В последнее время представители «режима» настойчиво проталкивают через «административные инстанции» идею единого государственного экзамена. Как всегда в подобных случаях, новая очевидно вредная идея маскируется благовидными предлогами. Но сквозь решето маскировочных доводов уже виден волчий оскал организаторов «нового мирового порядка». И если вдуматься в суть планируемых изменений, станет совершенно ясно, кому на самом деле будет служить в России механизм единого государственного экзамена.

       Единый государственный экзамен изображается как спасительная мера против необъективной оценки знаний на местах, а также как облегчение нагрузки на экзаменующихся. Посмотрим, так ли это: может ли концентрация экзаменаторов, «единый поток» экзамена гарантировать или по крайней мере увеличить объективность испытаний и уменьшить нагрузку на школьников.

       Кстати сказать, очень вероятно, что публичное оскорбительное недоверие всем школьным учителям и преподавателям вузов, лежащее в основе неубедительных объяснений необходимости «единого государственного экзамена», проистекает из искренних представлений значительной части прогнившей чиновной элиты нашего образования. Эти чиновники привыкли продавать и продаваться за чечевичную похлёбку финансирования, идущего от МВФ, они активно меняют достойные основы отечественного устройства образования на худшие, чуждые России и её интересам…

       Предположим для начала, что экзаменационная комиссия, отобранная для единого госэкзамена, сказочно объективна. Но даже при этом условии новый вид испытаний создаёт стрессовую обстановку, ведь экзамен единый и окончательный! Случайная болезнь, недомогание, тяжёлые жизненные обстоятельства, которых у бедных всегда больше, чем у богатых, «выбьют» значительную часть детей, вышедших из трудового народа.

       Представьте себе недоросля из «выродков», ограбивших народ, маменькиного сынка, получившего «накачку» от 5-6 репетиторов, обеспеченного поддержкой на всех уровнях посредством положения в обществе и «капиталовложений» родителей, недоросля, накормленного перед экзаменом бутербродами с икрой, снабжённого соответствующими успокоительными лекарственными средствами, привезённого на машине к самому месту экзамена. И талантливого юношу из бедной семьи, который рано встал, чтобы добраться до места экзамена, пожевал что-то, что было под рукой, услышал грозное родительское: «Ну, смотри у меня! Чтоб сдал на отлично!» Он едва добрался, измятый, в переполненном вагоне, до незнакомого здания, и вот предстаёт перед экзаменаторами наравне с вышеописанным, «на равных».

       Если бы он был хотя бы в родной школе, до которой недалеко, среди знакомых учителей, там, где его, как говорят, «стены держат», – это одно. А тут всё другое.

       Раньше школьные выпускные испытания были подготовкой к решительным – вузовским. Теперь – сразу «чужие». Возможность стресса для талантливых людей из малоимущих семей возрастает многократно. Тонкие натуры, молодые люди с повышенной эмоциональностью и впечатлительностью подвергаются здесь отнюдь не испытаниям по той или иной дисциплине, а прежде всего – испытанию на нервную выдержку, на «слом».

       И прежде всего «ломаться» будут те, для кого испытание действительно «решение судьбы», т.е. малоимущие, а не дети толстосумов, которые тем или иным способом (власть ведь в их руках) купят благополучие для своих детей на том или ином этапе их жизни: наша гнусная действительность предоставляет для этого широчайшие возможности. Таким образом, уже сказанное убеждает, что «единый государственный экзамен» подспудно является инструментом социального отбора. Немногих же пробившихся через новые препятствия детей из малообеспеченных семей, т.е. из народа, легче «приручить» или обуздать. Всё это первое, но не единственное «новое обстоятельство» современной школьной экзаменационной политики.

       Заметим, что «купить» готовое решение задачи, узнать экзаменационные темы и вопросы, наконец, найти «высшие» связи сынок или дочка граждан из трудовой части общества при «едином государственном экзамене», конечно, не смогут. Зато всё это оптом и в розницу возможно для детей буржуев и высокооплачиваемых холопов из их ближайшего окружения. Таким образом и здесь механизм «единого государственного экзамена» легко направляется для отбора по социальному признаку.

