1.

Нелегко сегодня несущим в школу «разумное, доброе вечное» вопреки разрушительным «реформам», в условиях тотального осквернения и опошления информационной среды России. Ибо на обличении и поругании того, что было, невозможно строить образование.

Образование в определённом смысле – это выработка умственных и душевно-духовных
качеств свободного человека по образу и подобию должного и идеального. Этим оно отличается от дрессировки.

Дрессировка – это обучение живых существ усердному исполнению заданных установок, требований и действий.

В основании дрессировки лежит усердное повторение и воспроизведение требуемого, ориентация на запоминание и ограничение, или даже – отрицание, рассуждения как формы освоения преподносимого, а также практическое отсутствие творческого начала в осознании предметов и явлений.

Образование – это обучение человека знаниям и передача ему опыта для его самостоятельной, по-человечески свободной, умственной, чувственной и духовной жизни. Жизни, соответствующей органическим человеческим свойствам, а также нормальной жизнедеятельности, образу представлений, духовным традициям и созидательному житию родного ему народа.

Полноценное образование едино с воспитанием. Оно основано на осмысленном постижении предметов и явлений, на овладении рассуждением, пониманием, душевно-духовным отношением к изучаемому, на утверждении творческого начала в постижении знаний и опыта.

Полноценное образование – это формирование, возрастание и утверждение личности через сознательное и творческое усвоение базы фундаментальных научных знаний, жизнеобеспечивающих начатков духовного опыта и основ культуры. Оно устремлено к Истине. Образование вне Истины или стремления к ней – это полуобразование или невежество.

Истина – это утверждённое на вере, абсолютное, несомненное, неизменное, вечное, благодатное понятие о едином сущем. Истина не исчисляется, не выводится решением противоречий и умозаключений, но даётся как очевидное, как озарение и откровение.

Истина обретается в следовании Вечному в потоке временного, в признании Абсолюта в окружении относительного и изменчивого. Она, как свидетельствует опыт, приобретается верой, отмыкающей мир невещественный, открывается святости, становится видной тому, кто причастен любви. Она недоступна «самопостижению», опирающемуся «на учёность, не желающую подчиняться истине Божией»[1]. Можно не признавать Истину, но опровергнуть Её невозможно.

Созидательная жизнь человека (также народа и человечества) ориентирована в целом на основные его свойства (духовность, словомыслие, историческое бытие, веру и культуру), среди которых одно из определяющих – «рефлекс идеала» (И.П. Павлов). Идеал составляет основу духовности. С утратой этого свойства, при отсутствии стремления к нему – человек выглядит, говоря словами В.О. Ключевского, как «величайшая скотина в мире»[2].

Идеал – это воплощение максимально возможного приближения к Истине; это – представление высочайшего совершенства соприродных жизни вещей и явлений.

Без идеала невозможно верно осознать основы и составляющие устроения жизни. Образно говоря, подлинный идеал – это норма жизни и её явлений, возведённая в высшую степень. Ему со-ответствует направление нормального развития вещей и явлений. Идеал в высшей степени обладает свойствами Истины, Добра и Красоты, то есть соприроден гармонии и сущности того или иного тварного явления жизни.

Понятие идеала является определяющим признаком в самых разных областях жизни и, конечно, – в духовно-нравственной сфере, в общественном бытии[3], в созидательном творчестве, а значит – в искусстве и литературе, наконец – в образовании и воспитании человека. Здесь правильно обнаруженный идеал определяет высшую меру человечности всей жизни личности. Чтобы разрушить феномен человека, нужно отнять у человека идеалы, дискредитировать их или заменить фальшивыми.

Иногда идеалом называют то, что вернее было бы назвать мечтою, вожделённой фантазией, бывает и не соответствующей коренной сущности той или другой вещи или явления. Поэтому правомерно различать идеал подлинный (органический) и ложный (надуманный и воображаемый произвольно). Ложный идеал появляется зачастую, когда оказывается, что

…к Правде Святой

Мир дорогу найти не умеет…

(Ж.-П. Беранже)

Мы ведём речь по преимуществу о подлинном (истинном) идеале. Подлинный идеал проверяется соответствием духовным истинам.

