 Дипломатический посланник России при германских княжествах, 28-летний Николай Румянцев более десятка лет выполнял многие, в том числе и доверительные, поручения императрицы Екатерины II. Наиболее деликатным было задание подыскать среди знатных германских княжеских домов невесту для внука — наследника российского престола великого князя Александра Павловича. Екатерина осталась весьма довольна выбором, на котором остановил свое внимание посланник Румянцев. Тринадцатилетняя кандидатка — принцесса Баденская Луиза Мария Августа была отправлена Румянцевым в Россию, где вскоре состоялось венчание молодой четы… Однако далеко не только этим выделился Николай Румянцев. Он был известен как даровитый Екатерининской школы дипломат, чье государственное мышление, деловитость и исполнительность, личная скромность обращали на себя внимание властвующей элиты.
Восшествие на престол в марте 1801 года в результате дворцового переворота 23-летнего императора Александра I поставило перед российской государственностью немалые проблемы. Жить так, как прежде, не позволяли не только уроки деспотичного самовластия Павла I, но и то обстоятельство, что на смену ему пришел молодой неопытный монарх, который легко мог подпасть под непредсказуемое влияние. Решение о создании в кратчайшие сроки Государственного совета при императоре "для рассуждения и уважения дел государственных” ставило своей целью прежде всего умерить общественные настроения. Персональный состав совета из именитых сановников давал понять обществу, что государственные устои надежно защищены от колебаний и коренной ломки, а монархическая власть избавлена от ошибок и неблагоразумных решений.
На заседании Государственного совета подступы к решению наиболее болезненных проблем были сделаны уже в первые дни царствования. Началось с рассмотрения вопроса о крепостном праве. Решительно настроенный Александр, наблюдая за дискуссией, неожиданно для себя натолкнулся на солидарную оппозицию. Поддерживая на словах устремления императора упразднить очевидное зло, члены совета, каждый, исходя из собственных позиций, выдвигал противоречащие сомнения и опасения. отмести их Александр не решался. Беспокойство за неприкосновенность дворянских прав и привилегий перевешивало аргументы, достойные рассмотрения. Сбалансировать суждения оказалось невозможно. Государственные должности занимали люди, не сходившиеся друг с другом во взглядах, да и личное расположение к ним у самодержца было далеко не равноценным. В совет вошли и организаторы убийства его отца: Пален, Зубов. Жизнь в правящем эшелоне Российского государства протекала как бы в параллельных мирах. Тогда говорили: Александр советовался с одними, но правил с другими. Политиканство, клановость разделяли окружение Александра I. Особая роль во власти была возложена на личность, к которой Александр испытывал исключительное доверие, на Н.П. Румянцева. Принцип безоговорочной личной преданности оставался основным, однако чтобы заявить о себе предметно, имелся один реальный путь — предложить императору программу действий, которая на деле укрепляла бы его положение.
В особенно сложных и противоречивых обстоятельствах происходило обсуждение того, каким должен быть внешнеполитический курс нового царствования. Вопросы о приоритетах и целях, о возможных угрозах, о потенциальных союзниках и противниках рассматривались под углом зрения на прежние межгосударственные отношения и обязательства России. Единства взглядов и здесь не наблюдалось. Высказывались прямо противоположные суждения, при этом преобладали субъективные предпочтения. От того, каков будет выбор пути, зависел уровень влиятельности политически ангажированных элит.
