергоснабжение.
Сегодня ничто не мешает формированию общин (коллективов). Коллектив выживания не может изменить положения в мире, но может изменить его в ареале своего существования. Имеющиеся в нём педагоги (и просто взрослые) могут заниматься с детьми, давая им те знания и навыки, которых не даёт школа, просвещая в православном духе. Также детей можно и должно приобщать к труду, заботе о природе и сохранении исторического наследия, помощи страждущим. Посещение детских домов, больниц, домов престарелых и оказание посильной помощи нуждающимся, работы на восстановлении памятных мест нашего Отечества (таких – непочатый край у нас), посадка деревьев и уборка зелёных территорий и водоёмов от мусора – таковые занятия принесут двойную пользу, с одной стороны способствуя правильному воспитанию душ, укреплению их в доброделании, без которого вера мертва, с другой – зримо меняя, улучшая ареал нашей жизни. Мы не можем навести порядок в стране и мире, но на месте, где проживаем сами – общими усилиями можем, не дожидаясь, когда кто-то придёт и сделает.
Врачи и юристы из членов общин также всегда могут оказать помощь своим собратьям. Общими усилиями в зависимости от численности и состава коллективов, их склонностям можно заводить мастерские, творческие студии и т.п. Современные технологии могут быть полезны отнюдь не только силам враждебным, но и нам, если уметь ими пользоваться. Коллектив выживания является одной из наиболее перспективных форм существования в современном мире, предоставляя куда больше шансов уцелеть в его жерновах, нежели это возможно по одиночке.
Развитие подобных общин, кроме всего прочего, будет способствовать развитию столь необходимого института, как местное самоуправление. Множество неурядиц и злоупотреблений происходит у нас именно из-за того, что всякое элементарное дело вверено ведению чиновника, а сами граждане, приученные за долгие годы к тому, что принимает решение и делает (пусть и плохо) кто-то, а не они, не спешат реализовать свои права в области самоуправления. Приведём простой пример. В неком доме затеяли капремонт. Вели его с большими нарушениями, и жители немало возмущались создавшимся положением и даже пришли на собрание, посвящённое оному. На собрании ругали ответственного за ремонт председателя домкома, о котором все давно знали, что он вор, но, как только был поставлен провокационный вопрос, кто желает заступить на его место и взвалить на себя все дела, и собрание было окончено. Все предпочли, чтобы делами плохо занимался вор, чтобы он клал себе в карман их деньги, чтобы ремонт шёл бесконечно долго, а дом после него пошёл трещинами - лишь бы не брать ответственности самим и не тратить своего времени. Между тем, объединись эти жильцы в инициативную группу и возьмись наводить порядок в своём доме и дворе по своему смотрению, и всё могло бы быть иначе. Куда меньшими материальными затратами можно было бы разумно и по своему вкусу обустроить свою территорию.
Устроение быта в отдельно взятой локальной точке (будь то дом, посёлок или что-то ещё) должно всецело принадлежать ведению органов местного самоуправления, избираемых жителями из своей среды и принимающих решения лишь в согласии с их мнением, выражаемом на созываемых по всем мало-мальски значимым вопросам народных сходах.
В России самоуправление всячески подавляется чиновным гнётом, поэтому, чтобы отстаивать законное право на него, подобно фермеру Михаилу Шляпникову, необходима воля и упорство. Активное участие в развитии местного самоуправление есть четвёртый шаг в укреплении внешних позиций в борьбе с поработительской системой. Самостоятельные люди, привыкшие жить своим умом, принимать решения и отвечать за них, способные к живому делу, к планомерной созидательной работе, являются весьма неподатливым материалом для обработки сознания. Поэтому так важно пробудить в людях самостоятельность, энергию живого, настоящего дела, положить конец спячке, открывающей путь ко вседозволенности для злой силы.
