Шёл третий год обучения Сергея Ковалёва в аспирантуре. На завершающем этапе обучения всем аспирантам, не проживающим в Москве, предоставляли отдельную комнату в сдвоенном блоке в Доме студентов МГУ, расположенном в главном здании на Ленинских (ныне Воробьёвых) горах. Когда-то, в пятидесятые и в начале шестидесятых годов прошлого века в отдельные комнаты селили не только аспирантов, но и студентов, чтобы создать уютные условия проживания, способствующие творческому процессу обучения. Дом студентов был возведён одновременно со всем комплексом зданий МГУ. При его проектировании и строительстве всё было продумано до мелочей, включая расположение корпусов для учебных занятий и проживания студентов, аспирантов и профессорско-преподавательского состава. Для занятий спортом был построен целый спортивный городок, включающий открытые площадки и просторные тренировочные залы. И всё было сделано с высочайшем архитектурным мастерством и по последнему слову строительного искусства того времени.
Дом студентов, органично вписавшийся в огромный университетский комплекс, занимает несколько отдельных корпусов-общежитий, названных зонами, в которых большинство двух комнат, рассчитанных на проживание одного студента, объединены в блоки с общими душевой, умывальником и туалетом. Сергей Ковалёв проживал в одной из таких комнат на одиннадцатом этаже в зоне Б. Здесь есть всё необходимое для плодотворной, самостоятельной работы, активного отдыха и спокойного сна. В уютной комнате с высоким потолком в дальнем углу у окна с двойными рамами стоит небольшой секретер с книжными полками и выдвижной широкой доской в виде столешницы. К нему примыкает компактный раскладной диван-кровать. А рядом с входной дверью – встроенный шкаф для одежды и белья. Справа в центре – небольшой квадратный столик с двумя стульями. Вся простая и удобная мебель, добротно сделанная из твёрдой породы древесины, рассчитана на длительное пользование. В некоторых комнатах, после проживания нерадивых студентов оставались трудно удаляемые следы. Таких дурно воспитанных студентов было немного. Очевидно, не испытав в своей жизни, что такое труд благородный, они не научились ценить труд других людей и не познали простую истину: бережное отношение человека ко всему окружающему спасает не только природу, но и самого человека от растления и пагубный действий.
Приятель Сергея Виктор Шестов, аспирант-философ, жил в подобной же комнате, только в зоне В. Философов селили в этой зоне, а физиков – в зоне Б. В этот раз они встретились в комнате Сергея Ковалёва и решили в непринуждённой обстановке побеседовать о нравственном восхождении человека. Виктор пришёл, как обычно, с небольшим опозданием, и, как всегда, просил прощения, что не смог придти вовремя. Сергей предложил гостю удобное место – сесть на диван, а сам сел за столик, спрашивая:
– Не желаешь ты, Виктор, выпить пиво? – Мне удалось достать чешское. Такое пиво – большая редкость в нашем университетском буфете, и ты хорошо знаешь об этом. У меня есть и вяленая корюшка. Её прислали недавно мои знакомые из Сахалина, где я служил в армии.
Они оба любили пиво. И особенно чешское, очень приятное на вкус и слегка веселящее. Но Виктор отказался от угощения, мотивируя тем, что на свежую голову беседа будет интереснее.
– Нравственное восхождение человека, – начал Сергей, – это сложнейший философский вопрос. Понятно, что он касается в большей степени философии, а не физики, но мне, будущему физику, интересно знать, как трактовали и трактуют эту вечную проблему известные философы. Мы хорошо помним, в наши студенческие годы на лекциях и семинарах по философии не раз не упоминалось о нравственном аспекте философии. Неужели этот вопрос совсем не интересовал профессионалов-философов? Но я определённо знаю, что известный немецкий философ Кант считал нравственный закон высшим законом человечества. Так, почему же этот важнейший вопрос познания человеческого бытия обходили и обходят до сих стороной на университетских занятиях?
