Имя казака Кузьмы Крючкова, первым удостоившимся Георгиевского креста за Первую мировую войну, сегодня довольно хорошо известно. Но при этом имя офицера, первого получившего за эту войну орден Святого Георгия, мало кто сразу вспомнит. А между тем, имя этого героя, которого в 1914 году было принято считать первым кавалером военного ордена, всем хорошо известно - это легендарный «черный барон», главнокомандующий Русской армией в заключительный период Гражданской войны Петр Николаевич Врангель (1878-1928).
10/23 октября 1914 года Император Николай II оставил в своем дневнике следующую запись: «Ночью морозило довольно сильно. День простоял солнечный. После доклада Барка принял (...) ротм[истра] Л.-Гв. Конного полка бар. Врангеля, первого Георгиевского кавалера в эту кампанию». И хотя военные историки спорят о том, можно ли считать П.Н.Врангеля, удостоенного ордена Св. Георгия 4-й степени 13 октября 1914 года самым первым офицером, получившим эту высокую награду, поскольку помимо него военного ордена также удостоились и другие офицеры - герои Каушенского сражения, с подачи Государя право называться «первым Георгивеским кавалером» Германской войны заслужил именно он.
Напомним, что П.Н.Врангель происходил из старинного прибалтийского дворянского рода, представители которого, начиная с XVIII века, верой и правдой служили России. Сын известного ученого-искусствоведа, Петр Врангель в 1901 году окончил Горный институт, получив инженерное образование. Оказавшись на военной службе в качестве вольноопределяющегося в лейб-гвардии Конном полку, Врангель в 1902 году сдал экзамен на офицерский чин при Николаевском кавалерийском училище, после чего был произведен в корнеты и зачислен в запас. Вернувшись к штатской службе, Петр Николаевич некоторое время служил чиновником особых поручений при иркутском генерал-губернаторе, но начавшаяся в 1904 году война с Японией вновь позвала его в ряды армии, с которой он связал всю оставшуюся жизнь. Добровольцем отправившись на театр военных действий, Врангель в декабре 1904 года «за отличие в делах против японцев» получил чин казачьего сотника и был удостоен орденов Св. Анны 4-й и Св. Станислава 3-й степеней, а также права ношения на холодном оружии надписи «За храбрость». Как отмечал генерал П.Н.Шатилов, вероятно именно тогда, во время войны с японцами, Врангель «инстинктивно почувствовал, что борьба - его стихия, а боевая работа - его призвание». В начале 1906 года Врангель был уже штабс-ротмистром в одном из драгунских полков, а в 1907 году был переведен в гвардию со званием поручика, оказавшись, согласно прошению, в Лейб-гвардии Конном полку - том самом, в котором начинал свою воинскую службу рядовым.
Окончив Николаевскую военную академию (1910) и курс Офицерской кавалерийской школы (1911), Первую мировую войну Врангель встретил в чине ротмистра, командуя эскадроном. В служебной характеристике барона так определялись его командирские качества: «Ротмистр барон Врангель отличный эскадронный командир. Блестяще военно подготовлен. Энергичный. Лихой. Требовательный и очень добросовестный. Входит в мелочи жизни эскадрона. Хороший товарищ. Хороший ездок. Немного излишне горяч. Прекрасной нравственности. В полном смысле слова выдающийся эскадронный командир».
Своего «Георгия» Петр Николаевич получил за удачную конную атаку в самом начале войны в ходе сражений в Восточной Пруссии. 6/19 августа 1914 года под Каушеном, ротмистр Врангель повел свой эскадрон в атаку на вражескую артиллерию, прикрываемую пехотой, заставив противника обратиться в бегство. Произошло это следующим образом: закрепившись в деревне Каушен, германская пехота и артиллерия обрушили шквальный огонь на русских конногвардейцев и кавалергардов, которым крайне трудно было противостоять пристрелявшейся артиллерии, сыпавшей по нашей коннице картечью. «...Немецкая пехота и артиллерия обрушили оттуда бешеный огонь на конногвардейцев, кавалергардов из 1-й бригады 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии, - пишет биограф генерала П.Н.Врангеля В.Черкасов-Георгиевский. - Им приказали спешиться. Как во всех баталиях, решающих славу русского оружия, гвардейцы должны были показать, что не зря пьют первую чарку за Царя, носят великолепную форму, а их офицеры - лучшие российские фамилии. Кирасирская гвардия пошла на германские батареи, расстреливающие их в упор, в полный рост. Шквал свинца и картечи косил, но гвардейцы, заваливая поле телами, откатывались лишь для того, чтобы снова подняться и идти в огонь. В этой сумасшедшей, грохочущей карусели эскадроны были перебиты и переранены, и показалось - захлебнется столь горячее, успешное русское наступление в самом начале войны. Вдвойне было горько, что в пешем строю гибла кавалерийская элита. Военные теоретики единодушно считали, что при пулеметно-ружейной огневой мощи того времени уже невозможна конная атака на пехотные позиции. День стал черен от дыма, пороховой гари и криков умиравших в атаках. Из Каушена безостановочно гвоздила пристрелявшаяся от мельницы батарея: дивизия споткнулась о германский оплот, обливаясь кровью своих ударных частей. Целым в резерве остался один-единственный эскадрон Конного полка. Он словно и существовал на такие случаи, когда геройство последних оставшихся в живых или оправдывает исторический гвардейский завет: "Гвардия умирает, но не сдается!" - или побеждает, совершая немыслимое. Это был 3-й шефский конногвардейский эскадрон Его Величества под командой ротмистра Петра Врангеля. Царский эскадрон уцелел, потому что по традиции охранял полковое знамя».
