Как старец-грузин на Афоне вступился за русское воинство 

«В 1853 году во время царствования в России бла­гочестивейшего Императора Николая I Павловича — да упокоит Господь душу его в Царствии Небесном со всеми святыми, где сияет свет лика Господа нашего Иисуса Христа, где все пребывают в радости — жил я в пустыни с моим блаженным старцем иеросхимонахом Иларионом Иверийцем на холме, неподалеку от мона­стыря Дионисиат и совершал богослужения в святом храме св. апостола Иакова, брата Господня. 

Тогда в Се­вастополе шла ужасная война между русскими и тур­ками, которых поддерживали их союзники-еретики. И когда мы со скорбью узнали об этом, то опечалились сердцем, так как мой блаженный Старец любил рус­ских. И много раз слышал я, как он благодарил Бога за то, что его собственный народ не оказался во власти турок или еретиков, а соединился с православными христианами. 

Как только услышали мы про эту ужасную войну, Старец сказал мне: "Чадо мое, с тех пор, как наши братья, русские христиане, находятся в состоянии войны, мы должны горячо, со слезами молить Господа, чтобы они смогли победить и усмирить врагов своих и тем просла­вить Пресвятое Его имя и народ русский, Его почитаю­щий. 

Савва, чадо мое, после Литургии, которые ты ежед­невно совершаешь и за которыми молишься о русских благословляю тебе также каждый день вычитывать всю Псалтирь Царепророка Давида и класть поклоны, что­бы помочь нашим братьям". Я ответил: "Ради благосло­вения твоего я все сделаю, что в моих силах". 

Мы начинали Литургию. Я подал возглашение: "Бла­гословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа..." Он ответил: "Аминь". Я произносил мирную ектению: "Ми­ром Господу помолимся". Старец быстро отвечал по-грузински: "Господи, помилуй!" Я продолжал: "О свышнем мире..." Старец по-грузински же, но медленно и с глубокой скорбью: "Господи, помилуй!" Далее Старец молился со все большим покаянием и слезами, пел мед­ленно, воздев руки к Небу: "Господи, помилуй!" Падал ниц, трижды ударяя головой о пол и орошая его слеза­ми. "О благочестивейшем Императоре Всероссийском Николае, о Наследнике Его, чадах, дворе и воинстве..." Старец с покаянием отвечал, воздевая руки и глядя вверх: "Господи, помилуй!" — "Да преклонятся ему вра­ги его и к ногам его да падут..." Старец отвечал: Господи помилуй!", бия себя в грудь, вновь падая лицом на зем­лю и трижды со стенаниями ударяя головой о пол. "О Святейшем Синоде и Богохранимой Империи Рус­ской". Старец вновь отвечал покаянно, обливаясь сле­зами: "Господи, помилуй!"

Сейчас, когда я пишу это, сердце мое наполняется покаянием, я плачу и не могу писать. То же самое про­исходило тогда во время мирной ектений. 

Таким образом мы совершали Литургию каждый день. Прошло какое-то время, и Старец сказал мне: "Пойдем в монастырь (Дионисиат) и спросим отца Игумена, что они знают о войне, русские ли побежда­ют или враги". 

Когда мы пришли в монастырь, Игумен и Совет бра­тии монастыря показали нам бумагу, которую прислал Патриарх из Константинополя (Стамбула) с иерархом, и тот в каждом монастыре вручал ее совершающим богослужения отцам. Патриарх писал, что на Великом Входе надлежит молить Господа даровать силу турец­кой армии повергнуть русских к ногам турок. Была составлена специальная молитва, которую нужно было прочитывать вслух. 

Когда Игумен, старец Евлогий, прочитал нам посла­ние Патриарха, Старец сказал: "Вы понимаете, что на­писал глава наш, наш отец?" Мой старец сказал, ужас­нувшись: "Он не христианин," и с горечью спросил: "И вы читали это в монастыре во время Литургии?" Но они ответили: "Нет, этого нельзя делать". 

Но Патриарх в своем распоряжении угрожал, что все монастыри, ко­торые не выполнят его, будут подвергнуты строгому наказанию. 

На следующий день мы отправились в свою келью. Прошла неделя. К моему Старцу на откровение помыс­лов пришел монах из монастыря Григориат, и Старец спросил его: "Читали ли вы ту молитву, которую Патри­арх разослал по монастырям?" Он ответил: "Да, мы чи­тали ее в прошлое воскресение на Литургии". Старец сказал: "Прочитав ее, вы поступили плохо; вы отринули от себя благодать крещения, монастырь свой лишили Божией милости. Вас постигнет кара!" Монах тот вер­нулся в свой монастырь и рассказал все старцам и Игумену: "Мы лишили наш монастырь милости Божией благодати святого крещения: так сказал отец Иларион". И в тот же день наводнением смыло мельницу. Тог­да отцы начали роптать против Игумена: "Ты погубил монастырь!" В великой скорби поспешил Игумен к иконе Спасителя, трижды сотворил земной поклон и молился: "О, Господи мой Иисусе Христе, я пойду к старцу Илариону, исповедаю ему, что я натворил, и выполню любое наказание, которое он мне даст, что­бы не погибнуть". 