Дело усложнялось и отсутствием достоверной информации о подлинных намерениях основных игроков европейской политики. К тому же и обстановка в Европе подвергалась весьма быстрым изменениям. Древние монархии Европы, демонстрируя неспособность и бессилие в том, чтобы одолеть "выскочку” Наполеона, особенно нуждались в России. С гибелью Павла I появилась надежда вернуть Александра в лоно прежних союзов и коалиций. Тогда в ходе продолжительных дискуссий над всеми другими возобладала точка зрения, которую отстаивали министр коммерции Н.П. Румянцев, поддержанный вице-канцлером А.Б. Куракиным и морским министром Н.С. Мордвиновым. Они делали все возможное, чтобы предостеречь Александра от поспешных шагов в сторону предложений, последствия которых невозможно было предвидеть. Главная цель, по мнению Румянцева, состояла в том, чтобы, выиграв время, заняться внутренним обустройством России, укрепить ее экономический базис. Позитивный нейтралитет в условиях неспокойного времени позволял использовать внешнеполитические обстоятельства в благоприятном для себя направлении. Для этого необходим продолжительный период спокойствия и стабильности. Военные предприятия, какими бы удачными ни были, не дадут государству желаемых преимуществ. "Политика свободы рук”, убежденно доказывал Румянцев, позволит России, не беря на себя никаких военно-политических обязательств по отношению к любой из европейских стран, извлечь для себя наибольшую пользу. Необходимо развивать с ними лишь партнерские, взаимовыгодные торговые связи. Поскольку Британия занимала господствующее положение на Балтике и в торговле с Россией, Румянцев предложил преодолевать зависимость от одного партнера освоением альтернативных торговых путей через Черное и Азовское моря, развивая здесь пункты базирования, создавая свой торговый флот. По сути дела, министр предвидел, каким будет дальнейшее развитие военно-политической обстановки в Европе.
По мнению многих, кто в первое десятилетие правления Александра I был вовлечен в высший эшелон управления государством, Румянцев был наиболее влиятельным лицом. Его тогда справедливо считали "рабочей лошадкой” царствования. Выполняемые им функции носили всеобъемлющий характер, затрагивали организацию хозяйственной деятельности с выделением наиболее проблемных направлений. За министром коммерции помимо торговли и промышленности сохранялось руководство Департаментом водных коммуникаций и устроения дорог.
Среди правительственных документов, относимых к началу нового царствования, не удается обнаружить такой, в котором бы целостно излагались подходы к тому, как предполагалось выстраивать экономическую политику. Либеральные нововведения, объявленные в ходе коронационных торжеств, казалось бы, прокладывали дорогу новому экономическому курсу. Однако и здесь не все складывалось гладко. Высказывались диаметрально противоположные взгляды. Среди влиятельных представителей элиты коренилось мнение, что в перспективе Россия как была, так и должна оставаться аграрной страной. Руководствуясь экономической теорией англичанина Адама Смита, созданной им на основе опыта опередивших других в промышленном развитии государств, прежде всего Англии, министры Гурьев, Воронцов, "молодые друзья” Александра I выступали за полную свободу ввоза иностранных товаров. Они отрицали возможность и саму потребность в создании национальной промышленности. Представители влиятельных кланов вдохновлялись не одной только теорией. Им удалось монополизировать поставки товаров из-за границы, извлекая огромные прибыли. Их личное благополучие вполне вписывалось в действующий порядок.
В противовес "фритредерам”, как тогда называли приверженцев свободы торговли, выступали "протекционисты”: Румянцев, Мордвинов, Сперанский, Шишков, видные русские промышленники. Россия, оставаясь земледельческой страной, может оказаться позади всех других народов, утверждал Мордвинов. Политической экономии Адама Смита противостояла другая школа европейских ученых-экономистов, таких, как Томас Мэн, Антуан де Монкретьен, Уильям Стаффорд и другие. Они обосновывали теорию использования государственных рычагов с целью смягчения последствий перехода от феодализма к свободному рыночному хозяйствованию. Протекционизм преследовал цели поддержки национальной промышленности и торговли, законодательным путем обеспечивал активный внешнеторговый баланс государства. Для создания конкурентных условий в отношениях с теми странами, где капитализм давно и успешно развивался, отсталым экономикам необходимо было пройти определенный путь становления и саморазвития. Вмешательство государства в хозяйственную деятельность направлялось на поощрение использующей импортное сырье и полуфабрикаты мануфактурной промышленности. Стимулировался выпуск товаров, производимых и потребляемых внутри государства. Ограничивался ввоз предметов роскоши. Обеспечивался жесткий контроль за денежным обращением. Принимались меры по удержанию денежных ресурсов внутри страны.