Идеал побуждает духовно здорового человека радоваться, восхищаться таким совершенством и стремиться к нему. Нормальная жизнедеятельность человека возможна при осознанном или даже неясно осознаваемом идеале. Однако бывают времена, когда идеал словно исчезает из поля зрения человека или даже отрицается им.

Это отражено в одном из стихотворений А.Н. Майкова.

«Прочь идеалы!» Грозный клик!..

«Конец загробной лжи и страху!

Наш век тем славен и велик,

Что рубит в корень и со взмаху!

Мир лишь от нас спасенья ждёт –

Так – без пощады! и вперёд!..»

И вот, как пьяный, как спросонок,

Приняв за истину симво1л,

Ты рушить бросился… Ребёнок!

Игрушку разломал, и зол,

Что ничего в ней не нашёл!..

Ты рушишь храмы, рвёшь одежды,

Сквернишь алтарь, престол, потир –

Но разве в них залог Надежды,

Любви и Веры видит мир?

Они – в душе у нас, как скрытый

Дух жизни в семени цветка –

И что тут меч твой, ржой покрытый,

И детская твоя рука![4].

(1889)

Здесь схвачен один из типических моментов отношения к идеалу: время угасания духовного начала в человеке и обществе, период помрачения духовных убеждений. Когда человек словно забывает, что кроме вещественных ценностей есть – духовные: невещественные, однако существующие; явленные в действительности, хотя и не определяемые в категориях вещественного мира.

Эти надобыденные духовные ценности настроены по камертону идеала. Неверно думать, что они далеки от земной жизни, неощутимы и «непрактичны». Совсем напротив. Ведь жизнь в самом общем смысле – это организованная энергия, развивающаяся и затухающая по законам, ключ к которым находится в её высшей точке. Эта «точка» и есть – источник идеала, как максимального целостного совершенства чего-то реального.

Мы будем вести речь по преимуществу о подлинном (истинном) идеале. Подлинный идеал проверяется соответствием духовным истинам.

Истина обнаруживает неведомое, сокрытое от взоров, ослеплённых злобою или занавешенных пеленою равнодушия. Ибо любовь как свойство, как первопричина и духовная сущность бытия обеспечивает само бытие во временной протяжённости. Любовь как энергия целостного устремления к полному и бесконечному созиданию и благу; органически включает милосердие, долготерпение, отсутствие зависти, превознесения и гордости, неприятие бесчинства, смирение и абсолютное беззлобие, спокойствие, радование истине и сокрушение о неправде, вседоверие, неизбывную надежду, бесконечное терпение и постоянное пребывание в этих качествах (см.: 1 Кор. 13. 4–8).

Здесь уместно вспомнить поэтический образ, созданный А.К. Толстым в стихотворении «Меня, во мраке и пыли…» (1852), в котором прозревается необходимое условие и первопричина сущего (См.: стр.183).

Только проникнувшись лучами «горней выси», можно взглянуть на мир «новыми очами», увидеть «мир незримый» и услышать, «что для других неуловимо», наконец пережить и понять всеобъемлемость любви в жизни.

Подлинный идеал соответствует высокой предрешённой (провиденциальной) цели жизни. Без идеала теряется цель, пропадает ориентир; движение по жизни становится неопределённым и обессмысленным. Обретённый идеал даёт возможность установить и восстановить цель и смысл движения и действия. Всё это обычно не вызывает сомнений. Споры начинаются, когда речь заходит об Абсолютном идеале, о всеобщей Цели, о соответствии ей нашей жизни. Относительное соответствие Абсолютному идеалу, как правило, принимается через различение Добра и Зла. Ибо добро –– возрождает, созидает, оздоровляет, укрепляет, возвышает, облагораживает, освещает, несёт процветание и жизнь. Зло – умертвляет, разрушает, приводит к болезни, ослабляет, унижает, опошляет, помрачает, несет увядание и смерть.

Эти признаки и являются мерой идеальных образов поведения, явлений, событий и характеров в нашем представлении.

2.

