 Помимо русского и остатков реликтового циркумполярного суперэтноса границы исторической России вмещали народы, принадлежавшие тюркско-монгольскому суперэтносу, ареалом которого изначально была Великая степь. Сегодня самые крупные из них татары и башкиры. С 14-го века степняки вливаются в русский суперэтнос, который в результате становится уже не русским, но российским. Такое вполне возможно. Два суперэтноса не могут сосуществовать в рамках одной культурно-политической целостности – между ними разгорается конкуренция, которая заканчивается победой этнокультурной доминанты одного из двоих. Но элементы одного суперэтноса могут включаться в структуру другого, если между ними имеет место культурно-психологическая комплиментарность, связанная, в частности, с формированием их в одной этноландшафтной зоне. У русских такая комплиментарность как раз и обнаружилась в пору формирования русской государственности после освобождения от ордынского вассалитета со степняками Евразии. К тому же собственно степной центральноазиатский суперэтнос уже много веков как культурно-политическая целостность не существует.
Характер отношений русских с татарами и башкирами в протяжении многих веков определяется термином – симбиоз. Что означает, повторюсь, относительно бесконфликтное сосуществование разных этносов в одном регионе, когда каждый занимает свою экологическую нишу. Проявлением комплиментарности среди прочего являются и общие религиозные пристрастия. Существует расхожее мнение, что татарская вера – ислам. В, действительности, исконная вера кыпчаков, из которых сложились нынешние татары, и которые делились на три ветви – куманы, волжские булгары и ногаи – христианство. Некоторая часть их предков, живших в Причерноморье, Прикаспии, Средней Азии принимали Христову веру, когда ислам ещё не появился на свет – в 5-м – в начале 6-го века.
Ислам же среди кыпчаков первыми приняли в 10-м веке волжские булгары, предки нынешних казанских татар. В своё время этот степной народ жил в Прикаспии, был в 6-м веке оттеснён хазарами на Среднюю Волгу, где основал город Новый Булгар. Новый, потому что прежде там жили болгары-сарагуры. На новом месте булгары стали вести частично оседлый образ жизни, активно занимаясь торговлей, а арабскую веру приняли в 922 г. с целью найти себе союзника для борьбы с Хазарским каганатом в лице Багдадского халифата. Халифат булгарам не помог, так как был слишком далеко и вскоре сам распался, Хазария, где заправляли евреи, обложила булгар данью, но исламская вера в их среде прижилась. Ведь ислам и в самой Аравии возник как вера торговцев и пастухов. Не случайно булгары и их потомки – казанские татары активно занимались работорговлей, в отличие от православных русских, где подобное считалось недопустимым.
Куманы, русские называли их половцами, жившие в степи между Волгой и Днепром, они, кстати, по своему антропологическому типу были похожи на славян - голубоглазые и светловолосые, а также ногаи, кочевавшие к востоку от Яика, оставались частью язычниками, частью христианами до самого 14-го века. Ещё в 12-веке при Владимире Мономахе самые западные куманы, кочевавшие от Дона до Карпат, были включены в состав Руси. Русские назвали их «свои поганые», отличая от «диких поганых» на Востоке. Слово поганые не имело в ту пору оскорбительного оттенка, оно происходит от латинского «paganus» и означает в прямом переводе «язычник». Но постепенно «свои поганые» принимала православие. Отношения между половцами и русскими часто были союзническими, имела место метисация и ассимиляция половцев. Когда монголы в 1223 г. вторглись в пределы половецких владений, русские князья решили защищать союзных половцев и ответили отказом на предложение монгольских послов разорвать русско-половецкий союз. В трагической битве на Калке русские и половцы сражались заодно. После поражения от Батыя, русские князья оказались вассалами монгольского хана, а кыпчаки составили ядро созданного монголами нового государства - Золотой орды.