Экстренные меры, предпринятые властью, лишь подтвердили катастрофическое состояние унаследованного хозяйства. Согласно отчету за 1801 год, государственная казна имела в своем распоряжении всего 2,9 млн руб., а государственный долг составил 133 млн руб., из них 55,6 млн — ранее сделанные внешние заимствования. Парадоксально, но факт: правящий аппарат в Петербурге не обладал достоверными сведениями о государственных хозяйственно-экономических ресурсах. Императорским циркуляром истребовались от всех гражданских и военных губернаторов сведения о состоянии торговли и промышленности в каждой губернии (1802). Другим подобным документом предписывалось "собрание сведений для составления баланса торговли Российской империи с иностранными государствами”. В результате выяснилось: Россия не располагала внятной политикой в развитии производительных сил, сбалансированным налоговым и таможенным законодательством. Не было должного порядка в контроле за перемещением грузов через границу. Бюджет едва поддерживался поставками объемных сырьевых товаров. Тогда, для того чтобы как-то выправить положение, стал вопрос "об употреблении военных фрегатов для отправления за море товаров”...
Начало радикальным переменам в экономической политике положено отменой действующих ограничений ряду низших сословий на право самостоятельного ведения производственно-коммерческой деятельности. Для них вводились льготы и привилегии в отраслях фабричной и горнозаводской промышленности. Указ Правительствующего сената о невоспрещении всем помещикам производить оптовую заграничную торговлю (1801) расчищал дорогу, открывал новые возможности для оживления российской экономики. Укреплению стабильности в купеческом и мещанском сословии послужило распространение на них статьи жалованной дворянству грамоты. Манифестом от 1 (13) января 1807 года "О даровании купечеству новых выгод” повышался их социальный статус. Купцы 1-й и 2-й гильдии уравнивались в правах с дворянством. Им дозволялось создавать свои органы самоуправления — торговые сообщества, суды, выборные органы, акционерные общества. Новая редакция "Купеческого устава” предоставляла "выгоды, отличия, преимущества и способы к усилению торговых предприятий”. Наделяя привилегиями российское купечество, одновременно упразднялись некоторые прежние преференции для иностранных торговцев. Эти меры закреплялись постановлением Правительствующего сената от 1807 года "О правах купечества и предоставлении ему надлежащих по сему манифесту предписаний, относящихся до таможенной части”.
В начале 1804 года, систематизировав опыт первых двух лет, Румянцев изложил свои взгляды на государственную политику в области хозяйственно-экономической деятельности в документе "О разуме тарифа”. Он обосновал подходы к тому, как, исходя из реальностей, оптимизировать экономическую жизнь. Реальности эти были таковы, что налоги и таможенные сборы, достигшие предельных величин и составлявшие основной источник пополнения бюджета, не покрывали потребности развивающегося государства. Восполнять дефицит за счет внешних заимствований, как это делали предшественники Александра I, становилось все более бесперспективно. Увеличение ставки косвенных налогов, прежде всего на вино и соль, сказывалось на платежеспособности населения и таило в себе опасные последствия.
Румянцев писал: единственный путь, по которому следовало идти, — это интенсифицировать внутреннее производство, торгово-предпринимательскую деятельность. Сообразуясь с российскими реальностями, он мотивирует предельно рациональную линию поведения правительства по отношению как к собственному товаропроизводителю, так и внешним поставкам. Благоприятные экономические условия, какие целиком зависят от государства, состоят в гибкой системе налогообложения. Ее задача стимулировать деловую активность в отраслях, определяемых потребностями рынка. Высшая ставка налогового бремени, полагал Румянцев, должна быть не более 20 процентов.
Подробно описывая действия налогового механизма, Николай Петрович ставил перед собой и другую задачу — просветительскую. Невежество и экономическая безграмотность аппарата управления — одна из труднопреодолимых причин торможения и отсталости России. Укоренившуюся привычку российских купцов и промышленников укрывать, уходить от уплаты налогов, возможно было преодолевать применением разумных и обоснованных правил ведения дел, гибкой, лишенной резких колебаний государственной политикой. Нужный товар в достаточном количестве появится тогда, когда его производство будет обеспечено соответствующими стимулами, окупаемостью, доходностью. Гарантом в этом процессе обязано выступать государство.
