Прежде чем обратиться к рассмотрению реализации «передовой теории» на просторах бывшей Святой Руси, сделаем небольшое и необходимое отступление.

Как известно, коммунизм был рассчитан отнюдь не на одну отдельно взятую страну, предполагалась мировая революция, навозом для которой, по выражению Троцкого, надлежало стать России.

Коммунистический интернационал в мировом масштабе есть ничто иное, как первая проба Комитета по подготовке к пришествию Антихриста в построении нового глобального мира. Мира, населённого человеческими существами, лишёнными Бога, Родины, национальности, исторической памяти, собственности, наконец, собственной личности, ибо оная должна обратиться в покорный винтик общей системы, подчиняющийся её диктату абсолютно во всём. Для создания такого строения необходим был цемент, коим и послужила Идея, во имя которой адепты должны были (в точности по нечаевскому катехизису) отказаться от всего человеческого и жертвовать всем во имя торжества этой самой Идеи. По существу, в этом заключается механизм любой тоталитарной секты. Сами «гуру» за редким исключением отнюдь не ограничивают себя ни в чём «человеческом», но адептам этого знать не полагается. Адептам вместо подлинных вожаков представляют трогательные мифы о них, сродни тем, что сочинялись в языческие времена о бесах-«божках», которым первобытные тёмные люди с усердием и фанатичной верой курили фимиам и приносили кровавые жертвы.

Вот, такую новую историческую общность стали выводить проворные селекционеры на полигоне в одну шестую часть суши после 1917 года с тем, чтобы в недалёком будущем распространить этот «передовой опыт» на сушу оставшуюся.

Программа большевиков на территории завоёванной ими страны (термин В.И. Ленина) сводилась в реальности к следующим пунктам:

- Дехристианизация

- Нравственное растление, разрушение семьи и всех традиционных ценностей

- Разрушение традиционной культуры и исторической памяти

- Подмена подлинного просвещения, образования его суррогатом, понижение интеллектуального уровня, способности к свободному мышлению

- Разрушение традиционных основ хозяйственной жизни. Ликвидация самостоятельной, независимой, сильной, хозяйственной, творческой личности с заменой её на человека-винтика, раба.

- Денационализация

Эта программа неукоснительно, чётко и методично реализовывалась у нас вплоть до войны с незначительными сбоями-перебивками. Рассмотрим же подробно на фактах, как это происходило, и к чему привело.  

- Дехристианизация

Уже в начале 1918 года большевики издали т.н. «Декрет о свободе совести», тотчас получивший в народе название «Свободы от совести». Суть этого документа сводилась к фактическому лишению Церкви её имущества, объявленного государственной собственностью. Монастыри и церкви закрывались и приспосабливались под иные цели, повсеместно вскрывались и осквернялись святые мощи, религия изгонялась из школ. Воинствующий атеизм стал официальной государственной политикой, при которой представители духовенства, их родные и простые верующие поражались в правах (на образование, работу и т.д.), подвергались ссылкам и заключениям в лагеря и, наконец, просто расстреливались.

С первых дней революции против духовенства был развязан самый свирепый террор. Архиепископа Пермского и Кунгурского заставили вырыть себе могилу и живьём закопали в ней. Утопили в реке епископа Соликамского Феофана. Приехавшего расследовать их гибель архиепископа Черниговского Василия – схватили и расстреляли на обратном пути. А епископа Тобольского и Сибирского Ермогена, благословившего последним из архиереев царскую семью незадолго до их убийства, с камнем на шее бросили в Тобол. Архиепископу Сарапульскому Амвросию вывернули руки и нанесли удар штыком в спину. А епископу Петропавловскому Мефодию штыковые раны старались нанести в виде креста. Белгородскому епископу Никодиму пробили голову железным прутом, а после расстреляли. Иоакима, епископа Нижегородского, повесили на Царских вратах кафедрального собора Севастополя вниз головой, с престарелого епископа Гермогена сняли скальп… Убиты были епископы Макарий Вяземский, Варсонофий Кирилловский, Ефрем Селенгинский. А сколько было убито простых священников! Монахов! Перед смертью их терзали, как первых христиан. Монахинь подвергали насилию и глумлению… Большевики затмили в своём зверстве римских императоров, но при этом посол в Берлине Иоффе заявил, ничуть не смутясь: «Никогда не имели места на территории Советской республики массовые расстрелы невинных людей и аресты высших священнослужителей».