Нравственный идеал общества составляет ядро созидательной жизни человека и народа. Этот идеал при общечеловеческой значимости имеет непременные черты самобытности. Ибо, справедливо писал К.Д. Ушинский, «каждый народ имеет свой особенный идеал человека и выяснение его составляет главнейшую задачу каждой народной литературы…» Этот идеал «всегда выражает собою степень самосознания народа… народную совесть»[5]. Он более всего отражается в религии, в вере, которую народ исповедует, в культуре народа, в корневых её свойствах. Устойчивость же подлинной культуры обеспечивается тем, что «старые ценности (и, заметим, корневые идеалы – В.Т.), выработанные вековым народным опытом, только оттесняются на задний план, но не покидают “вечного града“»[6].

Основными чертами русского национального характера и миропредставления, как известно, являются – чувство совести (стремление к справедливости), утверждение правды-истины, сострадания, милосердия, целомудрия, любви и вера в конечную победу добра. Это нужно твёрдо помнить изучающему русскую классику.

«Жизнь человеческая тогда только идёт вперёд бодро и уверенным шагом, когда человек успел и сумел подвести её под один какой-либо определённый принцип, осветить её лучом какого-либо нравственного идеала… Без объединяющего действия принципа, без светящего впереди идеала жизнь превращается в постоянное, повседневное крушение духа…»[7].

В Евангелии сказано: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5. 48). И хотя вся полнота совершенства недоступна человеку, но, – замечает И.А. Ильин, – «воля к совершенству, но требование “самого лучшего» от самого себя… есть то самое драгоценное Евангельское солнце», от которого «совестная воля неустанно зовёт человека к исканию, обретению и осуществлению самого лучшего, совершенного душевного строя и доступно наилучшего исхода из каждого жизненного положения»[8]. Это и есть непременный, отличающий человека от всех высших тварей признак – «рефлекс идеала».

Мы обычно говорим об идеальном герое, о совершенстве личности. Идеальная личность высвечивается в характере поведения и деятельности. Поэтому важно указать на самый тип воплощения идеала в поведении и поступках человека.

Рассуждая об этом, иные видели идеал в благодатных порывах русской стихии, в духовных началах русской идеи, наконец, что более предметно, – в характерном русском подвиге, «который, – говоря словами Г.В. Флоровского, – ведёт ввысь и вдаль. Подвиг есть одновременно и смирение и дерзновение: и отвага и покорность совмещаются в непреклонном и волевом религиозно-нравственном идеализме, вдохновенном абсолютным идеалом, традициями самоотверженности и труда»[9]. «Подвиг есть становление личности, раскрытие и осуществление её подлинного, «лучшего я»; он возможен потому, что идеал, в известной мере присущ, дан становящемуся…». Человек должен стать тем, что «в существе» своём он уже есть… Подвиг есть подлинно бескорыстное стремление…»[10].

Подвиг требует хотя бы мгновенного, но безусловного героизма, «безумства храбрых». Подобные примеры в изобилии предоставляла наша история и литература: не случайно наши достойные предки дважды «своею кровью искупили / Европы вольность, честь и мир» (А.С. Пушкин). Однако не менее, но более значительным представляется идеал праведной жизни. О таком идеале поведения и поступка выразительно сказано у Н.С. Лескова в небольшой заметке «О героях и праведниках» (1881):

«Героизм отнюдь не лучшее и даже совсем неверное определение для характеристики людей святой жизни, ибо многие из святых не проявили никаких признаков героизма… но святые отличались возвышеннейшими свойствами, гораздо более высокого качества, именно – праведностью. Прожить изо дня в день праведно долгую жизнь, не солгав, не обманув, не слукавив, не огорчив ближнего, не осудив пристрастно врага, гораздо труднее, чем бросится в бездну, как Курций, или вонзить себе в грудь пук штыков, как известный герой швейцарской свободы…»[11].

Сам Н.С. Лесков, создавший галерею образов праведников, свидетельствовал, что «были люди высокие, люди такого ума, сердца, честности и характеров, что лучше, кажется, и искать незачем»[12].