По сути дела, это был программный документ, в котором обосновывалась закономерность политики, которой государство, заботясь о своих интересах, вынуждено придерживаться. Тщательно изучив меры английского кабинета, Румянцев показывает, насколько изощренно и тонко выстраивается там налоговая система. Ее достоинство в обеспечении стимулов как во вложениях капиталов, в производстве товаров, так и в торговых операциях. Воздавая должное взглядам известных экономистов, таких, как Адам Смит и Артур Юнг, министр коммерции откровенно показывает, насколько Россия несоразмерно отстает от благоустроенных государств. Она еще только начинает движение в нужном направлении. Говоря о резервах налоговых поступлений, не называя подлинных причин, по которым Россия в своем развитии находится далеко позади от своих европейских соседей, Румянцев показывает, насколько феодальный уклад противоречит, выступает тормозом в поступательном движении государства вперед. Население в странах, "достигших цветущего состояния”, пишет он, примерно поровну делится на городское и сельское, тогда как в России это соотношение составляет 7 к 167. Промышленность, развиваясь, "должна бы очистить деревни от лишних нахлебников, больше там съедающих, нежели нарабатывающих, и что самый недостаток труда должен бы их вытеснить из селений в города”. О том, чтобы придерживаться полной свободы в торговле, не может быть и речи. Экономике, едва только ставшей на путь рыночных отношений, не выстоять в конкурентной борьбе. Это приведет, как полагал Румянцев, "наши заведения, существующие мануфактуры к упадку и разрушению”. Как резюме, как заповедь потомкам звучит то место документа, где Румянцев призывает "беречь как национальное достояние свои мануфактуры, заведения, промыслы, все народные предприятия и паче всего уважать самими средствами, ведущими нацию к обогащению, к здоровью и к усовершенствованию моральному, в чем заключается благосостояние”. Особый комитет, созданный по поручению Александра I для рассмотрения внесенных Румянцевым предложений, выразил свою поддержку, установив пошлину 25 процентов на импортируемые товары и на продукцию, производимую в России, 10 процентов.
Шаг за шагом министр коммерции вносил изменения в законодательные акты, помогающие наладить учет и контроль в перемещении товаров в Россию и из России, а также в условия транзита грузов через ее территорию. Государство было поделено на одиннадцать таможенных округов с подчинением им таможен и таможенных застав. На узловых участках торговых путей, на подступах и по периметру границ обустраивались таможенные посты. Ликвидировалась практика многократного, в некоторых случаях троекратного досмотра поступающих в государство товаров при провозе от границы до места назначения. Высочайшим указом императора запрещалась торговля без взимания пошлин в портах Белого, Балтийского, Черного, Азовского морей и по всей западной сухопутной границе. Введены радикальные меры по пресечению нелегальных операций, вплоть до конфискации контрабандных судов и грузов.
Наряду с этим упорядочивались ставки и порядок взимания пошлин в первую очередь на импортируемые товары. За это его яростно клеймили те, кто наживался на поставках из-за границы. Покровители заграничной торговли, пытаясь защитить некогда полученные привилегии и необоснованные преференции для иностранных компаний, всеми мыслимыми и немыслимыми способами охаивали, пытались дискредитировать министра коммерции. Однако Румянцев оставался неколебим. Полагал, что идеи свободной торговли в своей полноте приемлемы в отношениях государств, достигших относительно равного уровня развития. Для отсталой, сырьевой экономики России коммерческие отношения с внешним миром первым делом должны служить средством к построению национальной экономики, укреплению отечественных предпринимательских структур, развитию деловых возможностей российских людей. К тому же доводы его противников меркли на фоне успехов набиравшей силу отечественной промышленности и торговли.
Уже к 1804 году удалось свести внешнеторговый баланс России с существенным превышением отечественного экспорта над импортом. Вся внешняя торговля — ввоз и вывоз товаров — впервые была проанализирована Румянцевым по итогам 1802—1805 годов и в форме наглядных таблиц представлена на общественное рассмотрение. Основанные им издания "Санкт-Петербургские коммерческие ведомости”, "Виды государственной внешней торговли” предоставляли российским и зарубежным деловым кругам сведения о состоянии и тенденциях развития торговых отношений России с заграницей. С целью "сократить привоз товаров иностранных и поощрить сколь можно произведения внутреннего труда и промышленности” императорский двор объявил, что будет довольствоваться "отечественными произведениями”. В 1805 году Правительствующий сенат объявил высочайшее повеление Александра I "О строжайшем запрещении привозного торга старым платьем, обувью, бельем, постелями и всякими лоскутьями”. Вслед за этим вводился облегченный таможенный тариф для отечественных текстильных фабрик и одновременно запрещался импорт иностранных мануфактурных изделий, за исключением сырья, необходимого для ремесел и фабрик. Дополнительные меры, стимулирующие отечественную промышленность, содержал новый указ "О запрещении продажи старого платья”, изданный императором в 1808 году. На основе частно-государственного партнерства было реконструировано стратегически важное суконное производство, запущены первые в России заводы по производству сахара из свеклы, учреждены кампании по освоению Аляски и Беломорского побережья.
