(Псалом Давида 20)

«Свобода, равенство и братство» — лозунги «великой» француз-ской революции, по существу своему, такие идеальные, красивые: Но при проведении их в жизнь они, в лучшем случае, обращаются в ничто, над ними же высится неотъемлемая принадлежность революции — кровавая гильотина, ножом которой действительно свободно, равно и по братски рубились головы всем не желавшим, а часто просто не умевшим во время поклониться кровожадному революционному Мо-лоху.
Мрачна картина нашей революции, что в душе признают и разочаровавшиеся искренние и честные ее приверженцы, но не менее темна и безобразна предшествовавшая ей эпоха, когда шла подготовка к ней и производился планомерный натиск на самое дорогое достояние России — Царскую Семью.
Россия вела в то время величайшую за свое бытие войну, вынося на своих плечах все ее тяготы, так как ее конституционно-парламентарные союзники только подготовлялись еще к борьбе, заделывая свои прорехи в деле оборудования и формирования армий. Верховный Повелитель России, столь миролюбивый по Своей натуре, с болью в сердце согласившийся на войну, всей Своей благородной душой, всеми Своими помыслами отдался делу служения Родине. Вся Его Семья, во главе с Го-сударыней Императрицей Александрой Феодоровной, всецело была занята заботами о раненых, беженцах, семьях запасных солдат, призванных на войну, снабжением войск бельем. И в это время у Них же за спи-ной свила себе гнездо подлейшая измена. Умело направленная интернациональными темными силами, с успехом проделавшими то же с Людовиком XVI и его женой, и ныне использовавшими безмерное честолюбие различных политических и общественных деятелей, — со змеиным шипением поползла гнусная клевета. Ловко играя именами действительно нежелательных лиц, под покровом святости проникших в глубоко религиозную Царскую Семью, все эти политиканы начали обвинять в измене Императрицу Александру Феодоровну, окрещенную ими «немкой», подобно тому как их учителя столетие тому назад называли «австриячкой» несчастную Марию Антуанету. Затем дошли даже до то-го, что обвинили Самого Государя Императора в том, что Он, пренебрегая интересами государства, желает заключить невыгодный для России сепаратный мир.
Несмотря на всю явную нелепость возводимых обвинений, клевета успешно работала, проникая всюду, начиная и, что особенно позорно, иногда исходя из великокняжеских дворцов, проползая в дворянские хоромы и доходя даже, через офицеров, в солдатские окопы. И вместо того чтобы встретить сразу резкий горячий отпор со стороны тех, кто в силу традиций, долга, а главное, ясного смысла данной присяги, должен был оказать его, эта клевета расползалась все более и более и часто с каким-то психопатическим наслаждением распространялась именно этими лицами. Симы и Иафеты, в тайниках души болевшие о кое-чем происходящем у Трона, пробовали возражать против гнусной клеветы, но их заглушали многочисленные голоса последователей их третьего брата, чувствовавшего себя тогда господином положения.
Казалось, массовое помешательство охватило всех. Государственная полиция, недостаточно внимательно относившаяся к подготовлявшимся разными «общественными» деятелями заговору, изощрялась в составлении докладов о шумных похождениях Распутина. Дворянские съезды изощрялись друг перед другом в вынесении наиболее едких резолюций о «темных силах». Прогрессивный блок Государственных Совета и Думы, покровительствовавший, если даже просто не руководивший этой анти-династической работой, пестрел придворными мундирами и «монархисты» Пуришкевич и Шульгин в запуски старались проявить и себя в этом вопросе. Офицерству, и даже гвардейскому, приезжавшему с истрепанными нервами на отдых в столицы, прививался тот же яд, проникав-ший и на передовые позиции, где не шифрованными телефонограммами, к тому же с комментариями, сообщалось известие об убийстве Распутина. Нервно взвинченные дамы, жены сановников, писали Императрице дерзновенные письма, делавшиеся сразу известными во всех светских гостиных, и когда затем следовала мягкая кара, то почти весь сановный Петроград спешил заехать с соболезнующим визитом к «опальным» лицам.
Появись в то время благородный герой «Войны и мира» Николай Ростов, с его, столь ярко выраженной гр. Львом Толстым, чистой и единственно возможной идеей верноподданности, исповедывавшейся нашими предками — он был бы жестоко высмеян в своем же кругу, про-возгласившим своим кумиром дворянина нового типа — Михаила Родзянко, эту наиболее позорную личность из эпохи русского лихолетия, — дорожившего своим камергерским мундиром, проведенного в 4-ю Государственную Думу благодаря давлению центрального правительства и оперировавшего именем Государя Императора, якобы желавшего его избрания, «случайно» заезжавшего, и именно в день рождения, к Митрополиту Питириму, считавшемуся его же единомышленниками став-ленником Распутина, и в то же время участвовавшего в антидинастическом походе, позволявшего себе грубые выходки в Царском Дворце.
 
