В заключение, помня оговорку "если" в пророчестве архиепископа Феофана, должен откровенно признаться, что не уверен в непременном восстановлении православной монархии в России. Главное условие для этого не выполняется: "Если наш народ покается в своих грехах, приведших к утрате православной России". Повторю: у Бога ничего невозможного нет, но все же не вопреки нашей способности монархию вместить.

То есть, православная монархия – это онтологическое должное и религиозный идеал, который, однако, в реальной греховной жизни народов не всегда достижим. «Монархия не самый легкий и общедоступный вид государственности, а самый трудный, ибо душевно самый глубокий строй, духовно требующий от народа монархического правосознания. Республика есть правовой механизм, а монархия есть правовой организм. И не знаем мы еще, не видим мы еще, будет ли русский народ после революции готов опять сложиться в этот организм», – писал Ильин (Основы борьбы за национальную Россию. Нарва. 1938. С. 59).

При виде нынешнего состояния России и мiра вспоминаются также слова Тихомирова, который писал об истории падения монархий, что оно происходило в процессе предсказанной и неудержимой апостасии человечества из-за соблазна "свободы" у высшего слоя общества и буржуазии. Тот же процесс с некоторым опозданием был очевиден и в России, в связи с чем  Тихомиров отмечал, что монархия – принцип вечный, высший и всегда возможный; если же он становится для какой-то нации невозможным, то лишь по нравственному падению самой нации. Так и в России: «если идея русская, хотя и высока, но не по силам самому русскому народу, то... эта идея для России сама собою упраздняется...». Но тогда «вместе с тем упраздняется и мiровая миссия России...» ("Монархическая государственность". Буэнос-Айрес. 1968. С. 388).

Однако, с моей точки зрения, последняя миссия русского монархизма не зависит от того, будет ли восстановлена огромная могучая Россия или нет. Мы знаем из Священного Писания, что в конце истории нас ждет воцарение антихриста, и его не отменить, ибо Священное Писание непреложно. Но оно непреложно говорит и о сохранении даже в царстве антихриста оплота сопротивления ему: «стан святых и град возлюбленный» (Откр. 20).

Об этом приходится напоминать постоянно по самым разным поводам, поскольку это важнейший и самый оптимистический факт конца истории, к которому мы приближаемся. Именно это непреложное обетование можно противопоставить пессимистическим размышлениям Тихомирова и Ильина. "Стан святых" – это Церковь, а "Град" – некое территориально-политическое образование (государственное, если вспомнить, что в Греции города-полисы были государствами). Такой православный оплот сопротивления в соответствии с церковно-государственным идеалом должен быть монархическим. А территориальные размеры этого Града могут быть разными (монастырь, уезд, губерния, а может быть, – территория Московской Руси?), размеры зависят от количества верных и их активности, в том числе уже в наше время. В этом можно видеть и задачу и обетованную награду православного монархического движения, основывающегося на неотъемлемой части церковного учения.

И есть ли сегодня на земле какой-то другой народ, кроме православного русского, который может быть достойным этого обетования? Хочется верить, что эту миссию предстоит выполнить тому "остатку" русского народа, верному Православию, который накапливается в ходе поляризации российского общества (по аналогии с "остатком" Израиля – Рим. 11:5). Именно к этому "остатку", вероятно, относятся приведенные выше пророчества о воскресении России, поскольку именно этот "остаток" несет в себе ее судьбу. Предсказанная же России "Слава Господня" в последние времена заключается не в земном господстве и могуществе, а в силе выражения Истины.

М.В. Назаров
Январь 2016

ПС. Разумеется, как всегда буду благодарен за указание на возможные неточности.