Пример такого пробуждения даёт, в частности, опыт Глеба Тюрина, ожививший вымирающие деревни Архангельской области. Вкратце о нём повествует вступительная статья Ивана Сидельникова к книге Тюрина «Опыт возрождения русских деревень»: «…сегодня мало кто представляет, как можно изменить эту ситуацию. Кому он нужен - медвежий угол? Глеб Тюрин знает. Он знает, как прийти в глухой угол, где на сто человек - пятьдесят старух да тридцать алкоголиков. Прийти и сделать так, чтобы забытый Богом край начал вторую жизнь, добиваясь определенных успехов в решении годами не решавшихся проблем.
Тюрин знает, как, не приказывая и не навязывая готовых решений, сделать так, чтобы внутри маленьких полуразрушенных деревушек люди начали шевелиться, думать, стремиться, преодолевать, рождать вполне здравые идеи, создавать проекты и новые виды бизнеса, ранее неизвестные или давно позабытые. Для этого Тюрин создал новые консалтинговые и гуманитарные техники, адаптированные к уровню нашего провинциального населения. Назовем вещи своими именами - часто маргинального, плохо образованного населения, считающегося «отсталым» и «темным» даже в докладах современных чиновников.
Со своими соратниками он идет по жизни. Он идет по северным холмам и проселкам, забираясь в такие деревни, о которых все давно забыли или, что вероятнее, никогда и не слышали.
Тюрин придумал, как сделать так, чтобы консалтинг, современные гуманитарные технологии приводили к росту активности сельских жителей, объединенных в сельские органы ТОС (территориального общественного самоуправления). Он придумал, как сделать так, чтобы эта форма самоорганизации местного сообщества активно заработала на службу деревням и селам.
Работа Тюрина привела к реальным переменам в десятках северных деревень - в них реализовано более шестидесяти проектов. Люди «вдруг» начинали строить мосты, водонапорные башни, гостиницы, водопроводы, создавать пасеки пакетного пчеловодства и центры разведения породистых овец. И все это при копеечных вложениях и с колоссальной отдачей: полтора миллиона рублей на входе превратились примерно в тридцать миллионов рублей экономического результата на выходе. Такая эффективность проектов и уровень капитализации труда недоступны сегодня даже для передовых американских и японских корпораций. У Тюрина таких показателей добиваются обычные сельские граждане «бесперспективной» провинции. Соотечественники, оказывается, вполне способны заниматься принципиально новым для себя делом, которое они до сей поры никогда не делали. Предпринимательский дух, смекалка и мастерство «внезапно» захватывают тех, кому еще вчера «ставили прогулы» на кладбище.
Помню, мы записывали синхрон с Глебом на деревянном мосту в древнем Ошевенске, что рядом с Каргополем. Спокойный и рассудительный Тюрин простым русским языком ковал формулировки, вполне подходящие хоть для выступления на большом президентском форуме, хоть для учебника социального консалтинга:
- Маленькая, маломасштабная демократия, демократия места... Маломасштабная экономика, ориентированная не на сверхприбыли, не на быстрое оборачивание капиталов и получение максимальных прибылей. Ориентированная на то, чтобы здесь люди могли жить, чтобы они могли, не разрушая вот эту экосистему, продолжать свой род, сохранять свою культуру, сохранять чистую воду, есть нормальную еду, нормально, полноценно обучать своих детей, думать о завтрашнем дне не в виде кошмара, а зная, что они завтра смогут сделать, - это тесно взаимосвязанные вещи. И это то, что реально может преодолеть бедность этих территорий уже сегодня...
(…)
12 шагов к возрождению, или Что сделал Тюрин?
1. Во время поездки по Скандинавии Глеб как-то оказался в маленьком рабочем поселке и увидел там «кружок будущего». Сидят трезвые работяги и думают-обсуждают, что они будут делать, когда через несколько лет закроются их карьер-каменоломня и небольшой завод. Оказалось, работяги занимались стратегическим планированием. Они сообща рисовали картину будущего себе и своим детям. Деревня получила новую экономику и перспективу - продолжила жить и рожать детей. Сначала Глеб подумал, что они от своего развитого капитализма совсем обалдели. А потом понял, что это тот самый социализм, который мы не построили. Тюрин peшил то же самое попробовать делать в России.