И 3-й резервный эскадрон под командой 36-летнего ротмистра П.Н.Врангеля сумел выполнить эту крайне сложную задачу. Исследователь Каушенского боя В.Летягин так описывает последующие события: «К командиру 1-й гвардейской кавалерийской дивизии генералу Н.Н.Казнакову подъехал артиллерист-наблюдатель поручик Гершельман и доложил, что противник отступает, оставив два орудия (чьи передки были подбиты артиллерией кн. Эристова) для прикрытия отхода. Находившийся тут же командир эскадрона барон П.Н.Врангель стал просить и командира дивизии и командира полка Б.Г.Гартмана позволить ему захватить эти орудия». Описывая бой под Каушеном, командир лейб-гвардии Конного полка генерал-майор Б.Е.Гартман вспоминал: «Врангель не находил себе места от нетерпения. Вести о потерях, об убитых товарищах доходили до него и лишь усиливали его протест против того, что ему приходится оставаться в тылу, когда его товарищи дерутся. И наконец он не вытерпел. (...) Врангель стал буквально умолять разрешить ему атаковать...»
Далее события развивались следующим образом. П.Н.Врангель приблизился к немецким позициям на расстояние в 1 километра и атаковал батарею противника. Немецкие артиллеристы сумели произвести несколько выстрелов в упор по нас тупающему эскадрону, однако поскольку поднятьприцел они не успели, основная часть картечи пришлась по лошадям, бывших довольно высокими в холке. Это позволило, несмотря на потери, добраться основной части эскадрона до немецких орудий и изрубить прислугу. Очевидцы боя рассказывали, что после того как под Врангелем был убит конь, он, перелетев через голову, выхватил шашку и бегом ринулся на неприятельскую батарею. Спешившиеся бойцы врангелевского эскадрона схватились с немцами в рукопашной, заставив противника дрогнуть и, бросив батарею, обратиться в бегство.
В ходе этой героической атаки погибли все офицеры эскадрона, около 20 бойцов было убито и ранено. Но задача была выполнена - Каушенский бой был выигран. «Бой решил Лейб-гвардии конного полка ротмистр барон Врангель, лихо атаковавший со своим эскадроном неприятельскую артиллерию и взявший 2 орудия», - писал известный военный историк А.А.Керсновский. Среди павших офицеров был старший сын бывшего московского генерал-губернатора поручик Юрий (Георгий) Гершельман, удостоенный посмертно той же награды, что и барон Врангель - ордена святого Георгия 4-й степени. Позже, брат погибшего офицера - офицер Лейб-гвардии Конной артиллерии полковник Александр Гершельман, ставший в эмиграции секретарем Высшего монархического совета, вспоминал, как в 1915 году, во время одного из боев барон Врангель, выражая ему благодарность за «чистую работу» артиллеристов, после паузы сказал следующие слова: «Каушен связал меня с вашей семьей, ведь ваш брат Юрий упал рядом со мною во время моей атаки на немецкую батарею. Я хочу предложить вам перейти со мной на "ты". Вина, чтобы выпить на "брудершафт", правда, нет, но бой сближает людей больше вина"».
Лихая атака конногвардейцев произвела сильное впечатление на современников. Кирасир князь В.С.Трубецкой так рассказывал об этом «деле» П.Н.Врангеля: «...Один эскадрон Лейб-Гвардии Конного полка, входившего в состав нашей дивизии, атаковал в лоб (правда, разомкнутым строем) германскую батарею на позиции!.. В этой удивительной атаке (свидетелем которой был и пишущий эти строки и которая, как мне кажется, была единственная в этом роде за всю мировую войну), несомненно, сказались влияние и школа Красного Села. Кстати, командиром эскадрона конногвардейцев был ротмистр барон Врангель, который благодаря этой атаке на батарею приобрел в гвардии большую известность и популярность и быстро пошел в гору».