По статистике более ста миллионов верующих были подвергнуты различным репрессиям за период правления большевиков. Статистика эта приводится современным исследователем Н.Е. Емельяновым и выглядит следующим образом:

На борьбу с религией были брошены все силы. Печать пестрела антицерковными и антипоповскими заголовками и омерзительными карикатурами, в Москве и других городах проходили массовые антирелигиозные шествия с чучелами попов, проводились такого же пошиба вечера и лекции. Тон задавал «Союз воинствующих безбожников», возглавляемый Губельманом-Ярославским. В конце 1920-х годов Ярославский выступал за запрет на исполнение церковной музыки, в том числе Чайковского, Рахманинова, Моцарта, Баха, Генделя и других композиторов. Он же составлял списки запрещённых книг, в которые вошли произведения Платона, Иммануила Канта, Владимира Соловьёва, Льва Толстого, Фёдора Достоевского и др. Такие списки рассылались по библиотекам, где эти книги должны были быть переданы в спецхраны или уничтожены. Пролетарские «писатели» и «поэты» не жалели чернил на глумление над ненавистным «опиумом». Чего стоили только опусы Горького и Маяковского! 

Трудно было вообразить что-то более гнусное, чем представленное в 1922 году на сцене Маяковским, Мейерхольдом и Малевичем, самозабвенно оформлявшим декорации кощунственному действу, более походящему на шабаш действу «Мистерия-буфф».

Кузнец

У бога есть яблоки, апельсины, вишни,

Может вёсны стлать семь раз на дню,

А к нам только задом оборачивался всевышний,

Теперь Христом залавливает в западню.

Батрак

Не надо его! Не пустим проходимца!

Не для молитв у голодных рты.

Ни с места! А то рука подымется...

Многие актёры отказались участвовать в этом представлении, не утратив понимания, что и для кого, во славу кого им предлагается играть. В этом последнем была своеобразная заслуга спектакля. Он с оглушительной откровенностью демонстрировал, чья власть настала.

Мой рай для всех,

кроме нищих духом,

от постов великих вспухших с луну.

Легче верблюду пролезть сквозь иголье ухо,

чем ко мне

такому слону.

Ко мне -

кто всадил спокойно нож

и пошел от вражьего тела с песнею!

Иди, непростивший!

Ты первый вхож

в царствие мое

земное -

не небесное.

Идите все,

кто не вьючный мул.

Всякий,

кому нестерпимо и тесно,

знай:

ему -

царствие мое

земное -

не небесное.

Немало соответствующих мыслей о религии оставил и «буревестник» Горький:

«Основная  задача всех церквей была  одна и  та  же: внушать  бедным холопам,  что  для них  - нет  счастья на  земле, оно  уготовано для них  на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю - дело богоугодное».

«Христианская  церковь  две  тысячи  лет  служила  источником,  из которого  черпались  оправдания  правового   и  экономического  ограничения женщин».

«Кто  может быть  сильнее нашей  воли и сильнее нашего разума?  Наш разум, наша воля -  вот  что  создает чудеса. Кто создал богов? - Мы,  наша фантазия,  наше  воображение.  Раз  мы   их  создали,  мы  имеем  право  их ниспровергнуть. И мы должны их ниспровергнуть».

«Наместники Христа на земле - князья церкви, епископы,  религиозные философы  -  и  в наши дни остаются  такими  же  «гасителями  разума»  и  человеконенавистниками, какими они были  всегда, особенно с той поры, когда христианство было признано государственной религией».

«Религия давно стала человеконенавистничеством».

Превосходили друг друга по накалу ненависти ко Христу и его Церкви и сами большевистские вожди. «Предоставим теперь самому Ленину возможность сформулировать свою точку зрения, - приглашает Иван Ильин в статье «О преследовании христиан в советском государстве». (…)

«Религия – опиум народа» - это изречение есть краеугольный камень всего марксистского мировоззрения по вопросу о религии. «Религия есть разновидность духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий облик».

