 В начале тридцатых годов на бескрайних российских просторах на крестьян, составлявших подавляющее большинство населения страны, обрушилась очередная рукотворная беда – массовое нашествие большевицких вожаков и их служак на многочисленные деревни, сёла и станицы под лозунгом сплошной коллективизации. Такое чудовищное нашествие привело к полному разорению крестьянских хозяйств и, как следствие, к обнищанию крестьян и очередному массовому голоду с многомиллионными жертвами.
Бедные, несчастные крестьяне, пытаясь противостоять большевицкому нашествию, в поисках справедливости и с надеждой на спасение и защиту посылали письма не только Сталину, но и в редакцию центральной партийной газеты «Правда» с подробным описанием того беззакония, которое творилось якобы во имя строительства социализма в каждой деревне, в каждом селе и в каждой станице. Очень много писем писали и в «Крестьянскую газету», главным редактором которой долгие годы был Яков Эпштейн, ставший затем народным комиссаром земледелия, мало что смыслившим в земледелии и в сельском хозяйстве, но находившийся в ближайшем сталинском окружении и сыгравший одну из главных ролей в организации и исполнении сталинских репрессий и получивший затем заслуженное справедливое возмездие.
Жалобные письма в Москву терпеливые крестьяне писали и раньше, сразу же после октябрьского переворота 1917 года, когда на российской земле разразилась братоубийственная война и воцарились повсеместная разруха и первый массовый голод, унёсший миллионы людей. Особенно много писем было написано в разные инстанции в начале тридцатых годов, когда по инициативе Сталина и под его началом производилось повсеместное раскулачивание и развернулась широкомасштабная принудительная коллективизация, в результате которой десятки миллионов крестьян лишались не только земли и имущества, не только хлеба, добытого своими мозолистыми руками, но и свободы, и даже жизни.
В поисках справедливости на всех уровнях партийной власти писали письма Сталину не только обиженные и униженные крестьяне, которых грабили и выгоняли на улицу в мороз из родной хаты, но и известные писатели. Одно из таких писем в Кремль «отцу всех народов» в надежде на отцовскую заботу и защиту крестьян от вопиющего беззакония написал Михаил Шолохов, признанный в то время писатель, чья первая книга «Поднятой целины» была уже издана, и в ней описана успешная сплошная коллективизация, доведённая до стопроцентной, как это предписывалось сверху, «по велению партии». По-видимому, эта книга о коллективизации и ведущей роли партии в ней понравилась Сталину, иначе её не издали бы, так как он внимательно и пристально следил за всеми рукописями, которые представлялись для издания либо для публикации в газетах или журналах. Для отсеивания «сомнительных и подозрительных» рукописей, отражавших горькую правду жизни, смекалистые партийные фантазёры изобрели социалистический реализм, своеобразное партийное сито, оказавшееся похлеще любой цензуры, когда-либо существовавшей.
В письме Сталину, в отличие от изданной книги, Михаил Шолохов подробно описал множество реальных невымышленных фактов преступных злодеяний местный партийных служак, которые они совершали в станицах при выполнении так называемых планов принудительных хлебозаготовок, варварски отнимая последний хлеб у крестьян, обрекая их и их многодетные семьи на голодную смерть. В заключении письма Михаил Шолохов писал: «... Примеры эти можно бесконечно умножить. Это – не отдельные случаи загибов, это – узаконенный в районном масштабе – «метод» проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти «методы» на себе и после приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету»... Только на Вас надежда... Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».
Дальнейшие события показали, что надежда Шолохова о кардинальном изменении жизни крестьян к лучшему не оправдалась ни сразу после получения им сталинского письма, хотя и местные партийцы, издевавшиеся над крестьянами, наверняка, не остались без заслуженного наказания. Не улучшалось крестьянская жизнь на бескрайних российских просторах и в течение последующих долгих десятилетий, когда с высокой партийной трибуны каждый день громогласно и уверенно произносились одни и те же утешительные убаюкивающие слова: «жизнь стала лучшей и жить стало веселее», которые отражали реалии сытой жизни лишь партийных вожаков и их многочисленных служак, а не полуголодной жизни подневольного народа, включая крестьян, вынужденных работать от зари до зари, получая при этом не заработанный хлеб и не деньги, а пресловутые палочки в трудовой книжке.