– Ты, Сергей, затронул много вопросов. Начнём по порядку. В любом цивилизованном обществе основное направление развития определяет нравственный закон, который живёт внутри каждого человека и не зависит от его воли и сознания. Поэтому проблема нравственности представляет интерес не только для философов, не только для физиков, но и для всех людей вне зависимости от их профессии и рода занятий. Однако убеждённые материалисты пытаются создать свои материальные иллюзии и возвести их на олимп познания, не прибегая к нравственности – важнейшему духовному и душевному качеству человека, отличающему его от богатейшего и многообразного животного мира. Что же касается Иммануила Канта, то надо отдать должное широте его философских взглядов – его не случайно называли родоначальником немецкой классической философии. Ещё в средине восемнадцатого века он предложил космогоническую гипотезу происхождения солнечной системы из первоначальной туманности. И в то же время эта естественно-научная гипотеза не мешала ему считать идеи Бога, свободы и бессмертия, не доказуемые теоретически, постулатами практического разума и необходимой предпосылкой нравственности. Он говорил, что на свете есть два прекрасных зрелища: для физического взора это звёздное небо, а для духовного – нравственное чувство в сердце человека.
– Это образное высказывание Канта свидетельствует о глубине его мысли, – продолжил Сергей. – Наверно, ты знаешь его биографические сведения?
– Он родился в 1724 году в небольшом немецком городе Кёнигсберг, который теперь принадлежит России и называется Калининград. В том же городе он прожил всю свою спокойную жизнь, никуда не выезжая, вплоть до смерти в 1804 году. Его жизнь, весьма не примечательная внешними событиями, была богата внутренним содержанием и наполнена напряжённой каждодневной работой мысли. Сначала он был полностью поглощён естественными науками. В частности, предложенная им гипотеза образования Солнечной системы и дополненная французским математиком и физиком Лапласом, не утратила актуальности и по сей день – она известна под названием «гипотеза Канта–Лапласа». Вопросами философии он начал систематически заниматься в зрелом возрасте – после пятидесяти лет. Духовный взор Канта на всё земное поднимает философскую мысль на новый уровень познания окружающего мира и открывает врата нравственной философии, получившая развитие в трудах нашего соотечественника Соловьёва.
– Речь идёт не о том ли Соловьёве, который был ректором Московского университета, написавшим фундаментальное двадцатидевятитомное сочинение «История России с древнейших времён»?
– Соловьёв Сергей Михайлович, ректор и академик Петербургской академии, известен во всём мире как историк, а его сын Владимир Сергеевич прославился своими философскими трудами, которые принято считать началом самостоятельной русской философии.
– По-видимому, Владимир Соловьёв своей биографией мало чем отличался от других известных учёных-философов? – спросил Сергей.
– Я бы не стал так однозначно утверждать, ведь биография каждого человека уникальна по-своему, а биография учёного – тем более. Он родился в 1853 году в Москве в интеллигентной, обеспеченной семье. Его дед по отцу был священником, благословившим своего внука на православную жизнь. Мать Владимира происходила из знатного малороссийского рода, к которому принадлежал украинский философ Григорий Сковорода. Эти благодатные наследственные зёрна проросли в душе Владимира Соловьёва и принесли многократные плоды, выведшие его на мировой уровень выдающегося философа. Но благородный путь учёного не был усеян розами, хотя для научного восхождения у него были все предпосылки и необходимые начальные условия. Домашнему уюту и спокойной жизни он предпочёл бездомную, одинокую, но свободную жизнь – жил без семьи, по большей части в имениях своих друзей или заграницей, что не могло не подорвать его здоровье – умер он от тяжёлых болезней в 1900 году в чужом доме – имении князя Петра Трубецкого, не дожив и пятидесяти лет, и похоронен в Новодевичьем монастыре рядом с могилой своего отца.
– А учился он, скорее всего, в нашем университете?
– Среднее образование Владимир Соловьёв получил в прославленной 5-й московской гимназии, а высшее – в Московском университете.