В орде в ту пору имела место веротерпимость, многочисленных православных татар окормляла Сарайская епархия, учреждённая русской метрополией в ставке хана в низовье Волги - Сарае. Когда же в 14-м веке хан Узбек решил обратить всю орду в ислам, татары – христиане, не желая отрекаться от исконной веры, ушла на Русь. Вместе с ними уходили и татары – язычники, так как хан Узбек преследовал всех немусульман. Последние на Руси принимали православие, поскольку для поступления на службу московскому царю это было твердым условием. После взятия Иваном Грозным Казани в 1552 г. крестилась ещё часть татар. Православные татары в основной массе ассимилировались в результате метисации с русскими, но часть сохранили татарские этнокультурные признаки. Сегодня в России живут православные татары кряшены, православные касимовские и нагайбакские татары.
Таким образом, едва ли не большинство потомков кыпчаков – православные. Ислам удержался в качестве этнокультурной доминанты у части казанских татар – потомков волжских булгар и у башкир. Не станем грешить против истины и утверждать, что подпадание этих народов под власть русского царя происходило добровольно и бескровно.
Впрочем, башкиры, разделённые между Казанским и Сибирским ханствами, после падения Казани предпочли власти монгольского хана Синей или иначе, Сибирской орды власть русского царя, и башкирские беи сами во второй половине 16-го века попросились под его руку. Но Казань Иван Грозный брал штурмом. Однако, после падения Казанского ханства татарские мурзы и даже многие простые воины, принявшие русскую веру, влились в русский высший класс, едва ли не треть русского дворянства имела татарские корни. Оставшиеся верными исламу татары также не были ущемлены. Иначе в период Смуты татарские мурзы не посылали бы отряды татарских всадников в помощь русскому ополчению против поляков и шведов. Общность исторических судеб волжских мусульман с русскими в протяжении полтысячелетия, сохранение ими этнокультурной самобытности доказывает плодотворность для них этого симбиоза.
Тем не менее, этническая комплиментарность у русских с потомками волжских булгар – казанских татар – торговцев и городских жителей, очевидно, меньшая, чем с потомками кыпчаков – степных кочевников. Это сказалось в период новейшего кризиса русского мира. Русско-татарский симбиоз сегодня подвергается серьёзной проверке на прочность. Ослабление русской России в конце 20-го века немедленно вызвало к жизни сепаратистские устремлениях казанских татар. Город Казань, в котором половина населения русские и который в течении 4-х веков являл образец симбиоза татарской и русской общин стал позиционировать себя, как только татарский и исламский. И эта татарская мусульманская Казань в 90-ые годы открыто не платила налоги в федеральный бюджет, а нынче, хотя, формально, и платит, но через обильные дотации возвращает «своё» назад. Фактически, татары-мусульмане переложили на русских заботы о государстве, которое они перестали считать вполне своим. Татарский сепаратизм тесно связан с феноменами политического тюркизма и политического ислама, о которых здесь скажем подробнее.
Показательным является деятельность одной из наиболее известных и влиятельных, особенно, в 90-ые годы татарских национальных организаций ВТОЦ – всетатарского общественного центра, который регулярно делегировал своих представителей в Верховный Совет и в Госсовет Республики Татарстан.
Созданный в конце 80-х годов ВТОЦ на протяжении всего периода своего существования выступал за независимый от России Татарстан, бойкотировал в 90-ые выборы в общероссийские федеральные органы власти, не признал Договор между Республикой Татарстан и Российской Федерацией 1994 г. В условиях глубокого кризиса, который в ту пору переживала российская государственность, сепаратизм ВТОЦ достигал крайних степеней. Им была разработана «Военная доктрина Республики Татарстан», и даже создавалась «Национальная гвардия». Независимость Татарстана обосновывалась тем, что в ХVI веке Казанское ханство было захвачено Москвой насильственным путем. Многочисленные организациями татарского национального движения отмечают 15 октября день взятия Казани вражескими войсками Ивана Грозного в 1552 г., как день памяти.
Программа ВТОЦ, принятая в конце 90-х, важнейшей задачей в контексте учреждения и развития национального суверенитета татарского народа считает также консолидацию всех тюркских народов Поволжья и Урала. При этом консолидация должна выражаться в формировании такого политического и культурного пространства, которое обеспечило бы в будущем создание в волжско-уральском регионе тюркско-исламского государства Идель-Урал. В 90-х один из пленумов ВТОЦ, демонстрируя завидную трезвость и реализм, заявил о необходимости создания на этой территории, для начала, конфедерации. Идею государства Идель-Урал горячо поддерживают идеологи всех татарских национальных организаций. Учитывая, что существования на Волге и на Урале русских и других православных деятели из ВТОЦ попросту не замечают, можно себе представить нашу участь в случае, если бы упомянутые планы удалось реализовать.