2. Вернулся в Россию: придумал и создал некоммерческую структуру с почти индийским названием ЙОГИ, нашел первые деньги и взялся за возрождение архангельской провинции, в которой местная власть живет на дотации сверху - их делят между райцентрами, а на периферию денег уже не хватает. Закрывают школу, потом медпункт - все, деревня обречена. Из четырех тысяч деревень в области через 10 лет хорошо, если останется тысяча. Поставил задачу: создать концепцию, чтобы деревня могла себя сохранить как модель. Чтобы люди осознали необходимость принимать ответственные решения. Чтобы они брали на себя ответственность за развитие территории: это Наша школа, Наш мост, Наша водокачка и т.д. Это самый сложный вопрос: изменение консервативной психологии деревенского человека. Тюрин называет это изменением «Мыконцепции», и это - создание ресурса развития. Необходимо артельное начало, кооперация: преодоление всеобщего уныния, и тогда появится ощущение своей способности влиять на ситуацию - оно окрыляет. Люди, которые способны создать позитивную среду, постепенно к себе привлекают других - с менее активной жизненной позицией. И первые, кто обычно включается, - женщины, матери. Их подталкивает ответственность за будущее детей. Конечно, изменения даются непросто. Для их успеха нужны социальные технологии, позволяющие включить неиспользуемые или незадействованные ресурсы.
3. Куда больше, чем деньги, для успеха дела нужны технологии развития. Тюрин взял консалтинговые техники, доступные ранее только крупному, серьезному бизнесу, и перенес их на социальное «дно». Он сумел (и это - важнейшая инновация) дополнить, переработать и адаптировать их к уровню провинциального населения. И назвал такой подход системой социального консалтинга - или обучения людей технологиям развития.
4. Глеб начал ездить по «медвежьим углам», чтобы выяснить, что люди там могли бы сами для себя сделать. Провел десяток деревенских сходов. Поначалу местные встречают с недоверием; по поводу того, что говорит Тюрин, недоумевают в администрациях, высмеивают в сельских клубах. На второй-третьей встрече возникают тайная надежда и интерес. Администрация выжидает.
5. Чему учит? Он помогает найти внутри сельской общины людей, настроенных позитивно, и создает из них своеобразное креатив-бюро, мозговой центр, но при этом и центр ответственности за свое будущее. Проводит семинары, мастер-классы, деловые игры, учит соотечественников работать с идеями и проектами, преподает азы самоуправления, обучает современным схемам и файндрайзингу - поиску денег в современной России. Учит работать с планированием, отчетностью и еще со многим другим. Впрочем, тут главное не что он делает, а как. Ведь здесь, что называется, большая проблема с кадрами. И работать приходится только с теми, кто есть.
6. Промежуточный вывод: народ самостоятельно из нынешней безнадеги не выберется. Нужен тренер-наставник, способный возрождать волевые качества, уверенность в собственных силах, веру, обучать изменившимся правилам игры, пробуждать гражданское сознание. Примерно так, как хороший тренер учит играть в футбол. Он берет двадцать мальчишек, которые кое-как пинают мяч, и учит их: здесь пробежка, туда пас, там подача... И постепенно возникает команда, которая может даже выигрывать. Глеб начинает учить людей «играть» в решение своих проблем.
7. Поморы начали думать. Выяснилось, что они вовсе не так бедны, как привыкли думать: лес-земля, недвижимость-архитектура, рыба-морошка, ландшафты и другие ресурсы. Частью - бесхозные сегодня - гибнут. Например, закрытая школа, клуб или старинный дом - памятник архитектуры XVIII века. Обычно их немедленно разворовывает само же население - на дрова и металл. Так оно разрушает ценный актив, который можно сохранить и положить в основу выживания и развития территории.
8. Когда инициатива есть и образуется ячейка на селе, включаются следующие ресурсы: те, кто уехал, у кого душа болит за малую родину, кто готов помогать, не приезжая, инвестировать, не управляя.