Технический прогресс становится составной частью государственной политики. В 1806 году изданы законы: "О пропуске без взимания пошлин с машин, служащих к сокращению труда на мануфактурах”, "О пропуске без взимания пошлин с машин и других орудий, служащих землепашеству”. В развитие прежних инициатив в 1807 году три правительственных документа: "О беспошлинном пропуске привозимых из-за границы фур новых изобретений, служащих в пользу земледелия”, "О пропуске по одному образцу выписываемых из чужих краев для горных заводов инструментов, орудий и других вещей, особливо из Англии, патентованных”, "О невзимании пошлины с книг в переплете, выписываемых для Академии Наук, для университетов, кадетских корпусов и гимназий”.
Департамент водных коммуникаций и устроения в империи дорог Румянцев возглавлял на протяжении десяти лет. Эта отрасль хозяйства оставалась наиболее узким местом, препятствующим экономическому развитию страны. Внутренние водоемы, реки и каналы оставались единственными транспортными коридорами, по которым перемещались товары в нужных государству объемах. Особое беспокойство вызывало сообщение между аграрным центром и югом и набирающим силу промышленным севером. Колесная тяга была распространенным, но весьма затратным и трудоемким средством. Дорог с твердым покрытием, мостов, переправ для перевозки грузов в больших объемах с юга на север, с запада на восток и обратно не существовало. Двигатели, преобразующие тепловую энергию в механическую, еще не были созданы. Энергия ветра, с успехом используемая на морях, внутри континента, на реках, была малопродуктивна. Человек и лошадь составляли основу транспортных систем. Ветер и течения выступали как помощниками, так и препятствиями в перемещении грузов.
В адресованной Государственному совету "Записке о водяных коммуникациях” Румянцев убеждал: прежний подход к постановке дела безнадежно устарел. Развязка проблем на одном участке давала лишь временный результат. Узкие места обнаруживали себя в другом. На примере первого, осуществленного по настоянию Румянцева проекта — прокладки канала, соединяющего Неман с Западной Двиной, были доказаны его безусловные преимущества — избавление от непомерных затрат труда, времени, выплат торговых пошлин и в конечном счете от экономической зависимости России от соседней Пруссии. По его предложению водные ресурсы на пространствах России были поделены на три зоны ответственности — инспекции. Четвертой поручался надзор за обеспечением порядка на водных магистралях.
За десятилетие, несмотря на обстоятельства военного времени, под руководством Румянцева на реках и водоемах России были осуществлены 26 малых и больших проектов. Венцом творения стало завершение в 1810 году строительства Мариинской водной системы. Через нее обеспечивалась транспортировка до двух третей грузов из бассейна Волги на северо-запад страны. Невиданная доселе по своим масштабам водопропускная система на Парижской выставке 1816 года удостоена золотой медали.
Феномен Наполеона Бонапарта предопределил движение эпохи, ее драматургию. Одна за другой терпели поражения коалиции древних европейских монархий, создаваемые с целью остановить "неистового корсиканца”. Что касается Франции и России, их параллельное сосуществование, наметившееся в самом начале века, обещало равновесие интересов, сохранение некоего мирного баланса в двусторонних отношениях. Однако начиная с декабря 1805 года события стали развиваться по сценарию с тяжелейшими последствиями… Как и предвидел Румянцев, доступ российских товаров на рынки Европы сокращался.
Системное освоение побережий Черного и Азовского морей, превращение этого региона в мощный торгово-транспортный комплекс — одно из выдающихся созидательных событий первых десятилетий XIX века. Ориентация хозяйственно-экономической политики государства в сторону интенсивного освоения юга, включения его в единую систему народнохозяйственных связей — историческая заслуга Румянцева и его единомышленников. Предстояло проложить транспортные маршруты, наладить грузопоток к портам, которых еще не существовало. Прибрежные деревни преобразовать в города. Создать портовую инфраструктуру. Построить флот, способный ходить как по реке, так и по морю.