Последствием этого нравственного маразма, охватившего культурнейшие слои России — должно было случиться то, что переживается теперь ими в течение этих лет. Россия, и в то время — 1915—1917 гг. — главным образом не мужицкая, тяжко согрешила перед Потомком тех, кто из княжеств Клевского и Новгородского, из Царства Московского создал великую Империю, омываемую двумя океанами, населенную десятками народностей, необъятную в своем пространстве, перед тою Династией, которая раз уже вывела нашу отчизну из безнадежного положения в 1613 году, перед Тем, Кто так мистически глубоко понимал, что на Нем больше чем прав лежит обязанностей и что, неся нравственную высшую ответственность за судьбы врученного Ему свыше Государства, Он не может отдавать его на поток и разграбление отдельным политическим партиям. Он сознавал всю тяжесть носимого Им, по Божьему изволению, царского венца, но не считал Себя вправе пересаживать его фактически на головы разных псевдо-ответственных министров, являвшихся бы простыми игрушками в руках тех же партий.
Вследствие бунта невоюющих солдат петроградского гарнизона, бунта, не подавленного по вине проникших всюду заговорщиков, восстания черни, возглавленного столь популярной в то время Государственной Думой, — Государь Император был отнят от России. Еще ранее в душе нарушив долг присяги, хотя бы непротивлением распространявшейся клевете, большинство сочло себя и формально освобожденным от нее, удовольствовавшись появившейся в газетах телеграммой Государя об отречении от престола, не подтвержденной, требуемым действовавшими в то время Основными Законами, соответствующим Манифестом. Одурманенные долгой разрушительной работою люди, и среди них много вполне честных и порядочных, не понимали, вероятно, что от этого обязательства, данного перед Святым Евангелием и Крестом, никто освобо-ить не может. Массовое клятвопреступление было совершено — с это-го момента в нем принял участие и простой народ, — за этим неминуемо должно было следовать и возмездие.
И оно пришло немедленно. С первых же дней революции, когда сразу выявилась полная неспособность к управлению великой страной всех популярных любимцев общественного мнения, корившего раньше Госу-даря за не призыв к власти этих «лучших» людей, тогда, когда в Храмах Божиих впервые начинали святотатственно возносить молитвы за «благоверное» временное правительство, ясно было, что Россия докатится и до большевизма, и до проигрыша войны.
Теперь Россия голодная, мерзнущая, вымирающая от болезней, захлебывающаяся в потоках крови — являет собою ужасную картину. Пережив революционные временные правительства различных формирований, она изнывает теперь под гнетом одной из его разновидностей, именуемой советским правительством. А все те, кто так храбро боролся с Царскою Властью, жалобно ноют по различным столицам Европы и ни-чего не могут сделать с тою властью, которая сумела вовремя снять плоды с посаженного ими дерева.
И это тяжелое испытание, ниспосланное за грехи нашей Родине, будет продолжаться, как и триста лет тому назад, до тех пор, пока огромное большинство русского народа не покается в своих прегрешениях.
«О Господи, Боже милосердный, Боже премудрый, Боже всемогущий! Паки и паки припадаем к Тебе и слезно в покаянии и умилении сердца во-пием: согрешихом, безза-конновахом, неправдовахом пред Тобою, и во-истину праведно по делом нашим наказуемы есмы», — эти проникновенные слова молитвы против крамолы должен постоянно повторять каждый честный русский, желающий спасения им же, вольно или не-вольно, ввергнутой в бездну несчастной Родине.

30 июля ст. ст. 1920 г.