       Однако главная опасность единого государственного экзамена в другом. Концентрация экзамена в руках небольшой кучки людей создаёт механизм тоталитарного отбора, скрытые цели которого могут отнюдь не соответствовать заявленным. Достаточно сразу (или – для маскировки – со временем) отработать способ отбора в экзаменационные комиссии тех или других послушных или целенаправленно и тенденциозно действующих людей – и коллектив проверяющих на едином государственном экзамене окажется в руках группы лиц той или другой политической ориентации. И эти лица смогут разными способами (в своём округе или районе) совершать тоталитарный отбор по нужному им принципу. Возможно ли это? Да.

       Если «агенты влияния» в своё время определили процесс развала на государственном уровне, то в городе и в районе руководство испытующими (экзаменаторами) осуществить гораздо проще. Тем более что наши недруги ежедневно трудятся над растлением народа и снижением уровня его нравственности, называя это часто «свободой слова».

       Итак, при существующей школьной системе испытаний такого рода тоталитарный тенденциозный отбор невозможен. Невозможно и использовать в массе школ разного рода изощрённые средства целенаправленного тоталитарного воздействия на ту или иную категорию экзаменующихся. Так что существующая система куда демократичней и безопасней.

       Несправедливость «единого государственного экзамена» усугубляется тем, что непосредственные участники дальнейшего обучения – преподаватели вузов – лишаются действительной возможности отбирать тех, кто поступает под их руководство. И это не может не сказаться отрицательно на предварительном отборе специалистов.

       Наконец, купить даже за очень крупную сумму всех учителей, ныне принимающих участие в школьных экзаменах, невозможно. Идеологи «единого государственного экзамена» знают: многих и очень многих купить так и не удастся. А вот отобрать послушных и продажных «нужных» – дело более простое.

       Поразмыслив, в чьих руках в Росси и в мире сосредоточен капитал, – и мы поймём, к чему ведут идеологи «единого государственного экзамена» и почему они так настойчивы и так торопятся со своими планами.

       Выступая на I съезде методистов и учителей словесников в октября 2003 года, директор Пушкинского дома член-корр. РАН Н.Н. Скатов высказался о современных «реформах» образования честно и откровенно: «… Реформы с точки зрения тех задач, что, очевидно, ставили перед собой реформаторы, проведены просто блестяще.

       Вот как выглядит очередная, которая (цитирую открытое письмо Президиума Санкт-Петербургского научного центра Президенту страны) «однозначно свидетельствует о целенаправленной линии правительства на уничтожение науки в России», «что противоречит и политике резидента Российской Федерации, и стратегическим интересам России».

       Скажу, что люди, подписавшие это письмо, люди разных политических взглядов. А фундаментальная наука закладывается в школе. Общепринято считать (во всяком случае с европейской точки зрения), что в человеческой истории культуры было три заметных эпохи. Помимо античности и европейского Возрождения – это русская литературная классика, лучшее, по словам А.М. Горького, что создано нами как нацией.

       И на эту литературу сейчас идёт упорное, последовательное и целенаправленное наступление <…> тесня русскую классику, мы лишаем доверенное нам молодое поколение не только прошлого, мы лишаем его и будущего».

       Лишить будущего – значит, другими словами, убить. Сейчас развёртывается во всю это духовное убийство с помощью реформ, под видом модернизации образования, посредством ЕГЭ и калейдоскопа образовательных стандартов, которые один другого хуже.

       Упорство министерских чиновников поражает даже видавшего виды бюрократа. «Осатанели они совсем…» – заявил один убелённый сединами старый работник системы просвещения, заставший ещё министра Прокофьева…

       Резкость выражения старого коллеги понятна: ведь речь идёт не о стандартах, но о том, будет ли русский народ иметь возможность дышать воздухом свой культуры или должен будет задохнуться в атмосфере миазмов массовой культуры, массовой швыдкой пошлости и бездуховной прагматической культуры Запада, насаждаемой сегодня в России. Речь идёт о самом существовании народа.