В многочисленных жалобных письмах беззащитных крестьян, обиженных и ограбленных самозваной властью, излагались разные просьбы о помощи и защите несправедливо арестованных, либо занесённых в списки, подлежащих раскулачиванию с последующей ссылкой из родных хат в необжитые холодные края Севера или Сибири. Все эти письма, политые горькими слезами десятков миллионов обездоленных крестьян, хранятся и по сей день в толстых папках многих архивов. В них и сегодня можно прочитать жалобные, трогательные до слёз слова доведённых до отчаяния крестьян, больше всех пострадавших от разрухи и голода и пытавшихся объяснить партийным властителям свалившуюся на их голову беду просто и понятно: «Голод был потому, что хлеб сдали», «весь, до зерна, под метёлку государству вывезли», «хлебозаготовками нас мучили», «продразвёрстка была, весь хлеб отняли», «мы работали, не покладая рук, а нас обобрали», «выгребли всё вплоть до последнего зерна, и мы умираем голодной смертью», «наша многодетная семья осталась без куска хлеба», «наши дети умирают с голоду».
Подавляющее большинство жалобных писем, отправленных в Москву Сталину, «отцу всех народов», восседавшему в царских палатах за высокой неприступной кремлёвской стеной, или посланных в центральные газеты и местным партийцам, оставалось без утешительных ответов. И только в исключительно редких случаях приходили всё же радостные вести о том, что незаконно арестованные подлежат немедленному освобождению, изъятое у них имущество подлежит возврату в течение 24 часов, а семьи безвинных арестантов не подлежат выселению на Соловки либо в Сибирь.
Ответные утешительные письма иногда приходили от Михаила Калинина, занимавшего высокий пост председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета. Он более известен в народе как всероссийский староста. Рекомендуя в 1919 году на этот пост большевицкой власти, Ленин говорил про Калинина: «...Сам он – крестьянин, имеющий тесную связь с крестьянским хозяйством». Такая рекомендательная характеристика «вождя мирового пролетариата» не совсем соответствует действительности. Михаил Калинин, хотя и происходил из крестьянской семьи, но, будучи в услужении у помещика и лакеем и работая на заводе токарем, не имел тесной связи с крестьянским хозяйством. И такая неточность о том, что всероссийский староста сам не работал в поле и не познал крестьянского труда, не столь уж важна. Гораздо важнее совсем другое – находясь на очень высоком посту советской власти и сыграв в её утверждении не маловажную роль, он не потерял благородного человеческого качества – сострадания, дарованного человеку Богом и природой, – которого по своей иль чужой воле были лишены многие большевицкие вожаки, их служаки и прихлебатели. Именно это качество, а не большие властные полномочия, побуждало его спасать некоторых крестьян и их многодетные семьи от арестов, тюрем и ссылок, рискуя, конечно же, своей партийной карьерой. Однако спасти свою жену Екатерину Лорберг от тюремного заключения ему всё же не удалось. По-видимому, на это была воля «отца всех народов», пристально следившего за действиями и поступками своих приближённых.
Письмо Шолохова, посланное Сталину в апреле тридцать третьего года, не затерялось в партийных кабинетах и дошло без задержки до адресата, и, в отличие от многих миллионов жалобных писем крестьян, обиженных и униженных самозваной властью, оно не залежалось долго без ответа, который был отправлен в следующем месяце того же года. Сталинское письмо было опубликовано только в 1994 году, спустя более полувека после его написания и отправки адресату.
И.В. Сталин писал М.А. Шолохову:
«6 мая 1933 г.
Дорогой товарищ Шолохов!