В отношении юга страны были объявлены меры государственной поддержки, стимулирующие деловую активность. Ключевое значение в развитии южного торгово-транспортного направления придавалось Одессе, Феодосии, Херсону, Таганрогу. За десятилетие захолустные поселения у берегов Азовского и Черного морей были преобразованы в современные портовые города. Через них стал налаживаться регулярный торговый транзит в соседние страны и обратно. Развитие портовой инфраструктуры осуществлялось не только за счет финансирования из государственной казны, но и на основе пожалованных выгод местным властям и предпринимательским сообществам. Понижение торговых издержек в три раза по сравнению с прежними затратами существенно стимулировало приток товаров со стороны сопредельных государств по Дунаю и Черному морю. Режим благоприятствования, помимо таможенных и налоговых льгот, открывал широкие возможности для землепользования и строительства. В частности, Одессе десятую часть таможенных доходов дозволялось расходовать на нужды обустройства гавани, строительство "складочных магазинов”, таможенного дома.
Всего четыре с половиной мирных года (1801—1805) Россия не участвовала во внешних конфликтах. В политико-экономическом отношении это был один из самых плодотворных периодов царствования Александра I — "время национального пробуждения”. Кое-что из задуманного осталось планами, другое удалось осуществить лишь отчасти. Но сделать российскую экономику более эффективной, частично преодолеть ее отставание от других европейских стран все же удалось. К 1804 году положение дел в государственном хозяйстве России стало постепенно выправляться. Существенно возросли поступления в бюджет, сократился дефицит внешней торговли, укрепились позиции национальной российской денежной единицы. Ценность рубля в ассигнациях по отношению к серебряному рублю практически уравнялась…
Однако политические страсти, разгоравшиеся вдали от Петербурга, в центре Европы, захватили российского императора настолько, что об обещании, которое он дал своему народу в начале царствования: "Не выводить Россию из мирного благоденствия”, пришлось забыть. Первый опыт военного противостояния оказался печальным. Поражение коалиции русских и австрийских войск при Аустерлице (декабрь 1805-го), где император своим вмешательством в рекогносцировку войск лишь усугубил исход сражения, повергло его в глубокую депрессию. Затем эти неудачи повторились.
"Хорошо чужую крышу крыть, как своя течет”, — в свое время писал граф С.Р. Воронцов, переправляя через Лондон к посланнику Николаю Румянцеву 2 млн рублей. Это была денежная поддержка Екатерины II наследным принцам династии Бурбонов, потерявшим в результате революции французский престол. Россия в ущерб себе "крыла чужую крышу” не однажды и не только деньгами... Новая попытка защитить Пруссию, наказать возмутителя европейского спокойствия "выскочку Наполеона” завершилась в 1807 году сокрушительным поражением русских войск в битве при Фридланде[2].
Начиная с 1805 года удерживать наметившиеся темпы экономического роста стало невозможно. К тому времени более 50 процентов государственных доходов направлялось на военные нужды. 1807 год — поворотный в царствовании Александра I. Последствия Аустерлица и Фридланда драматическим образом сказались на положении дел внутри России. Царь вынужден был прибегать к экстренным мерам для восстановления утраченного военного потенциала. Ресурсов, приведенных в действие в ходе первых лет либеральных реформ, недоставало для покрытия неуклонно растущих государственных нужд.
Радикально изменив внешнеполитические ориентиры, Александр к тем обязанностям, что выполнял Румянцев, добавил портфель министра иностранных дел. Это означало переключение его внимания на направление, где решались главные для государства вопросы войны и мира. Соглашения, подписанные с Наполеоном в Тильзите, обязывали Россию прервать торговые отношения с Англией, в случае очередного военного конфликта в Европе выступить на стороне Франции…. Континентальная экономическая блокада на Балтике, война на суше и на море сопровождались дезорганизацией торговли. Дело шло к финансовой катастрофе. Бюджетный дефицит в 1808 году составил 126 млн рублей, в 1809 году вырос до 157 млн.