«Все классы угнетателей нуждаются для сохранения своего господства в двух социальных функциях: функции палача и функции попа. Палач должен расправляться с протестами и возмущениями угнетённых, а попу полагается расписывать им возможности облегчения нужды и жертв при сохранении классового господства». (…)

Тем самым «всякая религиозная идея, всякая идея всякого заигрывания с «возлюбленным боженькой» есть «опаснейшая мерзость, самая отвратительная мерзость». Каждый «возлюбленный боженька» есть не что иное, как мысленное осквернение трупов, даже если это чистейший и идеальнейший «возлюбленный боженька». (…)

Необходимо создать «воинствующий атеизм», «воинствующий материализм». «Нельзя равнодушно смотреть на проповедь одной из самых отвратительных вещей на земле, а именно – религии». (…)

Это был Ленин. Но та же ясность, тот же тон и те же воззрения и у Бухарина.

«Религия – один из мощнейших инструментов в руках угнетателей, чтобы сохранить неравенство, эксплуатацию и рабское послушание трудящихся».

(…)

И вот этой эксплуатации кладут конец: во-первых, тем, что «у церкви отбирают всю землю», отбирают «весь капитал» и все доходы, всё это становится собственностью «трудового народа». Во-вторых, тем, что из школы изгоняется «религиозная пропаганда» и окончательно кладётся конец «религиозному отравлению» детей. И в-третьих, тем, что начинают с самой семьи: «наступление на религиозную пропаганду должно вестись в семье» и «дети должны быть освобождены от реакционного влияния родителей». Радикальным средством для этого стало бы активное внедрение в жизнь общественного воспитания, при котором дети «были бы на долгое время или навсегда разлучены со своими родителями»«.

Воспитание детей под водительством «Союза безбожников» переводилось полностью на антирелигиозные рельсы, причём подчёркивалось, что антирелигиозность должна привнести в жизнь «пафос злобы».

«Мы обязаны разрушить любое религиозное мировоззрение», - провозглашал Губельман-Ярославский. Его «воинствующий союз», который возрастёт от 87000 членов в 25-м году до 3,5 миллионов к 30-му, создаёт множество пропагандистских программ для школ, десятки учебных курсов и семинаров для обучения безбожников, антирелигиозные коллегии в высших школах, антирелигиозные театральные группы и музеи, газета «Безбожник» выходила тиражом в 169 тысяч экз., десятками тысяч экз. выходили одноименный журнал и журнал «Антирелигиозник», к ним добавились бесчисленные брошюры и книги.

«Урожай зависит не от вовремя прочитанной молитвы, а от вовремя проведённой обработки почвы; нашим коровам нужен не бог, а бык. Теперь нам нужно не попов разводить, а свиней. Свиньи и удобрения нам полезны, а попы и вера в бога только вредят нашему хозяйству. Потому что удобрения и свиньи полезнее молитв».

«Ни одна шайка разбойников не приносит столько вреда, сколько поповская или сектантская организация. Ни одна скабрезная книга не принесла столько бед, сколько принесла библия…».

«Мы сожжём все церкви в мире…»

Такова была пропаганда…

В начале 20-х Россию постиг невиданный по масштабу голод. «Наши улицы стали улицами безумного ужаса. Детей боимся выпускать: много пропадает детей безвозвратно... Сумерки, вечера, ночи - сплошное мучение. В 6 часов вечера люди боятся ходить по тротуарам, а стараются идти по середине дороги: на идущих по тротуарам «через заборы накидываются арканы и... Человек охотится за человеком. Человек боится человека как страшного зверя», - так писали Ленину крестьяне Самарской губернии в 1922-м году. Эта кошмарная ситуация вызвала… ликование вождя мирового пролетариата, вылившееся в его известном письме Молотову, в котором «самый гуманный человек» формулирует задачу: «Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью. Кроме того, главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов за границей, т.е. эсерам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы, именно в данный момент, именно в связи с голодом, проведём с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства. (…) На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем больше число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Несмотря на то, что Церковь, следуя призыву Патриарха, всеми силами старалась помочь голодающим, жертвуя собранные за века церковные ценности, власть издаёт постановление о принудительном их изъятии, дабы спровоцировать верующих на «антиправительственные выступления».