Оба Ваши письма получены, как Вам известно. Помощь, какую требовали, оказана уже.
Для разбора дела прибудет к вам, в Вешенский район, т. Шкирятов, которому – очень прошу Вас – оказать помощь.
Это так. Но это не всё, т. Шолохов. Дело в том, что Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Об этом я хочу написать Вам несколько слов.
Я поблагодарил Вас за письма, так как они вскрывают болячку нашей партийно-советской работы, вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всём согласен с Вами. Вы видите одну сторону, видите неплохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике (Ваши письма – не беллетристика, а сплошная политика), надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону. А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную армию – без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), – этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов…
Конечно, это обстоятельство ни в какой мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но всё же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло бы показаться издали.
Ну, всего хорошего и жму Вашу руку.
Ваш И. Сталин».
Из этого письма, противоречивого по содержанию и с убогим корявым стилем, однозначно следует, что Сталин не хотел признать, что хлеб добывали не партийные служаки, а хлеборобы, названные им уважаемыми, но почему-то показавшиеся ему «не такими уж безобидными людьми», «проводившими итальянку». Такие его «отеческие» и вовсе не уважительные отношения к уважаемым хлеборобам и своеобразное понимание крестьянской жизни можно было бы оставить без комментариев. Но всё же следует особо отметить, что «отец всех народов» не смог издалека, из-за высокой кремлёвской стены разглядеть самого важного и самого главного – после большевицкого нашествия вся земля российская от края и до края переполнилась великой скорбью и горем людским. Он не мог понять, что изощрённые издевательства над уважаемыми хлеборобами, которые якобы «вели тихую войну с советской властью», – это не «сплошная политика, вскрывавшая болячки партийно-советской работы», а преступные злодеяния, которые следуют из порочного «единственно правильного» партийного курса, тщательно выверенного и рассчитанного на ограбление крестьянства и беспощадно внедряемого в жизнь под лукавым лицемерным лозунгом сплошной коллективизации.
В письме, адресованному «дорогому товарищу Шолохову», упомянуты рабочие и армия, которые могли бы остаться без хлеба. При такой якобы отцовской заботе о своём народе кремлёвский единоличный властелин не хотел понять другую правду: у крестьян по его отмашке по-бандитски грабили весь хлеб вплоть до последнего зерна, не оставляя даже семян для посева, вынося миллионам крестьянских семей смертный приговор. Целые поля оказались не засеянными, так как одни крестьяне умерли с голоду, других выгнали из родного дома, третьи же оказались в тюрьме, а у крестьян, насильно загнанных в колхозы, пропала всякая охота добросовестно трудится на чужом поле. Да и после массового падежа и плохого ухода не оставалось в колхозах здорового рабочего скота. К тому же не было в достатке семян, чтобы полностью засеять поля и, собрав урожай, спасти от голодной смерти и самих крестьян, и рабочих, и армию. Кремлёвского «вождя», поражённого демоном властолюбия, беспокоило вовсе не то, как спасать рабочих и армию от голода и как наводить порядок в стране, в которой воцарились повсеместная разруха и массовый голод, а то, как бы не потерять единоличную власть, если нарастающая волна крестьянского возмущения, преодолев высокие кремлёвские стены, обрушится на его голову.
Не приходится сомневаться в том, что те партийные изверги, которые издевались и надругались над уважаемыми хлеборобами, получили «награду» по заслугам – лишение свободы либо другую меру наказания, как это предписывалось сверху. Подобным образом Сталин «награждал» и провинившихся, и совсем безвинных местных чиновников и раньше в других случаях, о чем свидетельствует следующий эпизод из многих его единовластных распоряжений.
