Первой жертвой самозваного ВЦУ стал митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин. По возвращении в Петроград Введенский наведался к нему и объявил о создании нового управления и назначении его, Введенского, делегатом от этого управления по Петроградской епархии. Владыка отказался признать самозванцев и отлучил Введенского от Церкви. Советские газеты бесновались: «Митрополит Вениамин осмелился отлучить от Церкви священника Введенского. Меч пролетариата тяжело обрушится на голову митрополита».
Через несколько дней Введенский явился к Митрополиту вновь. Но уже в сопровождении бывшего председателя петроградской ЧК и петроградского коменданта Бакаева. Они предъявили Митрополиту ультиматум: либо он отменить свое постановление о Введенском, либо против него и ряда духовных лиц будет создан процесс в связи с изъятием ценностей, в результате которого погибнет и он, и близкие к нему люди. Митрополит ответил категорическим отказом и был арестован. Во время обыска Введенский подошёл к Владыке под благословение, но получил холодный ответ:
- Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду.
Арестованного митрополита ВЦУ уволило с петроградской кафедры. Вместе с ним перед судом предстали ещё несколько десятков человек. 18 июля председатель суда — председатель уголовного отделения Петроградского ревтрибунала Н.И.Яковченко огласил приговор. Митрополит Вениамин и еще 9 человек были приговорены к расстрелу, 36 человек к различным срокам заключения до 5 лет, 11 человек направлены на принудительные работы без содержания под стражей.
Вскоре, презрев кровь мучеников, поставленный на петроградскую кафедру «Живой Церковью» архиепископ Алексий Симанский, будущий второй советский патриарх, отменит указ об отлучении новоявленного иуды протоиерея Введенского.
Предсмертное письмо Митрополита Вениамина Петроградского
В детстве и отрочестве я зачитывался Житиями Святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душей, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. - Времена переменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий, избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот Рубикон, границу, и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжких страданий, полный среди страданий внутреннего покоя, он других влечет на страдания, чтобы они переняли то состояние, в каком находится счастливый страдалец. Об этом я ранее говорил другим, но мои страдания не достигали полной меры. Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное заплевание, обречение и требование этой смерти, якобы народные аплодисменты; людскую неблагодарность, продажность; непостоянство и тому подобное; беспокойство и ответственность за судьбу других людей и даже за самую Церковь.
Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее иметь надо нам, пастырям. Забыть свои самонадеянность, ум, ученость, и силы и дать место благодати Божией.
Странны рассуждения некоторых, может быть и выдающихся пастырей - разумею Платонова, - надо хранить живые силы, то есть их ради поступаться всем. Тогда Христос на что? Не Платоновы, Чепурины, Вениамины и тому подобные спасают Церковь, а Христос. Та точка, на которую они пытаются встать, - погибель для Церкви. Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя. Теперь время суда. Люди и ради политических убеждений жертвуют всем. Посмотрите как держат себя эсэры н т. п. Нам ли христианам, да еще иереям, не проявлять подобного мужества даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века!
Трудно давать советы другим. Благочинным нужно меньше решать, да еще такие кардинальные вопросы. Они не могут отвечать за других. Нужно заключиться в пределы своей малой приходской церкви и быть в духовном единении с благодатным епископом. Нового проставления епископов таковыми признать не могу. Вам Ваша пастырская совесть подскажет, что нужно делать. Конечно, вам оставаться в настоящее время должностным официальным лицом благочинным, едва ли возможно. Вы должны быть таковым руководителем без официального положения.
Благословениe духовенству!
Пишу, что на душе. Мысль моя несколько связана переживанием мною тревожных дней. Поэтому не могу распространяться относительно духовных дел. | 