Ко времени публикации названной заметки выходит третье издание небольшой книжечки Н.С. Лескова «Зеркало жизни истинного ученика Христова». В ней целостность идеального поступка и поведения выражается весьма определённо.

Процитирую вразброс несколько строк этого издания:

«Старайся вообще, чтобы во всех твоих делах, словах и мыслях, во всех желаниях и намерениях твоих развивалось чистое согласное настроение к высшей цели» (С. 3); «Не отвращай от Христа сердца и ума твоего ни на единое мгновение, и перед всяким деланием вопрошай себя, «как бы Он поступил на твоём месте»?» (С. 7); «Береги драгоценное время, ибо Господь сказал: «Ходите, пока есть свет, чтоб не объяла вас тьма» (С. 12); « Всё, что предлежит руке твоей сотворить, – твори, ища во всём славы Божией…» (С. 12); «Убегай, как яда, нечистых мыслей…» (С. 7); «...Люби всех и молись за всех…» (С. 14) и т.д.

Сегодня, когда мир своевольно бесчинствует, кощунствует, а зачастую вовсе требует «модернизации» здравого смысла, – всё это особенно важно. Многие наши современники (особенно молодёжь) больны духовной слепотою и отягчены злокачественным прагматизмом. Он, как раковая опухоль, перерождает здоровые клетки человеческого сознания и воли в средоточие эгоистического расчёта, выгоды, корысти, убеждённого себялюбия и равнодушия к ближнему.

Обретённый идеал, осознанный или даже отчётливо не осознаваемый, – создаёт основу созидательной жизни человека и общества, на каком бы этапе оно ни находилось. Утрата идеала, то есть вектора нормального развития общества (осознаваемая или неосознанная), неизбежно приводит
к отклонению от Истины, к нестроению, к анархии, к смуте. А без Истины невозможно нормальное бытие, невозможно «жить предметно», то есть, говоря словами И.А. Ильина, «службу превратить в служение, работу в творчество, интерес – во вдохновение, «дела» освятить духом. Дела, заботы возвысить до замысла, жизнь освятить Идеей. Или, что то же самое, – ввести себя в предметную ткань Дела Божия на Земле»[13].

Трагедия человеческого сознания, остро ощущаемая ныне особенно в среде молодых, точно определена И.А. Ильиным:

Современный человек «всё больше понимает, что его жизнь осквернена, и жаждет святыни…
Не в том смысле, что объективное существование мира как-то «потеряло своё значение» и сейчас лежит перед ним осквернённое и мелкое.… Осквернён не мир как таковой… Осквернение относится к самому человеку, к внутреннему устройству его души, его восприятия, его сердца и соответственно – к возникшему в нём образу мира. Его духовная жизнь как бы опустошена и обессилена…Он смотрит в мир и не видит в нём ничего Божественного и Святого; так и в истории, в своих ближних и в себе самом. То, что он видит, это как бы мир без солнца. Так он носит в себе мировоззрение без солнечного света: холодную тьму, ужасную бездну, где мёртвая тишина продолжает стучаться в вечность…

Современный «просвещённый» человек ведёт, таким образом, скверную жизнь. В нём погасло святое пламя сердца. Ему недостаёт духовной энергии убеждения, порыва духовной страсти, без которых в мировой истории не свершалось ничего великого… Тогда как действительно непобедимая и неиссякаемая сила вливается в человека из Святыни»[14].

Следует сказать и об этом, наивысшем, идеале, требующем бережного и разумного отношения.

Святыня – это, образно говоря, вершина духовного идеала. Это предметное воплощение высших духовных ценностей, безусловное духовное достояние, без которого человек (и народ) теряет своё лицо, при поругании которого народ испытывает ущерб своего достоинства и духовной самостоятельности, притесняется, оттесняется, становится нравственно уязвимым и духовно бессильным.

«В наш материальный век, в век расчёта и цифры, – писал выдающийся психолог проф. И.А. Сикорский, – пусть идеальное служит человеческим знаменем. В годину нравственных испытаний человек найдёт в своей душе много отрадного, много возвышающего. Итак, побольше веры в добро, побольше нравственных идеалов»[15].