– Многим известно, что в то время были в моде вольнодумные течения, которые под влиянием вольтеровского свободомыслия иногда целиком и полностью овладевали умами молодых, неравнодушных и горячих людей. Не избежал ли такой печальной участи юный Владимир Соловьёв?
– Вольнодумия волна, – отвечал Виктор, – была настолько сильной, что в какой-то степени она захлестнула и Владимира Соловьёва. Он начал рано читать не только труды славянофилов, но и западных философов, и, начитавшись сочинений вульгарных материалистов, оказался под их полным влиянием: перестал ходить в церковь и однажды даже выкинул иконы из окна своей комнаты. Такой опрометчивый, поспешный поступок вызвал необычайный гнев у его добродушного отца, который, будучи настроенный либерально, не пытался насильно навязать своему сыну и другим своим детям приверженность к православию. А к чтению юным Владимиром вольнодумной литературы он относился спокойно, считая это влечение болезнью взросления своего сына. Так оно и случилось: болезнь вольнодумия вскоре прошла, а изучение трудов известных философов с разными взглядами позволило ему расширить свой мировоззренческий кругозор и в своих трудах более глубоко осветить сложнейшие вопросы постижения истины и божественного начала познания. Ушёл он в мир иной как подобает любому православному человеку – перед смертью позвал православного священника, исповедовался у него и причастился.
– Ограничивался ли Владимир Соловьёв только вопросами философского познания? Была философия и только философия главным делом его жизни?
– Благодаря своим уникальным, разносторонним способностям, ему удалось не только поднять отечественную философскую мысль до небывалых высот, но и стать известным богословом, поэтом, публицистом и литературным критиком. Его труды, глубокие по содержанию, оказали сильное влияние на философское миропонимание Бердяева, Булгакова, Флоренского и на творчество поэтов Белого и Блока.
– А как относился Владимир Соловьёв к естественным наукам, ведь в то время в университете уже были и естественные факультеты?
– В то далёкое время ещё не было твоего, Сергей, родного физического факультета, – продолжал свой рассказ Виктор, – но был физико-математический факультет, куда и поступил Соловьёв после окончания гимназии. Именно наукам о природе он хотел посвятить свою жизнь, а не философскому познанию бытия.
– Обычно во многих семьях родители хотят, чтобы дети продолжали их дело, а здесь совершенно другой поворот в судьбе юного Владимира, сына известного историка. Может быть, такой выбор своей будущей профессии он сделал вопреки воле отца? – продолжил высказывать свои мысли вслух Сергей.
– Может быть и так, как ты предполагаешь, но, мне кажется, сыграл свою роль вульгарный материализм, которым он стал интересоваться ещё в гимназии. Так или иначе одержала победу его увлечённость философскими науками – на втором курсе он перешёл на историко-филологический факультет, где было больше возможностей для их изучения. После окончания университета в течение года Владимир Соловьёв посещал вольнослушателем Московскую духовную академию.
– Какие же философы больше всего его интересовали?
– Он досконально изучал труды таких властителей дум, как Хомяков, Шеллинг, Гегель, Кант и Фихте. Его магистерская диссертация «Кризис западной философии» отличалась простотой и в то же время необыкновенной ясностью изложения глубоких философских мыслей. Для более углублённого изучения философских проблем Соловьёв поехал в Лондон, где работал в библиотеке Британского музея. Потом он отправился в Египет, дабы погрузиться в древнейшую культуру.
– Мы знаем, что многие учёные – известные педагоги, и они, как правило, читают лекции студентам. А как относился Соловьёв к такому традиционному виду деятельности? – спросил Сергей.