На период же временного вынужденного пребывания Татарстана в составе России среди требований ВТОЦ – признание татарского языка единственным государственном языком Республики Татарстан, создание отдельной Татарской высшей школы, перевод татарского алфавита с кириллицы на латиницу. За пределами Татарстана - создание в регионах компактного проживания татар экстерриториальных национально-культурных автономий, объединенных в рамках Милли Меджлиса - Национального собрания татар, задуманного как форма реализации национального татарского суверенитета. При этом Меджлис должен получить законодательные права в национально-культурной сфере и взаимодействовать с парламентом Татарстана. На общероссийском уровне также выдвигалась идея создания "палаты национальностей", где каждый народ обладал бы одним голосом. Учитывая, что мусульманских народов в России сами исламские эксперты насчитывают 37, можно представить себе, как уютно чувствовал бы себя в этой палате один русский, представляющий почти 100 млн. соплеменников. Примечательно также, что ВТОЦ во внутриполитической российском раскладе всегда поддерживал, так называемых, правых - Гайдара с Чубайсом. Видно, желание нагадить русским пересиливает даже исконный исламский антисемитизм.
Заметим, настроения у официального руководства Татарстана не сильно отличаются все эти годы от настроений внутри ВТОЦ. Многие инициативы ВТОЦ озвучивали региональные власти, а в отношении других можно говорить: что у членов ВТОЦ на языке, у официальных лиц Татарстана на уме. Впрочем, иногда срывается и с языка. Примечательно, например, заявление Председателя Госсовета Татарии Фарида Мухаметшина в 2001 году по поводу отказа Конституционного Суда России разрешить по требованию Госсовета Татарии перейти на латиницу: «Ничего! Скоро вся Россия на латиницу перейдет! Подождем!». При этом он напомнил, что Конституция РФ 1993 года на территории Татарстана не была принята.
Символом антирусского подтекста подъёма татарско-исламского национализма и российского ислама, в целом, единения в этом вопросе тюркско-исламских элит, духовенства и массы верующих стала построенная в 2005 г. в Казани мечеть Кул Шариф. Самая крупная в Европе и одна из крупнейших в мире мечеть не просто построена - в этом бы случае и дай им Бог, но именно воссоздана на месте легендарной главной мечети столицы Казанского ханства, разрушенной во время штурма города русскими войсками Ивана Грозного. Название мечети, кстати, возведённой на бюджетные деньги – Кул Шариф также весьма символичное, недвусмысленное и многозначительное – в честь имама, организовавшего наиболее ожесточённое сопротивление войскам Московского царства, чей отряд перебил больше всего русских.
Примечательно, что, когда татары Астраханской области, выбирали на своём съезде в 2003 г. имя для татарского общественного объединения, они также остановились на символичном «Хаджи-Тархан» - наименование Астрахани до покорения её Московским царством.
Но особенно примечательно, что, в отличие от 20-х годов прошлого века политический ислам и политический тюркизм ставят своей целью не только создание отдельных от России государств – в Средней Азии это уже осуществлено, но и преследуют неведомые прежде России цели - приобретение политической власти не в одних лишь мусульманских регионах России, но и во всероссийском масштабе. Так исламские организации, политики и общественные деятели всё более настойчиво требуют введения поста вице-президента, закрёплённого за представителем уммы, и установления для мусульман квоты в одну пятую часть в федеральных и региональных органах власти, в частности, властных органах Москвы и Петербурга. Размер квоты определён с учётом процента мусульман среди жителей страны, разумеется, завышенного.
Сама по себе идея квот вполне нормальная и имеет право на существование. Особенно, она устроила бы русских, оказавшихся сегодня в собственной стране на правах политических париев. В этой связи было бы логичным начать с того, чтобы закрепить квоту за русскими в Верховном Совете и Госсовете Татарстана, и Городской Думе, и Исполкоме Казани. В Татарстане великороссов, примерно, 40%, а православных - русских, чувашей, мордвы, марийцев около половины, в самой Казани и вовсе больше половины. Логично за ними закрепить соответствующее количество мандатов в выборных органах и половину административных должностей. Однако стоит ли говорить, что об этом татарско-исламские лидеры не заикаются.