Так началась новая фаза борьбы с Церковью. По сфабрикованным делам в лагеря и ссылки отравляются многие представители духовенства и мирян. Других приговаривают к высшей мере. Так, например, в те дни был расстрелян митрополит Петербургский Вениамин с тремя сострадальцами. Арестован был и Патриарх Тихон, в отсутствие которого власти попытались окончательно подчинить себе Церковь, использовав для этого т.н. «Живую церковь». Название «Живая церковь» обновленцы получили после выпуска одноимённого журнала, подготовленного настоятелем Гребневской церкви на Лубянке Калиновским, через несколько месяцев после того снявшим с себя сан и всю оставшуюся жизнь подвизавшимся на поприще антирелигиозной пропаганды.

«Разными путями, но мы идём к одной цели: к устроению царства Божия – Социализма – на земле», - проповедовали «живцы». Этот лозунг ещё будет востребован в скором будущем, когда в храмах станут петь исполать «богоданным» вождям богоборческой тирании. Целая псевдобогословская концепция родится из этого лозунга в 60-е, когда митрополит Никодим (Ротов) выдвинет теорию, согласно которой Христос на Кресте «всыновил» Себе не только верных Ему в лице Иоанна Богослова, но всех вообще людей, независимо от отношения к Нему, ко Христу, и «неверующие братья» на деле делают Божие дело, строя коммунизм, как прекрасное общество, как «Царство Божие на земле», тогда как Православная Церковь плетется в хвосте этого «Божия дела», мешая ему, погрязая в таком «духовном эгоизме», как монашество.

Но пока ещё рано. В 1922 г. обновленцы только шли на штурм. Свою цель они формулировали ясно: «Мы решили остаться в Церкви, чтобы взорвать патриаршество изнутри». На некоторое время группе обновленцев и стоящим за ними ГПУ удалось завладеть формальной властью в Церкви, но продлилось это недолго. После того, как власть под давлением мирового сообщества вынуждена была освободить Патриарха, «Живая церковь» была разгромлена, а вчерашние обновленцы принесли всенародное покаяние.   

Коммунистическая система, установившаяся в России после 17-го года, традиционно рассматривается в исторических и идеологических плоскостях. Однако, это не даёт полноты понимания о предмете, так как здесь мы имеем явление большее, явление духовное. «Они называют себя коммунистами, - говорил в одной из проповедей зарубежный архиепископ Аверкий (Таушев): - Братья и сестры, давно пора оставить это нелепое слово, которое совершенно не отвечает действительности. Никакой коммуны там нет, там просто самый настоящий сатанизм. Какая тут коммуна? Не коммуна, а просто диктатура безбожия, богоборчества и насилие над всеми честными, хорошими, порядочными, верующими в Бога и преданными Церкви людьми. Вот, что такое коммунизм. Это есть просто самый настоящий сатанизм. Служение сатане».

Коммунистическая система изначально строилась таким образом, чтобы не просто разрушить старые, традиционные институты и идеалы, но и подменить их. Дать нечто против или вместо них. Слово «анти», как известно, имеет два значения: против и вместо. Антихрист, таким образом, есть тот, кто придёт вместо Христа. И та церковь, что примет его, будет никакой не церковью, но анти-церковью. Церковью сатаны.

Как замечает современный исследователь А. Паряев, вся коммунистическая организация сама по своему устройству напоминала собой такую церковь-перевёртыша. Во главе её стоит выборный анти-патриарх - Генеральный Секретарь, далее анти-синод - Политбюро, анти-епископы - секретари обкомов, анти-приходы – партъячейки. Псалмы и молитвы заменяет «Интернационал» и иные гимны. С партсобраний, как и из Церкви, нельзя уходить, не дождавшись «отпуста» - объявления председателя собрания о его закрытии. Если при крещении человек трижды отрекается от сатаны, то при вступлении в компартию он должен отречься от Бога. Отрицание веры в Бога записано в Уставе КПСС. Устав обязует коммуниста «вести решительную борьбу с религиозными предрассудками и другими пережитками прошлого». В прежние времена христиане устанавливали испытательный срок для лиц, желающих стать членами Церкви. Коммунисты ввели кандидатский стаж и проверку знаний основ коммунистической идеологии и истории партии для «неофитов». Подобно еретикам из партии изгонялись нарушители партийных норм. Святые мощи заменены забальзамированными телами вождей, вместо икон – портреты всё тех же вождей и героев, вместо крещения – «октябрины»… Наконец, вместо культа Божества – культ смертного человека.