       В этом отношении сокращении программ и часов по русской словесности и стандарты, лишённые признаков научного построения курса литературы, а вслед за тем – неизбежное появление Иванов, не помнящих родства, т.е. вся политика нынешнего Министерства образования – есть не просто уничтожение культурных традиций, а в чистом виде – русофобия, отдающая духом фашизма.

       В ряде выступлений на XIII Всероссийской научно-практической конференции «Филология и школа» во многом прояснились причины этой убийственной политики, которые, судя по всему, не просто правдоподобны, но и реальны.

       Наше образование «подчиняется» не учёным, педагогам, профессорам, знающим толк в своём деле учителям-практикам, стремящимся вопреки всему «сеять разумное, доброе, вечное». Оно находится в руках безнравственных, а иногда и малокультурных чиновников. И чиновники пристрастно заинтересованы в «экспериментах» и «реформах». Ибо реформаторские акции финансируются Международным валютным фондом (о чём не раз упоминал в печати сам г-н министр Филиппов).

       Оберегая источник богатой финансовой «подпитки», чиновники, лакействующие сотрудники Министерства образования и подведомственных ему институтов и подразделений – готовы на всё, лишь бы эту «подпитку» получить. Поэтому они послушно «проталкивают» план всяческих «экспериментов» и «реформ».

       Проводимое «обновление» в сущности направлено на снижение культурного и образовательного уровня школьников (а, значит, новых поколений русских людей) до критической черты, за которой должно начаться её обвальное разрушение.

       Ведь верхи «образованцев», если исключить «камуфляжные» их действия и пустые слова, в сущности способствуют созданию школы, выпускающей денационализированную массу и «механических человеков». Между тем в нашей якобы демократической стране между народом и «верхами» нет обратной связи. Так что «верхи» делают всё, что угодно, что им заблагорассудится, сколько бы ни возмущался народ и, разумеется, в том числе специалисты, профессионалы. Только по поводу преподавания словесности написано в последние годы множество коллективных писем специалистов. И всё напрасно.

       Разумеется МВФ даёт деньги не зря. Только политический дебил может не заметить здесь корыстную подоплёку. Россию, страну, первой запустившую искусственный спутник Земли, создавшую лазер, первую атомную электростанцию и проч. и проч. нужно сделать неконкурентноспособной на мировом интеллектуальном рынке и не способной к научно-технической самостоятельности. Давая деньги на ЕГЭ и прочие разрушительные акции, Международный валютный фонд просчитал: овчинка стоит выделки. Всё это не могут не понимать отечественные «верхи». Но – они также продажны. И продают не только нас с вами, но и наших детей и внуков…

       Современную политику в области образования выдающийся учёный современности академик В.И. Арнольд назвал торжеством мракобесия. Вы думаете после этого Министерство дрогнуло? Ничуть не бывало: деньги не пахнут. А В.М. Филиппов, закрывший Отдел гуманитарного образования в Министерстве (как же ему не закрыть этот отдел, если он человек гуманитарно невежественный) и наглядно подтвердил своё убеждённое неприятие культуры в одном из интервью (эти его слова мы цитируем полностью и указываем источник: иначе кто-то может и не поверить!): «Общество сейчас не готово к тому, чтобы исключить из стандартов по литературе Толстого, Чехова» (Российская научная газет, 3 сентября 2003, среда» 33(36)). Что значит «не готово» – всякому культурному и просвещённому человеку подсказывает контекст. «Не готово» здесь означает: ещё не одичало окончательно. И слава Богу! Однако Министерство продолжает способствовать этому одичанию весьма активно, а тем, кто перечит ему, разными способами «выламывает руки». Не нужно разъяснять, что всё это имеет разрушительные последствия.

       Мы вполне можем называть эти «мероприятия» преступлениями, а их делателей считать преступниками. Это совершенно очевидно для тех, кто имеет представление об уровне истинного образования в период его расцвета в России ХХ века.

Примечания

Печ. по изд.: «Русский Вестник» • № 46-47, 2001. С.14; № 24, 2003. С.22.