Тут нужно иметь в виду, что представления о справедливости в государственном устройстве у политического ислама и тюркизма весьма своеобразное. Показательным является Казахстан. Там доля русских в населении ещё в начале 90-х составляла половину, а в органах государственной власти и управления - 10%. Есть и другие не менее красноречивые примеры. В Адыгее русских две трети, адыгов почти втрое меньше, примерно, 24%, при этом президент - неизменно адыг. Когда местным президентом в 2002 году стал адыгский олигарх Хазрет Совмен, русских во власти в республике почти не осталось, все руководящие посты заняли мусульмане, и сегодня среди министров русских меньше половины.
При этом все перечисленные выше позиции удовлетворили бы лишь умеренную часть ВТОЦ, которые являются сторонником джадидизма - модернизированной исламской традиции, стремящейся соединить в своей доктрине мусульманские ценности с достижениями Запада. Джадидизм получил широкое распространение в татарском обществе в начале ХХ века. Его развивал упомянутый выше И. Гаспринский. Считается, что ценности джадидизма сочетаются с исторической ролью татарского народа - быть посредником во взаимоотношениях между Востоком и Западом через голову русских!
А есть ещё и радикалы, которые выступают за возрождение консервативной исламской традиции, близкой фундаменталистским течениям, в том числе и ваххабизму. Сюда же тяготеют и другие татарско-исламские организации, например, партия "Иттифак".
Впрочем, где проходит грань между радикалами и умеренными в российской умме, порой очень трудно понять. Если кто-то думает, что нас не любят только ваххабиты, а ханбалитский суннизм, к которому принадлежит большинство российских мусульман, всегда и во всём наш надёжный союзник в деле строительства общероссийского евразийского дома, это иллюзия. В этом отношении примечательна, к примеру, программа Духовного управления мусульман Нижегородской области, озаглавленная «Сценарии политического представительства уммы во властных кругах Российской Федерации и насущная необходимость единения мусульманского сообщества страны». К радикальным организациям ДУМНО никто не причисляет, но как воспринимать такие, к примеру, требования, выдвигаемые в этой программе к федеральным органам власти:
Частичная легитимизация исламского права (шариата) в местах компактного проживания мусульман, с одновременным созданием одного или двух духовных центров, играющих роль арбитра уммы перед государством, и с условием невмешательства государства во внутренние дела уммы… Или: Создание Совета улемов России — для решения двух главных задач: 1) обсуждение, формулирование и распространение в мусульманских общинах (махаллях) фетв — решений по конкретным вопросам шариата, включая семейно-правовые, общественно-нравственные вопросы и др.
Как видим, по сути, речь идёт о создании легальных параллельных органов власти. Нелегальные параллельные структуры уже существуют во множестве, и не только на Кавказе, но почти во всех регионах России. Чаще всего они называются джамааты - от арабского «джамаа» — общество, община. Показательно, что руководят джамаатами не духовные авторитеты – имамы, но амиры - военные начальники, и своей конечной целью они ставят создание халифата, включающего юг России, Поволжье, Урал и Южную Сибирь. На Кавказе джамааты организованы в более крупные территориальные структуры - вилайаты и общекавказский эмират, который Верховный суд РФ признал в феврале 2010 г. террористической организацией.
Да, мир с волжскими и уральскими мусульманами важнейшее условие внутренней стабильности России. На нашей стороне, во-первых, то, что на территории компактного проживания татар и башкир массовый характер имеет метисация, и значительная часть семей – смешанные. Когда русская Россия слабеет, в этих семьях вспоминают о своей татарской крови, когда русская Россия крепнет, они ощущают себя частью русской России. Во-вторых, этническое сродство у этих этносов с единоверными им турками очень слабое, а с арабами его нет вовсе. Иран также им не близок в культурно-религиозном плане, поскольку иранцы – шииты, а наши татары – сунниты. Ислам они принимали будучи варварами-язычниками, и теми же арабами равно и иранцами за варваров до сих пор почитаются. Равными российских мусульман в арабо-иранском мире не признают никогда, хотя бы они и выучили арабский и фарси. Тем более чужд волжским мусульманам арабский ваххабизм. Наконец, в-третьих, русская культура не боится конкуренции со стороны арабской, которая, свой расцвет пережила еще восемь веков назад. О конкуренции со стороны, мягко скажем, не выдающейся турецкой культуры и вовсе не приходится говорить. Все это наши серьезные козыри.