– Спустя примерно два года после защиты магистерской диссертации он приступил к преподаванию в университете. Но его преподавательская деятельность навсегда закончилась в 1881 году после прочтения публичной лекции, в которой он призывал помиловать убийцу Александра Второго, показывая тем самым пример христианского всепрощения, в необходимости которого он был искренне и честно убеждён. Владимир Соловьёв сам ушёл из университета. Главная причина его ухода заключалась вовсе не в шумихе вокруг прочитанной им скандальной лекции, а совершенно в другом – ему не нравилась принудительная система преподавания с учебными программами, расписанием занятий, студенческими экзаменами, регулярными отчётами и заседаниями учёных советов.
– Плыть по течению всегда легче, но Соловьёв выбрал другой весьма нелёгкий, тернистый путь восхождения к вершинам нравственной философии, – дополнил Сергей, подойдя к окну, откуда на фоне багрового заходящего солнца открывалась широкая панорама территории за Ломоносовским проспектом, похожей на пустырь. Увидев не в первый раз эту неприглядную картину, он спросил:
– Не кажется тебе, Виктор, удивительным и странным, что рядом с великолепным, гармоничным комплексом МГУ находится такая огромная заброшенная территория, которая до сих пор не застроена, а вокруг неё возводятся современные жилые дома?
Виктор тоже подошёл к окну и, посмотрев вдаль, сказал:
– Картина вовсе не привлекательная и она, казалось бы, не должна соседствовать с университетом. Очевидно, она не украшает панораму города в юго-западном направлении, которая хорошо видна из верхних этажей главного здания МГУ, но эта неприглядная территория ценна для университета.
– В чём же её ценность, если эта захламлённая городская земля не благоустраивается и не застраивается жилыми домами? – спросил Сергей.
– Я слышал от инженера-строителя, возводившего здания нашего университета, что эта территория в начале пятидесятых годов была зарезервирована для дальнейшего расширения и развития МГУ. И это было сделано по особому распоряжению «гениального» вождя всех времён и народов. Он-то понимал толк в науке и образовании, и без его понимания и действий не было бы того великолепного университетского комплекса на Ленинских горах, где нам посчастливилось учиться и жить.
Оба собеседника отошли от окна и сели на прежние места и продолжили свой разговор на прежнюю тему.
– По-видимому, и Соловьёв был бы счастлив и рад учиться в новых зданиях МГУ, но в его времена наши горы назывались Воробьёвыми, а не Ленинскими, и Московский университет находился, в основном, в центре Москвы на Моховой улице, напротив Кремля, где и сейчас располагаются некоторые гуманитарные факультеты, – сказал Сергей.
– Трудно предполагать, как сложилась бы судьба юного Владимира Соловьёва, если бы он учился в нашем университете на Воробьёвых горах и жил, и творил в наше время. Скорее всего, его путь восхождения к нравственной философии был бы нелёгким в любое время.
– А что же он считал основным предметом изыскания нравственной философии, – спросил Сергей.
– По мнению Соловьёва, нравственная философия – это самостоятельная наука. Её собственный предмет есть понятие добра. Главная задача этой философской науки заключается в определении для нас вопроса о смысле нашей жизни. По существу своему нравственная философия находится в теснейшей связи с религией, а по способу познания – с теоретической философией.
– Означает ли это, что нравственная философия – связующее звено между религией и философией?
– Означает, конечно, и не только это – эта философия позволяет более глубоко познать тайны божественной истины, – сразу же ответил Виктор.
– А как же в такую всеобъемлющую философию вписывается чувственное восприятие окружающего мира, включающего различные по природе и свойствам материальные объекты?
– Соловьёв убедительно показал, что чувственный мир даёт нам только собственные субъективные переживания, наши ощущения и восприятия, которые ничего нам не говорят о реальности вещей вне нас. Наш разум, поскольку мы захотим искать истины в его отвлечённой деятельности, ничего не доставляет нам, кроме искусственных абстракций, которые ничему нас не научат о действительном существе вещей. Истинная реальность не может заключаться во внешних материальных свойствах предметов – в их протяжённости, непроницаемости и подвижности, потому что внешнее понятие относительное и потому что всё внешнее подразумевает внутреннее.