9. Затем в деревне появляется юридическое лицо - и многие вопросы, острые проблемы снимаются не по отраслевому принципу (клуб - Мин культуры, школа - Минобразования, лесопилка - Минпромнауки), а по территориальному - решаются интересы и проблемы именно территорий с живущими здесь людьми. Начинается пространственное развитие.
10. Семинары Тюрина дают толчок появлению и развитию малого бизнеса - и он становится ресурсом развития территории. Жители деревень, в которых возникли группы развития и ТОСы, с жаром доказывают, что именно консультационная, информационно-обучающая, тренерская работа тюринского института передавала людям знания и навыки, серьезно меняла людей и помогала им добиваться результатов.
(…)
11. Научившись азам, люди пишут проект, получают небольшую инвестицию и становятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же сами люди внутри своего сообщества обсуждают, где и что они будут делать, причем ищут самое дешевое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними тренер. Его задача - привести их к выбору и реализации того проекта, который поможет осуществить следующий. И каждый новый будет делать их экономически все более самодостаточными. В большинстве случаев это не настоящие бизнес-проекты в конкурентной среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошел, уже могут идти дальше.
12. Проблемы решаются, и решаются дешево, с минимальными затратами, при мизерных вложениях, с огромной отдачей. Вообще, это некая форма изменения сознания, своего рода НЛП. Население, которое начинает себя осознавать, создает внутри себя орган территориального общественного самоуправления, сокращенно - ТОС. И вручает ему мандат доверия. По существу, это земство, хотя несколько иное, чем было в XIX веке. Тогда земство было кастовым - купечество, разночинцы. Но смысл тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за ее развитие. Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо- или теплообеспечения, дорог или освещения: они создают будущее деревни. Главный продукт их деятельности - новое сообщество и новые отношения. ТОСы в своей деревне создают и стараются расширить зону большего благополучия. Энное количество успешных проектов в одном населенном пункте наращивает критическую массу позитивной реальности, которая меняет всю картину в районе в целом. Но надо понимать, что дальше нужно переводить этот процесс на более высокий уровень. Это новая задача, новый барьер, который нужно преодолеть. Без тренера, без высоких технологий здесь опять не обойтись.
А дальше ручейки сливаются в одну большую полноводную реку.
Не можешь - поможем, не знаешь - научим
Тюрин действует как садовник: выращивает новую культуру и ухаживает за слабыми растениями в агрессивной среде. Глеб создает ситуацию, когда «списанные» старики и сломанный «средний возраст», вмиг пропивающий только что украденный лес, - все они выходят из депрессии и уныния и медленно, но верно начинают отвечать за свою жизнь. В лицо хмурым детям смотрят уже не красные глаза спивающихся отцов и отчаявшихся матерей.
Безысходность сменяет надежда на будущее. Программные установки, сформированные эпохой советской власти: «нам должны» и «мы ничего не решаем» в считанные месяцы работы ЙОГИ меняются на другое восприятие мира, на то самое из «Мы-концепции»: «Это Наш погост, Наше поле, Наша дорога, Наш мост, Наше небо над этой Нашей землей. И мы здесь должны жить!»
Другими словами, Тюрин - основатель российской программы социального ликбеза второй волны. Волны, которая помогает людям понять и менять среду своего обитания, виды и характер деятельности. И самих себя.
(…)
- Вот это самоуправляющееся сообщество - мир... И мироздание, в котором они живут, - купол под небесами, в котором они находятся, - это мир. И состояние души, гармонии, не войны, благополучия - это тоже мир. И то, что это называется одним словом, - это не случайно. Это определенная жизненная модель. Это уклад, который тысячелетие держал Россию.
Мы эту модель можем вернуть в сегодняшнее пространство, расширить, поставить на какие-то более-менее надежные экономические рельсы, создать для этого политические условия, - надо сделать так, чтобы люди стали верить в то, что если они что-то делают и у них есть хороший результат, то они получат поддержку. Не потому, что они чьи-то родственники или часть какого-то «элитного» общества, а потому, что они - работают. Если такая модель будет поддерживаться, то мы можем поднять даже те территории, которые сегодня кажутся безнадежными...»