Отметил этот подвиг в своих воспоминаниях и Великий князь Гавриил Константинович: «6-го числа был известный бой Гвардейской конницы под Каушеном, во время которого командир 3-го эскадрона конной гвардии ротмистр барон Врангель (впоследствии главнокомандующий Добровольческой армией) атаковал во главе своего эскадрона немецкую батарею. (...) ...Говорили, что Врангель убит; Гревс и Велепольский жалели убитого, как хорошего офицера, которого они знали еще по японской войне. Вдруг в этот момент появляется сам барон Врангель верхом на громадной вороной лошади. В сумерках его плохо было видно, и он казался особенно большим. Он подъехал к нам и с жаром, нервно стал рассказывать, как он атаковал батарею. Я никогда не забуду этой картины».
В представлении к награждению ротмистра П.Н.Врангеля орденом Св. Георгия так описывался подвиг барона: «Стремительно произвел конную атаку и, несмотря на значительные потери, захватил два орудия, причем последним выстрелом одного из орудий под ним была убита лошадь».
Между тем, справедливости ради надо упомянуть, что есть и иная оценка врангелевской атаки. Т.А.Аксакова-Сиверс, ссылаясь на слова, якобы сказанные Великим князем Михаилом Александровичем, писала в мемуарах: «Приходили вести о первых боях, в которых полегла значительная часть гвардии. Говорили о том, как Врангель, командуя эскадроном конногвардейцев, с безрассудной отвагой повел его в атаку и положил много людей. Впоследствии я слышала, что, подписывая награждение Врангеля Георгиевским крестом по статуту, Государь сказал: "Никогда я не подписывал приказа с такой неохотой. Не погорячись Врангель, те же результаты могли быть достигнуты стоящей за ним артиллерией Крузенштерна, которая уже начала действовать. И люди были бы целы!"». Но были ли эти слова действительно произнесены Императором, или это всего лишь слухи, распространяемые недоброжелателями барона, судить трудно...
Тем временем, подвиг, совершенный Врангелем, принес ему всероссийскую славу. Отмеченный высокой наградой и монаршим вниманием, барон вскоре получил чин полковника, назначение начальником штаба Сводно-кавалерийской дивизии и пожалование во флигель-адъютанты Свиты Его Императорского Величества. Но на этом подвиги Врангеля не закончились. В 1915 году за очередной успех он был награжден Георгиевским оружием. Получив назначение командовать 1-м Нерчинским полком Забайкальского казачьего войска, Врангель удостоился от командования следующей характеристики: «Выдающейся храбрости. Разбирается в обстановке прекрасно и быстро, очень находчив в тяжелой обстановке». Барону довелось сражаться против австрийцев в Галиции, участвовать в знаменитом Брусиловском прорыве, получить «за боевое отличие» чин генерал-майора и встретить 1917 год в должности командира 2-й бригады Уссурийской конной дивизии.
После Февральской революции Врангель, решивший продолжить службу при новой власти, получил в подчинение 7-ю кавалерийскую дивизию, а затем Сводный кавалерийский корпус. 1917 год принес Врангелю еще одну необычную для его звания награду - солдатский Георгиевский крест IV степени с лавровой ветвью, которым он был отмечен наградной Думой за прикрытие отхода нашей пехоты.
После прихода к власти большевиков Врангель подвергся краткосрочному аресту, после освобождения уехал в Крым, а оттуда на гетманскую Украину. Поступив на службу в Добровольческую армию, Врангель получил чин генерал-лейтенанта (1918) и, поочередно командуя конной дивизией, корпусом, Кавказской добровольческой армией, отличился во многих боях. В 1920-м, после провала наступательной операции генерала А.И.Деникина, Врангель принял командование Вооруженными силами Юга России, которые были им переименованы в Русскую армию. Затем последовали борьба с красными в Таврии, оборона Крыма, эмиграция, руководство Русским общевоинским союзом (РОВС) и скоропостижная смерть в 1928 году от туберкулеза, породившая из-за своей полной неожиданности версию о намеренном заражении палочкой Коха легендарного «черного барона» большевистским агентом...
Между тем, память о подвиге белого генерала, несмотря на многолетнее замалчивание в советской России, продолжает жить. В этом году к 100-летию атаки П.Н.Врангеля при Каушене энтузиастами для установки в поселке Междуречье (Каушен) Гусевского района Калининградской области была изготовлена мемориальная доска, призванная напомнить нашим современникам о «первом Георгиевско кавалере» Первой мировой войны.
Андрей Иванов |