– Означит ли это, что ничто объективное невозможно без субъекта? – задал свой вопрос несколько удивлённый Сергей, пытаясь понять сказанное.
– Означает и не только это, а ещё и то, что ничто материальное немыслимо без духа и только ему принадлежит настоящая действительность: всё, что кажется недуховным, с неизбежностью вырастает из духовных отношений. Внутренняя духовность всякого бытия и реальность только духовного – это первая и основная метафизическая идея миросозерцания Владимира Соловьёва.
– А какова же вторая идея?
– Она переплетается с первой и заключается во всеединстве всего сущего. Если всё реальное духовно, то и начало бытия и всех материальных вещей представляет собой бесконечный дух, и Бог есть живой, свободный дух и творческая любовь. Он создал мир как нечто отличное от Него и в то же время близкое к Нему, которое должно стремиться осуществить Его замысел и волю. Поэтому Он представляет собой начало не только самого Себя, но и всего отличного от Него – всего того, что обладает какой бы то не было реальностью, и, таким образом, объединяет в себе всё сущее. Мир потому только существует, что в нём должен формироваться идеал совершенного творения. Но реальный мир, как мы наблюдаем его, далеко не отвечает такому представлению об идеальном совершенстве: во всех его проявлениях наблюдаются последствия колоссальной трагедии – великого отпадения всей живой твари от своего божественного источника жизни.
После непродолжительной паузы Сергей спросил:
– Если реальный мир токов, то это, мне кажется, вовсе не означает, что он должен быть таким? Ведь замысел Божий заключался в совершенно другом?
– Понятное дело, наш мир не должен быть таким в реальности. Грехопадение мировой души не может продолжаться вечно. Бог создал мир, чтобы иметь в нём своё живое подобие, а не отрицание, и мир должен выполнять это своё назначение. Он хочет правды и добра, а не злобы; гармонии, а не борьбы и эгоизма. Этим определяется внутренний смысл мирового процесса, заключающийся в постепенном просветлении и одухотворении тёмных стихий, в возрастающем уподоблении природы божественному замыслу.
– А какова же роль человека в таком мировом процессе, подверженном влиянию различных стихий, многие из которых зарождаются в самом человеке?
– Я думаю, что ты, Сергей, согласишься с тем, что всё дело в самом человеке. Во внутреннем преображении мира центральное место принадлежит человеку как одновременному носителю двух противоположных начал: всевозможных стихий и потенций божественного разума в своём духе. На человеке лежит грандиозная задача спасения мира.
– Невольно напрашивается вопрос: а разве обычный человек при его ограниченных возможностях может решить такую грандиозную задачу?
– Такая важнейшая задача явно не по силам человеку природному, который в своей чувствительности и в своём эгоизме сам порабощён стихиями мира. Только человек, всецело возвысившийся над таким рабством, свободный от него и полностью подчинивший свою волю воле Божией, может действительно обожествить мир. Таков Богочеловек, и он явился в истории человечества в лице Иисуса Христа.
– И к чему же тогда сводится задача каждого человека и всего человечества?
– Важнейшая задача всего человечества состоит в том, чтобы оно осветилось и очистилось во всех проявлениях каждого человека, чтобы он не делал и чем бы он не занимался в своей жизни. И когда это наступит, тогда пробьёт великий час освобождения мира от рабства мрака. Человечество изменится: исчезнет бездушная борьба, исчезнут страдания и смерть, и созданный Богом мир будет истинным воплощением вечных идеалов добра и красоты. В этом спасении всего живого через Богочеловечество заключается третья руководящая идея миросозерцания Владимира Соловьёва, представляющая собой связующее звено между философским и религиозным учениями.
– Мне кажется, Виктор, что все названные три идеи мировоззрения Соловьёва не только связывают философию и религию, но и объединяют в единое целое материальное и духовное начала человеческого бытия. Человечество развивалось и продолжает развиваться. Что же управляет таким развитием в философском понимании Соловьёва?