Характерные детали. Христианские храмы, при всех отличиях, имеют много общего в особенностях своего размещения (алтарь ориентирован на Восток) и архитектуры. Пантеоны коммунизма также имеют свою преемственность. Например, Мавзолей Ленина в Москве скопирован с алтаря сатаны в Пергаме и ориентирован на Запад. Крест же заменила в СССР пентаграмма, древней символ сатанизма. Именно этот символ носит на своей груди верховный жрец церкви сатаны в Америке Лавей. Пентаграмма блестит позолотой и на «сатанинской библии» - полной противоположности Библии христианской.

Вот, в такую систему должна была, согласно сатанинскому плану, встроиться и сама Православная Церковь, встроиться и возносить хвалы смертным идолам, порывая со Христом.

Именно с этой целью большевики всемерно поддерживали обновленцев, уделяя делам церковным большое внимание. Однако, обновленцы не смогли добиться желаемых результатов. И Патриарх Тихон никогда бы не переступил грани, отделяющей аполитичность Церкви от соучастия её во зле.

Но, вот, Святейшего не стало, пришло время реализации нового плана.

На случай своей смерти Патриарх избрал трёх местоблюстителей своего престола, коим надлежало исполнять обязанности главы Церкви до созыва Собора и законного избрания нового предстоятеля. Из трёх преемников двое находились в ссылке, и этим фактом было обусловлено принятие местоблюстительства митрополитом Крутицким Петром, также назначившим себе трёх заместителей. Ровно через три дня после этого он был арестован, и русскую Церковь возглавил находившийся в ссылке покаявшийся «обновленец», митрополит Сергий (Страгородский), ещё недавно доказывавший невозможность осуществлять местоблюстительство для ссыльных архиереев...

Через какое-то время Сергий был арестован и сам. В это время близкие к нему архиереи выступили с инициативой проведения «тайного Собора». То есть без созыва Собора избрать Патриарха путём тайного опроса и сбора подписей архиереев. Подобная затея была канонически сомнительной и провокационной. Однако сбор подписей начался. Большинство опрошенных высказались в пользу митрополита Казанского Кирилла, которого  о. Серафим Роуз называл самым выдающимся из русских иерархов того времени.

Далее была разыграна достаточно ясная комбинация. Архиереи, поставившие свои подписи под опросом, были отправлены в ссылки и концлагеря, а митрополит Сергий, равно как и епископ Павлин, занимавшийся сбором подписей, оказались на свободе. Это вызвало подозрение многих. И эти подозрения вскоре оправдались.

Ещё при жизни Святейшего его ближайший сподвижник архиепископ Илларион (Троицкий) предсказывал: «Может быть, скоро мы окажемся среди океана нечестия малым островком. Как постепенно подкрадывалось и быстро совершилось падение самодержавия и изменился лик русской государственности, таким же образом происходит и может быстро совершиться реформационно-революционный процесс в нашей Церкви. Картина церковных отношений может вдруг видоизмениться, как в калейдоскопе. Обновленцы могут вдруг всплыть, как правящая в России «церковная партия», причем противников у нее может оказаться очень немного, если открытые обновленцы и скрытые предатели поладят между собою и совместно натянут на себя личину каноничности. Конечно, можно гадать и иначе, но, во всяком случае, истинным чадам Вселенской Христовой Церкви надлежит бодрствовать и стоять с горящими светильниками».

Советскому правительству нужна была своя «церковь». Служащая его интересам. Этого порабощения и требовало оно в обмен на формальную легализацию Церкви, как административной организации. Чекисты искали того, кто согласится на такой шаг. Но высшие архиереи Русской Церкви отказывались от дьявольского искушения.

18 мая 1927  г. Сергий Страгородский, получивший право свободного жительства в Москве в ту пору, когда после убийства Войкова по всей стране шли массовые аресты духовенства, собирает на совещание нескольких архиереев, составивших Временный Патриарший Священный Синод, разрешение на деятельность которого было дано НКВД. В состав Синода вошли бывшие обновленцы архиепископ Сильвестр и Алексий Симанский, бывший сектант-беглопоповец архиепископ Филипп, давний сотрудник ГПУ митрополит Серафим…

Вот этому-то представительному собранию и предстояло выпустить в свет документ, который станет основой легальной советской церкви.