Взяв с собой иеродиакона и монаха, он пошел в келью св. Иакова, где мы тогда жили. Когда они пришли, Старца не было в кельи. Увидев же моего Старца, Игу­мен со своими спутниками пал на землю, распростер­шись ниц, со словами: "Благослови, святый Отче". И хотел было поцеловать его руку, но Старец закричал: "Прочь! Уходи прочь, подальше от меня, я не прини­маю еретиков". Игумен стал умолять: "Я согрешил, я пришел к тебе за епитимьей". Старец сказал: "Как ты осмелился поставить Магомета выше Христа? Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа сказал Сыну Сво­ему: "Седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих" (Пс. 109, 1), а Ты просил Его по­вергнуть Сына Своего к ногам Его врагов! Поди прочь от меня, я тебя не приму". Игумен со слезами просил Старца принять его на исповедь и назначить епити­мью. Но мой Старец сказал: "Я не духовник тебе. Иди, найди духовника и у него проси епитимью". И, оста­вив их плачущих у кельи, он один вошел внутрь и за­пер за собою дверь. 

Что же оставалось делать? Мы все пошли в мою ке­лью и молились там всю ночь, прося Господа, чтобы Старец явил милосердие и дал Игумену епитимью. 

Утром Старец пришел на Литургию и, ни слова не ска­зав пришедшим, по окончании быстро удалился в свою келью. Пришедшие вместе с Игуменом забеспокои­лись: у него стало плохо с сердцем, и попросили меня пойти к Старцу и поуговаривать его, может быть, меня он послушает. 

Я пошел и, припав к ногам отца Илариона, стал про­сить: "Смилуйся над ними, дай епитимью, а то Игумен может умереть от сердечного приступа". Тогда Старец спросил меня: "Какую же епитимью можно на них на­ложить? Бог на Небесах разгневался на них. Какую епи­тимью следует наложить на них, чтобы Господь их по­миловал?"

Я сказал: "Старче, как ты благословил мне, я каждый день вычитываю Псалтирь Царепророка Давида, и там есть один псалом, подходящий к данному случаю — псалом 82-ой: "Боже, кто уподобится Тебе? Не премолчи, ниже оукроти, Боже". Вели им завтра на Литургии прочи­тать весь этот псалом на Великом Входе, когда поется Херувимская песнь. Пусть Иеромонах, читавший мо­литву Патриарха, когда будут изнесены из алтаря дискос и потир, вслух прочитает псалом целиком для всей бра­тии. Во время чтения, со второго стиха по девятый, все должны повторять: "Господи, помилуй!" Во время чте­ния остальных стихов пусть друг другу говорят: "Аминь!" Тогда монастырь обретет вновь милость Божию". 

Старец принял мой совет и попросил меня позвать пришедших. Когда они с радостью вошли в келью его и поклонились, Старец сказал им: "Выполните то в на­казание в монастыре своем, и милость Божия вернет­ся к вам". Тогда они забеспокоились, опасаясь, что Эк­зарх, посланных Патриархом и пребывающий в Карее (Карея - администротивный центр на Афоне – прим. «ВН») для наблюдения за выполнением Указа Патриарха, может об этом узнать, а, быть может, и сами турки доз­наются о таком событии, и это навлечет на монастырь большие неприятности. Они не знали, как поступить. 

Старец сказал: "Вам нечего бояться. Я беру своего Иеромонаха, отца Савву, и отправляюсь к вам в монас­тырь. И если Экзарх или турки все узнают, тогда ска­жите им: "Мы сделали так, как научил нас один монах — Иларион Грузин. И избежите неприятностей". 

Тогда отец Игумен сказал: "Старче, мы и о тебе бес­покоимся и печалимся, потому что, если турки узнают об этом, они придут сюда, схватят вас, засунут в мешок, завяжут и обоих утопят в море". Старец мой ответил: "Мы готовы — и я, и мой Иеромонах. Пусть нас утопят". 

Потом все мы на лодке отправились в монастырь Григориат. Когда братия монастыря увидели нас, то чрезвычайно обрадовались. 

На следующий день отец Иеромонах, читавший молитву Патриарха, совершал Литургию. Во время пе­ния Херувимской он вышел из алтаря с чашей в руках и с дискосом над головою, перед ним несли свечу и кадило. Произнеся громко: "Помяни мя, Господи, во Царствии Своем," начал читать 82-ой псалом:

"Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! 

Со второго по девятый стих отцы повторяли: "Гос­поди, помилуй!", а потом многократно: "Аминь". И все почувствовали, что Божие благословение вновь нис­ходит на монастырь, и старцы, радостные, обнимали меня, благодаря за то, что я сделал для них, и все слави­ли и благодарили Господа». 

На этом письмо отца Саввы заканчивается. 

Отрывок из книги Иеромонаха Антония Святогорца «Житие и труды Старца иеросхимнонаха Илариона Иверийца»: «Событие, случившееся во время Севастопольской кампании». 

(Изд. Свято-Троицкого монастыря, Джорданвилль, Нью-Йорк, 1985).