– Ответ на этот философский вопрос не совсем очевиден, хотя он уже содержится в упомянутых идеях. Но Владимир Соловьёв рассматривает развитие человечества под действием трёх фундаментальных сил, посвящая этой теме отдельный труд.
– Интересно знать, какие это силы? Ведь известно, что в природе действует гораздо больше трёх сил, и многие из них фундаментальны в современном представлении и имеют материальную природу, – полюбопытствовал Сергей.
– С тобой вполне согласен. Но Соловьёв анализировал те основные силы, которые управляют развитием человечества, а не определяют физические, фундаментальные взаимодействия неживых и живых материальных объектов. И обо всех силах, действующих в природе, нам многое известно со школьной скамьи. В то же время о силах, управляющих обществом, мы почти ничего не знаем, и о них, по-видимому, в двух словах не расскажешь. Может быть, мы нашу беседу отложим до лучших времён?
– Лучшее время как раз сейчас, а не в следующий раз. Ещё не поздно. Десятый час – детское время, как говорят мудрые люди. А в следующий раз мы найдём о чём поговорить.
– В следующий раз мы встретимся где-нибудь на природе и поговорим о чём-то земном. Хотя и сегодня мы говорим о земных проблемах в духовном понимании человеческого бытия, которые наиболее глубоко освещены в трудах Владимира Соловьёва. По его мнению, от начала истории три коренные силы управляют человеческим развитием. Первая стремится подчинить человечество во всех сферах и на всех ступенях его жизни одному верховному началу, в его исключительном единстве и слить всё многообразие частных форм, подавляя самостоятельность каждого человека и свободу личной жизни. Один господин и огромная масса бесправных рабов – вот конечный результат действия этой силы. Если бы такая сила получила исключительное преобладание, то человечество деградировало бы, оказавшись в окаменелом, мёртвом однообразии.
– Не проявилась ли эта разрушающая сила в полной мере после октябрьского переворота 1917 года в России, совершённого большевиками после смерти Владимира Соловьёва? – продолжил высказывать свою мысль Сергей.
– Действительно, это так. Сразу же после революции был введён рабочий контроль. Он привёл к изгнанию хозяев фабрик и заводов и, следовательно, ликвидации частной собственности на средства производства. Промышленные предприятия перестали работать. А это означало, что частная собственность на средства производства вовсе не была их оковами, которые, по мнению «классиков» светлого будущего, следует отбросить как отжившую форму. Отбросив эти якобы оковы, город ничего не мог предложить деревне в обмен на хлеб. Большевистские приспешники вооружали своих служак и рабочих, оказавшихся без работы, и посылали их грабить деревню под предлогом продразвёрстки, придуманной партийными властителями, изобретательными на выдумки, назвавшими этот грабёж военным коммунизмом. Но разве можно бандитский грабёж прикрыть красивыми словами? Конечно же, нельзя, и все это понимали. В результате деревня откачнулась от советской власти и возникла неизбежные предпосылки гражданской, братоубийственной войны, когда свой шёл против своего. Такой всенародной беде способствовало наглое извращение диктатуры пролетариата – была создана особая армия «как орудие пролетарской диктатуры» – разветвлённая система вооружённых отрядов – органы ВЧК (Всероссийской чрезвычайной комиссии). Вовсе не вожделенная диктатура пролетариата, заявленная с высоких трибун льстивыми большевиками во главе с Лениным, а диктатура партийных вожаков в разных проявлениях и формах, прикрытых непонятным словоблудием, везде и всегда вплоть до падениям партийного режима была главным рычагом насилия, принуждения и закабаления народа. Итогом революции стал не социализм, направленный на улучшение жизни людей, а тоталитарное государство с правящей партийной верхушкой. Под его полным и беспредельным контролем оказались все сферы жизни общества, который всегда сопровождался репрессиями в отношении оппозиции и инакомыслящих, а это означало лишение конституционных прав и свобод миллионов граждан. Неограниченная власть партийных кукловодов шаг за шагом приводила к деградации общества и падению тоталитарного государства, построенного не на прочном фундаменте духовно-нравственных ценностей, а на зыбкой трясине властолюбия, корыстолюбия, зависти и ненависти.