Кажется, сама природа противилась совершению кощунственного акта. В тот год Россию поразила страшная засуха. «Правда» сообщала о жаре на Украине: «Вследствие рекордной за десятилетие жары, доходящей до 48 градусов и месячного отсутствия дождей, озимая посевная кампания развивается замедленным темпом». В Туркмении жара доходила до 72 градусов по Цельсию. В Азербайджане засуха привела к массовому падежу скота. Полыхали торфяные болота и леса в Ярославской, Вологодской, Ленинградской и других областях. Выгорали леса в районе Мурманской железной дороги. А в Нижегородской области среди жары ураганный ливень унёс водой 34 здания, 5 рабочих помещений, 11 грузовых построек и 6 мостов…

Сильные ливни обрушились на Закавказье. В Грузии градом уничтожило виноградники. Мощный шторм бушевал над Ленинградом. Сильными волнами несколько судов было затоплено и выкинуто на берег. У Финляндского моста напором воды разорвало караван барж, следовавшей за буксиром... В окрестностях Ленинграда ураганом поломало деревья, ветер свирепствовал несколько часов. Необычайным подъемом воды в Оби оказались затоплены луга и поля. В результате дождей произошёл разлив рек на Северном Кавказе. В районе Армавира был снесен большой мост. Над владивостокским округом бушевал ливень, по своей силе равный тайфуну, снесший постройки, мосты и заборы. В результате наводнения на Дальнем Востоке убытки превысили 7 миллионов рублей.

26 июня 1927г. в Крыму произошло землетрясение. В отдельных местах сила землетрясения достигла 7 баллов. В Балаклаве, Форосе и Алупке образовались большие трещины в земле. Произошли обвалы скал в Ореанде и Кичмене. Западная сторона Ай-Петри опустилась. Грандиозные обвалы в районе Севастополя... В Одессе, Днепропетровске, Запорожье и Киеве ощущались подземные толчки... На горе Кастель близ Алушты обрушилась скала «Чертов Палец». Обвалились скалы между Симеизом и Ласточкиным Гнездом, в том числе знаменитая скала «Монах».

28 июня землетрясение произошло в Иерусалиме. Им был уничтожен древнейший храм Св. Пророка Иоанна Крестителя и другие греческие храмы. От этого землетрясения купол и стены Храма Воскресения дали такие трещины, что Богослужение в нем было прекращено, было много убитых и раненых.

29 июня над европейской частью СССР наблюдается солнечное затмение…

И, вот, в этот апокалиптический момент, является знаменитая Декларация митрополита Сергия, провозглашавшая, в частности, следующее: «Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской Власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только из страха, но и по совести», как учил нас Апостол (Рим. 13, 5)».

Данный документ впервые открыто заявлял Церковь, как сторонницу политики богоборческой и человеконенавистнической власти. Признание ударом для Церкви убийства палача царской семьи Войкова не оставляли сомнений о каких «радостях» и «горестях» идёт речь. В стране, где тысячи исповедников гибли и терпели всевозможные лишения в тюрьмах и ссылках, церковь объявляла о сорадовании радостям их палачей, отрекаясь от них и от Того, за Кого они страдали.

Встав на этот путь, митрополит Сергий и его сторонники попали под анафему Патриарха Тихона, которой была предана не только Советская власть, но и те, кто её поддерживают, и которая, несмотря на вынужденное покаянное письмо Святителя из заключения, не была им снята. 

Декларация эта стала также той лакмусовой бумажкой, которая позволила ГПУ обнаружить и уничтожить всех непримиримых, всех, кто не способен был пойти на союз с Ложью – то есть самых опасных врагов для системы, на Лжи основанной.

Отторжение Декларации высшими представителями духовенства, священством и мирянами было столь велико, что уже на следующий год вылилось в разделение Церкви на легальную организацию, всецело подконтрольную ГПУ и т.н. катакомбную (Тихоновскую) церковь, возглавляемую старейшими иерархами. Условия перехода церкви на катакомбное положение были прописаны ещё в специальном указе Патриарха Тихона на случай окончательной невозможности её свободного существования и порабощения её властью.