Ещё за несколько месяцев до написания ответного письма Михаилу Шолохову, когда Сталину доложили, что руководители Ореховского района Днепропетровской области для спасения крестьян от голодной смерти разрешили колхозам создавать различные хлебные фонды: фуражный, страховой и для собственных нужд – он сразу же, испытывая чувство неистового гнева, заявил: «... В колхозы проникли враги и используют колхозы для борьбы с советской властью». После чего немедля за подписью Сталина всем местным партийным органам был разослан циркуляр, в котором он объявил этих руководителей «обманщиками партии и жуликами, которые искусно проводят кулацкую политику под флагом своего «согласия» с генеральной линией партии». Он потребовал «немедленно арестовать и наградить их по заслугам, то есть дать им от 5 до 10 лет тюремного заключения каждому». И такое безумное чудовищное требование кремлёвского властителя не осталось без неукоснительного исполнения: многие местные партийные чиновники, начиная от агрономов и кончая председателями райисполкомов, были сразу же арестованы и осуждены на сроки от трёх до десяти лет лагерей, а некоторые «обвиняемые» были приговорены партийным судилищем к высшей мере наказания, расстрелу.
Единоличный властелин Сталин, прикованный намертво демоном властолюбия к престолу власти, не хотел признать, что «единственно правильный» путь насильственного захвата и удержания власти ведёт не к «светлому будущему», а к великой трагедии русского и братских народов – к их неизбежной гибели и, как следствие, к разрушению государства, построенного на крови и на костях народных. Об этой страшной трагедии народной ещё задолго до октябрьского переворота 1917 года и после него предупреждали многие здравомыслящие, благочестивые люди, в том числе и известный всему миру философ Иван Ильин, профессор Московского университета, обстоятельно доказавший пагубность коммунистической утопии и её внедрения на российской земле. Многие благомыслящие люди, призывавшие большевицких вожаков образумиться, были беспощадно истреблены, либо лишены свободы на многие годы. Другие же люди, которые пытались показать беззащитному народу всю правду о самозваной большевицкой власти, были задеты, но не раздавлены репрессивным кровавым колесом. Они вместе со своими соотечественниками учёными-философами, спасаясь от большевицкой чумы, вынуждены были покинуть свою родину, уплыв на пароходе, названным в их честь философским.
У полуобразованного «вождя» с незаконченным семинарским образованием, восседавшего в царских палатах древнего Кремля, не хватало знаний отечественной истории, из которой все просвещённые люди знали, что до октябрьского переворота 1917 года в великой России были созданы благоприятные условия для свободного труда крестьян, которых никто не грабил, и при этом ни армия, ни рабочие не оставались без хлеба. Не получив достойного воспитания, он не мог отличить добро от зла. И гений зла одержал над ним верх. Его весьма ограниченных способностей и прилежания хватило лишь на то, чтобы усвоить незамысловатое правило лишать, отнимать, разделять и властвовать. Лишать свободы безвинных людей, их грабить, чтобы наживаться, и держать народ в страхе, чтобы безраздельно, единолично властвовать. Это бандитское правило зла и насилия – краеугольный камень науки разрушения, преподносимой западными «классиками» теории «светлого будущего» и принятой на вооружение полуобразованными отечественными «мудрецами» во главе с «вождём мирового пролетариата», затеявшего и поставившего жестокий эксперимент над русским и братскими народами, не проверив его сначала на себе и на своих сатрапах, свободных от стыда и совести.
Если бы все самозваные партийные властители со своими весьма ограниченными способностями, но с неограниченными потребностями, не были одержимы страшным недугом властолюбия и тщеславия, если бы они смогли осознать простую истину, свободную от утопии коммунизма и не поверженную социалистическим реализмом, и если бы они смогли усвоить, что высшая власть – это власть не над ближним своим и не над беззащитным народом, а власть над самим собой, – то не было массового кровопролития с многомиллионными жертвами, не было бы великих потрясений, которые испытали русский и братские народы, а была бы великая Россия, которая, умчавшись стремительно вперёд подобно русской тройке с бубенцами, оставила бы позади многие страны и государства, как это предвидел выдающийся русский писатель Николай Гоголь.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология. М.: Директ-Медиа, 2015. – 662 с.
Карпенков Степан Харланович |