После небольшой паузы продолжил Сергей:
– Первая сила стала терять свою исключительность через несколько лет после революции, когда в 1921 году большевики вынуждены были объявить и внедрить новую экономическую политику, известную как НЭП, допускавшей наряду с партийно-государственным и частный сектор экономики, включающий крестьянские хозяйства, частную торговлю и мелкое производство. Именно в такой двойственной экономической среде русский народ начал медленно подниматься на ноги, постепенно вставая на путь спасения от разрухи и голода. Но большевицкие кукловоды по своему скудоумию не смогли смириться с этим, выбрав совершенно другой путь – ликвидацию частной собственности на землю. И этот путь, как нам известно, обернулся очередной страшной трагедией русского народ.
– Это верно. Бандитское изъятие земли и средств производства у крестьян под якобы благовидным знаменем коллективизации и строительства социализма на селе вместе с репрессивными мерами раскулачивания привело к тому, что земля перестала давать прежний урожай, в в итоге – очередные страшный голод и повсеместная разруха.
– Первая исключительная сила, о которой говорил Соловьёв, проявлялась не только при дерзкой, безумной попытке создать «светлое будущее» в России, но и гораздо раньше и в другом государстве. Не эта ли сила, но в ином проявлении, привела к падению могущественной Римской империи? – спросил Сергей.
– Соловьёв говорил о человечестве в обобщённом, философском понимании, но его выводы вполне справедливы для той или иной части общества и, в частности, для любого государства, не исключая и Римскую империю. Неограниченная власть правителей, восстания местного населения, непрекращающиеся гражданские войны, широкое движение подневольных народных масс (наиболее известное из них восстание Спартака) – всё это привело к распаду огромной и мощной Римской империи, а потом и её восточной части под названием Византия. Спасти их не смогло даже совершенное римское право, которое до сих пор считается образцом организации правового государства.
– Может ли избежать такой участи современная Российская империя – Советский Союз? Мне кажется, что нет. Ведь та же первая исключительная сила приводит к подчинению трудящихся масс не императору, а партийной верхушке, что вовсе не исключает разрушительного действия такой силы. В результате октябрьского переворота трудовой русский народ оказался в плену двойной бюрократии – административной и партийной. Причём партийная бюрократия всегда находилась на вершине властной пирамиды. Хотя такая диктаторская схема беспрекословного подчинения по всей вертикали власти пряталась и прячется под лукавыми лозунгами равенства и свободы, но результат один и тот же – рабский, подневольный труд народа и ничем и никем неограниченная власть партийных чиновников, что вместе взятое рано или поздно приведёт к развалу такой противоестественной системы государственного управления с его мнимой ориентацией на светлое будущее.
– С твоим мнением, Сергей, трудно не согласиться. А теперь несколько слов о второй силе, от которой зависит развитие человечества. Эта сила по своему действию прямо противоположна первой: она стремится разбить твердыню мёртвого единства, дать везде свободу частным формам жизни, свободу каждого лица и его деятельности. Под её влиянием отдельные элементы человечества, становясь исходными точками жизни, действуют исключительно для себя, а всё общее теряет значение в реальном существовании бытия. Множественных обособленных единиц бытия без всякой внутренней связи, эгоизм и анархия – вот последнее выражение этой силы. Если бы она получила исключительное преобладание, то человечество распалось бы на свои основные стихии, жизненная связь прервалась бы и история окончилась войной всех против всех и, в конце концов, самоистреблением человечества.