А что же гражданская, политическая активность? Без пробуждения самостоятельности и ответственности, о которых мы сказали выше, она фактически невозможна, ибо человек, лишённый этих качеств, либо вовсе равнодушен к общественно-политической жизни, либо, если не дай Бог участвует в ней, то за редчайшим исключением в роли барана, загоняемого в нужное стойло опытными погонщиками.
Участие в общественно-политической жизни должно быть сугубо ответственным и предметным. Необходимо чётко и ясно представлять цель той или иной деятельности либо отдельно взятой акции. От «чистой» политики разумно держаться подальше, так как она, в основном, давно выродилась в политиканство, в досужие словопрение, в актёрство, ложь и провокации. Участие в ней оказывается, как минимум, пустой тратой времени.
Однако же вовсе устраниться из общественной жизни не менее вредно, ибо есть вопросы, по которым важен голос всякого ответственного и разумного человека, вопросы жизненные для отдельно взятых или многих людей, для народа и государства в целом. Такие вопросы и есть тот самый предмет, наличие которого обязывает к участию в гражданских движениях и акциях, а отсутствие исключает таковое. В сущности, это уже даже не вопросы политики, но нашей порядочности, совести.
К примеру, если человек по политическим мотивам посажен в тюрьму по абсурдному обвинению, то не состоит ли наш долг в том, чтобы выступать в его защиту и, по возможности, помогать?
Если в неком малом городе закрыли все роддома и больницы, и из-за этого гибнут роженицы и больные, которых отправляют за десятки километров в крупные центры, то не должны ли мы протестовать против этого?
Если в неком регионе разработан преступный проект добычи никеля, ведущий к экологической катастрофе, то можно ли не поддержать местных активистов, сражающихся против оного?
Если правительство принимает закон, подрывающий суверенитет страны, то возможно ли считать это не касающимся нас и оставаться безучастными?
Никак! Принцип «хаты с краю», хоронячество губило нас уже не единожды в нашей истории, и следовать ему мы не имеем права. Не политические взгляды, не идеология требует от нас участия в тех или иных гражданских акциях, но единственно только чувство правды и ответственности за то, что происходит в нашей стране. Уклоняться от этого есть малодушие, к тому же бессмысленное, так как неопровержима известная формула: если вы не занимаетесь политикой, то она займётся вами. Займётся, явившись за вашими детьми в лице ювенальщиков, займётся, выстроив отравляющее ядовитыми отходами окружающую среду предприятие рядом с вашим жилищем, займётся, бросив вас в тюрьму за «нетолерантное» сопротивление преступнику…
Лишь люди, имеющие в руках своё, настоящее дело, знающие и цельные, укоренённые на своём месте, закалённые в работе местного самоуправления и предметной общественной деятельности, честные и независимые, могут быть выдвинуты в большую политику: в законодательные собрания, на посты градоначальников и губернаторов и т.д. Имея за плечами столь солидную подготовку, они, есть надежда, устоят перед открывающимися соблазнами и на своих постах будут работать, руководствуясь благом народа, совестью и здравым смыслом.
Программы преодоления кризиса создаются уже теперь учёными и практиками. Идеологические же основы были сформулированы ещё много лет назад крупнейшими нашими мыслителями: Л.А. Тихомировым, И.А. Ильиным и др. И дай Бог, чтобы когда-нибудь всё это накопленное богатство, плоды истинного Разума были востребованы. «Дух есть живая энергия, - писал некогда Иван Ильин, - ему свойственно не спрашивать о своём умении, осуществлять его; не ссылаться на «давление» влечений и обстоятельств, а превозмогать их живым действием. Как сказал однажды Карлейль: «Начинай! Только этим ты сделаешь невозможное возможным!»» Будем же следовать этим заветам великих философов, и усилия наши не будут тщетными, а вера – посрамлённой. |