Мы, впрочем, знаем, как постсоветская российская политическая элита умеет легко превратить в прах любые козыри. К тому же сегодня в России немало медийных ресурсов, которые не упускают возможности исподтишка искусственно разжигать рознь между православными русскими и коренными российскими мусульманами. Так что ухо нужно держать востро.
Если бы татары и башкиры отдалились эмоционально и культурно от русских и перестали быть частью российского суперэтноса, последний существовать, конечно, не перестал бы. Однако, учитывая, что территория компактного поселения татар и башкир – Татарстан и Башкортостан, представляют собой внутренние области страны, «развод» был бы очень мучительным. Тем более что на территории обеих республик половина городского населения – русские.
Ясно, что мы, русские как государствообразующий народ должны позаботиться, чтобы наш симбиоз и впредь был крепким, взаимовыгодным и не ущемлял ни наше, ни татарское национальное достоинство. Здесь нужен открытый и продуманный подход. Нельзя допускать замыкания мусульманских народов Поволжья в своей этнической среде. Их политическая, хозяйственная и интеллектуальная элиты должны естественным образом инкорпорироваться в общероссийскую. И мы заинтересованы, чтобы эти национальные элиты оставались трезвыми и прагматичными.
Однако человек предполагает, а Бог располагает. Православные и мусульмане в России, действительно, в протяжении полтысячелетия умели уживаться. Однако первейшим условием этого мира была отнюдь не «дружба народов», но мощь и сила, духовная и военная православных русских. Опыт 90-х годов ясно показывает и мы должны трезво отдавать себе отчет, что никакая «дружба народов» сама по себе не удержит волжских мусульман в русском государстве. Они будут оставаться в нем лишь до тех пор, пока русские как народ имеют достаточно сил исполнять функции системообразующего элемента сложной национально-государственной структуры и удерживать полный контроль над страной. И здесь против нашего долгосрочного союза, повторюсь, работает демография. В случае продолжения катастрофической депопуляции в русских областях и резкого изменения пропорций православного и мусульманского населения, мы должны быть готовы к «разводу» рано или поздно с волжскими мусульманами. Прекраснодушие и инфантильность в этом вопросе смерти подобны, равно как и дальнейшее пребывание у власти нынешней российской политической элиты, в принципе не способной решать демографические, межконфессиональные и межнациональный проблемы. Катастрофа начала 90-х, когда русских избивали по всему периметру распавшегося СССР, когда был безвозмездно утрачен созданный русскими инженерами и рабочими ценой отсталости и бедности собственно русских областей, промышленный потенциал национальных республик, не должна повториться. А ведь нынче даже не обсуждаются ошибки сделанные в ту пору.
Брак православных русских и исламских общин России - мусульман Поволжья и Урала всегда оставался мезальянсом. И в этом был залог его крепости. Ведь как уже упомянуто выше, сложно структурированная система может быть устойчивой лишь при наличии в ней чёткой доминаты. Волжские и приуральские мусульмане принимали роль субдоминантной в политическом отношении общины в силу того, что сами пропорции русского христианского и татарского мусульманского населения не предполагали ничего иного. Но в том-то и дело, что сегодня ситуация коренным образом меняется. Теперь наши мощь и сила под большим вопросом. Русские переживают острейший кризис, и не только политический и экономический, но кризис идентичности, кризис духовный. В упомянутом выше мезальянсе мы, кажется, рискуем поменяться ролями. А вот оставят ли мусульмане, в случае, если они превратятся для православных русских в «старшего брата», нам право на свою этнокультурную и религиозную самобытность, какими будут границы этой самобытности и, в каком географическом ареале она будет дозволена - большой вопрос. |