– Выходит дело, – продолжил Сергей, – без каких-либо ограничений обе силы имеют отрицательный, исключительный характер: первая исключает свободное множество частных форм и личных элементов, вторая же противодействует единству и верховному началу жизни. Ограничения и непротиворечивое сочетание первой и второй сил в какой-то степени может обеспечить государство, ведомое благочестивым и просвещённым руководителем. И чем удачнее сочетаются эти силы, тем сильнее и крепче государство и тем выше благосостояние его граждан. Для такого удачного сочетания, чтобы человечество развивалось, по мнению Владимира Соловьёва, необходимо действие третьей силы, которая наполняет положительным содержанием обе первые силы. Какова же эта спасительная сила?
– Третьей силой, обеспечивающей безусловное содержание человеческому развитию, может быть только откровение высшего божественного мира. А тот народ, через который эта сила проявится, должен быть всего лишь посредником между человечеством и божественным миром. И от такого народа – носителя божественной силы – требуется свобода от всяких ограничений и односторонности и в то же время возвышение над узкими индивидуальными интересами; требуется, чтобы он не утверждал себя с исключительной энергией; требуется искренняя вера в действительность высшего мира и покорное к нему отношение.
– А разве есть такой народ, который удовлетворял бы таким возвышенным и почти неземным требованиям? – прервал рассказ Сергей.
– По глубокому убеждению Соловьёва, названные человеческие свойства принадлежат племенному характеру Славянства и, в особенности, национальному характеру русского народа. В результате беспристрастного, тщательного анализа длительной истории развития разных народов разных времён он пришёл к единственному выводу: исторические условия не позволяют нам искать другого носителя третьей силы вне Славянства и его главного представителя – русского народа, ибо все остальные исторические народы находятся под преобладающей властью одной из первых двух исключительных сил: восточные народы под властью первой, а западные – под властью второй силы. Только Славянство и, прежде всего, Россия осталась свободной от этих двух потенций и, следовательно, может стать историческим проводником божественной силы. Другого не дано: или конец истории, или неизбежное проявление третьей спасительной силы, единственным носителем которой может быть только Славянство и народ русский.
– Не помешает ли достижению такой благородной цели вымышленный внешний образ раба, в котором находится наш многострадальный народ и жалкое положение России в экономическом и других отношениях? – с некоторым сомнением сформулировал свой вопрос Сергей.
– Каким бы не создавался образ нашего народа и каким бы не было реальное положение России, ясно одно – всё это не может служить возражением против истинного призвания русского народа. Ибо та высшая сила, которую народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего, и внешнее богатство и порядок относительно её не имеет никакого значения. Великое призвание России по своей сущности религиозное в высшем смысле этого слова. Когда воля и разум людей вступят в действительное общение с вечно и истинно существующим, тогда в полной мере проявится настоящая ценность всех частных форм и элементов жизни и знания, все они станут взаимно дополняющими внутренними органами единого живого организма. Их непримиримые противоречия и вражда, основанные на исключительности самоутверждения каждого, исчезнут как только все вместе подчинятся одному общему и возвышенному началу.
– По-видимому, такое благодатное время для России ещё не наступило? И наступит ли оно? – с некоторым сомнением спросил Сергей.
– Когда наступит час исторического призвания России, никто не может сказать определённо и точно, но всё показывает, что этот час близок. Могущественным толчком для пробуждения сознания русского народа послужит готовящаяся великая борьба – об этом говорил Владимир Соловьёв незадолго до предстоящих революций в России. И чем быстрее каждый человек осознает, что вместо образа и подобия Божия он продолжает носить образ и подобие обезьяны, тем быстрее он свободно и разумно уверует в высшую действительность. Ибо отрицание низшего собственного содержания означает утверждение высшего, в котором заключается истинное Божество.
Время пролетело незаметно. И наши собеседники, увлечённые философской беседой, не заметили, что был уже двенадцатый час. Они оба были рады, что в свободной, непринуждённой обстановке смогли обсудить интересные вопросы, которые ускользали от университетских преподавателей, по своей иль чужой воле веривших в то, что, кроме материального бытия в различных его видах и формах, вообще ничего не существует.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология. М.: Директ-Медиа, 2015. – 662 с.
Карпенков Степан Харланович |