Государственные доходы сократились в два, а к 1810 году в четыре раза. Существенно возрос внутренний и внешний долг. Ослабли позиции рубля. Хозяйственно-экономический и административно-налоговый аппараты государства не справлялись с нарастающими трудностями. Свести баланс расходов и доходов возможно было лишь путем радикальных мер. Александр I решил возложить решение обострившихся внутренних проблем на Михаила Михайловича Сперанского (1772—1839).
Следуя по стопам Румянцева в том, что касалось мер по защите и укреплению национальной экономики, Сперанский пошел гораздо дальше. Но "властитель слабый и лукавый” решил прервать реформаторские новации. Последовали отставки и разрыв с такими видными деятелями, как Сперанский, Аракчеев, Румянцев, Карамзин... Вновь был взят курс на конфронтацию с Наполеоном. Затем последовал июнь 1812 года.
Время обезличило, сделало безымянным многое из того, что составляло суть служения Румянцева на хозяйственно-экономическом поприще. С тех пор предпринято немало такого, чтобы затушевать, выхолостить, предать забвению подлинную правду о времени и людях, волею обстоятельств взявших на себя управление государством, оказавшимся в тяжелейших обстоятельствах. Экономическая политика России и далее подвергалась радикальным изломам под воздействием военно-политических союзов и обязательств. О том, насколько это соответствовало национальным интересам, свидетельствует тот факт, что если доля России в мировой торговле к 1800 году составляла 3,7%, то через полвека, в 1850-м, — 3,6%. Испытания 1812 года и последующих лет еще более осложнили экономическое положение. Свободный тариф, введенный вслед за восстановлением прежних отношений с Британией, не замедлил сказаться на состоянии русской промышленности. Из 51 сахарных заводов, действующих в России в 1815 году, их численность к 1820 году уменьшилась почти наполовину.
Факты экономической истории России, относимые к началу ХIХ века, тем не менее свидетельствуют: политика государственного эгоизма во внешних делах, ставка на либерализацию экономической жизни внутри России, размывание барьеров, разделяющих сословия, меры поддержки отечественных товаропроизводителей, обоснованная налоговая и таможенная политика, капитальные вложения в развитие юга и транспортной инфраструктуры за непродолжительное время существенным образом сказались на возросших возможностях государственного бюджета, укрепили и приумножили национальные ресурсы.
Преобразования, осуществленные Румянцевым и его единомышленниками, стали тем фундаментом, на котором Россия, вопреки многим прогнозам, смогла выстоять. Несмотря на огромный ущерб в ходе военных поражений 1805—1807 годов, экономическую блокаду, государственному управлению удалось избавить Россию от глубоких потрясений и социальных взрывов. "Колосс на глиняных ногах”, как Наполеон высказывался о России, не только не рухнул, но и не был истощен настолько, чтобы оказаться подорванным изнутри голодом и лишениями военного времени.
Выдающийся русский историк В.О. Ключевский писал: "Не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. История учит даже тех, кто у нее не учится: она проучивает их за невежество и пренебрежение". Известно также и то, что история не допускает сослагательного наклонения. Нам, современникам, обозревая многовековой опыт, расчищая наслоения и завалы, остается лишь проводить исторические аналогии, сопоставления, выявляя позитивное и негативное в тенденциях, фактах, событиях. Экономическая политика, выстраиваемая под воздействием навязанных извне обстоятельств, никогда не приносила России пользы. И не только России. По этому поводу весьма определенно в 1850 году высказался Бисмарк: "Единственная здоровая основа великого государства, и ею единственно отличается оно от государства малого, есть государственный эгоизм, а не романтика, и недостойно великой державы бороться за дело, не касающееся собственного интереса”. В ХХ веке экономическая жизнь Отечества прошла через два этапа. С 20-х годов государственное хозяйство подвергалось тотальной монополизации. Затем в 90-е годы оказалось в условиях абсолютной экономической свободы и открытости. Произошло то, о чем предостерегал, чего более всего опасался канцлер Румянцев. Национальная промышленность, сельское хозяйство оказались в несопоставимых конкурентных условиях. Агрессивная стихия рынка нанесла неподготовленной экономике государства невосполнимый урон. (…)
РФС, №19/2009
|
